Сычужкина о смысле жизни...

 
Сычужкина о смысле жизни....Или коротко о жизни Сычужкиной.
               

       - Жизнь, в сущности, совершенно бессмысленная штука… - философски заявляет Сычужкина, направляя расфокусированный взгляд в окно.

         В окне – Фонтанка и  изогнутый  полукругом институт путей сообщения. 

         Сычужкиной сегодня 40. Время подводить итоги. Итогов наберется на три жизни, не смотри, что прожила только половину своей: три города, пять работ, из скромности умолчим, сколько полюбовников.  Мужа ни одного. Был один, извиняюсь за выражение, гражданский брак,  со всеми причитающимися подробностями, но был давно. Парень был всем хорош, однако замуж не взял по причине матушки. Не хотела она, евойная матушка, невестки татарских кровей. Сами-то они были лезгины.  Или осетины. Или, может, еще  какая многоуважаемая нация. Как бы там ни было, на семейном совете было решено не мешать благородные  лезгинские (осетинские) кровя. (Сильно извиняюсь у всех вышеперечисленных национальностей, мнение рассказчика, как обычно,  расходится с мнением героя повествования на совершенно противоположные края шахматной доски).

            Так Сычужкина погоревала, погоревала и стала жить-поживать дальше. А  вы думаете, у нее был какой-нибудь выбор?

            Девица она была шустрая, видная, в компании заводная, в семейном кругу покладистая. Обладала массой положительных качеств, в числе которых значились грудь третьего размера и неприхотливость в быту.  Не капризничала. Лишнего не просила. Лишним считала все, дороже похода в ресторан. 

            Можно сказать, обладала только одним недостатком - непонятной  зацикленностью  на своем незамужнем статусе. Так, как рождена она была еще в доперестроечные времена, последние тапки советского периода долетели до ее сознания. И эта глупая женская уверенность, что мадам может быть по-настоящему счастлива только рядом с настоящим мужчиной, из робкого ростка выросла в раскидистый дуб, который пустил корни во всех направлениях сознания   и расстелился кроной в каждую полость ее души. 

             Была бы возможность, Сычужкина бы на мечах дралась бы со всеми этими глупыми женскими  журналами на предмет женского счастья. Так как она опробовала за свои небыстрые  сорок  все варианты, там перечисленные, и  не смогла получить удовольствия.   

             Чего-то ей видимо, не хватало – может подумать придирчивый читатель – и будет слишком строг  к девушке. Нет, вы ошибаетесь, она никому не заявляла о своем тайном желании и не отпугивала потенциальных кандидатов своей упертостью. Оно, желание это, жило в отдельном, тщательно охраняемом помещении, в сундуке под тремя замками, в тайной комнате, заваленное скелетами различного  происхождения. И выуживалось на свободу только во время медитативных женских сходок,  где-то под утро, после второго забега в магазин за бутыльком, в категорически женской компании,  в которую вход был засекреченнее, чем в масонскую ложу. 

             Значит, она была, наверное, страшная? – предположит пытливый читатель.  Нет, отвечу я вам, совершенно не страшная. Нормальная такая. С живыми сверкающими глазами, склонная улыбаться и посмеяться. Ноги тоже на месте, обе две штуки. Выглядит, кстати, на добрый десяток лет моложе. 

             В чем же тогда  причина?- Не могу предположить. Склонна свалить все на провидение, ну, или, на непознанные силы природы. Потому как познанными законами  сего грустного факта не объяснить, и логической цепи между объектом нашего рассмотрения и  результатом ее творческого пути не наблюдается. Скрыты, видимо от нас, в тумане бытия, некоторые логические цепи. А без них никак не разобраться. Хоть  с двумя бутыльками, хоть  с комплектом мечей. 

            Так на чем мы остановились? 

             Следуя советам тех журналов, которым Сычужкина уже не доверяла, к своим сорока годам, девушка была хороша собой, умела одеваться, говорить на английском, заниматься йогой и  аэробикой.  Не боялась сходить одна в кафе, кино и ЖЭК. Чудно танцевала сальсу с ассистентами. Могла заплатить по интернету за что угодно. Вбить гвоздь. Починить электропроводку. Положить плитку. По сильной необходимости даже выйти приструнить пьяного соседа, орущего матом этажом выше и пуляющего  непогашенные окурки в горшки с цветами, стоящими на соседних балконах.

               Да только, судя по выражению лица после третьего бокала,  удовольствие, получаемое ею от того, что модные журналы гордо называют «самодостаточностью»  какое-то неполное. Если вообще это  случалось. Все эти развлечения и отвлечения вязли в густых ветвях дуба, не пробиваясь к сознанию. И короткие минуты радости, которое они приносят, не в силах прорваться  дальше легкомысленных желудей.

                Сычужкина и рада бы жить сегодняшним моментом. Да только момент больно быстро проходит. Тогда что же получается? Что вся жизнь так и будет состоять из одних лоскутков?... Ни фига себе пэчворк… А как же соединяющая платформа? Единая цель  в жизни? Может это все-таки  это… как его… ну и вот, опять вернулись к тому, с чего начали…               

                Сычужкина поводит грустным взглядом кругом. В помещении, кроме нее еще две пары подружек и пустые столики. Из мужского народонаселения - только бармен, на сильного любителя: с  бородкой в косичку  и дредами. Взгляд спотыкается о него и выпрыгивает за окно – к мраморным перилам и изгибам короткого мостика. Которые, хотя и лишены всякого высокого смысла по сути своей, но хотя бы  приятны взору.