МАГиЯ глава 32

Машина Лёвы въехала во двор дома Мирона и Ника только-только выбралась из машины, как к ней подошёл Мирон.

— Что это? — хмыкнув, кивнул он на гипс на её ноге.

— Мирон Анатольевич, простите... — стушевалась она.

— А я ведь тебя предупреждал...

— Мирон Анатольевич, я смогу работать, — схватила его за руку Ника. — У меня есть ещё четыре дня выходных...

— Три, — поправил её Мирон.

— Да, три, — согласилась она. — А потом я выйду на работу. Я ведь не руку сломала, а значит смогу работать.

— Значит, ты ногу сломала? — поинтересовался Мирон.

— Нет, не сломала, это просто вывих...

— И как ты будешь по лестницам ходить с таким гипсом? — фыркнул Мирон.

— Врач ей сказал, что через три недели гипс снимет, а пока никаких нагрузок на ногу, — вмешался в их разговор Лёва.

— Три недели? — от удивления брови Мирона поползли вверх.

Лёва, зачем ты?.. — посмотрела на него Ника. — Мирон Анатольевич, мне не нужны эти три недели, я завтра же начну работать, обещаю!

— Нет, уж! Если врач сказал, что три недели — значит три недели. Отдыхай, считай, что у тебя отпуск.

— А как же?..

— Не переживай, Тоня справится, — хмыкнул Мирон и направился в сторону дома.

— Тоня? — растерялась Ника, когда он ушёл. — Но, она же няня...

— Раз Мирон сказал, что она справится — значит справится, — хлопнул её по плечу Лёва. — Идём, я тебя до твоей комнаты провожу.

— Лёв, зачем ты со мной возишься? Кто я для тебя?

— Мы же договорились, что мы друзья, — улыбнулся ей Лёва. — Вот я тебе и помогаю по-дружески. — Ника смущённо молчала. — Что молчишь?

— Я не знаю, что сказать. Я благодарна тебе за помощь, — на глазах Ники появились слёзы.

— Это что ещё за «сырость»? — возмутился Лёва, открывая перед ней дверь её комнаты. — Прекрати, — смахивая рукой её слёзы, сказал он.

— Лёва, спасибо тебе, — обняла его Ника и дала волю слезам.

— Ну, хватит, малышка, успокойся, — подвёл её к её кровати Лёва и усадил на неё.

— Спасибо тебе за всё!

— Ложись, — уложил он её в постель и укрыл одеялом, — тебе надо отдохнуть.

— Как скажешь, — кутаясь в одеяло, ответила Ника.

Едва Лёва вышел за дверь, как она встала и вышла из комнаты.

— Куда ты направилась? — строго посмотрел на неё Лёва.

— Я думала, что ты ушёл... — растерялась она.

— И поэтому вскочила и куда-то побежала?

— Я кушать хочу, — опустила глаза Ника.

— Всего-то? — засмеялся Лёва. — Возвращайся, — кивнул он на дверь, — я сейчас принесу.

— Ты не должен...

— Это не обсуждается, — прервал её Лёва и ушёл на кухню.

Вздохнув, Ника вернулась в свою комнату. Она едва успела доковылять до середины комнаты, как дверь распахнулась и на пороге стоял полицейский в штатском.

— Вы кто? Как Вы сюда попали?

— Я — капитан Голопопин. А Вы, гражданка Романова Ника Андреевна, арестованы.

— Я абсолютно ничего не понимаю...Что происходит? За что арестована? Я только сегодня вернулась из Казани.

— Что здесь такое? — раздался за спиной полицейского голос Мирона.

— Гашин Мирон Анатольевич? — повернулся к нему лицом мент.

— С кем имею честь?..

— Капитан Голопопин, — представился мент. — А это, — показал он какую-то бумагу, — постановление на арест Романовой Ники Андреевны. Собирайтесь, — приказал он уже Нике.

— Может объясните за что Вы её арестовываете? — поинтересовался Мирон.

— За кражу в особо крупном размере. Она украла у Вас десять тысяч евро.

— И откуда Вам это известно? — не отставал от него Мирон.

— Это тайна следствия, — фыркнул мент, и кивнул двум полицейским в форме что пришли с ним.

Они подошли к Нике и хотели надеть на неё наручники, но она спрятала руки за спину.

— Руки! — приказал один из них.

— А до машины вы меня на руках понесёте? — усмехнувшись, посмотрела на этих двоих Ника. — Я ведь без костыля ходить не могу, — кивнула она на костыль, стоявший возле кровати.

— Ладно, — снисходительно сказал капитан, окатив её оценивающим взглядом, — без этого обойдёмся.

Ника взяла свою сумку с вещами, которую ещё не успела разобрать, и облокотившись на костыль, похромала вслед за ментами до их машины. Выйдя из комнаты, она увидела Лёву, которого не пускал внутрь ещё один мент с автоматом в руках.

— Лёва, звони Паше, — приказал ему Мирон, выйдя из комнаты Ники, как только менты ушли. Лёва согласно кивнул и взялся за телефон.

Тем временем Нику привезли в отдел полиции.

— Итак, гражданка Романова, расскажи, как, зачем и почему ты украла деньги у Гашина Мирона Анатольевича.

— Могу я ознакомиться с материалами дела? — спокойно-равнодушным тоном спросила Ника.

Она ещё в машине постаралась взять себя в руки чтобы не показывать ментам свой страх. Сейчас важно было не паниковать и начать думать холодной головой. Она не могла понять кто ещё кроме неё, Мирона, Лёвы и Паши мог знать о том чистосердечном признании. Ведь Мирон не заявлял на неё в полицию, значит от него менты не могли ничего узнать. Лёва тем более не стал бы доносить на неё, учитывая их отношения. Паше тоже нет никакого смысла говорить кому-то об этом, ведь он от этого ничего не выигрывает. Чистосердечное признание у неё на руках. Уезжая в Казань, она спрятала его под матрас, побоявшись, что может потерять его в дороге. Она хотела его сжечь, но сначала хотела показать его Тёме, поэтому и спрятала его в комнате. В дороге она много думала о том, как менты могли узнать о той краже и пришла к выводу, что только через чистосердечное признание. Поэтому и потребовала ознакомиться с материалами дела.

— В СИЗО у тебя будет для этого предостаточно времени, — хмыкнул Голопопин, — а сейчас отвечай на вопрос.

— Я не буду ничего говорить, — встала в позу Ника, — у меня есть на это право. И вообще, я очень устала и у меня болит нога. Если я арестована — уведите меня в камеру.

— Раз ты так хочешь, — усмехнулся мент, и позвал конвойного, который увёл её в КПЗ.