Ольга

     Подруги Оля и Тоня возвращались домой с сенокоса по лесной дороге. День клонился к вечеру, но дневная жара ещё не спала. Ветер гнал горячий воздух откуда-то с гор, поднимая дорожную пыль. До посёлка оставалось несколько километров. Чтобы охладиться и попить студёной воды, девушки прислонили деревянные грабли к берёзе, что росла на обочине, и спустились в овражек, где из-под земли бил ключ. Оля, умывшись ледяной водой, сняла с головы платок и стала вытирать лицо, как вдруг почувствовала, что за ними кто-то наблюдает. Резко обернувшись, она увидела на дороге всадника. В нём она узнала Ивана Чернова, который этой весной пришёл со службы.  Оля давно заметила, что статный, черноволосый казак уже давно неравнодушно посматривает на её подружку Тоню. Вот и сейчас Иван, сидя в седле, с восхищением смотрел на девушек. Поднявшись из оврага, Тоня сердита спросила:
     - Ты почто это подглядываешь? Разве забыл, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали?
     - Да я тут гадаю, кто это своё имущество позабыл, - улыбаясь, ответил Иван, кивнув на грабли.
     - Не тобой поставлены, не тобой и возьмутся! – беря в руки грабли, сказала Тоня.
     И вдруг изо всех сил ударила ими по крупу лошади. От неожиданности лошадь встала на дыбы, Иван чудом удержался в седле.
     - Дура ты, Антонина! – крикнул он сердито девушке и, пришпорив коня, ускакал.
     - Мой милёнок - как телёнок, только веники жевать, проводил меня до дому, не сумел поцеловать! – прокричала девушка ему вслед.
     Оля, наблюдавшая за всей этой картиной, покачала головой и с укором сказала подруге:
     - Зря ты, Тоньша, так! Разве не видишь, парень по тебе сохнет?
     - А мне-то какая об этом печаль?! – дерзко ответила Тоня.
     - Ну и впрямь дура, не даром Иван тебя так назвал! У нас разве в посёлке женихов пруд пруди? Почти всех наших однолеток на войне поубивало, остались мальцы зелёные да старики. А добрых парней девки сразу прибирают. Вот и твой Ванька посмотрит-посмотрит на тебя, да и постучится в другую калитку. Вон, на него уже Стешка глаз положила. Вчерась на вечёрках весь вечер подле него крутилась.
     - Да я ей космы-то повыдираю! – в гневе воскликнула девушка.
     - Ну, ты тогда реши, нужен тебе Иван, или нет? – со смехом спросила Оля.
     - Ох, Ольгея, глянется он мне, шибко глянется! Да вот как только Ивана  увижу, в меня будто бес вселяется: так и хочется ему надерзить! А потом ночью спать не могу, реву!
     - Уууу, подруга, да никак ты влюбилась? Тогда надо Ваньке подсказать, чтобы сватов к тебе засылал.
     - А сама-то, сама! Чья бы корова мычала, а твоя помолчала! Вспомни, как ты прошлой осенью Васькиным сватам из Ионыша отказала, - ответила ей Тоня.
     Оля, сев на придорожный камень, грустно улыбнулась и задумалась. Действительно, в прошлом году к ней сватался Василий Телегин из посёлка Усть-Ионыш, что в тридцати километров от села Андреевск, где Ольга проживала с матерью Маланьей и младшими сёстрами и братом.  С Василием Оля познакомилась, когда    приезжала в гости к своей тётке Шуре, старшей сестре Маланьи.
     Тётка с мужем были бездетны. Их единственная дочь Таня ещё задолго до войны в пятилетнем возрасте умерла от кори. Больше детей им господь не дал, поэтому, живя вдвоём, они острой нужды не испытывали, в отличии от Маланьи с её многочисленным семейством. Жалея свою младшую сестру, тётка Шура то пригоршню муки им передаст, то мешок картошки.
     Вот за такими гостинцами Оля к ним и приехала. Тетка радостно встретила свою любимую племянницу. Ольга была настоящей красавицей: со статной, горделивой осанкой, с копной чёрных густых волос, которые девушка укладывала каким-то особым образом, ясными голубыми глазами, не по годам серьёзная и самостоятельная.
     Пообедав, Оля вызвалась принести в баню воды. Взяв коромысло с вёдрами, она по тропинке спустилась с пригорка, на котором стоял дом тётушки, и направилась к речке.  Там она увидела молодого парня, который привёл коня на водопой. Познакомившись, Оля узнала, что его зовут Василием. Красивая и скромная девушка очень ему понравилась, и Василий предложил вечером с ней встретиться.
     Ещё три дня Ольга гостила у родственников. Днём помогала окучивать картошку, полоть грядки, а вечером бежала на свидание с Василием, который ждал её на месте их первой встречи – у реки. И вот, во время очередного свидания, Оля сказала, что наутро уезжает. Парень погрустнел и глубоко задумался, а затем неожиданно предложил ей выйти за него замуж. Оля обещала подумать.
     Приехав домой, она матери ничего не сказала. А через месяц к ним в дом нагрянули сваты. Растерявшаяся Маланья металась по избе. Василий, одетый в военную форму, с восхищением смотрел на девушку.
     Но тут Оля встретилась взглядом с младшими сёстрами. На неё смотрели три пары широко открытых глаз, полных слёз, мольбы и отчаяния! После смерти отца Ольга помогала матери поднимать младших, была им опорой, зачастую забывая о себе. Девушку пронзила мысль о том, что она не сможет их бросить, уехать в другое село, ведь матери будет очень тяжело справляться в одиночку.
     Повернувшись к гостям и низко наклонив голову, Оля тихо произнесла:
     - Простите меня, но я не могу.
     Выскочив за дверь, она спряталась на Яру, где ещё долго стояла в обнимку с берёзой и тихо плакала, пока не уехали гости…
     Вот именно про этот случай и припомнила ей Тоня. Увидев, что её товарка совсем загрустила, она присела к ней на камень и виновато произнесла:
     - Оль, прости меня, дуру! Уж я-то знаю, пошто ты Ваське отказала – не о себе думала! Я бы так не смогла.
     - Да смогла, если бы пришлось.
     Оля с улыбкой посмотрела на свою подругу, которая была полной её противоположностью. Тоня отличалась от Ольги пышными формами, большими, озорными глазами, а её припухшие губы почти всегда улыбались. И характер у Тони был боевой и весёлый, в отличии от Ольгиного.
     У Тониных родителей, Андрея и Авдотьи Ельцовых, было четверо детей. Конечно, в военные и послевоенные годы всем было нелегко, но всё же той острой нищеты, что переживала многодетная вдова Маланья, они не испытывали. В семье чувствовался хозяин. Тоня, в отличии от Ольги, нелёгкую долю безотцовщины не познала. Поэтому на мир она смотрела с лёгкостью, когда как на лбу у Оли уже пролегла ранняя горестная складка.
     Между тем, солнце закатилось за горизонт. В лесу стало быстро темнеть.  Подруги поспешили домой.  И вдруг Тоня остановилась и воскликнула:
     - Ольгея, глянь-ка, собака на дороге!
     Но когда они осторожно приблизились, то увидели, что это никакая не собака, а маленький медвежонок! Заприметив девушек, он фыркнул и скрылся в придорожных кустах. Оля с тревогой произнесла:
     - Тоньша, если медвежонок был на дороге, то значит и медведица где-то рядом?!
     Девушки, боязливо озираясь, размашистым шагом поспешили к посёлку.
     Дома Маланья была одна.
     - Вы пошто сёдни так поздно? Я уж стала заботиться, Николку хотела навстречу послать.
     - А где он?
     - Николка-то? Он, как только увидал, что вы идёте, балалайку под мышку, да и был таков!  Дочь, ты бы поговорила с ним! Девки вокруг Николки так и вьются, но ведь рано ему гулять, не вырос ишо.
     Оля ласково улыбнулась. Николка был её младшим братом, которого она очень любила и всячески ему потакала. Коля из угловатого подростка превращался в красивого юношу, который всё больше походил на погибшего на войне брата Мишу.
     - Мам, да пусть погуляет. Когда ему ещё гулять-то, как не сейчас?! Вот когда женится, тогда некогда будет! Ты лучше скажи, что сёдни сделали?
     - Да хорошо с Николкой на Огородной покосили. Нонче травы тяжёлые, засухой не тронуты. Богато сена наставим, вот только до дождей бы управиться. А вы с Тоньшей у Заячьего Ключа все валки перевернули?
     - Все! – ответила ей дочь.
     - Ежели завтра такой же суховей будет дуть, то валки быстро высохнут, после обеда и копнить  можно. Ты бы поговорила с Тоньшей, пусть поможет. А после, как управимся, вы с Николкой им поможете.
     - Да договорилась я с ней уже, - ответила Оля.
     - Ну вот и ладненько. Завтра с обеда, благословясь, и начнём.
     И тут Оля, наливая из крынки молоко, вдруг вспомнила:
     - Мама, а мы сегодня медвежонка видели!
     - Какого медвежонка? Где?
     - Да недалеко от Заячьего Ключика, прям на дорогу вышел!
     - А медведицы не было разве?
     - Да не видели мы её.
     - Ох, глянь-ка, что дЕится, медведи летом почти по селу ходют! Ведь она же вас за медвежонка и порвать могла! Больше чтоб одни на покос не ходили! Я завтра же председателю скажу! Развелось медведей вокруг станицы, никакого скрёсу* от них нет! Вона, бабы подле сельсовета рассказывали, что вчерась на базах медведь корову задрал, а сёдни, вроде бы как, Ванька-егерь его ночью подстрелил.
     И тут вдруг Олю осенило:
     - Мам, а не может так статься, что тот подстреленный медведь – и есть медведица, мамка этого медвежонка?
     Маланья, немного подумав, ответила дочери:
     - Да всё может быть. Утром у баб поспрашиваю. А ты пошто не ешь?
     Но у Оли пропал аппетит. Ей не давала покоя мысль о том медвежонке, который, наверное, сейчас ходит по лесу и ищет свою мать. Девушка легла на кровать и глубоко задумалась.
     - Оля, ты что, разве сёдни на вечёрки не пойдёшь? – спросила её Маланья.
     - Да нет, мам, устала я что-то.
     - Смотри, а то сходила бы. Что дома то сидеть? Может, и встретила бы кого.
     Оля подняла голову с подушки:
     - Мама, а ну-ка, сознавайся, что за заделье - меня из дому выпроваживать?
     - От тебя ничто не скроется! – засмеялась Маланья, - да давеча Мишу Казакова встретила, тебе привет передавал.
     Ольга давно заметила, что на неё заглядывается шестнадцатилетний кузнец, Казаков Михаил. 
     Этот коренастый паренёк с добрыми карими глазами, появился в станице недавно.  До этого они с матерью Анной и сестрой Натальей жили в соседнем посёлке Тигирек, но после того, как в сорок третьем году получили на отца похоронку, сложили на санки свои нехитрые пожитки и пешком пришли в Андреевскую станицу, надеясь здесь найти пристанище. Сердобольный председатель пожалел вдову и пристроил её на пасеку, а Мишу, тринадцатилетнего подростка, определил в кузницу. Местный кузнец ушёл на фронт, и в кузнице нужен был человек. С тех пор эта семья и обосновалась в посёлке.
     Жили Казаковы скромно, без особого достатка. Миша, как единственный мужчина в семье, был главным добытчиком. Брался за любую работу. В свои шестнадцать лет уже многое умел: и коня подковать, и навесы на ворота сделать, и щеколду на дверь выковать. Бабам в посёлке паял кастрюли и тазы.
     К ухаживаниям Михаила Оля в серьёз не относилась. Во-первых, он был на целых четыре года младше её, а во-вторых – выходить замуж она пока не планировала.
     Ольга догадывалась, почему мать так настойчиво старается свести её с Михаилом.  Уж больно ей приглянулся этот добрый паренёк! Да и от одного его имени – Миша,  у Маланьи сердце наполнялось  теплом. Её сын Михаил в конце сорок четвертого года погиб на войне,  и  Олина мать  надеялась, что в лице этого молодого кузнеца обретёт себе зятя с таким родным именем...
     Так, в заботах и работе, лето подходило к концу. Уже и сено поставили, и с огородами управились. Осенью Олину подругу Тоню сосватали. Она дала согласие выйти замуж за Ивана Чернова. Антонина вся светилась от счастья. Ольга, конечно, была рада за подругу, но в глубине души закралось чувство одиночества.
     Между тем, Михаил всё настойчивей уделял Ольге знаки внимания. Ольга не раз ловила на себе его восторженные взгляды. Мать и сёстры наперебой её уговаривали:
     - Смотри, Ольгея, доморгуешься**! Ну что за беда, что младше, а где ровесников то сыскать? Вот уведут кузнеца из-под носа товарки, тады одна тебе дорога – за бобыля замуж идти! Или будешь, как рябая Марфа, старой девой век вековать! А тут глянь, какой парень – статный, красивый, да и руки золотые! За ним горя знать не будешь!
     Миша, чувствуя поддержку Олиной родни, вовсю старался угодить. То забор подправит, то дров наколет, то воды с ключа принесёт.
      Как-то Оля, поднявшись на Яр, подошла к берёзе, возле которой год назад плакала. Теперь она часто сюда приходила, чтобы побыть одной и о чём-то подумать. Вот и сейчас, присев на опавшие листья, девушка глубоко задумалась. Она даже не заметила, как по щекам вновь потекли слёзы, пока на губах не почувствовала солёную влагу. Затем, будто приняв важное решение, резко встала и, тряхнув головой, произнесла:
     - И всё же я буду счастлива! Буду!
     А на следующий день Оля дала своё согласие выйти за Михаила замуж.
     Маланья в приданое отдала своей дочке тёлочку и трофейную швейную машинку Zinger, которую ей привёз после войны старший сын Иван. Сыграли скромную свадьбу.
     Жизнь вошла в своё русло. Впереди Ольгу ожидали любовь и разочарования, счастье и невзгоды, радости и печали.  Впереди её ожидала длинная жизнь…

     ************
     Послесловие.
     Ольга с Михаилом совместно прожили пятьдесят пять лет. Она родила мужу троих детей – двух дочерей и сына, которого Михаил назвал Иваном, в честь погибшего на войне отца.
     Умер её Миша в возрасте семидесяти двух лет от бронхиальной астмы. Многолетние годы работы в кузнице дали свои плоды.
     Только после ухода мужа, Ольга призналась себе и детям, как она сильно его любила.  Умерла Ольга на восемьдесят восьмом году жизни.

--------------------------------------

скрёсу* - спасения;
мОрговать** - брезговать;




Фото - из и-нета