И от дяди ушли... Глава повести Детдомовец

  Живу в детском доме уже четыре года. Написала письмо дяде.
 -Забери на несколько дней в деревню нас с Риммой.
  Мы в деревне в Токпердино. Он уже женат, есть сын Роберт. Живут в отдельном доме. У дяди погостили два дня, сбежали на родину, в деревню Шлань к дяде Бетке. Пятнадцать километров шли пешком. В Шлани дома были все, кроме дяди Бетки. Двоюродная сестра Лстий обрадовалась нашему приезду. Пусть здесь бедно, зато хорошо. Дядю Бетку, старшего брата нашего с Риммой отца, отправили в Сибирь за то, что он не вступал в колхоз. Угнали на ферму корову, даже овец, поэтому хлев был пуст. Шумат, сын дяди Бетки, с раннего утра до позднего вечера ловил рыбу. Лстий работает в соседней татарской деревне в маслопроме. При доме есть огород, где растёт всё: картофель, огурцы, помидоры, лук и репа. Дети ходили в лес за ягодами. И я вместе с ребятами отправилась в лес за земляникой. На мне одежда детдомовская, другой нет. Стриженая, волосы короткие, без платка. Туфли без носков. Собираю землянику в кастрюлю, ещё чуть-чуть, и она наполнится душистыми, сладкими ягодами. Но девочке одной не понравилось, что у меня ягод больше, чем у неё.
 - Ты почему говоришь по-русски? - ко мне начала придираться девочка Нина.- Мы говорим и по-татарски, и по-марийски. А ты что? зазнаёшься? Лстий тебе не нашла сапог, платка?
  Я молчу, продолжаю собирать землянику.
 -Эй, тебя спрашивают! - слышу голос Семёна, высокого, худощавого мальчика с большим носом.
 - Она не хочет разговаривать с нами, какая цаца!
 Я тут не стерпела обиды, да ещё от Нины, мать которой - участница отравления ядом моей мамы. Свою кастрюлю поставила под берёзу, подошла к Нине, толкнула её раз, два. Нас четверо, нам по 12, 13 лет. Вдвоём продолжают меня ругать, обзывать. Сзади меня схватил Семён, ударил в спину. Я устояла на месте. "Бей её, бей!- кричит Лиза, сестра Нины...
 - Дикая она, дура!
  Я вся в синяках, с распухшей губой, пошла из леса одна с полной кастрюлей душистой земляники.
  Семён умер давно. Жили они с матерью очень бедно, мальчик рос без отца, который, как и мой, погиб на войне с фашистами, не вернулся домой.
  Приехал за нами в деревню Шлань дядя Арсентий, увёз нас Риммой в детский дом.