Небесный художник

       – У небесного художника иссякли краски, – замечено очень тонким наблюдателем, вдумчивым, обладающим прекрасным вкусом экспертом.

       Как будто распахнулось окно в природу, раздвинулись кулисы "треплевской" рампы – самой условной и самой естественной … Замерцал туманно-дымчатый, как предложено уважаемым наблюдателем, монохромный экран оттенками серо-голубого шёпота, демонстрируя его прочтение заключительной фазы истончающегося, но упорно не сдающегося ноября. 
       Словно порывом плотного ветра охватывает готовностью доверчиво глядеть на мир глазами талантливого ценителя красоты, сквозь совокупность его образов, догадок, суждений.
       Однако в тот же миг проступает и с предельной отчётливостью утверждается очевидное: нет и не может быть такого искусного дисплея, универсального устройства-рефлектора, гениального человеческого ума, сложного явления, чтобы отразить весь мир во всех мелких подробностях без искажений; чего-то вроде Единого Платона, главной Монады Лейбница, Абсолюта Гегеля. Или нечто подобное всё же возможно?

       Но вот уже границы условной рампы, искусственного – не чужого, но не-своего для доверчивого зрителя – проёма в действительность, теснят, тщетно предостерегая живую мысль об опасности смещения первоначальных смыслов исследователя-герменевта, дерзнувшего на монополию интерпретации непостижимого творчества, которое, также, и творчество непостижимого. Обаяние искреннего посредника – между общим и единичным, между естественным, всем, вечным и сознанием зрителя, читателя – заражает жаждой сотворчества. Мышление созерцателя, захваченное соблазном собственной версии, вооружается азартом разгадки, ожиданием готовых раскрыться новых смыслов восхищением творчества. Предчувствие постижения придаёт импульс мысли, вследствие этого сравнявшейся в стремительности с самыми невозможными скоростями и тем самым, оказавшейся в согласованности с неизменной строгостью вечного...
       Уловка выдуманных барьеров, от обычных рам до правил жанров, выдающих себя за полноценных самостоятельных участников процесса постижения, выглядит наивной, бледной, зыбкой. От одного желания казаться реальным препятствием иллюзорные ограничения немедленно теряют всю свою и без того невесомую энергию, растворяются в теряющем актуальность пройденном и промысленном прошлом… Но и это преодолённое, казалось бы, оставленное навечно, оказывается неустранимым штрихом, мазком, пятном разворачивающейся картины вселенской вечности, затягивающей своей глубиной, ртутной подвижностью и, одновременно, монументальным постоянством.
       Цвета, звуки, оттенки, полутона, ощущения, смыслы, образы, факты – и каждый сам по себе, и тут же отражённые друг в друге – сливаются и рассыпаются, образуя невообразимые сочетания, искры, лучи, потоки, системы… И вся это кажущаяся пестрота, а в действительности – строго выверенная мозаика выражает незыблемую гармонию, как первую и единственную твёрдую константу.

       Нет. Цвета в нашем мире все на месте, если вообще возможно строго определённое место и значение цвета, звука, чувства. Ведь цвет, не что иное, как результат восприятия физического явления живым существом, способным его наблюдать. Электромагнитное излучение оптического спектра той или иной длины волны в сознании человека представляется определённым цветом или оттенком. Учёные утверждают, что у животных этот тип отражения реальности реализуется так же, как и у человека, хотя порог и диапазон восприятия может существенно отличаться; например, некоторые не способны различать излучение "красного" диапазона, другим могут фиксировать волны "ультрафиолетового" спектра. И люди видят мир не одинаково; наблюдаемая (или представляемая) цветовая гамма в каждом "человеческом" случае не лишена субъективности.

       Нескончаемы краски "небесного художника", у него не бывает в них недостатка; и не в чём ином дефицита быть не может. Да и краски ему не нужны. И без них он разрисовывает яркие хвосты павлинов, грудки снегирей, одним взмахом невидимой кисти окрашивает крылья ворон и чаек. Всевозможные цветы и плоды, реки и горные хребты, РАДУющая глаз и душу РАДУга, завораживающее северное сияние, глубина небесной полуденной лазури, неповторимость восходов и закатов, бескрайние звёздные дали – всё это не краски, не средство, а проявление самого субстанционального автора, бесконечность его форм, производимых "собой" и "из себя".

       А ноябрьская монохромность – не больше, чем краткое простенькое испытание, тест на капризность, лёгкий соблазн кокетства. Однако это только верхний слой, бесцветный фильтр настоящего. Это как пост верующему или начинающий ученик виртуозу; в перемене – предоставление ещё одного повода заглянуть в себя, не отвлекаться на мелочи, от второстепенных деталей перейти к главному, переосмыслить результаты и уточнить цели, настроить инструменты и душу, успокоиться, прийти в себя…
       Не всегда понимает человек, что оказывается "вне себя", а, возможно, кто-то пребывает в этом состоянии, нераспознанном ни самим человеком, ни окружающими, едва ли не всю сознательную взрослую жизнь.
       Природа "внешняя" и "внутренняя" нас предостерегает от ошибок, ненавязчиво предлагает отДУШИну, изящное извлечение души из липкого стресса плотных графиков, подсказывает решения, легко встряхивает… Мол, очнись, успокойся, взгляни на мир без посредников, как дитя!

       Мы глядим, прислушиваемся, вдумываемся…
       Вокруг разворачивается бесконечно гениальная поразительно откровенная картина щедрого небесного художника. Что-то в ней нам удаётся разглядеть и оценить – ровно столько, сколько можем понять, и лишь то, на что умеем настроиться. Многие из нас даже представить не могут, сколько важного, красивого, спасительного проходит мимо вследствие нашей своей неготовности, ограниченности.
       Возможность и право изменить собственные "настройки", повысить собственную чувствительность, меру понимания действительности и себя – её части – есть у всех. Счастье и успех каждого, в определённой степени, пропорциональны умению и старанию не упускать эти возможности.


       Ноябрь 2021 г.