Назову сея шпионом часть 3 2

8
Поехали на машине Жорки, который должен был теперь крутиться вокруг консульства до их возвращения, чтобы усилитель радиосигнала с жучков Евы и Алекса сработал как надо. По дороге Девушка Бонда снова принялась их отчитывать за глупое поведение, причем уже больше в сторону Копылова, мол, мог и поберечь себя, ведь знаешь, все пули и зуботычины достаются именно тебе. Слушать это было малоприятно.
– Я не понял, ты же уже не моя гражданская жена, а почему мне упреки как мужу?
Жорка за рулем не смог сдержать легкого смешка. Ева смерила одного и второго гневным взглядом, вспомнила, что ее измену оценили в десять долларов и взорвалась:
– Думаете, вы оба таких не отразимых! Может у меня кто-то есть и почище вас!
И что называется – подставилась. Два кавалера переглянулись и открыли рты.
– Трех… – начал Жорка.
– …мужняя, – закончил Алекс. И оба захохотали.
– Придурки! Придурки! – толкала кулаками им в спину Ева, но от этого те хохотали еще сильней. Помимо великолепного нового прозвища для своей янычарки, вернули себе пошатнувшуюся было гармонию мужской дружбы.
На входе в консульство Копылов предъявил свой пригласительный и напыщенный служащий с легким кивком пропустил их. Сняв легкий плащик, Ева предстала в новом платье, в котором она выглядела сверхэлегантно, положительно на худышках любой наряд смотрелся как на топ-модели. По приемному залу дефилировала уже пара десятков гостей, это были руководители и преподаватели английских школ, которые, казалось, совсем не собирались никого разглядывать. Но у Алекса с Евой на это было свое противоядие: он принялся ей рассказывать о своей кипрской поездке, она внимательно слушала, почти не косясь по сторонам. Подхваченные со столика бокалы с игристым вином и тарталетки позволяли им ничем не отличаться от окружающей публики.
– Чертовы малолетки, – злопамятно шипела время от времени Девушка Бонда, она же Трехмужняя.
Появилась Зондерша Грэйс, подплыла к ним с любезной улыбкой.
– Что случилось? – выразительно посмотрела на черные очки отельера.
– Ева неудачно показывала мне свой коронный хук справа.
– Не слушайте, – поправила Ева. – Это они с Жоржем с утра боксом занимались.
В шесть часов помощник консула сделал короткое вступительное слово о налаживании связей между Англией и Россией. После чего выступили четыре руководителя школ, среди них и Зондерша, коротко рассказав о своих школах. Зондерше, впрочем, особо похвастать было нечем, в отличие от своих коллег ни один ее ученик для языковой практики в Лондоне готов пока не был.
После официальной части был еще один более полный фуршет с закусками, водкой и вином. Главной целью мероприятия, как понял Алекс, было элементарное знакомство коллег друг с другом. Чокаясь и разговаривая, он за вечер получил с десяток визиток с именами и телефонами, досадуя, что сам не обзавелся ими.
А вот и главный гвоздь программы: Джон Маккой-Лупастик собственной персоной. После обмена приветливыми фразами, мужчины оставили Еву с Зондершей, а сами мимо охранника удалились в глубь здания. Интересно, могут меня тут похитить, а потом вывезти в Финляндию в консульской машине, думал Алекс, следуя за американцем.
Комната, которую Маккой открыл пластиковой карточкой не имела окон, больше походила на пустую кладовку, где не было ничего кроме столика и трех стульев, отсутствовали и видеокамеры с зеркальным стеклом для сторонних наблюдателей.
– Снимите очки, – сказал Лупастик, едва они уселись напротив друг друга.
Алекс снял. Не нужно было даже зеркала, чтобы понимать, что левый глаз окончательно заплыл.
– Откуда такое украшение?
– Слишком активный образ жизни веду.
– А точнее?
– Решили в спарринге немного побоксировать, ну и получил локтем в глаз.
– А спарринг партнер – это Жорж Хазин? Кстати, кто он такой?
– Мой товарищ из Москвы.
– Чем он занимается?
– Открыл в Питере филиал российско-германской фирмы, которой в Москве руководит его отец.
– А почему именно ему вы поручили интернет-газету?
– Потому что у него был опыт с Живым журналом в Москве и потому что ему это нравится. По-моему, у него это неплохо получается.
– А вам известно, что он проводит настоящую советскую пропаганду против учителей-англичан?
– То есть? – прикинулся удивленным Копылов.
– Старается радикально изменить их мировоззрение относительно России.
– Как такое может быть? Ему двадцать лет, а вашим парням двадцать семь – тридцать лет. У него даже нет высшего образования.
– Он приводит очень неожиданные факты по истории, политике, даже психологии.
– Если эти факты ложные…
– В том-то и дело, что парни никак не могут его на этом поймать. Открывают справочники и энциклопедии и вынуждены соглашаться.
– Так в чем тогда проблема? Запретить ему это говорить? Или общаться с ними?
– Это выглядит как большая провокация. Откуда он такой в этом искушенный?
– Как говорил Марк Твен, слухи о русском невежестве слишком преувеличены.
– Вы должны что-то сделать, – сдержано, но настойчиво произнес Маккой. – Не хватало, чтобы все это еще всплыло в вашей газете. В общем, берите ее в свои руки и приструните своего ура-патриота. В ближайшие дни вам на имейл начнут приходить материалы, которые вы должны будете размещать в своей газете. Заодно передадите Грэйс ксерокопию паспорта этого Хазина и все его анкетные данные. А теперь рассказывайте, что вы делали на Кипре? Ничего не хотите мне сообщить?
Самый момент был огорошить матрасника сообщением о «Скорпионах», но после рассказа о них матери, эта идея уже не выглядела состоятельной, да и версия, как самому ему стало об этом известно, еще не придумалась.
– Встретился с московской подружкой, у нее были горящие путевки на Кипр, ну и маханули.
– Где ваша «Моторола»?
Похолодев, Алекс сообразил, что из-за глупой драки, совсем забыл об элементарных мерах предосторожности насчет стукаческого телефона, но делать нечего…
– Вот. – Он преспокойно достал из внутреннего карман мобильник, завернутый в фольгу, развернул и положил на стол.
– Это тебе твои кэгэбэшные кураторы так подсказали делать?
– Я думаю, они бы подсказали мне снять фольгу перед нашей с вами встречей… Просто я хорошо в школе физику учил. Ну не могу я, когда за каждым моим шагом следят, неужели не понятно?
С полминуты Лупастик буравил его глазами.
– Скажи, почему русские всегда такие лгуны?
– Очень просто. Обманывать нельзя только доверившихся тебе людей, тех же которые постоянно тебя в чем-то подозревают, не только можно, но и нужно как следует обманывать. Ну вот такие закидоны у этих примитивных русских. Будете мне доверять, получите самую чистую правду.
Опять пауза. Как хотелось американцу размазать наглого юнца самыми убийственными обвинениями, но, похоже, это было все равно, что стегать воду розгами. 
– В таком случае я ее забираю, – слова Маккоя предполагали возражения, но Алекс послушно подвинул ему телефон, словно пятьдесят центов.
– Ты с него хоть раз звонил? – Лупастик полистал на телефоне отправленные вызовы. Кроме звонков Севе и Голосу там ничего не было. – А второй мобильник есть?
Алекс также молча достал «Нокию», которая была выключена.
– Давай мы проверим твои звонки, – американец требовательно протянул руку.
– При условии, что не скажите Еве о моих звонках другим девушкам. – Копылов с улыбкой отдал телефон.
– Это займет минут двадцать. – Маккой выглянул в коридор, передал мобильник кому-то невидимому и вернулся за столик.
– С кем вы встречались на Кипре? Нам известно, что в отеле вы со своей подругой не жили.
К этому вопросу Алекс был вполне готов.
– В самолете познакомились с семейной парой, потом помогли им с таможенным досмотром – они ни слова не знали по-английски, хотя сняли возле Ларнаки целую виллу. Потом они меня припахали в качестве переводчика. Я помог им еще с арендой машины, и мы с ними катались на ней по всему острову. Вилла была с бассейном и гостевой комнатой. Там мы обычно и ночевали.
– Фото есть?
– На нашем «Никоне» только наши с подругой. А их снимали на их аппарат.
– Фамилия?
– Кажется Прудниковы. Но я в их паспорта не заглядывал.
– Опять порция лжи. Ведь это все легко проверяется. Адрес виллы и адрес аренды машины.
– Аренда машины прямо возле аэропорта, а адрес виллы – понятия не имею. Говорю: нас возили, причем каждый день по другой дороге.
Чуть успокоившись, Маккой придумал новый вопрос:
– Ну, а как у вас с обещанными агентами ФСБ в отеле?
– Напрямую на меня пока никто не выходил. По-моему, им проще было внедрить своего человека в саму школу.
В дверь чуть постучали.
– Хорошо, мы все проверим, – пообещал Маккой, вставая и забирая из коридора проверенную «Нокию».
Когда они спустились в приемный зал, публика там уже совсем раздухарилась. Длительное пребывание в России действовало на англосаксов одурманивающе: если русскоязычная часть преподавателей выглядела более-менее пристойно, то о носителях языка сказать так было уже невозможно: громко в голос спорили, хохотали, ругались, где-то даже вспыхнула почти кулачная стычка.
Ева, пристально глянув на Алекса, кивнула на выход. Никто их не останавливал. Лупастик и Грэйс отошли к другим собеседникам.
– Ну что? – спросила Трехмужняя уже в джипе, знаком указав Хазину погромче включить радио.
– Сказали, чтобы этот товарищ укоротил свой язык, – кивнул в сторону Жорки Копылов. – Не превращал правоверных мелкобритов в совдеповских коммуняков.
– Фильтруй базар, однако, – обиделся за коммуняков младший князек.
– Что еще? – Ева смотрела на отельера весьма требовательно.
– Его паспортные данные потребовали, – новый кивок в сторону Хазы.
– Тогда срочно к дядюшке (так они называли между собой Стаса).
По дороге они заехали в магазин электроники, в котором Алекс купил себе новый мобильник, доверия к прежней «Нокии» уже не было.
С инструктором встретились в нейтральной Промзоне, там, где заброшенные склады и заводы сочетались с безлюдьем и безмашиньем. Выбор места встречи объяснялся просто – несмотря на всю полученную запись диалога Алекса с Маккоем капитану необходимо было время, чтобы толком вникнуть в английскую скороговорку.  Оставив Еву с Жоркой в джипе, они с Алексом отошли подальше в сторону. Стас про Жорку и газету выслушал спокойно, что называется, принял к сведенью, на забранную «Моторолу» и проверенную «Нокию» лишь поинтересовался:
– Ты же стирал звонки ко мне?
– Не уверен насчет последнего своего звонка.
– Скажешь, что звонил очередному претенденту на работу на своем транспорте в вашем с Хазиным магазине.
– Он еще грозился проверить виллу в Ларнаке, на которой мы ночевали.
– Ну проверят и проверят. Это будет очередной твоей порцией лжи и только.
– И что?
– И ничего. Никаким надежным легендам не угнаться за твоим длинным языком. Я сам насчет тебя не могу свести концы с концами, а ты хочешь, чтобы они свели.
На этой ободряющей ноте встреча и закончилась. Стас на своей «шестерке» повез домой Еву, а Жорка на джипе – Алекса в Треххатку.
– Ну и денек выдался сегодня, – сетовал по дороге Хазин.
Отельер молчал, больше всего его удручали забранная «Моторола» и откровенно высказанное недоверие зарубежного партайгеноссе. Ну да шут с ними, успокаивал он себя, зато теперь меньше дергаться придется.
Выходя на восьмом этаже из лифта, он краем глаза заметил у выхода на лестницу какое-то движение и весь напружинился. Но это оказался всего лишь Сева с заветным конвертом американских тугриков.
– Кстати, говорят, ты сам скоро станешь разносчиком этих роялти, – сообщил тот, перед тем, как совсем исчезнуть в лестничной клетке.
На кухне Алекс пересчитал деньги, семь тысяч зеленых цент в цент. Ну что ж, похоже, его ангел-хранитель и насчет сладкой морковки расстарался.
Для сна еще было рано, телевизор смотреть не хотелось, и он позвонил в Штаты Даниловне. Ему повезло – бывшая староста словно специально находилась возле ноутбука.
«Я две недели на Кипре был?» – похвастал он.
«А я на уикэнд в Йеллоустон ездила», – отпарировал она.
«Собираюсь снова на дачу. Компанию не составишь?»
«В Финляндию, вряд ли. А вот в Питер очень может быть. Ты писал, у тебя гостиница. В ней нам со Стивеном можно или как?»
Вопрос его озадачил. Живо представил лица Стаса, персонала и мелкобритов.
«Лучше на нейтральной территории. Обещаю снять для вас лучшую дачу».
«Заметано. Заранее сообщу все технические подробности. Пока».
«Пока».
Чтобы завершить день еще более ударной концовкой, Алек набрал телефон Софочки и дал команду за май месяц пересчитать зарплату всему персоналу «Биремы» с 50-процентной надбавкой.
9
В семь утра позвонила Ева, застав его за просмотром по компу «Ленты новостей»:
– Ты в курсе, что сегодня у твоей невесты день рождения.
– Гонишь! (Только месяц назад он выучил это слово, и оно ему ужасно нравилось.)
– Сам проверь.
Он проверил, отыскал еще не выброшенные документы по турпоездке: точно, именно сегодня. Позвонил Еве сам:
– И чо делать?
– Садиться на транспорт и ехать в славный город Тверь.
– А туда самолеты разве летают?
– Нет, конечно. Только гужевой транспорт. (Этого слова в англо-русском словаре явно не было.)
Через пятнадцать минут, заглянув в русский толковый словарь, он позвонил снова.
– Ты сможешь меня отвезти на своей тачке?
– Еще чего! Жорку тоже не трогай. Бери Сенюкова и езжай.
– А подарок? Нужен же подарок. Говори.
– Лучшие друзья девушек – брильянты.
– А не будет ли это чересчур?
– Для проводницы-библиотекаря чересчур, для невесты Майкла Корлеоне – в самый раз.
Десять минут – и новый звонок:
– А какой размер перстня брать?
– Восемнадцатый, – подготовлено ответила Девушка Бонда.
Третий раз звонить и узнавать тверской адрес невесты он не стал, позвонил Стасу. К его удивлению, инструктор выдал адрес Веры без всяких нотаций и запрещений ехать. Собираясь в дорогу, Копылов ненароком заглянул на мыло. От некоего Варяга пришли аж пять заметок для «Светлобеса», не вникая в текст, он перекинул их на почту Хазину.
«Шкода» подрулила к Треххатке в девять, и они сразу выехали, дабы не терять времени. Перстень в полтора карата купили в Торговом центре на Московском шоссе у выезда из города ровно в десять, тотчас по открытию. С заправками и перекусами добрались до Твери пять часов спустя. Тут перед Алексом возникли новые трудноразрешимые проблемы: как ломиться в родительский дом с фингалом под глазом, как не испортить Вере праздник своим непрошенным гусарством?
На въезде в город он купил карту-схему Твери и скоро они были уже возле Вериной пятиэтажки. Выйдя из машины, чтобы не слышал Сенюков, Алекс набрал номер телефона. Повезло – Вера тут же отозвалась.
– С днем варенья, товарищ невеста.
– Ой, я думала, ты и не помнишь, – обрадовалась она. – Быстро говори пожелания.
– А как их проговорить в живом виде?
– Приезжай и проговори.
– А ты где?
– Мы с девчонками как раз в кафе сейчас. Присоединяйся.
– Говори адрес.
Она со смехом назвала улицу и дом.
– Через две секунды выезжаю.
Десять минут (пять из которых ушло на покупку огромного букета и бутылки шампанского) – и они уже у назначенного места: немноголюдного летнего кафе, за одним из столиков которого сидела Вера, три подруги и два молоденьких паренька.
Выйдя из машины с букетом и пакетом с шампанским, Алекс попросил Сенюкова нажать на клаксон. Из кафе его увидели, Вера тут же выскочила из-за стола и помчалась ему навстречу, чтобы на глазах у всей публики, повиснуть у него на шее. Машина, темные очки, костюм, букет – все было ему в плюс.
– Это мои школьные друзья, – представила Вера его своей компании.
– …а это принц на сером коне (кивок в сторону «Шкоды»). Это тебе и еще раз тебе. – Вручение букета и коробочки с перстнем, которая тотчас была открыта и перстень тут же примерен под восклицательные возгласы подруг.
К столику был придвинут еще один пустой стул, но садиться Алекс не стал, вместо этого достал из пакета шампанское.
– Это мой выкуп за мою невесту. А это оплата за счет. (Три «Франклина» также легли на стол.) Вас, графиня, ждут сегодня великие дела. В общем, все свое я уношу с собой, – подхватив «графиню» с цветами и перстнем на руки, он понес ее к «Шкоде». Сзади раздавались протестующие девичьи возгласы, но очень робкие и скорее поощрительные – какая из товарок не хотела бы такого самоуправства для себя.
  Все неожиданно сложилось самым наилучшим и эффектным образом, все, кроме одного: в планах «жениха» было лишь застолье в гостиничном ресторане с ночевкой в той же гостинице, либо пикник на пленере с той же ночевкой в лучшей гостинице города.
– Меня в одиннадцать часов из этой гостиницы выгонят и еще проституткой обзовут, – прокомментировала его предложение Вера. – У нас тут еще советские законы. Есть вариант «Б». – И она стала показывать Сенюкову, куда следует рулить.
Вариант «Б» оказался частным домом на 12 сотках приусадебного участка.
– Мои персональные хоромы, – объявила Вера, укорачивая цепь, на которой бегала внушительная овчарка.
– Только твои? – не поверил Алекс, ожидая как минимум увидеть родителей и пару бабушек.
– Только мои, – она первой прошла в дом.
Алекс с Сенюковым двинулись за ней. Несмотря на самый деревенский вид, внутри бревенчатого пятистенка имелись три небольших комнатки, приличный санузел с душем и новой сантехникой, проведено водяное отопление, а на кухне газ и все нужные прибамбасы в виде посудомойки и микроволновки. На правах принца Копылов заглянул в холодильник и срочно командировал Сенюкова в ближайший супермаркет за алкоголем и недостающими продуктами. А сам вместе с хозяйкой пожелал еще осмотреть участок. Там тоже все было в лучшем виде: десяток грядок, плодовые деревья и кусты, сарайчик с выгулом на полдюжины кур.
– Нравится? – пытливо спросила невеста.
– А то! Только не понимаю, ты же в Москве вроде работаешь.
– Ну да и живу там в общаге. Это мое наследство от бабушки, она четыре месяца назад умерла.
Тут только она разглядела под очками его подбитый глаз и естественно закудахтала:
– Кто тебя так? За что? И ты на них работаешь?! Сколько это будет продолжаться? Мало тебе прошлого избиения?
– Боже, зачем я приехал! – возвел он руки в небо.
– Кстати, пока твой друг не пришел, у меня есть серьезное предложение. Ты ведь раньше и в самом деле компьютерными делами занимался. А если тебе сменить фамилию и спрятаться у меня от своих бандитов? Будешь здесь работать, и никто тебя не вычислит.
– А ты?
– Я диплом получу и в свою библиотеку работать пойду. Я уже там договорилась.
– И заживем мы спокойно и счастливо.
Хлопнула входная калитка – вернулся с покупками Сенюков.
Праздничный ужин был приготовлен в полном объеме: с шампанским, бутербродами с красной икрой, тортом с двадцатью тремя свечками. Мешали только телефонные звонки: дважды порывались прийти родители Веры, настропаленные рассказами Вериных подруг о красочном похищении из кафе их дочери, по разу звонили Жорка и Ева: Хазина взбесило русофобское содержание заметок от Варяга, Девушку Бонда интересовал успех подарка Алекса невесте. Потом Сенюкова отправили ночевать в летнюю пристройку к дому, а сами продолжили ошампаниваться уже в постели.
– Неужели тебе нравится такая жизнь? – вернулась Вера к прежней теме.
– В детстве я был самым серьезным и правильным ребенком, теперь приходится наверстывать свои несостоявшиеся детские шалости. Представляешь, какой шикарной, молодой, красивой и богатой вдовой ты будешь. По-моему, ты с этим справишься.
Традиционный тычок в бок был ему ответом.
– На могиле поставишь мне восьмиконечный крест из белого мрамора.
– Перестань!
– И в годовщину моей смерти обязательно вспоминай, каким я был плохим.
– Убью! – Она принялась его душить.
– Ну вот, твое вдовство совсем рядом, – со смехом отбивался он.
Позже, когда Вера снова заговорила о своих последипломных намерениях, он представил ей свой план действий: никаких местных «своих» библиотек, только Национальная петербургская библиотека.
– Я на библиотечную зарплату в Питере не проживу.
Ее желание быть самостоятельной умиляло его все больше и больше.
– Я тебе смогу подкинуть еще пару работ, вернее, даже три работы, – Алекс принялся загибать пальцы: – Одному моему корифану нужен библиотечный работник, который бы поставлял редкие материалы для его газеты, во-вторых, мне самому нужен учитель русского языка, чтобы я научился писать без ошибок, в-третьих, у меня образовался синдром к вождению машины, сдашь на права и будешь моим персональным водителем вместо Синюкова.
– Еще и телохранителем меня найми, – изволила она пошутить.
– Только не это, терпеть не могу женщин с пулевыми ранениями.
После очередной камасутры Вера выдвинула свой план «Б»:
– Сколько в Питере стоит самая простая однокомнатная квартира?
– А почему такой вопрос? Чем тебе моя Треххатка не угодила?
– Ты мое главное любовное приключение, и я не хочу, чтобы дальше все было только хуже. Сам говорил, что твое свободное время – это твое свободное время. Да еще твои тайны. Я тебе на постоянной основе совершенно не нужна.
– И ты хочешь купить однокомнатную квартиру?
– Ну да. Один папин знакомый предлагает за этот дом пятнадцать тысяч долларов. Неужели этого не хватит на самую простую однокомнатную квартиру?
– И все эти деньги достанутся тебе?
– У меня не обычные родители. Они дают мне самой совершать любые ошибки. Ну так хватит?
– Надо узнать. – Алекс решил пока воздержаться от каких-либо своих уговариваний – посмотреть не появится ли еще у нее какой план «С».
10
Заснули они с десятыми петухами, когда солнечный свет уже вовсю заливал их комнатку, и успев договориться, что весь день они проведут в Твери. Но в девять Алекса разбудил звонок Хазина:
– Ты во сколько будешь? Дон Корлеоне (пахан Лукач) жаждет встречи с тобой. Кажется, что-то протекло.
Сразу стало не до достопримечательностей славного волжского города.
– Я должен срочно выезжать, – сказал он проснувшейся от звонка Вере.
Быстрые сборы и чай с остатками пиршества. В дорогу хозяйка снабдила их бутербродами и упаковкой с пятнадцатью куриными яйцами. Периодически сменяясь с Сенюковым за рулем, они домчались до Питера меньше чем за четыре часа. При въезде в город заработала сотовая связь, сразу тремя вызовами от Хазина.
– Наконец-то, – выдохнул он, когда Алекс наконец отозвался. – По-моему, я зря заистерил, пахан просто захотел посмотреть на своих гавриков, чему они уже научились.
Напряжение, однако, прошло не сразу. Поэтому прежде чем ехать в «Бирему» он решил встретиться с Жоркой «у Антона» – так они шифровали один неприметный грузинский ресторан. Отпустив Сенюкова, Копылов прошествовал туда пешком. Хазин добрался на точку тоже пешком десятью минутами позже. Впрочем, за долгим плотным обедом они про Лукача почти не говорили, обсуждали присланную электронную чернуху.
– В одной заметке про то, как Россия когда-то в войне с чукчами проигрывала, – горячился Напарник. – В другой – рейтинги сегодняшней России по двадцати показателям жизни, нигде нет выше тридцатого места, то есть, мы – никто и звать нас – никак. В третьей – как из страны в 91-году исчез весь золотой запас. В четвертой – о тотальном офицерском предательстве в Первой чеченской кампании. В пятой – о населении России, мол, исчезаем и перемешиваемся с азиатами. И что мне со всем этим делать?
– Публиковать.
– А как это будет сочетаться с моими призывами о здоровом и жизнелюбивом мировоззрении?
– Раздели свою газету на разделы, на главной странице давай только названия и две-три начальных строчки материала, а на каждом отдельном материале поставь счетчик просмотров. Тогда и увидим, кто в шоколаде: Светлый или Черный Бес. Технически справишься?
– Технически, да. Только надо посмотреть, что еще Дядюшка скажет.
– Ничего не надо смотреть, делай, как я сказал. Не Дядюшка, а я тебя на это подписал.
Отобедав, разыскали Хазинский джип и погнали в «Бирему».
К началу занятий в Боксерскую студию подтянулись и Лукач с главными подручными. Действительно хотели посмотреть на кулачные успехи своих пацанов.
Ну что ж, шлемы на головы, капы в зубы, хоккейные щитки на руки и торс, мягкие перчатки на кулаки – и вперед! Сначала шестеро братков бодро померились зуботычинами между собой. Потом каждый из них выступил против сэнсэев. Жорка расправился с тремя, Глеб с двумя, Игорь еле смог справиться с одним. Алекс на ринг не выходил – предполагалось, что из всех сэнсэев он самый-самый и ему пока не по чину.
В целом, Лукач остался довольный увиденным. Под занавес, отправив всю команду к машинам, он захотел выпить пивка в комнате отдыха сауны. Люсьен принесла из Буфета три бокала темного для пахана и князьков, и они вольготно расположились на деревянных скамьях. Жорка, поняв, что он лишний, быстро проглотил пиво и пошел в душ. Лукач знаком попросил Алекса прикрыть за ним плотнее дверь и сесть за стол.
– Тут случайно жучков нет? – спросил оглядывая стены и светильники.
– Какая же уважаемая контора да без жучков, – пошутил Копылов и включил погромче стоящий на полочке кассетник.
Лукач выдержал увесистую мхатовскую паузу.
– А ведь это твоих рук дело. Я как узнал, про похищенные из хаты правые говнодавы тут же понял, кто был там в балаклавах…
Алекс спокойно дожидался продолжения.
– Будешь все отрицать?
– А надо?
Дон Корлеоне довольно осклабился:
– Молодец, хорошо отвечаешь. В общем, так: все баксы и оружие на бочку – и вопрос закрыли.
– Боюсь, что не получится. Взяв баксы и оружие, вы автоматом становитесь соучастником. К тому же мы и так фактически ваше бандитское подразделение. Вам очень трудно будет доказать, что мы действовали без вашей прямой наводки. Надеюсь, ваши шестерки не в курсе ваших догадок? По-моему, такая протечка ни в чьих интересах.
Лукач сделал долгий глоток из бокала:
– Лихо базаришь, однако. Может ты и прав. Последнее любопытство: как вы сами на этих пацанов вышли. Кто подсказал или как?
Алекса так и распирало сказать: «из-за кофеварки», но он сдержался.
– Давайте я вам это скажу ровно через полгода.
В Сушилку без стука заглянул Ёжик:
– Лука, ты где? – рентгеном глянул на Копылова.
– Иду уже, иду, – поднялся из-за стола Лукач и Алексу: – Хорошо, через полгода.
Едва бандюганы вышли в Сушилку ворвался Жорка:
– Ну что!? Моя истерика подтвердилась?
  – Более чем.
– И что?
– На фига ты тогда упер их правые говнодавы. Теперь вот ходим и оглядываемся.
Жоркина физиономия требовала более расширенного ответа.
– Договорились быть с ним большими подельниками.
– Тугрики требовал?
– Ты же знаешь, мы, миллионеры, если что урвали, назад не отдаем.
– Супер! – восхитился Хаза.
11
– Давненько, капитан, ты нас своими тимуровцами не потчевал, – весело встретил Стаса генерал Рогов.
– А ему что, он хорошо пристроился: живет в новой двухкомнатной квартире, улучшает свой английский, каждый день получает порцию приключений от янычарской троицы, – вторил главному начальнику подполковник Яковенко.
Капитан приготовился к самому суровому разносу.
– Из восьмого управления шифровка пришла, требуют досье на твоего Валета, – сжалился над напрягшимся Стасом генерал. Восьмое управление занималось делами специального назначения, никто до конца не знал, чем именно оно занимается. Приходилось гадать по какому поводу запрос: Маккой или поездка на Кипр.
– Приключения действительно имеют место быть, – осторожно начал инструктор. – Во-первых, у Валета забрали его, как он называет, стукаческую «Моторолу», но тридцать сребренников продолжают выдавать, стало быть, карнавал продолжается, пришел материал для интернет-газеты, отправитель под ником Варяг – некий Астахов, ассистент по реквизиту на «Ленфильме», собиратель жареных фактов с антирусским душком.
– Что, по собственному почину, на безвозмездной основе? – у Рогова это прозвучало не строгим дознанием, а праздным любопытством.
– Боюсь, что так. Продолжаю проверять.
– Что думаешь про забранную «Моторолу»?
– Поняли, что прослушка через нее мало эффектна – и забрали. Думаю – и слава Богу. Похоже, что собираются сделать Валета еще и своим кассиром. Законным образом будут через Норд Банк пересылать ему на счет деньги, которые он будет пересылать нашим местным агентам влияния – «грантополучателям».
– А с газетой как?
– Напарник подобрал уже пару ребят, которые поставляют ему материалы, с оплатой за каждый просмотр один рубль. Существенных денег еще нет, но энтузиазма пока хватает. Изначально на газету Валету было выделено пять тысяч долларов, они пока и на половину не израсходованы.
Потом Стас рассказал про Лэнгвидж Скул (ничего подозрительного в ней не выявлено), про Магазин Хазина (дело там пошли довольно бойко), про Бойцовскую студию (статус Валета и Напарника в нем только вырос). На десерт были расспросы начальников про Невесту: продолжается ли у них с Валетом конфетно-букетный период или как? Все трое матерых спецслужбистов немало хлебнули неприятностей от любопытства своих жен (Стаса из-за двух разводов и вовсе лишили нормальной карьеры), и теперь им всем было интересно, как совсем молодое поколение выкручивается с этой неподъемной проблемой. Знает ли Невеста про его миллион? И как реагирует? И что будет после того, как она получит диплом? А что произойдет, если начнет следить за своим женихом? Или требовать, чтобы он ввел ее в свой круг знакомых?
Самое главное, злился про себя Николай Григорьевич, что они даже не пытаются приказным порядком прекратить все это жениховское безобразие. И уже специально сам добавлял в костер больше бензинчика:
– Съездил в Тверь с личным шофером на ее день рождения, подарил ей перстень с брильянтом. Теперь вот хочет, чтобы я помог ее устроить на работу в Национальную библиотеку.
– Неужели даже после этого она не попросит у него норковой шубы или поездки на Лазурный берег? – ухмылялся Рогов.
– Интересно, что будет, когда она у него пропишется, – предвкушал Яковенко.
– А что станешь делать, когда она с разборками ворвется в отель? – адресовался генерал к Стасу.
– Или еще лучше: в Британское консульство, – добавлял подполковник.
Слава Богу, радовался Стас, что все обошлось без упоминания гангстерских дел Валета и его Московско-Кипрского вояжа. Все выглядело так, словно для этого обсуждения просто не хватило времени.   
12
Выданная полуторная зарплата, между тем, вызвала в «Биреме» сильный всплеск ликования, умелыми действиями Люсьен и буфетчицы Аллы он был превращен в большой корпоративный банкет. Сбрасываться по тысяче посчитали банальным, поэтому сделали иначе: дамы получили задание принести супер-пупер съестное блюдо собственного приготовления, мужчинам поручили огненную воду и другие напитки. Еве объяснили, что они с Алексом за три месяца вполне прошли проверку на руководящую вшивость, и персонал хочет таким образом это дело отметить.
– Я тоже испеку свой фирменный пирог с капустой, – вызвалась Девушка Бонда.
– Ну что ж, испеки, – разрешили ей.
– А Алексу что?
– Алкоголь, который он предпочитает. Но не больше одной бутылки.
Мероприятие назначили на воскресение, выходной день в Лэнгвидж Скул, с тем, чтобы отсечь учеников, что повадились угощаться после занятий в Буфете «Биремы». «Бакалавров» тоже приглашали не на халяву, а с напитками, которые они любят, о чем им было в специальных пригласительных красиво написано на английском языке. Двух русских учительниц школы озадачили кулинарными взносами. Все блюда заранее оговорены, чтобы без нелепого дублирования – это пусть мужики с выпивкой выкаблучиваются, а у женщин все должно быть в лучшем виде. В качестве гостей позвали Хазина с гитарой, четверых гопстопников, обоих молдаван, Глеба-Игоря и Лару с ее скрипкой. Сам банкет организовывали на втором этаже в Бильярдной, просто накрыв бильярдный стол фанерными щитами и добавив в нему пару столиков из Буфета.
Ажиотаж и антураж вышли первостатейными, особенно из-за желания ничего отельного на застолье не задействовать. У мужчин до пиджаков и галстуков дело дошло лишь у половины (что взять с тугодумных мачо!), зато все женщины, кроме Грэйс и Оливии явились в лучших нарядах, при макияже и новых прическах. Великолепны были и принесенные из дома кулинарные изыски на домашнем фаянсе, радуя мелкобритов такой экзотикой, как селедка под шубой, холодцом или мантами, питьевые бутылки еще больше поражали разнообразием: от «Гиннеса» до кофейного ликера, от дорогого виски до «Кьянти», от «Зубровки» до «Вдовы Клико» (выпендреж Алекса). И все это специально из бумажных стаканчиков и с пластмассовыми вилочками!
– А где водка? – послышался недоуменный голос Оливии во время третьего тоста. Внимательно глянув на столешницу, все присутствующие ответили дружным смехом – хоронить перед «бакалаврами» главный русский стереотип было сущее удовольствие!
Не обошлось и без сюрпризов, в разгар застолья Софочка ввела в Бильярдную Попова, бывшего владельца «Биремы» и тоже с банкетным взносом: двумя безумно вкусными копчеными рыбинами прямиком из Мурманска.
– Снимаю перед тобой шляпу, за то, что ты сделал с «Биремой», – признался Попов Алексу чуть позже, когда уже все разговоры рассыпались на междусобойчики. – Не против, если я здесь тоже буду останавливаться время от времени?
Да как говорится, за ради Бога!
Удивительно – но два часа спустя пьяных по-прежнему не было, за исключением разве что Томаса с Юджином, все туземцы оставались полностью в адеквате. Что тому было причиной не очень понятно: хорошая закуска, умеренность в напитках хозяина отеля, а глядя на него и другой публики, страх перед смешиванием разных алкогольных напитков или бросающаяся в глаза разница в возрасте между двадцатилетними парнями и дамами на пять-десять лет старше. Последний момент даже пару раз проскальзывал в тостах, мол, «Была бы я чуть помоложе, обязательно охмурила нашего босса», «И не только ты одна». Тосты чередовались со скрипкой Лары и гитарой Жорки, на которой нашлись еще желающие попеть и помузицировать. Дошло дело и до танцев. Включили кассетник, дамы выпорхнули со стульев, вытащили кавалеров, но очень быстро это как-то завяло. Тогда Жорка решил добавить тонуса:
– Народ, минуточку. А вы в курсе, что ваш замечательный босс – чемпион Москвы по спортивному рок-н-ролу.
Разумеется, всем срочно захотелось получить этому доказательства.
– Мне нужна партнерша, без нее ничего не получится, – нашел отмазку Алекс.
Ева, хоть тоже проходила это в их альма-матер, танцевать наотрез отказалась.
– А я чемпионка Питера по рок-н-ролу, – заявила вдруг Лара и вышла в круг.
Отступать уже не было возможности и пустился агент пяти разведок в самую раздухаристую пляску. Это не был изысканный твист Винсента и Мии из «Криминального чтива», а нечто в три раза более резкое и быстрое. Почувствовав в ночной бабочке подходящую и догадливую партнершу, Алекс превратил их танец в настоящий цирковой номер с переворотами и немыслимыми коленцами. Народ только успевал отбивать ладонями залихватский ритм. В общем, получился чистый бенефис, который подвел итог танцевальной программе – после такого другим солировать было уже не комильфо. Что-то изменилось и в самих отельных взаимоотношениях. Из несолидных пацанов Алекс с Хазой чуть ли не одноминутно превратились в фартовых парней, которые умеют и разбогатеть, и подраться, и пачками девушек обаять.
Кто-то уже заспешил домой, кто-то призывал отправиться гулять по городу, благо начались белые ночи, но победило предложение отправиться в подвальную сауну – сколько она может бездействовать. Копылов ничего против не имел: парьтесь на здоровье, мне пора уже тоже домой. Да не тут-то было, Люсьен и Таня подхватили его под руки и потащили в подвал. Ну не будет же он сопротивляться, да и интересно было: как именно мадмуазели намерены париться и нырять в купель? Проблема разрешилась просто, пока сауна разогревалась, появились простыни и большие полотенца, благоразумные люди отпали и осталась лишь группа в восемь человек: Люсьен, Таня, Лара и Оливия, а с мужской стороны Алекс, Жорка, Попов и Родя, который хорошо выпив, снова почувствовал себя главарем гопстопников, а значит, вполне подходящем по рангу средним начальником.
Завернувшись в простыни и полотенца они всей восьмеркой разместились сначала в сауне, а потом в два захода и в купели. Если причинные места порой чуть и приоткрывались, то никто особо на этом не фиксировался и все продолжало оставаться вполне благопристойным. В купель ныряли уже нагишом, и Алексу пришлось как следует изворачиваться, чтобы избежать слишком интимных прикосновений, заигрывавших с ним Люсьен и Лары. Больше всего ему понравилась одна из душевых, в которой вместе душа к потолку было подвешена деревянная бадейка, которая одним движением опрокидывала тебя ведром холодной воды. Трижды испытав на себе сей восторг, он заспешил на выход.
Поднялся в «Палату №7», просто посидеть-остыть, пощелкать по каналам ТВ и позвонить Вере, у нее сегодня как раз была защита диплома, и она с сокурсницами отмечала ее в московском кафе.
– Завтра не приеду, приеду послезавтра, – сказала она. – Родителям диплом тоже надо показать.
– На работе написала заявление на увольнение?
– Написала. А ты мне нашел квартиру за пятнадцать тысяч?
– Завтра обязательно найду. До встречи. Целую.
Тихие шаги в прихожей заставили его обернуться. В гостиную вошла Люсьен с полотенцем на голове и двумя бокалами шампанского в руках.
– Вот с кем мне хотелось выпить больше всего. – Она протянула ему один из бокалов. Деваться было некуда, он взял бокал, чокнулся и выпил.
– Там народ уже организовал студию спортивного рок-н-рола. Я пришла подать первую заявку. Что мне надо сделать, чтобы стать твоей лучшей ученицей? Я способная. (До сих пор она называла его только на вы).
– Вообще-то я как-то не по этому делу.
– Все мы не по этому делу. Никогда не знаешь, по какому надо, пока не попробуешь.
Медленно допив бокал, она поставила его на столик, подошла к Алексу и взяла его за кисть своей горячей рукой. После чего приподняла свою юбочку и приложила его ладонь к своим трусикам, вернее, трусиков там не было. Продержаться он смог лишь секунд пять, не больше. Хотя уже действуя, продолжал говорить внятные почти убедительные слова:
– Учтите, ничего хорошего из этого не выйдет. Для меня это ровно ничего не значит. Я буду с вами такой же, как и раньше, учтите это. Место моей официальной любовницы занято и не изменится. Вы же сами потом об этом пожалеешь… Там дверь не закрыта.
– Я повесила табличку «Не беспокоить», – говорила она, тоже приступая к ласкам. – Все будет как надо. Вот увидишь.
Ему пришла в голову мысль, сказать ей, что она физически ему совсем не нравится. Но говорить так значило предавать собственное сластолюбие. (А ведь «это» у нее получилось ярче, чем у Евы тогда на Выборгской дороге, оценил он, надо будет Трехмужней рассказать про столь замечательный передовой опыт.)
Из-за отсутствия инициативы с его стороны их интим продолжался весьма недолго.
– Ну вот и завалила бедного несмышленыша-малолетку, – вынес он вердикт, приводя в порядок одежду, которую не успел даже снять до конца.
– А ты ничего, мальчик-с-пальчик, – она смотрела на него с откровенным озорством. – Значит, будем делать вид, что ничего не случилось? И повторять никогда не будем?
Женские дерзости всегда вызывали у Алекса взаимную симпатию.
– Ну почему же? Назначим санитарный день раз в месяц – и вперед!
– А раз в неделю? Слабо?
– Решим в рабочем порядке. – Он выразительно глянул в сторону двери.
– Я еще и понятливая. – Люсьен легко шагнула к двери, послала ему изысканный воздушный поцелуй и исчезла.
Он прошел к двери и повернул ключ. Чуть подумал и направился в ванную уничтожать на себе чужие запахи. Подумывал не остаться ли здесь ночевать, но вовремя вспомнил, что где-то по «Биреме» бродит Лара и если постучится к нему, то придется открывать и ей. Или Люсьен найдет предлог снова к нему заглянуть.
Из номера выходил с оглядкой. Увидев в Палисаднике припозднившихся банкетчиков, проскользнул по лестнице в подвал, а оттуда через черный вход наружу. Позже Евы подкалывала, какой у него на вахтовом видео был при этом бегстве блудливый вид.
13
Вера прибыла, как и обещала, на третий день и кроме диплома привезла еще и коробочку с перстнем:
– Ты с ума сошел. Это же, оказывается, бриллиант. Забирай назад. Сделал меня мишенью для ограбления. Все урки в нашем районе теперь знают про него. Мне конечно очень приятно, и я не отказываюсь. Но пусть это хранится у тебя.
Алекс сначала чуть опешил, потом вывернулся с черной находчивостью:
– Урки не поверят, что бриллиант ты вернула мне и будут пытать тебя утюгом, поэтому проще, если ты сразу им его отдашь. А я тебе потом второй подарю.
– Правда, что ли?! – призадумалась она и вернула коробочку в свою сумочку.
Выяснилось также, что написать заявление на увольнение Вера написала, вот только ее заставили две недели отрабатывать. Так что их свидания пошли на это время старым добрым порядком: приезд, конфетно-букетная встреча, вылазка на несколько часов из дома и «пока-пока» возле Московского вокзала.
– Но ведь это для любого мужчины самый лучший режим, – шутила она.
– Народ ждет, когда ты в газете работать начнешь.
– Вот тебе, держи, – Вера доставала из сумочки свернутые в трубочки исписанные листы бумаги.
Ее первые от руки написанные заметки назывались: «Первая русская женщина-химик», «Тверские редкости», «Литературные вкусы подростков за последние 20 лет» (Об этом был ее библиотечный диплом). Жорка сокрушенно качал головой, но ставил их в газету почти без правок. Особенно его умилил материал «Почему девушкам нравятся плохие парни»:
– А ведь эта она про тебя, оглоеда, чтобы ты понимал, как она из последних сил тебя терпит.
– Она стала меня называть Синей Бородой, это что из какой-то советской комедии?
– Это из французской сказки, американский ты неуч. Про то, как принц Синяя Борода, запретил юной жене заглядывать в своем замке в одну маленькую, маленькую комнату. А она подобрала ключ и все равно заглянула.
– И что там было? – Алекс был порядком заинтригован.
– Найди сказку и прочитай, – завредничал Светлобес.
Спросил у Евы, та нормально объяснила. Ну что ж, быть мне действительно, Синей Бородой, с улыбкой согласился про себя Копылов.
Главное, что две недели спустя он уже вручил Вере ее первый честно заработанный гонорар: аж 2 тысячи рублей! (70 долларов по курсу) Для начинающей писательницы это был сущий праздник.
Их газета между тем уже набирала свои обороты.
– Алекс, вы очень нужны! Я послала за вами Сенюкова, – тревожный голос Софьи Степановны по мобильнику застал его как-то в разгар полуденных объятий с Верой.
Менеджер встретила отельера у железной калитки Палисадника:
– Ваш Хазин – это что-то!
В Палисаднике кучковались отельные дамы, включая Еву, которые смеясь смотрели на третий этаж, где в окне своей съемной квартиры стоял Жорка.
– Ну хватит издеваться. Помогли бы лучше. У меня зарядка на телефоне кончилась, – объяснил он Алексу сверху громким голосом. – Ты должен их отогнать.
– Кого их? – недоумевал Копылов.
– Там пришли театральные фанатки его бить, – объяснила Софочка.
– Театральные? – Алекс вопросительно посмотрел на Еву.
– Он два дня назад на своем сайте написал разгромную статью на спектакль Александринки, – просветила Девушка Бонда.
– А ты прыгай, – смехом предложил Копылов, указав на раскидистый клен, занимавший своей кроной четверть гостиничного Палисадника.
Жорка озадаченно глянул на дерево, соображая.
– Счас, – кивнул и исчез из окна.
– Ты чего! Он же действительно прыгнет! – рассердилась Ева.
Через минуту Хазин появился в ветровке и с сумкой через плечо уже в окне другой комнаты, откуда до клена было ближе, однако все равно не меньше шести метров. А до земли от подоконника полных десять метров.
– Жора, не смей! – крикнула Ева. Но было поздно, сильно оттолкнувшись от подоконника, Хаза дельфином прыгнул вперед и, ломая мелкие сучки, повис на толстой ветке. Остальное было уже делом нескольких движений, что завершилось приземлением на кусты георгин, лелеемых Софьей Степановной.
– Вот паразит! – не сдержалась она. Алекс с Евой расхохотались – приземление на бетонные плитки могло закончиться травмой.
– А вот и я добрый молодец. – Жорка был чрезвычайно доволен своей акробатикой. – А теперь за руль и ходу, ходу!
– Так у тебя же колеса там во дворе, – напомнила Ева.
– А то я забыл. – Хаза протянул ключи от машины от джипа Алексу: выручай.
Усмехаясь, Копылов прошел через «Бирему» во двор-колодец. Там действительно находилось с десяток разгневанных молодых театралок, судя по всему, еще часть из них штурмовала квартирные двери Светлобеса. Надежда была лишь на дубовые двери комнат. И что соседи непременно вызовут ментов на защиту тишины и порядка.
Никто не препятствовал Алексу сесть в машину, выехать со двора и, обогнув квартал, остановиться возле Палисадника.
– Он здесь! – закричала одна из двух театралок, появившихся у входа в «Бирему», вторая по мобильнику вызывала уже подмогу.
– Не, не, поехали, – потянул Копылова за руку Жорка. – Нашу фазенду смотреть.
Они впрыгнули в джип и покатили прочь.
– Какую фазенду?
– Какую мы с тобой через полтора месяца выкупим.
– А почему через полтора месяца?
– Потому что папаня даст денег, только когда я поступлю в ликбез.
Позвонили Еве, велели ей разрулить ситуацию с театралками и быстро вырубили мобильники, чтобы не слушать ее гневную отповедь. По дороге Алекс с любопытством читал по хазинскому ноутбуку его театральный пасквиль. Спектакль представлял из себя одноактовку на двух действующих лиц, этакий полуторачасовый любовный роман, где пожилой институтский преподаватель влегкую охмурял юную бизнесвумен за сутки до ее свадьбы с богатым, красивым и умным женихом. Жорка ядовитого куража не пожалел, всласть поиздевался над нелепым сюжетом, глупостями диалогов, выдрючиваниями персонажей. Назвал попсой в самом чистом виде, этаким «Ласковым маем» только на театральных подмостках.
– Тебе это что, заказали? – спросил Алекс, закрывая ноутбук.
  – Еще чего! Только по велению сердца, – улыбка всю дорогу не сходила с Жоркиного лица – ну как не радоваться столь высокой оценке театральной публики его журналистским экзерсисам!
– А сам как туда попал?
– Шел мимо, услышал бабский разговор, одна двухклеточная говорит, что идет смотреть пятый раз, другая ей свысока: а я девятый раз. Тут еще лишний билетик подвернулся. Тебя рядом не было, ну и вляпался.
Алекс ждал продолжения.
– Представляешь, зал под завязку забит женским полом и одной десятой кавалерами, что не смогли увернуться от культурных запросов своих подруг. Выходит мужское чмо – гром оваций, выходит женское чмо – еще гром оваций. Я когда-то в московских театрах этого насмотрелся. Человек ничего еще не сделал, просто вышел на сцену, а ему рукоплескания до небес. Думал, в Питере с этим поприличней. А спектакль одноактный, из середины зала не выберешься. Вот и ошакалел! Теперь надо еще какого-нибудь музыкального идола обрушить – посмотрим, чья фанатская тусовка покруче.
До «фазенды» добирались битый час, хотя пробок почти не было. Леса, поселки с заброшенными домами, луга, снова леса. Наконец, свернув с шоссе на лесную однополоску, проехали пару километров и уперлись в ржавый шлагбаум с не менее ржавой сеточной оградой. Над шлагбаумом висела арка с названием «Радуга».
Оставив джип, они поднырнули под шлагбаум и пошли осматривать продающиеся угодья. Десять гектаров бывшего пионерлагеря были вытянуты прямоугольником, который упирался дальним торцом в лесное сильно заросшее камышом и водорослями озеро. Полтора десятка легких щитовых домиков, каждый на две палаты, кирпичная столовая с кухней, баней и административным аппендиксом плюс избушка сторожа с печной трубой. Самого сторожа нашли у озера на рыбалке с целым ведерком рыбы.
– Андреич, зачем вам столько? – по-свойски приветствовал пенсионера Жорка.
– А на продажу. Третий мой заработок. Сейчас еще парочку плотвичек и на шоссе.
– Вот привел к вам покупателя. Ранчо еще не продали?
– Бедным оно не по карману. А богатые на Испанию с Италией глаз положили.
– Мы пойдем все еще раз обнюхаем.
– Да обнюхивайте, дело ваше. – И Андреич отвернулся к своим удочкам.
Обнюхивать пришлось не очень много. Почти все домики были со сломанными дверями, с полным отсутствием коек и тумбочек, экспроприированными оголтелым народом еще в начале девяностых. Такой же разор был и в кирпичном здании.
– Ну и чего ты тут хочешь? – не очень понимал Алекс. – Мелкобритов на летний отдых завлечь?
– Еще чего? Полноценную ферму хочу с собственным молоком, маслом и мясом. Представляешь, собственный ржаной хлеб из русской печи!
– И конюшню?
– Это в первую очередь. И все почти даром. Сейчас всего восемьдесят тысяч, а через пять лет, спорим, будет стоить все двести.
– Двести заплатить придется только за самый косметический ремонт.
– А с ремонтом на полмиллиона потянет, – гнул свое Жорка. – Ну что тебе жалко каких-то сорок тысяч тугриков? Не хочешь мне нормальный подарок сделать?
– Какой подарок?
– Через пару недель у меня день рождения. Хочешь каким-нибудь паршивым «Макарычем» отделаться?
А ведь точно, Алекс и забыл, что в свое июльское день рождения Хаза всегда находился вне пределах интерната.
– Если отец дает тебе сорок тысяч на полфазенды, то сколько он даст тебе на ее ремонт?
– Боюсь, фигу с маслом. Так что только из собственной зарплаты или того, что выцыганю у тебя. Как я слышал из проверенных источников, твоя «Бирема» начала приносить довольно ощутимый доход.
Осмотрев все, они отправились восвояси. Алекс проверил мобильник – связи не было.
– С этого дохода я даже себе машины купить не могу, – обронил он.
– А я думал, ты для отвода глаз не покупаешь, чтобы все видели какой ты бедный.
Копылов не спешил с ответом. Ему как всегда нужно было время, чтобы «второй раз пойти в магазин», как он это называл. Хотя, еще осматривая кирпичную столовую, он принял решение о покупке – пусть кроме дальней дачи в Финляндии, будет и ближняя дача здесь, да и бабушка Дуся во владимирской Ивантеевке с каждым годом не становилась моложе, и переместить ее к лесному озеру было не самым плохим вариантом. Другое дело, что интернет сюда не достанет, и мобильники придется менять на спутниковую связь. В Инкубаторе тоже вряд ли обрадуются. Зато у него будет свое ранчо, почти такое же, как техасское ранчо Джонсов, на котором он когда-то провел целый месяц.
  На следующий день уже в «Биреме» он подробно изложил Жорке свои условия: контрольный пакет Фазенды будет принадлежать лишь ему, Копылову, без его ведома никаких построек, работников, живности или планировки территории. Упомянул и про свою бабушку. К его немалому изумлению Хаза от его слов был только в восторге:
– Соглашаешься на четыре верховых лошади, и я твой верный вассал!
– Зачем тебе четыре?
– Одну мне, одну тебе и две для наших гостей или подруг.
Секунду подумав, Алекс поднял правую руку:
– Чтоб я сдох!
– Чтоб я сдох! – поднял руку Жорка и их эпохальный договор был заключен.
14
Зацепин прибыл в Северную Пальмиру сильно позже обещанных семи дней.
– Ну ты и кашу заварил со своими батискафами! – воскликнул он сразу после рукопожатия. – Потом, потом, – тут же отмахнулся от естественного интереса Копылова. – Обеспечил мне внеплановую командировку на Кубу и, похоже, еще не одну.
Осмотрев Треххатку (Веры не была), они спустились на второй этаж к Стасу.
– Так вот, оказывается, из кого мой вурдалак всю кровь выпил! – продолжил восклицать московский гость, предъявляя капитану свое майорское удостоверение и некое предписание с грозными печатями.
Николай Григорьевич скромно молчал, не решаясь пикироваться со старшим по званию. Впрочем, чуть позже, за коньячком с лимоном с пикировкой все было в порядке.
– Кровь не кровь, а под трибунал ваш фабзаяц меня пару раз уже подводил, – мрачно оглядывал обоих сотрапезников Стас.
– А сколько еще раз подведет и считать не стоит, – ухмылялся «дядя Альберто». – Дважды пытались его вышибить из сто четырнадцатой школы, да заступники очень великие попались.
– Заступники, я полагаю, вы и были.
– Ладно, капитан, не будем о веселом. Первые три предъявы моему охламону.
– Если вы читали мои отчеты, то в курсе, что он творит со своим Маккоем. Прямо каждых пятнадцать минут заявляет ему: я патологический лгун и буду говорить и делать только то, что сам захочу.
Лежащая рядом с нарезанным лимоном «глушилка» позволяла надеяться, что их беседа за границы кухни не выйдет.
– Ну и где тут криминал? Нормальное честное признание еще не взрослого, но уже не ребенка.
– И что тогда цэрэушникам о нем думать? И как использовать?
– Хотите улучшить их нелегкую шпионскую жизнь?
– Нет, конечно. Но смысл? Какой им смысл возиться с этим недорослем?
– Я просто харизматичный юноша, – попытался чуть обелить себя Алекс, его никто не слушал.
  – Наверно есть смысл, если возятся. Следующая предъява?
– По нему Уголовный кодекс плачет. Я когда-то пошутил, что он станет главой бандитской группировки. Наверно, у меня злой язык. Так вот сейчас это с точностью исполняется. Недавно из-за какой-то глупой кофеварки, целую банду гастролеров из Челябинка отмудохали, на деньги обчистили, да еще оружие забрали.
– Просто юноша заточен под энергичные действия, типа Джеймса Бонда, вы с полосатыми купальниками такого действия ему не даете, вот и сам находит куда свою харизму приложить.
– Это вы что, так стебаетесь надо мной? – капитан обвел обоих подозрительным взглядом.
– Третью предъяву, пожалуйста.
– Его жениховство.
– А что с ним?
– Как что? Кому он нужен женатый в двадцать лет?
– Отвечай, тебя спрашивают, – перекинул вопрос Алексу майор.
– Мне нравится свою жизнь двигать сразу по десяти рельсам, – сердито заговорил Копылов. – Жить десятью жизнями и ни одной из них не отдавать предпочтения.
С минуту офицеры осмысливали услышанное.
– Ну и вот как с таким работать?! – в словах Стаса слышалось горькое отчаянье.
– Согласен, совершенно невозможно. – Зацепин на правах старшего плеснул в стаканчики всем по коньячку, они чокнулись и выпили, лишь тогда сообразив, что тем самым целиком одобрили жизненный манифест своего поднадзорного и все претензии к нему можно выбрасывать в мусорную корзину.
– А что он делал на Кипре? Хоть вы скажите? Я до сих пор это от начальства скрываю, – вспомнил вдруг капитан.
– Вы не против, если я здесь у вас заночую? – попросил Зацепин. – К нему не хочу. Тогда и поговорим. А ты давай иди в свои апартаменты. Завтра меня отвезешь свою «Бирему» показать.
Утром для майора полной неожиданностью стала «Шкода» с персональным водителем. Светиться перед Сенюковым он не захотел, поэтому добирался до отеля своим ходом. Там достаточно убедительно сыграл роль командировочного, подыскивающего номер-офис для своего бизнеса. Обошел все биремные завлекалочки, включая, сауну, Бильярдную и Тренажерную. Недовольно зафыркал на Интернетную, мол, мне нужен интернет только в свой номер и убыл, столкнувшись при выходе с Жоркой. К чести Хазина он ни одним мускулом не выдал, что помнит Копыловского куратора еще по интернату.
Перед отъездом в Москву Зацепин с Алексом встретились еще раз, чтобы пообедать в ресторане.
– Мне твоя «тетя Анита» всю плешь проела, чтобы я увидел, где ты живешь и работаешь, – объяснил майор главную цель своего визита. – В общем, увиденное на крепкую четверку.
– Поехали на мою финскую дачу, будет крепкая пятерка, – подначил Копылов.
– Как-нибудь в другой раз.
О «заваренной каше с батискафами» разговор так и не зашел. Гордыня помешала Алексу расспрашивать, и теперь он волен был думать об этой непонятке, как заблагорассудится. 
15
Казалось, что все острые углы постепенно сгладились, и жизнь вошла в какую-то хоть и тревожную, но уже обыденную колею. Вера наконец не без сожаления рассталась со «своим любимым вагоном» и с двумя сумками вещей прибыла в Треххатку на стационарный постой. О прописке речь не заходила, пока о простой регистрации, чтобы можно было устраиваться на работу. В Национальную библиотеку идти отказалась, самостоятельно поступила на работу в районке, в пешей доступности от Треххатки: «Не хочу два часа тратить туда-сюда на дорогу, здесь тоже очень неплохой книжный фонд». О его гангстерском бизнесе лишних вопросов не задавала, зато как-то настойчиво попросила у Алекса просветить ее темную насчет их дальнейших отношений, хотя нет, сперва она потребовала от него ответа на свое извечное «почему я?», причем в письменном виде, чтобы не дать ему соскочить на свой ернический тон. Ну что ж вызов был принят и полстраницы добросовестно им исписано:
«Явка с повинной.
Вера Орешина поразила мое воображение и завоевала мое сердце по следующим причинам:
1. Спасла мне жизнь в своем вагоне, когда дала таблетку аспирина.
2. Удивила меня своим образованием и начитанностью.
3. Изумила своим планом стать детской писательницей – всегда снимал шляпу перед целеустремленными людьми.
4. В полном восторге от ее потуг по борьбе с меркантильностью, очень интересно во что это со временем выльется.
5. В ступоре от ее личной смелости и отсутствия надоедливых дотошных расспросов.
6. Потрясающая ни с кем и ни с чем несравнимая возлюбленная.
7. Непрекращающийся рост ее как личности и перспективного соратника.
8. Пока что слишком во всем идеальная и особенная, с нетерпением жду, когда начнет выносить мозг и делать меня во всем виноватым.
9. Чтоб я сдох, как ты мне нравишься!»
– Ну что ты, паразит, делаешь?! – воскликнула Вера, прочитав его клинопись. – Только я захочу тебя разлюбить и сбросить с пьедестала, как ты снова на него забираешься. Давай пиши теперь о будущем и о моем кабальном на тебя договоре.
Он и это написал:
«Никаких вопросов о моей работе, никогда никаких ультиматумов и двое суток в неделю я в режиме Робинзона Крузо».
– Что такое режим Робинзона Крузо? – невеста перестала улыбаться.
– Я люблю тотальное одиночество и своеволие.
– То есть, ты уходишь из квартиры и ночуешь, где тебе вздумается? – расшифровала она по-своему. – И это, по-твоему, нормально?
– Ну я же Синяя борода, должен иметь свои страшные тайны.
– А, по-моему, это не страшные тайны, а желание ходить налево.
– «Крестный отец» видела? Никто к Дону Корлеоне не пристает, чем он там занимается и куда ездит.
– Как раз Дон Корлеоне своей жене никогда не изменял.
– Разве? Я об этом не подумал. Ладно, тогда одна ночь в неделю. Но за это буду стоять насмерть. Слышала про такое: человеку иногда нужно побыть одному? Это про меня в энной степени. Заставишь меня всегда ночевать дома – будешь женой, но никогда не станешь соратницей. Подумай пару дней об этом.
Чтобы отвлечь бедную девушку от тяжелых мыслей, он побыстрей постарался привлечь ее не только к интернет-газете, но и к своему просвещению:
– Составь список детских книг и фильмов, которые мне обязательно необходимо посмотреть. Я свободно говорю на трех языках, но с грамотностью у меня полный атас. Поэтому давай мне каждый день диктант по русскому и английскому языку.
– Я английский не знаю.
– В школе и институте учила, значит, тупо, не понимая текст, прочитать сможешь.
Не откладывая дело в долгий ящик, тут же подсунул ей томик Льва Толстого и изготовился к написанию. Ну что ж, она послушно продиктовала ему две с половиной страницы, а потом ручкой с красным стержнем села проверять ошибки.
Смотреть на нее, погруженную в его каракули, было одно удовольствие. 
– Двенадцать ошибок. Рекордсмен, – подытожила она, страшно довольная в первую очередь собой.
Забавно, но именно этот момент надоумил Алекса заняться Жоркиными экзаменами в университет.
– Да какие там экзамены, – хмыкнул младший князек, принимая его в своей коммуналке. – Сочинение, английский, история. Past perfect, что ли, зубрить? Вот школьные учебники по истории лежат, сколько раз надо их проходить.
– Ты поступаешь в элитный вуз на историю, на шармачка там не проскочишь, – Копылов взял учебник и чуть полистал. – Про восстание Болотникова давай рассказывай.
– Ты что специально, гад, его выбрал! Там на десять минут всего прочитать.
– Вот и читай.
Алекс сходил в ближайший хозяйственным магазин и принес двухметровую собачью цепь с двумя навесными замочками. После чего заманил Хазу в «Палату №7» и в спальне приковал его к отопительной батарее.
– Ты чего? – слабо сопротивлялся Жорка. – А если мне в туалет понадобится?
Через минуту отельер вернулся с железным ведром в качестве параши. Ноутбук, мобильник и дистанционка телевизора были изъяты из зоны досягаемости абитуриента, оставлены только стол со стулом, учебники и стопка бумаги для написания сочинений.
– А темы сочинений сам придумывать будешь? – скалился Хазин.
– Зачем? Аналоги найду. – Пощелкав по клавишам, Алекс и в самом деле нашел прошлогодние темы сочинений на филфак – какая разница, сойдут и они. – Вот три темы тебе на два дня, по шесть страниц на каждую тему, иначе и спать будешь прикованным.
Весть о собачьей цепи быстро облетела «Бирему», персонал не преминул по очереди заглянуть в «Палату № 7» и всласть похихикать над узником. Увидев веселую суету, к ним пристроилась и Оливия.
– Что это такое? – ее английский ужас был неподражаем.
– Мы вам не говорили, Алекс выкупил меня из чеченского плена и за малейшее неподчинение поступает теперь со мной как с рабом на галере, – с самым печальным видом пожаловался ей Жорка.
Оливия в панике метнулась к другим мелкобритам. Те тоже пришли посмотреть и стали обсуждать необходимость звонка в полицию. Алекса с Евой поблизости не было, а персонал не очень врубался в их английские переговоры. Выручила случившаяся в отеле Лара – вовремя объяснила учителям и ситуацию, и особенности русского юмора.
Сам же Копылов вынужден был на это время занять место Хазина в его Магазине. Впрочем, командовать ленивыми и пройдошистыми экспедиторами было полегче, чем наводить порядок среди отельных дам. Пару парней ему пришлось в темном углу как следует стрясануть, а одного даже выгнать вон, чтобы остальные заработали на совесть. Несколько раз и сам превращался в экспедитора, развозя кухонную мелочевку – утолял свой всегдашний интерес к тому, как живут россияне внутри своих каменных лежбищ.
Вернулся в отель Циммер, его адвокатские дела шли в гору, и он хотел застолбить за собой под офис отдельный номер, но только за половинную цену, как у мелкобритов. Со своей подругой-командиршей Раей Циммер расстался, теперь в фаворитках у него была юная стажерка Тамара, принимавшая поведение босса за данность и не стремясь ее пока сильно корректировать. Второе близкое знакомство с Хазиным и его Магазином плюс рассказы персонала о подвигах князьков произвели на адвоката сильнейшее впечатление, и о своем будущем ресторане он заговорил уже как о совместном с Алексом предприятии, правда, при условии, что контрольный пакет акций будет у самого Циммера.
– Согласен, но при условии, если ты станешь третьим компаньоном в нашей Фазенде. Заодно будешь получать оттуда экологически чистые продукты для ресторана.
– А сколько туда придется башлять?
– По большому компаньонству – тысяч тридцать, по малому – содержание одной верховой лошади.
– Или двух коров, – добавил Жорка, присутствующий при их разговоре.
– Хватит прикалываться! – не поверил князькам Циммер и взамен предложил им просто обеспечить платное охранное прикрытие его будущего ресторана. Однако пока все это ограничивалось лишь словесным обменом намерений.
В Лэнгвидж Скул дела чуть заморозились в связи с оттоком некоторых учеников в отпуск, да и сами мелкобриты собирались на большие каникулы в Англию. Тем не менее, 16 групп учеников обеспечивали хорошей загрузкой всех шестерых учителей.
С полной выкладкой продолжала работать и пара молдаван, превращая подвальный этаж в полноценную часть «Биремы».
Главным же достоинством этой вошедшей в берега отельно-магазинной деятельности стало то, что беспрерывные деловые звонки здорово успокаивали Веру, слыша разговоры Алекса о стройматериалах и гостиничных размещениях, перевозках стиральных машин и закупках коньяка для Буфета она охотно начинала верить в преображение вчерашних мафиози в приличных бизнесменов.
Раз в неделю Алекс, как и обещал, оставался на ночевку в «Биреме», при этом непременно звонил Вере в полночь или в семь утра, чтобы сказать, как ему тяжело быть Робинзоном Крузо и как он по ней скучает.
Но вот на все эти более-менее гармоничные будни стал надвигаться день рождения Хазина. Праздновать в «Биреме» означало бледно повторить недавний корпоратив. Подниматься в две коммунальные комнатки с неприглядной кухней и ванной еще хуже. Совсем уже решили снять какой-нибудь пансионат за городом, когда Ева вдруг сказанула:
– А почему не на Саймаа?
Помех хватало: визы, машины, подбор гостей, но именинник решил просто: поедут те, где готов ехать. Циммер идею Трехмужней с готовностью поддержал:
– И сам с Тамарой поеду и двух-трех пассажиров в машину и с ночевкой у себя взять готов.
Это вышло весьма кстати, потому что загорелись поехать на Саймаа еще и трое «бакалавров». Грэйс укатила в отпуск в Англию раньше времени, поэтому никто не мог им запретить на три дня скакануть в Суоми.
Зато возникла проблема там, где ее не предвиделось.
– Нужна подруга для Жорки, – заявила Ева. Князьки четко расслышали: «Я могу быть хазинской наложницей в Питере, но не в Финляндии. Там я подруга Копылова».
Как найти за два дня девушку-эскорт с шенгенской визой, да еще владеющую английским языком? Ева наотрез отказалась им в этом помогать. Ну что ж, Алекс, поднапрягшись, вспомнил телефон дивы Инны на шикарном «Ауди», которую он год назад кадрил по учебному заданию Стаса. Дива курила и поэтому продолжения у этого знакомства не получилось. Жорку же курящие девицы не смущали. А то, что Инна – содержанка богатого папика, было ему ей только в плюс: не будет заявлять на него, именинника право собственности. Инна приглашение отобедать в «Биреме» приняла охотно. Как бы невзначай ей продемонстрировали мелкобритов, джип и самого Хазу с его Магазином и получили согласие – папик Инны со своей женой укатил на месяц на Сейшелы, поэтому легкое романтическое путешествие было для девушки-содержанки лучшим лекарством от стресса.
Алекс долго ломал голову: брать Веру или нет. С одной стороны, это был удобный повод ввести ее в свой ближний круг, с другой стороны – ей предстояла аутсайдерская роль из-за незнания английского, что будет выглядеть крайне неприятно. Однако проблема неожиданно разрешилась сама собой: в Твери отец Веры попал в больницу, и она срочно укатила на малую родину, так что Алексу не пришлось даже лукавить о своем собственном отъезде.
Таким образом, для поездки на Саймаа образовалась команда из 10 человек: Алекс с Евой, Хазин с Инной, Циммер со своей пассией Тамарой, Томас с Оливией, и впрыгнувшая к ним в компанию в последний момент Лара – вдруг бесхозному Юджину потребуются ее замечательные ласки. Всячески пыталась втиснуться к ним и Люсьен, но для нее не нашлось лишнего кавалера, да и места в двух джипах уже не было. Помимо еды и выпивки загрузили 5 палаток и 10 спальных мешков, а также мангал, гитару и скрипку.
Стас как обычно был поставлен в известность уже перед самой поездкой, что, впрочем, не помешала ему на всю янычарскую троицу навесить жучки, а в джипе Хазина установить транслятор радиосигнала.
Севе о Саймаа было сообщено лишь в семь утра, когда джипы уже стартовали в сторону финской границы, мол, если есть что-то срочное передать, давай догоняй нас, мы будем держать не больше сотни километров в час.
16
Выехали под веселые крики и передаваемые из рук в руки бутылки с виски. К границе, правда, энтузиазм чуть поостыл, поэтому на таможнях вели себя с образцовой скромностью. Косые взгляды пограничников вызвала лишь троица «бакалавров» – выпитое виски побуждало их дружно распевать английские морские песни.
Если из Питере они уезжали под холодный дождь, то финская озерная жемчужина встретила их теплом и солнцем, словно подтверждая, что плохая погода бывает лишь в деревне Гадюкино. Снова вернулось разухабистое настроение и к дачам они подъехали с могучим желанием открыть купальный сезон. Кроме Циммера с Тамарой никто купальниками не озаботился, поэтому хватив еще по грамульке огненной воды, все дружно превратились в сторонников нудизма. Конечно, не такого, чтобы потрясать друг перед другом причинными местами, а просто чтобы побыстрей спрятать их в воду. Вспомнили и про Копыловскую сауну. Но тоже достаточно благопристойно – все как один дефилировали из озера в парную только в полотенцах и простынях.
Наконец достаточно умиротворенные всей компанией расположились в гостиной. В честь мелкобритов сначала решили пить по-английски – не закусывая. Но надолго русских организмов не хватило: женщины дружно распаковали привезенные припасы и стали к плите, благо кухонный альков находился тут же при гостиной. Даже фифа Инна с ногтями, как у молодой медведицы, и та участвовала в кулинарной икебане.
Мужчины же, выставив батарею привезенных бутылок, посчитали свою миссию выполненной и предались словесным баталиям, Жорка и в одиночку доводил Томаса-Юджина до белого каления, в присутствии Алекса и вовсе был неудержим. Юджин в который раз уже набрел на любимую тему о гомосексуализме, доказывая, что он все равно рано или поздно приживется в России, потому что другого варианта развития событий просто нет, мол, с эллинизма началась вся европейская цивилизация, новым эллинизмом должна и продолжиться, вот смотрите, в Голландии вот-вот уже примут однополые браки ну и дальше по всему миру пойдет.
– Да какой там к черту эллинизм, – парировал его слова Жорка. – На самом деле все эти однополые браки есть самая блестящая операция КГБ, месть Западу за 1991 год. Вы развалили нас идейно-экономически, мы развалим вас идейно-морально.
– Как операция КГБ?! – даже подпрыгнул на кресле Юджин. – Откуда ты это взял?
– Да в Москве это любой студент тебе скажет.
Усилиями Алекса и Евы Юджина удалось немного успокоить: дядя Именинник шутит, только и всего.
Но через некоторое время Юджин уже во время пиршества снова вернулся к теме:
– Неужели у тебя никогда не было никаких отдельных фантазий на сексуальной почве? – обратился он к Хазину.
– Ну почему же, они у меня и сейчас есть. – И Жорка чуть косноязычно, чтобы показать, как трудно ему дается сие признание, стал рассказывать о школьных каникулах в деревне у бабушки, об овце Нюрке с огромными черными глазами, о ее чистом дыхание, полном запаха луговых трав, об озорном мохнатом хвостике. Мелкобриты, забыв об алкоголе и еде, внимали ему всеми пятью органами чувств, Алекс с Евой кисли от сдерживаемого смеха. (Неужели они не видели Вуди Аллена, удивлялся Копылов). Циммер с остальными девушками, хоть и понимали почти все слова монолога, но пародийную суть улавливали с трудом, вопросительно поглядывая на Алекса.
Опасаясь, что слишком явное издевательство может обидеть изнеженных мелкобритов, Копылов сам встрял в разговор:
– Честно говоря, я сам тоже принадлежу к сексуальным меньшинствам.
– К какому? – снова встрепенулся Юджин.
– К сторонникам многоженства. Ничего не могу с собой поделать, люблю сразу трех девушек и мечтаю о четвертой.
Первыми захохотали Жорка с Ларой, следом за ними Ева с Инной. Перевели полный смысл для Циммера с Тамарой – и веселье стало всеобщим. 
В разгар вечера раздались три или четыре звонка по мобильнику, то Алексу, то Еве, то Циммеру. На пятом звонке Жорка потерял терпение и потребовал не только отключить все телефоны, но и сложить их в кладовой в корзине для белья, мол, это будет от вас для меня лучшим подарком. Так и сделали, хотя Ева глазами взывала к Алексу за поддержкой – как это отключить связь со Стасом и КО. Копылова больше заботила связь с Маккоем, он не сомневался, что цэрэушник к нему обязательно дозвонится. Но, впрочем, почему бы действительно не соскочить на вечер с телефонного поводка?
Застолье в чисто русском стиле с сытной закуской и запивкой соком крепких напитков потребовало вскоре хорошего перерыва. Разожгли камин, накидали на пол подушек и одеял и улеглись головами преимущественно на женских коленях – ведь для чего еще нужны женщины, как не для такого вот мужского возлежания. Оливия смотрела вокруг удивленными глазами, но голову Томаса со своих колен все-таки не скидывала. Впрочем, такая лепота продолжалась недолго, девушкам захотелось танцевать: даешь мастер-класс по рок-эн-ролу! Лара вытащила в круг Юджина, Ева – Алекса, Инна – Жорку, Оливия – Томаса, Тамара – Циммера и понеслось.
Потом были песни под гитару и скрипку. Причем выяснилось, что, несмотря на светский вид, Инна знает огромное количество народных песен, а Лара с Евой свободно могут подтянуть несколько современных английских хитов.
Разошлись по спальням уже за полночь. Циммеры увели на свою дачу Жорку с Инной. Остальные расположились на Копыловском подворье. Лара с Юджином заняли нижнюю спальню, Алекс с Евой и Томас с Оливией две верхних спальни.
Алекс был уверен, что даже не прикоснется к Еве. Но едва погас свет, и общее одеяло накрыло их, гормоны взяли свое. Какой же я слабохарактерный, осуждал он себя, обнимая и целуя боевую подругу.
17
Проснулся он раньше всех. Долго раздумывал, потом все же отправился в чулан искать свой мобильник. Нашел и, выйдя в одних трусах на холодок, набрал номер, чтобы позвонить Вере. Но не позвонил, увидел на мостках, идущих от сауны к воде сидящего на скамеечке Маккоя.
– Пошли, – холодно обронил тот, вставая.
– Только оденусь, – попросил Алекс.
– И документы захвати, – в спину ему сказал Лупастик.
  Неужели меня повяжут, – думал Алекс, уже в джинсах и ветровке вышагивая за матрасником. Пройдя берегом озера, они свернули в сторону, прошли к шоссе и сели в тот же минивэн, в котором прошлый раз Копылов проходил тесты. Но сейчас была лишь молчаливая езда, впрочем, продолжавшаяся не очень долго. Надо было хоть Еву предупредить, запоздало подумал Алекс.
Возле одноэтажного особняка, скрытого за молодыми елями, минивэн остановился и Маккой с Алексом прошли внутрь. В комнате с большим (и видимо прозрачным) зеркалом находились ассистент с непременным полиграфом. Алекс держался безразлично: ну надо вам мои секреты – барабан вам в руки.
– В честь чего привез такую компанию? – спросил Лупастик, пока обряжали в датчики его непутевого агента.
– Обычная русская гулянка. Кстати, там трое англичан из школы.
После двух нейтральных вопросов, сразу последовал главный:
– Встречались ли вы на Кипре со своей матерью?   
– Да.
От этого ответа Маккой вскочил со стула и сам задал незапланированное:
– Обсуждали вы с ней твое участие в тайных операциях?
– Нет.
– Обсуждали вы с ней ее участие в тайных операциях?
– Да.
Маккой вопросительно глянул на ассистента. Тот утвердительно кивнул и получил знак закрывать свой полиграф. Но скрутив провода, ассистент не ушел, а принялся выставлять на треноге маленькую цифровую видеокамеру.
– Тебе придется сделать три заявления. – Маккой достал из пластиковой папки несколько листов бумаги и протянул Копылову.
В первом заявлении, он выступал как свидетель бегства из родительской коста-риканской виллы, во время которого Карлос и Исабель Родригесы, отстреливаясь, убили трех полицейских. Во втором он рассказывал, как прошел спецподготовку в закрытом суворовском училище (про 114 интернат они не знают, радостно екнуло у него в этот момент) для возвращения в качестве нелегала в Центральную Америку. В третьем он сообщал, что под видом наследства ему было передано больше двух миллионов долларов, украденных Исабель Гонсалес и ее нынешним мужем Мигелем с тайных счетов кубинской разведки.
Алекс, закончив чтение, небрежно бросил заявления на столик:
– Нет смысла.
Ассистент с Лупастиком переглянулись.
– Заявление должно быть или на русском или испанском, на английском будет выглядеть полной туфтой.
Маккой, вытащив мобильник, вышел из комнаты. Минуты через три вернулся.
– Мы все-таки сделаем вариант и на английском. Только постарайся запомнить текст, чтобы не выглядело, что ты его читаешь.
С этим Алексу пришлось согласиться. Среди присутствующих матрасников лишь двое немного знали русский, а испанским здесь вообще никто не владел, поэтому тут Копылов оттянулся по полной программе, включил интонацию, благодаря которой и русский и испанский текст превратились в некое подобие кэвээновских номеров, напрочь отрицая серьезность самого заявления. С английским это не прошло, но тут Алекс придумал покрутить глазами в разные стороны, как человек, выдающий не собственное признание, а считывающий навязанное извне. Впрочем, вряд ли какой суд, принял бы эти его фокусы к сведенью.