Второй урок школьной педагогики Что такое воспитан

Поскольку «полковнику никто не пишет», то у меня нет никакой возможности разобраться, почему не все ладно в моем королевстве, и что подправить, чтобы побудить читателей задавать вопросы и высказываться. Я понимаю, что надо бы раскручивать свою страничку, но у меня с души воротит от этого занятия, пусть уж лучше «юноши пылкие с глазами горящими» занимаются этими делами, коль времена такие настали.

Свои статейки, да и роман «Второгодник», я написал и пишу для себя, чтоб осталось. Последние двадцать лет я занимался бизнесом, а педагогикой постольку-поскольку. Все это время я ждал, что кто-то посмотрит на педагогику, на школу с практической, воспитательной точки зрения, но увы, никто такой мне не попался – вокруг все та же слоблудская ересь, что и во времена СССР, ставшая от бесконечного повторения похожей на правду.

Вот и начал писать!

Когда-то же закончится это добровольное насилование СОБСТВЕННЫХ детей, когда-то же станет понятно, что ТАК со своими детьми обращаться нельзя …. А если не так, то как? Вот и отвечаю на этот вопрос по мере сил.

На первом уроке я пытался показать, что проблемы нашей школы состоят в том, что кто-то таинственным образом убрал из школьного обращения процесс воспитания. Если честно, то оно и не присутствовало там никогда. Н.К. Крупская задушила эти поползновения в самом зародыше так, что в истории осталось всего несколько случаев по-настоящему воспитывающих школ. Все эти случаи известны, подняты на щит, их создатели поголовно стали академиками РАО, но повторять их опыт никто не собирается, даже разговоров таких нет. По-видимому, ученые и чиновники на это не способны, а директора школ зажаты в такие тиски, что лишь бы до пенсии дотянуть.

Несколько дней назад посмотрел интервью с двумя директорами московских гимназий Евгением Александровичем Ямбургом, и Леонидом Анатольевичем Наумовым. Оба директора – умные, опытные, думающие, живущие школой, вызывающие глубокое уважение, я бы даже сказал, почтение – педагоги. Я упоминал эти интервью только потому, что за время получасового разговора, рассуждая о проблемах школы, никто из них ни слова не сказал о воспитании. Я не знаю, как к этому относиться. В моей системе координат воспитание – это единственная служебная обязанность Директора школы, а все остальное вытекает из нее, в том числе и обучение. А тут ни слова… Невольно закрадывается мысль, что я чего-то очень важного не понимаю, а свой собственный воспитательный опыт мне надо засунуть глубоко-глубоко в темное и теплое место и не отсвечивать…    Наверное, это правильно, но я так поступить не могу. Не могу и все тут!

Давайте лучше уменьшим шутовства и продолжим.

Что такое «воспитание»?

Ответ на этот вопрос искали психологи, педагоги, родители и просто всякие «думающие» люди. В итоге приключилась ситуация, обратная ожидаемой – в океане мнений утонули и верные ответы и возможности их найти.

Тем не менее, все многообразие определений очень грубо можно свести к двум неравным группам. Первая, подавляюще большая, утверждает, что воспитание – это непосредственное воздействие на воспитуемого с целью формирования требуемых качеств личности вплоть до гармоничной. Из этого запомните, пожалуйста, всего три слова: непосредственное воздействие для формирования.

Вот пример такого определения: «воспитание – это направленное воздействие на человека со стороны общественных институтов с целью формирования определённых знаний, взглядов и убеждений, нравственных ценностей, политической ориентации, подготовки к жизни». Даведьянова Н.С. Модуль « Теория и методика воспитания. Социальная педагогика», лекция №2, Тема «Сущность воспитания»
Вторая группа, исчезающе малая, утверждает, что воспитание – это опосредованное воздействие на воспитуемого с помощью условий, которые возникают в процессе совместной деятельности. Здесь тоже надо запомнить всего три слова: опосредованное воздействие деятельности. Этот подход так и забылся бы, если бы не имена, которые за ним стоят: А.С. Макаренко, В.А. Сухомлинский, И.П. Иванов, Л.И. Новикова, А.А. Захаренко, А.В. Петровский, Г.П. Щедровицкий. Согласитесь, что это Имена, которые нереально забыть.

В качестве примера определения из второй группы приведу определение академика Л.И. Новиковой, которое приводит «википедия»: «воспитание – управление процессом развития личности через це¬ле¬на¬прав¬лен¬ное соз¬да¬ние благоприятных для этого условий, чтобы со¬от¬вет¬ст¬вовать цен¬но¬стям и ин¬те¬ре¬сам об¬ще¬ст¬ва».  (https://ru.wikipedia.org/wiki/)

Игорь Петрович Иванов, профессор ЛГПИ им Герцена, создатель колонии им А.С. Макаренко в Ленинграде, которая хотя и в полудохлом состоянии, но существует до сих пор, является одним из главных героев моего романа «Второгодник». Он дал более резкое определение воспитания: «воспитание – это совместная борьба директора школы и учеников за улучшение условий жизни».

Существует всего два метода воспитания: воспитание непосредственного воздействия и опосредованного (параллельного). Эти два метода и лежат в основе приведенных определений. Первый метод еще можно назвать образовательным, а второй – деятельностным.

Все, что обычный человек, непрофессионал, включает в понятие воспитания относится к первому методу. Все поучения, наставления, поощрения, наказания, даже личный пример – все относится к непосредственному воздействию на детей.

Первый метод безусловно царствует в школах, он там, по сути, единственный (за редким исключением). Если оставить в стороне удобство государственного управления, когда воспитанием и обучением можно управлять одними и теми же средствами, то и педагогам гораздо удобнее использовать только один метод воспитания. Представьте себе. Почитал детям про Павку Корчагина, вышиб пару раз слезу у заблудшего ребенка в душещипательных беседах, поводил их по музеям и организовал несколько концертов и торжественных мероприятий, и на полном основании можно сказать – я сделал все!!! И неважно, что результаты получаются какие-то случайные с разбросом от уголовников, наркоманов, через тусклых обывателей до ученых и космонавтов – я сделал все, что мог!

Беда же состоит в том, что этот метод воспитания очень неэффективен. А.С. Макаренко озвучил проблему так: «Первым делом, что сделает ЛЮБОЙ нормальный ребенок, когда поймет, что его воспитывают – это встанет на дыбы!», а скрыть свои воспитательные намерения таким способом не представляется возможным, ну никак! Кстати, это касается не только детей. Все слышали: «Я ему тысячу раз говорила, а он…», «ему хоть кол на голове теши, а он за свое…», «от него все отскакивает, как от стенки горох», «я его учила только хорошему…». Это все о результатах применения исключительно первого метода.

Со вторым методом трудно. Чтобы его применить, надо каким-то сложным способом организовать жизнь школы, чтобы она (жизнь) правильно воспитывала детей. Это даже звучит как-то неподъемно, но разбираться с ним придётся, потому что первый метод одиночестве попросту не работает.

То, что воспитания в школе недостаточно, интуитивно понимают все. Иначе бы не говорили о том, что надо возвращать в школу воспитание. Даже Президент подключился, инициировав принятие «Закона о воспитании». Беда только в том, что мало кто понимает, как это сделать. «Умники» смогли только придумать должность заместителя директора по воспитанию, а дальше вода.

В первый метод воспитания я особо углубляться не буду, потому что об этом так много сказано, что мои две копейки ничего не добавят. Скажу только, что он необходим и без него нельзя обойтись, хотя бы потому, что природа не дала нам других возможностей для общения с себе подобными, кроме как через разговор, а без прямого контакта ничего невозможно. Единственное, что важно понять, что прямое воздействие, не единственный метод воспитания и глубоко не главный.

Давайте разбираться со вторым методом, только сначала кратко подведем итоги сказанному.

Мы договорились, что существует два метода воспитания: образовательный и деятельностный. Им соответствуют два определения воспитания. Первый метод воспитания, метод непосредственного воздействия, доминирует в школе, а второй метод, метод параллельного (по А.С. Макаренко) воздействия, старательно замалчивается, потому что непонятно, что с ним делать и как управлять школами, в которых он реализован. Вот чиновники и стараются попрочнее его забыть.

Колонии А.С. Макаренко и его единомышленников разогнали, школу В.А. Сухомлинского закрыли, школу Щетинина закрыли, В.Ф. Шаталова вообще лишили возможности работать... Абсолютно все педагоги, которые исповедовали второй метод воспитания либо плохо кончили, либо трудно жили, а все результаты их работы старательно физически затерты и литературно заболтаны. Это все я написал потому, что создание в школе воспитывающей жизнедеятельности – гремучая смесь, которая со всей очевидностью доказывает ненужность чиновничества и бессмысленность «академической науки-педагогики». Именно поэтому все реформы школы, начиная еще с послевоенной сталинской и заканчивая нынешней, неизменно неудачны и приводили к общему ухудшению ситуации.

Дорогой читатель, не могу сдвинуться дальше, пока в качестве краткого отступления не озвучу свой ответ на вопрос: «Почему наша школа еще жива?»

В русско-советско-российской истории было три периода расцвета школы, когда десятки тысяч практических педагогов вложили в нее такой мощный импульс жизненной силы, что у власть предержащих не хватает сил ее добить, хотя они и стараются.

Первый период расцвета: 1900 (может чуть раньше) – 1917 года – всенародное движение земского школьного строительства, которое охватило всю страну и было независимо от государства. Люди, без всякой поддержки государства, в складчину, добились выдающихся результатов. В 1914 году, например, земство поставило перед собой задачу полной ликвидации безграмотности, задолго до большевиков, кстати.

Второй период расцвета: 1920 – 1935 года – борьба с беспризорностью и создание новой ИТР-ской прослойки взамен иммигрировавшей. Руководил этой работой ВЧК и более 20 тысяч педагогов, которых они к этому привлекли. Государство, в лице Наркомпроса, пыталось в эти процессы вмешиваться, но вяло, без огонька, не до того было.

Третий период расцвета: 1985 – 2000 года – перестроечный запал не мог не коснуться и школы, а государству по понятным причинам было не до нее. Этот период я называю стихийно-народным.
 
НИЗКИЙ ПОКЛОН ВСЕМ ПЕДАГОГАМ, КОТОРЫЕ ТВОРИЛИ ЧУДЕСА, ВОЗВОДЯ НАШУ РУССКУЮ ШКОЛУ, ЕДИНСТВЕННУЮ В СВОЕМ РОДЕ!!!
Именно они сделали ее лучшей в мире. Увы, сейчас это уже не так.

О точных датах можно спорить, также можно спорить о глубине преобразований, но одно очевидно – все достигнутые педагогические прорывы осуществили практикующие директора школ (колоний) при полном «непротивлении» государства, т.е. тогда, когда государству было не до школ, и у него не было удушливого желания «возглавить».

Теперь вернемся ко второму методу воспитания. Ключевым его понятием является понятие «параллельного педагогического воздействия». Оно станет понятным, когда мы разберем три категории: общешкольная деятельность, самоуправление школы и общешкольный коллектив. «Великие» разработали технику опосредованного воздействия, и она всегда начинается с организации общешкольной деятельности. Деятельность – это научное психологическое понятие, для не профи же позволительно использовать другие, бытовые, термины: общешкольное занятие, совместная работа, коллективное увлечение. Как кому удобно, главное, чтобы соблюдались некие особенности. Во-первых, в эту работу надо втянуть всех детей школы (это цель для Директора), во-вторых, эта работа должна быть интересна и важна для детей настолько, чтобы они были готовы тратить на нее свое личное время, в-третьих, она должна быть достаточно сложна, чтобы в ней нашлась возможность для приложения сил любых и разных детей, служила для них вызовом. Это возможно, как не жутко это звучит.

Представить то, как деятельность воспитывает, как ею можно управлять и как ее втиснуть в рамки традиционной школы очень непросто. Она не поддается какой-либо алгоритмизации, ею категорически невозможно управлять извне, со стороны она выглядит полной анархией и совершенно индифферентна к любым указаниям чиновников и советам ученых. Деятельность произрастает снизу, как правило, от самих детей, иначе ее очень трудно сделать значимой для них, а без этого она теряет всякий педагогический смысл, это свободное творчество Директора и ребят.

Александр Изотович Адамский, важная фигура в сегодняшних педагогических кругах, на одном из круглых столов, посвященных наследию главного возмутителя педагогического спокойствия середины 60-х Георгия Петровича Щедровицкого, сказал: «спустя 50 лет этот тезис («деятельностный подход к воспитанию» – мой коммент.) остается и не понятым, и не принятым образовательным, а главное, массовым сознанием.»

Мне в жизни сильно повезло, потому что я доходил до понимания смысла «деятельности» не через сознание, а через руки и ноги, то есть через практику. К тому же мой мозг не был загрязнен доминирующей педагогической теорией. Когда я начинал, все мои знания ограничивались только А.С. Макаренко, но зато всеми восемью томами, зачитанными до дыр и законспектированными. Совсем недавно, на очередном круглом столе все того же А.И. Адамского, Ш.А. Амонашвили, наш живой классик, сказал: «Возьмите книгу В.А. Сухомлинского и только на ней одной вы сможете построить новую школу. Больше ничего не надо, там все есть». За 40 лет до этого высказывания я оказался в подобной же ситуации, чему теперь, задним числом, очень рад.

Свои педагогические изыскания я начал в 1980 году, когда молодым, блестящим в некоторых местах лейтенантом, прибыл в Группу Советских Войск в Германии на должность командира взвода в мотострелковом полку. Командир полка, которому я представлялся о прибытии в часть, был красивым, лощеным, рафинированным офицером с густым сильным басом и неподвижным властным взглядом. Вообщем Офицер с большой буквы. Как позже выяснилось, у него был один недостаток (в части меня касающейся) – будучи осетином, он яростно ненавидел чеченцев. Не знаю уж в чем там собака порылась, но он всех чеченцев полка свел в один батальон. Комбат, получив наглядный пример правильных действий, отправил их всех в одну роту, ну а ротный, не будь дураком, загнал всех чеченцев в один взвод, и, как вы понимаете, этот взвод достался мне.

Чеченцы – очень хорошие солдаты, красивая нация мужчин, но тараканов в их головах, которые потом разрастутся убийственным цветом, уже тогда была полная горсть. Я уж не помню деталей, но как-то справился с ними. В итоге я освоил всего А.С. Макаренко. Что-то я пробовал делать, что-то оставлял на потом, когда появится больше степеней свободы, что-то обсуждал с офицерами, вообщем, зубрил добросовестно, до сих пор не выветрилось.

В начале 1982 года меня повысили и назначили на должность командира разведывательно-десантной роты в отдельном разведывательном батальоне. Военные знают, что это такое, но я уточню нюансы. Надо мной в зоне прямого контакта было всего два начальника: комбат и начальник штаба. Замполита почему-то не было вовсе, а зампотех не в счет. Комбат и нач. штаба надирались почти каждый день в зюзю. Короче, я был предоставлен сам себе, чем и решил воспользоваться. С этого момента начались мои педагогические эксперименты.

Первые две недели ушли на плотные разговоры с бойцами: индивидуальные, групповые, обще ротные. Я искал, чем бы их занять, чтобы глаза загорелись. Не помню как, но появилась мысль создать в роте свой вокально-инструментальный ансамбль. Идеи ребят надо поддерживать, даже если они такие идиотские, как эта, иначе они эти идеи перестанут рождать и очень быстро энтузиазм и вера в вас потухнут. Разбудить их во второй раз будет очень и очень сложно. Съездил в музыкальный магазин, посчитал, прослезился. Получилось, что надо около 20 000 немецких марок. Зарплата у лейтенанта было 900 ГДР-ских марок в месяц. Поехал к немцам в колхоз поговорить насчет работы, с условием, что они будут рассчитываться с нами инструментами. Дойчи отнеслись к моим просьбам вполне благосклонно, и мне удалось согласовать три бригады по 10 человек на уборке урожая, на сортировке и закладке овощей на хранение и на дорожных работах. При работе два раза в неделю нам пришлось заниматься нелегальным бизнесом три месяца.

Получив все эти расклады, я собрал общее собрание роты – музыка музыкой, но на инструменты-то надо зарабатывать. Надо создать три группы, а это пол роты, которые в условиях подпольной операции будут вкалывать два раза в неделю по восемь часов у немцев, без офицеров, самостоятельно, без пьянок и прочих ЧП, и старики и молодые наравне, и те, кому очень хочется иметь музыкальную группу в роте и те, кому она, вообщем-то, до фонаря. К тому же плановые занятия и наряды никто не отменял.

Для всего этого нужна четкая организованность, другого уровня дисциплина и объединение всех в единый организм. Под эти дела мы создали четыре постоянных группы и восемь сводных групп, командиры, которых составили Совет Командиров. СК взял на себя управление всеми внутренними делами роты, с моим внимательным контролем конечно.

Вскоре тихо и незаметно почили в бозе «стариковство», и пофигизм, отпал за ненадобностью ежеминутный офицерский контроль. Где-то три месяца ушло на раскручивание эффективной работы СК, поначалу был жуткий балаган. «Активисты»: командиры и к ним примкнувшие, к этому моменту уже составляли примерно треть личного состава. Остальное «болото» сильно тормозило наше развитие, но приходилось мириться, к тому же психологически это было не сложно, потому что оно («болото») довольно быстро уменьшалось в размерах и не было никакого сомнения, что скоро высохнет под ноль.
 
Через два месяца после начала «славных дел» мы решили освоить «боевые танцы на стадионе». В те годы был очень популярен фильм «В зоне особого внимания». В его массовках снималась «кинематографическая» рота Министерства обороны. Однажды, я с ней пересекся, когда она приезжала к нам в училище и вместе с нами готовилась к какому-то военному празднику. Эта рота показывала выступление на стадионе. Там присутствовали массовая рукопашка, «захват» здания, «захват» движущихся машин, метание ножей и всякое такое. Эмоционально, самозабвенно, очень реалистично. Ребята сами называли это действо «танцами на стадионе». Вот что-то подобное мы решили создать ко дню Красной Армии и в нашей роте. С этим номером она потом объедет всю Германию, показывая его и русским, и немцам, и военным, и гражданским. Но это уже будет после меня.

Нагрузки увеличились значительно: по два часа каждый день мы в составе всей роты отрабатывали «бой с тенью», две группы по три часа в день отрабатывали групповой бой, еще одна группа метала ножи и штурмовала переносную двухэтажную стену с помощью шеста. Параллельно продолжались плановые занятия «по боевой и политической» и работы на немцев… После отбоя рота вымирала. ;

Мне очень нравилась атмосфера у нас в коллективе. Я бы назвал ее весело-игровой. Даже дисциплина выглядела как-то иронично-молодцевато. Ребята играли в службу, а не натужно тянули лямку. Почти мгновенно возникло несколько высокомерное отношение к солдатам других рот, на нашем фоне они выглядели какими-то чмошниками и где-то глубоко в душе чувствовали это.

Нас необыкновенно сковывал тот факт, что педагогическая система создавалась только в одной нашей роте, то есть в малой части батальона. Это было все равно, что строить социализм в отдельно взятой стране. Воспитательные системы возможны только в обособленных административно-финансовых единицах: в полку (отдельном батальоне), в школе, на фирме, на производстве, в университете. Ее нельзя создать в отдельном классе, в одном цеху, в одной университетской группе. Создать такую систему могут только и исключительно Директор, Ректор, Командир. Как это не странно слышать, но учитель тут не пляшет – не его уровня вопрос, у него нет достаточных полномочий и возможностей.

Последним моим делом в роте стал «Рейд по тылам врага». Наша рота была десантной, поэтому два раза в год мы проводили прыжковые сборы. Аэродром, на котором все это происходило располагался где-то в двухстах километрах от казарм. Мы с ребятами решили провести рейд разведывательными группами по 4 человека с полной нагрузкой с аэродрома в казармы – все немцы «враги», никому на глаза не показываться. Как в фильме!

Началась подготовка: хождение по карте, скрытное перемещение в лесу, марш-броски и всякое другое. Готовились мы задорно и напряженно. Отсеять слабака было для него несмываемым позором, поэтому выкладывались все. Ребята помогали друг другу, особенно музыкантам, среди которых было три потенциальных слабака.

Когда мы стартовали, офицеры роты на БРДМ-ках катались по дорогам и все группы, которые от усталости выползали на дороги, возвращали на старт. В связи с этим рейд затянулся на две недели, и, когда мы с веселым шумом «штурмовали» казарму, там нас уже ждали товарищи в лампасах и в предынфарктном состоянии.
 
Меня сняли с должности и перевели в пехотный полк, а оттуда в скором времени заменили в Союз.

Там я еще раз повторил свой эксперимент и через полтора года меня выгнали из партии и с волчьим билетом уволили из армии. Но это тема другого рассказа. Сейчас важно только то, что для того, чтобы ставить воспитательные цели и достигать их, развивать коллектив и самоуправление, управлять жизнедеятельностью в коллективе, не надо быть гениальным А.С. Макаренко, достаточно даже такого средненького педагога, как я. Система, созданная «Великими», работает. Только бери и делай. Ее можно воссоздать прямо сейчас, в любой школе, но при определенных условиях – это будет темой отдельного урока.

Вторым замечательным открытием для меня было то, что я всегда знал, что двигаюсь в правильном направлении. Дело в том, что уровень развития коллектива и самоуправления в нем виден невооруженным глазом. Если атмосфера энергичная и веселая, значит все здорово. Все заняты делом. Причины понятны только педагогу-руководителю. Даже мои взводные не могли взять в толк, почему все бойцы носятся, как наскипидаренные. Да и не надо им в этом разбираться. У взводных в армии, у учителей в школе совсем другие задачи: поднять КПД обучения и сократить время на него. Не машите руками! Знания, достаточные для успешного начала учебы в любом ВУЗе, можно дать за время примерно вдвое короче, чем сейчас. Приведу два примера: финская школьная система и система преподавания по В.Ф. Шаталову. Кому интересно, посмотрите в интернете, обещаю вам много познавательных и оптимистичных часов чтения. Тема «обучения» выходит за границы данного урока, так что поговорим о нем в другой раз.

Деятельность может быть самой разной в зависимости от желаний ребят. У А.С. Макаренко была хозяйственная деятельность, или, выражаясь современным языком, бизнес. Они создали два импортозамещающих производства, одно фотоаппаратов Leica, а другое электроинструментов Black and Decker. 1-ая Трудовая колония занималась научно-производственной работой. Институт по твердому ракетному топливу, который был создан на базе их лаборатории, до сих пор входит в систему Роскосмоса. Эту колонию посетило 6 нобелевских лауреатов, в том числе Нильс Бор, и снят первый звуковой советский фильм «Путевка в жизнь». 2-ая Трудовая колония производила взрывчатку, которой наполнялась треть советских противотанковых мин в годы ВОВ. Томская Трудовая колония занялась строительством. Там до сих пор один район города носит их имя. Школа В.А. Сухомлинского занималась учебной деятельностью, но не как потреблением учениками знаний, а как совместным исследованием самых разных явлений. Так возникла знаменитая «Школа Радости». На мой взгляд это высший педагогический пилотаж. Но начинали они все-таки с работ в колхозе. В школе А.А. Захаренко, где мне удалось побывать и несколько недель пожить, после становления коллектива на работах в колхозе, занялись историческим краеведением – создали музей, который превратился постоянный элемент общешкольных забот. Раскопки, рейды по городам и весям, беседы, встречи, сбор информации… М.П. Щетинин в последней своей школе разрабатывал идею возрождения казачества, как образа жизни. Школа находилась на границе с Чечней в годы чеченских войн и выжила. Даже чеченцы приводили своих детей к ним… В 2019 году деятельность школы приостановлена решением суда на основании претензий Министерства просвещения.
 Были еще воспитывающие школы, которые возникли в годы перестройки, но я не очень хорошо знаю на чем они строились, я же не коллекционер, в конце концов. Мне, кажется, удалось достаточно убедительно показать, что все успешные в педагогическом плане школы использовали деятельностный подход к воспитанию, а не исключительно образовательный.

Интересно обратить внимание, что, во-первых, все великие школы, были созданы на селе и довольно далеко от Москвы, а во-вторых, директора сельских школ, при всем моем к ним уважении, всего лишь сельские педагоги, но при этом, В.А. Сухомлинский, А.А. Захаренко, М.П. Щетинин – академики РАО, причем только у В.А. Сухомлинского была степень кандидата педагогических наук, а остальные и того не имели. С М.П. Щетининым вообще вышла показательная история: в 1986 году комиссия Министерства просвещения СССР признала его педагогические эксперименты неудачными и закрыла их, а с 1991 года он академик РАО. Вот такие гримасы демонстрирует педагогическая наука и Министерское управление школой. Но это так, вскользь, у меня нет намерения злопыхать. Пока нам все равно никуда от этого не деться.

Прежде чем отвечать на вопрос как же все-таки деятельность воспитывает, надо буквально пару слов сказать о целях воспитания. По уму, этому вопросу надо бы посвятить целый урок. Пока просто назову те цели, которые перед собой ставил я и почему. Без особых обоснований.
По-моему мнению, совершенно необходимо и абсолютно достаточно достижение следующих целей: трудолюбие, целеустремленность, верность собственному слову и заботливость у всех ребят.
Несколько комментариев:

1. Надо четко различать учебные и воспитательные цели. Хотя обучение и воспитание две стороны одной медали, но все-таки это две разные стороны и по целям, и по методам, а главное, по результатам. Результатом обучения являются знания, а результатом воспитания являются привычки и мотивы поступков. В этом смысле, так называемые идеологические цели, как-то: патриотизм, преданность кому-то или чему-то, любовь к Родине, – совсем не воспитательные категории. Эти желательные для государства образы усваиваются учениками на уроках истории, литературы. 

2. 4-5 воспитательных целей более чем достаточно. Больше вам не осилить. К тому же мои цели вполне фундаментальны. Попробуйте примерить их на своих детей и честно ответить себе: «Хотел бы я, чтобы мой ребенок был таким?» Посмотрите на мои цели еще под таким углом зрения: трудолюбие в сочетании с целеустремленностью при занятиях в школе неизбежно формируют тягу к знаниям, а заботливость – это патриотизм по отношению к школе, семье и друзьям…

3. Если совсем огрубить, то воспитание – это формирование укоренившихся привычек правильного поведения, когда ребенок не мучается вопросами: делать – не делать, помогать – не помогать, ставить перед собой цели – не ставить, следовать своему слову – не следовать. При этом привычка относиться к знаниям и учебе с трепетом возникает автоматически, как своего рода побочный эффект. Цель воспитания состоит в том, чтобы убрать у ребенка необходимость мучительного выбора, чтобы убрать саму идею, что здесь есть из чего выбирать. Поэтому этих целей всего четыре. Достаточно. Более чем.

Перейдем к теме самоуправления. Самоуправление – это главный воспитательный инструмент в руках Директора школы. Без самоуправления невозможно долгое время поддерживать в ребятах, или в рабочих, или в солдатах, или в любых других группах людей чувство личной заинтересованности в том, чем они занимаются. Самоуправление позволяет укрепить чувство того, что дело, которым человек занимается – это его Личное Дело, только он занимается им в составе команды, коллектива единомышленников и друзей.

Развитие самоуправления и процесс воспитания ¬– это в известном смысле синонимы. Если директор школы не начнет самым серьезным образом развивать самоуправление, то он и его педагогический коллектив неизбежно окажутся в оппозиции школьникам. НЕИЗБЕЖНО, без других вариантов, а в его руках окажутся исключительно возможности первого метода воспитания: наставления, увещевания, наказания, поощрения, ¬– то есть то, что не дает воспитательного эффекта. Самоуправление же втягивает детей в неформальное, активное управление делами школы, и они, не замечая этого, начинают сами себя воспитывать.

«Деятельность», которой загорелись школьники, пусть поначалу и в небольшом количестве, всего лишь фитилек, который не торопясь разгорается по мере присоединения к ней все новых и новых ребят, то самоуправление ¬– это тот напор воздуха из детской инициативы и энергии, который позволяет раздуть мощное пламя и не давать ему затухать.

Самоуправление не может развиться само по себе, даже в том случае, если директор создаст необходимые органы управления, обозначит цели, составит планы и все это нужным образом проголосует. Главная причина тому в том, что технически развитие самоуправления – это процесс делегирования Директором своих полномочий и ответственности школьникам, что бывает очень непросто. Согласитесь, что отдать на откуп ребятам сложные вопросы хозяйственной или учебной работы, ой, как непросто – ответственность-то нести Вам. Не все вообще на такое способны. Искусство педагогики как раз в том и состоит, чтобы уметь правильно, вовремя и в  допустимом объеме отдавать свои полномочия детям.

Вторым препятствием на пути самостоятельного развития самоуправления является то, что коллектив школьников должен стать коллективом единомышленников. Это справедливо в любых человеческих коллективах: школьных, коммерческих, военных, научных, политических – любых. Случайно собранные люди становятся единомышленниками очень не сразу и ТОЛЬКО в процессе педагогической работы руководителя, который их собрал. Административная, коммерческая, военная и прочая работы – это всегда о другом, потому что развитие самоуправления базируется всегда только на желании Руководителя повысить эффективность управления. Как показывает практика и, я уверен, личный опыт любого из читающих мою статью, самостийно разные мнения ни разу не похожих друг на друга людей в одно доминирующее мнение не преобразуются. Чаще всего стартовый дурдом продолжает цвести долго и успешно, до полного самороспуска коллектива или замены его членов.

Единомыслие… единообразие…покушение на права ребенка, на неповторимость личности… всех под одну гребенку в единомышленники…. Это те тезисы, которые в первую очередь слышны, когда речь заходит о воспитании, коллективе – насмотрелся, наслушался, начитался. Обычно громче всех слышны речи интеллигентствующих либералов, так уж получается. Обычно профессионально мало в чем разбираясь, они очень сильны в искусстве говорения, с ними очень сложно спорить. Я и сейчас не буду. На всю эту лабуду отвечу так: единственное единообразие, которого я хотел бы добиться – это то, чтобы все дети без исключения, стали трудолюбивыми, целеустремленными, людьми слова и заботящимися о семье, классе, школе. Остается только посоветовать критикам примерить это на своих детей. Все остальные возмущения – от Лукавого.

Настаиваю, что самоуправление может развиваться только и исключительно в процессе педагогической работы Директора методом выращивания в своем коллективе единомышленников. Это более чем возможно, и если у кого-то не получается, то посмотрите, что вы делаете не так.

Давайте отвлечемся на секунду от школьной темы, расширим, так сказать, горизонты. Термин самоуправление по сути является синонимом термина демократия. Демократия, как и самоуправление, может существовать в коллективе, на территории и в государстве. На мой вкус возразить пока очень трудно, но если я прав, то как быть с идеей единомыслия. С самоуправлением все понятно – единомышленники выращиваются внутри системы вокруг педагогически оформленной деятельности, а вот в демократических органах (если мы говорим о той форме демократии, которая сейчас существует на практике) депутаты представляют интересы тех групп, которые помогли им выбраться в эти самые органы, и они никогда не совпадают между собой. Скорее мы имеем лебедя, рака и щуку. В связи с этим в выборных органах управления неизбежно возникают трудности и с развертыванием деятельности, и с развертыванием самоуправления внутри этих органов. Неизбежно возникают столкновения интересов, которые ведут исключительно к конфронтации, а вовсе не принятию взвешенных решений.

Любая демократия и любое самоуправление начинается с диктатуры руководителя, и не важно, что это - администрация Президента, Кабинет Министров, Госкорпорация или школа. Любой руководитель, приходя в существующий коллектив, или создавая новый, ВСЕГДА настраивает его под свою систему ценностей. В этом смысле он диктатор. Ему нужна эффективная команда, а это единомышленники, как ни крути. Далее по предыдущему тексту…

А кто руководит полностью выборным коллективом?
Кто будет настраивать и развивать этот коллектив?
Я не вижу ни такого руководителя, ни механизма его появления. Я вижу только, что, будучи в общественном сознании реальным элементом демократии, это собрание людей не имеет совершенно никаких перспектив развития и настройки на эффективную работу. Тут не видно даже элементарных методик оценки результатов их работы, непонятно вообще, чем они занимаются. Законотворчеством? Тогда откуда они берут сигналы о том, какие законы надо принять, а главное, как они решают удачный получился закон или нет? Отвечая на эти вопросы постарайтесь избежать общих слов: законодательная инициатива, обратная связь от народа и т.п. – не смешите мои тапочки и не выставляйте себя в глупом свете.

Заканчивая статью, осталось несколько слов сказать о коллективе. После «воспитания» это второй термин по частоте упоминания и по силе агрессивного слюнобрызгания со стороны «думающих и образованных» людей. Я не буду перечислять что такого плохого видится этой публике в понятии коллектива, потому что и так затянул свою статью. Оставлю непонятки не раскрытыми, чтобы было что спрашивать, может быть, кто-то снизойдет. Хочется верить.
 
Коллектив – это всего лишь внутренняя инфраструктура, созданная для удобства занятия «деятельностью» и развития самоуправления. Все эти общие собрания, советы командиров, сводные отряды, классы, родительские комитеты, педагогические коллективы создаются в зависимости от роста и усложнения «деятельности» и расширения самоуправления. Другие интерпретации этого понятия чаще всего притянуты за уши и не имеют практического значения.

Организация коллектива, его форма и функционал, всегда является внутренним делом того учреждения, где он создается. Коллектив не может быть создан извне, не имеет каких-нибудь алгоритмов и механизмов контроля. Здесь вопрос надо ставить так: либо он (коллектив) создается Руководителем в интересах своей педагогической деятельности, либо полностью теряет смысл и практическую целесообразность.

Пожалуй, хватит. Простите, пожалуйста, за излишнюю говорливость, но у меня никак не получилось сделать статью покороче. Пришлось сократить много чего важного, но дальше продолжать это делать рука не поднимается.
 
С почтением, дорогие читатели и жду вопросы по существу написанного, хотя и не настаиваю.

Олег Литвишко

Litvishko.1958@mail.ru