Научи меня прощать. Глава 121

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава: http://proza.ru/2021/11/21/1837

Вера задумчиво листала учебник.

Ей требовалось сосредоточиться, но правильные мысли упрямо отказывались задерживаться в голове. Предстояло решить, чем она хочет заниматься. Не то, чтобы серьёзно, всё-таки она не представляла себя этаким «синим чулком», помешанным на научных изысканиях, но пришла пора определяться.

Так… Кафедра археологии и древнего мира. Вера подняла глаза к потолку. Интересно, конечно. Даже романтично. Археология, раскопки…

Кстати, их кафедра действительно занимается раскопками и летом организует экспедиции: копают в степи курганы, а далеко за городом – до сих пор ведут раскопки древнего городка. В краеведческом музее ему посвящен целый зал, и экспонаты постоянно пополняются.

Но стоило ей пообщаться с Артёмом с пятого курса, как всю романтику рукой сняло.

- Тёма, ну расскажи, - наседали на парня девчонки из её группы, кокетничая, - это же так интересно!

Артём, невысокий, лохматый, задумчиво поправлял на носу очки и важно расправлял довольно широкие плечи.

- Да, девчонки… Раскопки, это… Короче, это просто потрясающе! На последних, например, лично я нашел практически целый кувшин и остатки ножа. Думаю, что это был нож для жертвоприношений.

Девчонки, округлив глаза, восхищенно ахали, а Артём, собрав вокруг себя ещё больше слушательниц, продолжал вещать с мистической загадочностью в голосе, словно дельфийский оракул:

- Просто вы не понимаете… Когда сидишь у костра, глядя в огромное звёздное небо, тогда  прямо ясно представляешь, как чья-то рука держит этот нож, готовясь нанести роковой удар…

Вера, стоявшая на некотором отдалении от исключительно женской Артёмовой аудитории, не удержалась, насмешливо фыркнув.

Молодой человек бросил в её сторону полный заинтересованного удивления взгляд и быстро закончил рассказ:

- Всё, девушки, сейчас мне некогда, расскажу подробнее в следующий раз.

Провожая взглядом девичью стайку, направившуюся к дверям ближайшей аудитории, он подошёл к Вере.

- А ты почему фыркаешь? – начал он довольно фамильярно.

Вера улыбнулась примирительно.

- Просто я знаю, что нож нашёл профессор Семёнов, предводитель вашего отряда. И он рассказывал, что нож обычный, ничего примечательного в нём нет, кроме довольно хорошей сохранности. Так чего врёшь-то? Из-за Алинки, угадала?

Артём густо покраснел. Было видно, что Вера попала в точку.

- Не вру, а слегка преувеличиваю. Слушай, Вера, уговори Алину к нам на кафедру пойти, а? У вас же распределение по кафедрам скоро.

- А тебе зачем? – Вера лукаво улыбнулась, – хочешь её на раскопки с собой заманить?

Она постучала парня по плечу.

- Давай так. Я поговорю с Алиной, а ты мне рассказываешь правду о проведении раскопок. Идёт?

Артём махнул рукой и тоже улыбнулся.

- Идёт!

- Ну, так как же? – снова задала вопрос Вера, отходя к ближайшему окну, - я правильно понимаю, что романтики в экспедиции маловато?

Молодой человек засмеялся.

- Правильно понимаешь. Чего там много – это недостатка воды и избытка пыли. Пыль везде, в палатке, на палатке, на одежде, словом, ты всё время возишься в пыли. Волосы постоянно превращаются в какой-то неряшливый сноп. Иногда мне кажется, что, когда я их расчесываю, из-под расчески сыплется песок.

Вера сочувственно кивнула.

- Понимаю. Но ведь вам привозят воду?

- Конечно, привозят. – Парень утвердительно кивнул, - но её всё равно всегда не хватает. Особенно для того, чтобы принять душ. Ты ведь знаешь, что такое «душ-топтун»?

- Конечно!

- Так вот наша душевая кабина – это деревянная коробка метр на метр, обтянутая  тканью, ведро воды и этот самый «топтун». Вода холодная, как понимаешь. Нам нормально, а девчонкам в таких условиях тяжело. Спать в палатке, готовить на костре… Да, конечно, доля романтики присутствует, но ведь это не на пикник с одной ночевкой выбраться.

- Тогда зачем Алинку в такие условия тащишь?

Артём широко улыбнулся.

- Это стратегия! – Он важно поднял руку вверх. – Я всё продумал. Там я для неё буду рыцарем в белых доспехах. Добытчиком и вдохновителем духа. Может, влюбится…

Он задумчиво почесал макушку, взъерошил и без того лохматые кудрявые волосы.

- Так поговоришь?

- Ладно. – Вера собралась уходить. – Расскажу честно, и даже умолчу о твоих коварных замыслах. Хотя она на тебя и так смотрит, как кролик на удава.

- Почему это? – В глазах парня мелькнула растерянность.

- Меньше врать надо! – Засмеялась Вера и отправилась к себе в аудиторию.

Нет, раскопки и восстания рабов ей не интересны.

Новейшая история тоже абсолютно не привлекала.

Как может привлекать хаос и бардак?

Раньше, в детстве, всё было понятно и правильно.

Сначала ты в детском саду, радуешься будущему, читаешь на утренниках стихи про «дедушку Ленина». Потом в школе тебя принимают в октябрята, ты гордо носишь на груди звездочку с портретом этого самого Ленина. Затем становишься пионером, чтобы продолжать «дело Ленина», гордишься теперь уже пионерским галстуком, ведешь активную пионерскую жизнь, руководишь звеном, тебя выбирают председателем совета отряда. Собираешь макулатуру и металлолом, ездишь с классом «на картошку» в ближайший совхоз, и всё так же читаешь стихи о Ленине на конкурсе чтецов.

Однако когда, наконец, становишься комсомолкой, мир вокруг распадается, как карточный домик.

«Ленинская тетрадь», куда конспектировались работы Владимира Ильича из его многотомных трудов, больше никому не нужна, как и сами эти работы, привычный критерий ценностей, «впитанный с молоком матери», рушится.

Оказывается, что «строить коммунизм» уже совсем не надо, а вот капитализм почему-то – хорошо…

Хотя в твоей «Ленинской тетради» черным по белому законспектировано: «Господа буржуазные индивидуалисты, мы должны сказать вам, что ваши речи об абсолютной свободе одно лицемерие. В обществе, основанном на власти денег, в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки богачей, не может быть «свободы» реальной и действительной». (ПСС, т.12, с.103. – прим. автора).

Нет. Современную историю пусть изучают другие.

На этом месте от дальнейших размышлений её отвлёк звонок.

Всё ещё витая мыслями где-то далеко, она сняла трубку.

- Алло!

- Верочка, это ты? Вера, не клади трубку, давай поговорим!

Девушка прикрыла глаза. Снова захотелось расплакаться. Зачем он это делает, зачем? Зачем бередит рану, которая только-только начала затягиваться…

Игорь был настойчив. Он звонил и звонил, с завидным упрямством.

- Игорь, зачем всё это? Ничего нового ты мне не можешь ни сказать, ни предложить.

Голос в трубке заговорил торопливо:

- Верочка, но мне плохо без тебя! Я понимаю, что я, наверное, не прав, но неужели у тебя нет ни капли любви ко мне? Разве я многого прошу? Я даже согласен, чтобы ты не бросала учёбу, если для тебя это так важно. Учись! Какая разница, откуда ездить на сессии?

- Игорь, мы уже говорили об этом. Я никуда с тобой не поеду. Я благодарна тебе за всё, но это твоё требование о немедленном переезде для меня невыполнимо. Ты меняешь работу в одном городе на место в другом, причем на тех же условиях, но здесь ты живёшь в квартире родителей, а что мы будем делать там? Снимать жильё? Какая в этом необходимость, если условия работы остаются прежними? Обычно ты такой предусмотрительный и расчетливый, но здесь я тебя не понимаю, честное слово.

- Вера, я уверен, что там нам будет лучше! – Голос в трубке был полон энтузиазма.

- Почему нам там будет лучше, объясни? Может быть, там будет лучше именно тебе?

В голосе Игоря вдруг проскользнули нотки досады.

Вера уловила их, она всегда тонко реагировала на интонацию. Она насторожилась.

- Ты меня никогда не любила! – Тон мужчины стал обвиняющим. – Если бы было по-другому, ты последовала бы за мной на край света.

- Игорь, тебя не отправляют в ссылку, а я – не жена декабриста.

Она помолчала.

- Во всех действиях должно быть нечто рациональное. В твоих поступках я этого не вижу. Я согласна выйти за тебя замуж, разве этого доказательства моей любви недостаточно? Но я не могу оставить свою семью вот так просто, не имея на это веских причин. Этих причин, кроме твоего личного: «Я так хочу», у меня нет. Мне всего двадцать лет, может быть, я чего-то не понимаю, но решения своего не изменю, прости.

Того, что произошло дальше, Вера е ожидала.

Игоря словно прорвало. Куда подевался просящий тон и ласковый, уговаривающий голос? Теперь он зло кричал на неё. Кричал, грубо и резко выплёвывая в Веру слова:

- Ты просто очередная маленькая дрянь! Я столько времени потратил на тебя, хотя ты ничего из себя представляешь, обычная девка, ты, ничтожество! Только и есть, что смазливая мордашка! Я хотел возвести тебя на пьедестал, сделать из тебя настоящую королеву, а теперь ты, неблагодарная … (мужчина употребил непечатное выражение), поступаешь так со мной? Бросаешь меня?!

Вера застыла.

Она стояла у окна, держа в руке телефонную трубку, изрыгающую проклятья, и думала, что ослышалась. Это ведь не может быть Игорь. Её Игорь? Этого просто не может быть!

Но голос Игоря продолжал орать:

- Ты думаешь, на тебя, голь перекатную, кто-то ещё, кроме того альфонса в кафе, позарится? Так и будешь прозябать в нищете до конца дней своих! Ничего, приползёшь ещё ко мне, куда ты денешься, только я ещё подумаю, принять ли тебя обратно…

Вера не стала слушать дальше. Дрожащим от потрясения голосом она сумела выдавить только:

- Игорь, обратись к врачу, ты действительно болен.

И положила трубку.

Только потом поняла, что плачет. Это были слёзы унижения от того, что она так неожиданно испытала. За что?

Девушка села, вытерла катившиеся из глаз слёзы, задумалась.

Выходит, то, что произошло сейчас, уберегло её от ещё большей беды? Если бы она согласилась уехать, влюбившись до розовых очков, не послушала Ольгу, пошла наперекор родителям, бросила учёбу – её ждала такая же судьба, как и её старшую подругу?

Ведь Ольга упоминала о том, как вёл себя Игорь сначала, и как стал вести себя потом…

Хлопнула входная дверь, загорелся свет, через минуту на кухню заглянула Надюшка.

- А что это ты тут в темноте сидишь? – удивилась она. – А в саду сегодня стихи раздавали на 23 февраля. Я буду медсестрой, вот!

Однако Вера, обычно сразу начинавшая расспрашивать сестрёнку о новостях, молчала.
Она смотрела куда-то мимо, словно не видя её.

– Мама! – крикнула девочка в сторону прихожей, - тут Вера какая-то не такая!

Надюшка испуганной птичкой метнулась в сторону входной двери.

Обеспокоенная Светлана, не сняв сапог, вошла в кухню.

- Дочь, что случилось? – увидев брошенный на столе учебник, она перевела взгляд на Веру, поникшую, со следами слёз на щеках.

Девушка словно очнулась, обвела взглядом кухню, увидела испуганно смотревшую на неё мать.

- Всё хорошо, мамочка, всё уже хорошо. – Она всхлипнула. – Надо же, уже стемнело?

- Да что случилось? – Светлана присела на стул рядом с дочерью.

- Ничего особенно. Просто Игорь снова звонил.

- И? – голос Светланы напрягся.

- Мама, я не знаю, что на него нашло, но он ругался, как последний грубиян, которому в трамвае отдавили ногу.

- А подробнее? – Светлана вздохнула.

- Подробнее, мама, он обругал меня весьма высокохудожественно. Этого я совсем не ожидала, поэтому впала в ступор примерно… - Вера бросила взгляд на настенные часы, - минут на сорок пять.

- Что сказал? – Мать внимательно смотрела на Веру.

- Сказал, что я последняя дрянь, посмела его обмануть, а он… Мама, у меня нет никакого желания повторять этот бред. Кажется, Игорь болен. Единственный вывод, который я сделала – мои глаза открылись вовремя.

Она подошла к матери, обняла её, прижалась. Заплакала.

- Мама, я ведь вновь серьёзно обдумывала его предложение, он был так настойчив. Он не оставлял меня, звонил, встречал с учёбы, с работы, снова и снова заводил разговор о нашем возможном будущем. Я почти сдалась! А сегодня…

- Что сегодня? – Светлана гладила Веру по голове, как маленькую.

- Сегодня он сорвался. Не выдержал. Я в очередной раз сказала, что согласна выйти за него замуж, но не согласна уезжать. И тут «Остапа понесло»…

У девушки вырвался нервный смешок.

- Знаешь, Веруня, это же хорошо, что он сейчас показал своё истинное лицо. Сама подумай, что было бы, если бы ты всё-таки передумала?

Девушку передернуло, как от лихорадки.

- Не хочу об этом думать. Это так хорошо, что у меня есть вы все! И папа, и тётя Зина, Оля…

Она улыбнулась сквозь слёзы.

- Ну вот и отлично! – Светлана поднялась, чтобы отнести сапоги к порогу. – Вытирай слёзы, ставь чайник, меня угостили лимонным пирогом, у коллеги был юбилей, так что поделим два куска по-братски. Ой, то есть по-сестрински. Надюшка даже мою сумку нюхала по дороге, так сильно лимоном пахло.

Вера улыбнулась, вытерла слёзы.

Надюшка, сгорая от беспокойства, но в силу возраста – больше от любопытства, выглянула из-за угла коридора.

- Пирог-то будем есть? – она даже пританцовывала на месте. – Вера, а правда, что ты   замуж не пойдёшь?

Вера не выдержала и рассмеялась сквозь слёзы.

- Главную суть ты уловила. Подслушивала?

Надюшка надула губы и кивнула, признаваясь.

- Я уже взрослая! – заявила она, насупившись, - мне осенью в первый класс идти. И стихи я читаю лучше всех в группе, а вы от меня секретничаете! Так нечестно!

Вера взяла сестрёнку за руку и усадила на стул.

- Вот сейчас говорю тебе, как взрослой и говорю честно: замуж я не пойду. То есть, сейчас не пойду.

- Тебе Игорь разонравился?

Вера кивнула.

- Разонравился.

- Это бывает! – Надюшка с серьёзным видом посмотрела на сестру. – Мне вот тоже сначала Вадик нравился, я даже разрешала ему со мной за руку гулять, а потом он Свету куклой стукнул и сразу мне разонравился!

Светлана, слышавшая разговор краем уха, едва сдержала смешок.

- Вот и пирог!

Она положила на стол бумажный свёрток в жирных пятнах. По кухне поплыл  цитрусовый аромат.

Вскоре они втроём уже сидели за столом за вечерним чаем, смакуя пирог.

Откусив кусочек, Вера принялась сосредоточенно жевать.

Итак…

Похоже, история с Игорем завершена окончательно.

Хорошо, что она уже была подготовлена к расставанию с ним, иначе бы рыдала сейчас в подушку после его слов, а не пироги ела.

На раскопки ей не хочется, современная история не интересует.

Может быть, средние века? А что? Рыцари, дамы, заточенные в башнях замков, герольды, турниры… Тоже романтика.

Правда, в крестовых походах романтики - кот наплакал. Или в испанской Инквизиции. Но это лучше, чем в тысяче первый раз изучать Северную войну и указы Екатерины Великой.

Решено! Она пойдёт в медиевисты…

***

- Люба, да что с тобой?!

В нос ударил жгучий и резкий запах нашатыря. Она почувствовала, как муж слегка трясёт её и хлопает по щекам. Она открыла глаза, огляделась.

Она сидела на кухне, вокруг суетился бледный Алексей.

- Ну как, тебе лучше?

Мужчина держал в вытянутой руке открытый пузырёк с прозрачной, сильно пахнувшей жидкостью.

Лицо Любы скривилось.

- Убери эту гадость…

Алексей завинтил крышку, поставил пузырёк на стол.

- Как я здесь оказалась?

Муж пожал плечами.

- Ты поговорила по телефону, пришла на кухню странная, с какими-то стеклянными глазами, села на стул и упала в обморок, - подробно доложил он. – Что произошло? Кто это звонил?

Люба с шумом втянула в себя порцию воздуха, словно это был последний вздох в её жизни.

- Лёша, сядь.

Мужчина опустился на соседний стул, продолжая сосредоточенно следить за состоянием жены взглядом опытного врача.

- Сел. Так что такого ужасного тебе сказали?

- Мне сказали, что моя мать умерла, старший брат и его жена погибли.

Лицо Алексея ошеломлённо вытянулось. Он потёр лоб, помолчал, собираясь с мыслями. Новость действительно была сбивающей с ног.

- Это ужасно, Люба. Прими соболезнования. Хоть я и не знал твоих родственников…

- Лёша, я сама их не знала. Ты же помнишь, я ушла из дома в восемнадцать и ничего не слышала о своей родне пятнадцать лет. Те воспоминания, что у меня сохранились
– отнюдь не радостные.

- Да, я помню.

Алексей встал, налил в стакан воды, поставил его перед  женой. Потом подумал и выпил воду сам. Было видно, что он нервничает не меньше неё. Снова налил воды, протянул её Любе.

- Но ты упала в обморок не от этой новости, я правильно понимаю?

Та сделала глоток, кивнула.

- Всё верно. Дело в том, что у Антона осталась дочь, Маша. Ей шесть лет и она сейчас находится в детском доме, потому что мои братья отказались от опеки над ребёнком.

Люба посмотрела мужу прямо в глаза.

Алексей снова удивлённо застыл на пару секунд, потом машинально потянулся к пузырьку с нашатырём.

- Не нужно мне снова совать под нос эту гадость! – Люба была на грани истерики. – Что мне теперь делать?! Мы разводимся, в детском доме брошена моя родная племянница, нам сказали приехать туда завтра вдвоём…

Алексей выдохнул, встал, сжал руки в кулаки, слегка побарабанил ими по столу, снова сел. Нервное напряжение не проходило.

- Ну, во-первых, мы ещё не разведены. – Он смотрел куда-то в сторону. - Во-вторых, я считаю, что нужно поехать в детдом и хотя бы посмотреть на ребёнка, узнать у директора все подробности. Это твоя обязанность.

-Ты будешь мне сейчас об обязанностях рассказывать? – Люба заплакала, схватив салфетку, судорожно комкая её в руках. – Мне не нужен этот ребёнок!

Алексей посуровел.

- Я понимаю. Мне тоже не нужны лишние проблемы, тем более, что твоя племянница – абсолютно чужой для меня человек. Но, Люба… Мы же люди, в конце концов. Надо поступать по-человечески. Съездим туда, поговорим с директором, посмотрим на девочку, если хочешь – издали посмотрим. Решение будешь принимать сама.

Люба подняла на него заплаканные глаза.

- Да?! А если я решу её забрать?!

- Значит, заберёшь. Девочка не младенец, твой заработок и опекунские выплаты вполне позволят тебе её содержать, жильё есть. В конце концов, есть интернаты, будешь забирать её только на выходные.

- Ты издеваешься? Какие интернаты? Куда забирать?!

Люба схватилась руками за голову.

- Ну почему? – простонала она сквозь зубы, - почему у меня всегда всё вкривь и вкось?

- Не преувеличивай, Любаша.

Алексей неожиданно обнял её. Плечи жены сотрясались от рыданий, она дрожала.

- Тебе надо успокоиться.

Он повёл её в комнату, уложил на кровать, укрыл пледом.

- Я сделаю тебе горячего чая. Завтра съездим в детский дом, всё узнаем.

- Ты поедешь со мной? – Люба сжала его руку, в голосе звучала просьба.

- Поеду. Только позвоню в больницу, предупрежу, чтобы меня не ждали в первой половине дня.

Люба, закутавшись в плед, слышала, как он гремел посудой на кухне, потом разговаривал по телефону. Тоненько засвистел чайник, и Алексей вскоре вошел к ней с обещанной чашкой чая.

Она поблагодарила, выпила чай медленными, мелкими глотками, а потом всё думала и думала, пока не забылась тяжелым, неожиданно крепким, сном…

Продолжение здесь:  http://proza.ru/2021/12/06/1944