Старое французское кладбище

Я родился и вырос в небольшом  провинциальном  городке на севере Марокко. К тому времени Франция давно отказалась от протектората в стране,  но оставила немало следов  своего многолетнего  пребывания: ( помимо утверждения  французского языка),  дома, церкви,  склады, фермы  и, конечно, кладбища.
Во времена  моего детства,  в помине не было никаких гаджетов,  с которыми дети сейчас  не расстаются, и,  естественно, свободное время мы посвящали уличным играм: гоняли  в футбол или  придумывали  не менее интересные  занятия. Постепенно  в нашей  округе сложилась  довольно сплоченная группа мальчишек - подростков.   Мы создали  свою футбольную  команду " Бни Ждид"  и  устраивали  самые настоящие  матчи с болельщиками,  жюри  и прочими необходимыми атрибутами. Нашими непримиримыми  соперниками  и врагами  стали мальчишки  из одного неблагополучного  района, и часто  футбольные  матчи заканчивались дракой, как между  болельщиками,  так и игроками  обеих команд.  Встречи  проходили  поочерёдно: то в нашем  районе, то на их стороне.  Неподалёку  от футбольного  поля наших противников  находилось  старое французское кладбище.  О нем и пойдёт  рассказ.

На  этом погосте  уже давно  никого не хоронили,  но за могилами исправно ухаживали.  К слову  сказать,  эти могилы  притягивали  нас, как магнит.  Наши мусульманские захоронения отличались скромностью - простые  камни. А тут, помимо  крестов,  встречались удивительные  скульптуры плачущих  ангелов,  скорбящих  женщин,  словом  что-то загадочное и немного устрашающее, особенно  ночью.  Какие  только слухи  не ходили  о кладбище и особенно о  его  стороже!
Сторож был угрюмым,  хромым стариком, высокого роста, с большим шрамом на щеке.  Жил он тут же, рядом с погостом, в малюсеньком домике,  совершенно один.  Старика мы  боялись до икоты.  Говорили, что  ему убить человека, как чихнуть.  А один из местных мальчишек  божился, что видел, как хромой Мустафа,( так звали сторожа), ночью на могиле общается с духами.  Поэтому, когда  мы слышали звон ключей, которые  он носил на поясе, разлетались в разные стороны, как вспуганные  воробьи.
Я, несмотря на уважаемых родителей, был сорванцом не хуже  тех мальчишек, с которыми мы дрались. Помимо этого я был капитаном  футбольной  команды. И поэтому  имел влияние на сверстников.  Ко всему прочему, моя  фантазия в детстве  была безудержной.  Я сочинял всякие  страшилки, которые  друзья слушали, открыв рот и дрожа от страха.
Только  одно в моих рассказах  не было выдумкой - это сны. Особенно  вещие сны.  Довольно часто я видел в них мёртвых родственников, которые делились со мной своими радостями, или огорчениями, или предупреждали  о каких- либо  событиях. Взрослые  к моим фантазиями относились снисходительно- шутливо. А ровесники верили безоговорочно.  Поэтому,  когда я сочинил историю про привидения,  которые в полнолуние появляются возле  французских могил,  друзья приняли  всё  за чистую  монету и захотели  увидеть своими глазами. 

Отступать назад  и сознаться  во вранье - значит  потерять авторитет.  И поэтому  я волей- неволей  должен  был возглавить экспедицию  на кладбище в ближайшее полнолуние. Мы решили не просто заглянуть за ограду,  а проникнуть внутрь и спрятаться неподалёку  от могилы, на которой сторож Мустафа проводит свои обряды.
Я надеялся,  что  друзья  забудут  о моей выдумке, но нет! Как только  в небе показалась полная  луна, мальчишки  напомнили  мне о  призраках, и пообещали ночью ждать  в конце улицы, возле мечети.  До  ночной молитвы мы должны  были вернуться домой, иначе  родители  устроили бы хорошую  взбучку.  И поэтому,  не мешкая, помчались   в сторону часовни,  которая располагалась  рядом с кладбищем. Но, приблизившись,  замедлили шаг и  разговаривали шёпотом, чтобы хромой сторож не заметил  нас.
 По очереди  мы осторожно  перелезли  через  ограду и спрятались  за часовней.
- Смотрите! - один из мальчишек указал на старую могилу, неподалёку  от часовни. - Вот он!  Сторож!
Мы услышали  звон  ключей. Между надгробиями, приближаясь, мерцал огонёк свечи.  Прихрамывая  и тяжело  вздыхая,  старик подошёл  к могиле и присел на плиту. Он поставил  свечу  рядом, повернулся к надгробию  и заговорил. Слов мы разобрать не могли, старик говорил тихо, но были уверены, что он читает заклинания,  вызывая духов.
Внезапно,  один из мальчишек громко чихнул,  и сторож обернулся. Сказать,  что мы испугались - это ничего не сказать! Не помню, как мы бежали назад. Это было словно во сне, когда хочешь бежать быстро,  а ноги отказывают.  По крайней мере,  нам так казалось.  Мы понимали, что хромому старику за нами не угнаться,  но страх перед колдовством  был сильнее  разума.  Молча, не издавая ни звука,  мы мчались  домой.  И даже  забравшись под одеяло,  я ещё  некоторое время трясся  от страха.  И поклялся  больше ни ногой туда не ступать. Дай Бог, чтобы сторож не узнал нас и не  наслал  заклятие!

Однако заснуть в ту ночь  мне так и не  удалось. Только  я успокоился  и закрыл  глаза, как услышал тихий шёпот.  Возле изголовья стояла молодая девушка и звала  меня:
- Мальчик,  проснись!
Я чуть не закричал спросонья, но девушка  приложила  палец к губам:
- Не  бойся  меня! Я не причиню  тебе  зла.
-  Кто ты?  И чего хочешь? - немного  осмелев,   спросил я.
- Меня зовут Вероника. Я  похоронена  на том кладбище, где ты был сегодня.
 Я подскочил на кровати, в ужасе отодвигаясь от покойницы,  как можно  дальше.
- Не бойся,  - повторила девушка, - я лишь прошу твоей помощи.
- Чем я могу помочь?
- Я назову тебе имя  одного человека, а ты передашь его Мустафе. И скажи,  что  этот человек  в городе, он вернулся  и  уже  наказан  за своё  преступление.  Сделаешь это для меня? Девушка  умоляюще сложила  руки. 
- Да. Сделаю,  - пообещал  я.
Покойница  прошептала  имя:
- Запомни. И передай мои слова Мустафе.  Спасибо  тебе. 
В этот  момент  пропел  петух,   и призрак исчез.

 Проснувшись  утром, я пожалел о своём  обещании.
- Как я встречусь со стариком? Ведь умру  от страха! А если  колдун, ( в чём  я теперь не сомневался), наложит  на меня заклятие? Или чего доброго вообще убьёт? Взять кого-то из друзей  с собой? Но мне, как вожаку,  было  стыдно признаться в трусости. Делать нечего, нужно  идти! Одно немного успокаивало -  я встречусь с ним днем.  А колдует  старик по ночам. Возможно,  днем  мне ничего не угрожает.  Ободрив себя подобным  образом,  я отправился на кладбище.

На негнущихся ногах, я подошёл  к сторожке,  но не решился постучать. Страшно было  общаться с колдуном в его  логове.  Заметив окошко, я заглянул в него. Увиденное, немножко успокоило - старик молился. Вряд ли отъявленный негодяй будет  возносить молитвы Аллаху.  Сторож поднялся с сажады,  но я все так же стоял на улице,  опасаясь  войти,  и вздрогнул от страха, когда входная дверь резко  открылась.  Старик удивлённо взглянул на меня:
- Зачем ты пришёл, мальчик? Здесь христианское кладбище.
- Знаю, - робко ответил  я. - Но мне нужно передать  Вам послание.
- Что за послание? Кто тебе его поручил?
- Она  велела  сказать Вам  одно имя. 
- Ну говори! - старик явно терял терпение.
- Мусса, - тихо проговорил я. - И ещё  она добавила, что он в городе и за своё  преступление  поплатился.
Старик замер, а потом спросил  с волнением:
- Кто тебе  велел  это передать?
- Мертвая девушка. Вероника.
- Что?!!!  - воскликнул  он, - и, схватив меня за руку, втащил в дом.
Я зажмурился  от ужаса, решив, что мне пришёл  конец. Но старик  усадил меня на стул и громко сказал:
- Не бойся! Расскажи мне всё!  Ради Аллаха не утаивай  ни слова!
Я открыл  глаза и огляделся.  В домике  было  бедно, но  идеально чисто. Железная кровать  аккуратно застелена  одеялом, над ней  висела полка с книгами.  Старый шифоньер.  Неподалёку  стоял стол. На нем  небольшая электрическая  плитка.  Немного  посуды.  Вот и вся немудреная обстановка. 
Старик с нетерпением  ожидал  моего рассказа. Пришлось признаться во вчерашней вылазке, но на это он практически не обратил внимания. Гораздо больше его заинтересовала история с призраком.  Он заставил меня дважды повторить  этот эпизод. 
Затем опустил  голову в горестном раздумье и тихо проговорил:
- А мне она  ни разу не показалась, не заговорила со мной, хотя почти каждую  ночь я  прихожу  на её  могилу.
- Кто она? Ваша  невеста? - немного  осмелев,  спросил я.
Старик  поднял  голову и внимательно посмотрел на меня.
- Как тебя зовут, мальчик?
- Азиз.
- Она была всей  моей жизнью. Но ты  не поймёшь,  мал ещё.  Хотя... я встретил  Веронику  почти в таком же возрасте, как ты сейчас. 
И вдруг произошло чудо: тайна, так долго  скрываемая,  вырвалась наружу.  Старик  рассказал  мне свою историю. Не знаю что было причиной этому - или  мой рассказ так всколыхнул его чувства,  или  тоска по утерянной  любви  и желание с кем-то  поделиться  воспоминаниями. Так или иначе, я  узнал  судьбу самого  загадочного  жителя  нашего города.

Дальше  с его слов.

Мой отец  получил  должность управляющего фермой, когда мне было лет 10.
Это было хорошей новостью. Помимо приличной зарплаты,   нам предоставляли  небольшой, но уютный дом. Это была  ферма одного  француза.  Многие ненавидели французов,  ведь они считались захватчиками,  но месье Рене, ( так все его называли), был хорошим человеком.  Он любил Марокко  и был  практически  марокканцем: носил лябайю, ел марокканскую еду, всегда с уважением  относился  к нашей религии и поздравлял со всеми праздниками.
Он разводил лошадей, а мой отец знал  в этом толк. Они были чем -то  похожи: оба честные,  прямолинейные,  работящие. К тому  же не чаяли  души в лошадях.  Со временем  они  крепко сдружились.
Там на ферме  я впервые  встретил  Веронику и отдал ей свое сердце навсегда.  Помню, как она вышла из дома  нам  навстречу,  прижимая к груди большую куклу.  Девочка  сама была словно куколка, в красивом летнем платьице  с завязанными белыми бантами. А её  глаза! Таких синих  глаз я больше в жизни не встречал,  хотя объездил полмира.
Мы нашли общий язык практически мгновенно.  С первых  минут Вероника покорила меня своей  ласковой непринужденностью. Словно  она общалась с братом. Со временем  мы так привязались друг к другу, что не могли долго находиться врозь.   Я ходил в школу,  и те часы, которые проводил вдали  от Вероники, казались  мне самими долгими  и тяжёлыми.
Зато,  как радостно она меня встречала !  Сколько  счастливых  дней мы проводили  вместе,  поверяя друг другу все  тайны!
Странно, но со своими сёстрами я не находил  общего языка  и не любил их так же горячо,  как эту  чужую девочку.
 Моя мать  тоже полюбила  Веронику и баловала   её  по - своему,  называя " бедной сироткой". У  девочки  не было матери. Она шила ей платья, пела берберские  песни, заплетала  косы, лечила, если Вероника простужалась.  В общем вела себя так, словно  девочка  была ей родной  дочерью.  Так мы и  росли бок о бок, будто два деревца, крепко переплетаясь ветвями, и не заметили, как детская  дружба переросла в любовь. Мне было 18 лет, а Веронике 15, когда мы признались  друг другу в своих  чувствах и поклялись  в верности до самой смерти.  Но никто об этом не знал.   Месье Рене, несмотря на доброе отношение  к моей семье, вряд ли бы отдал дочь за простого  парня.  Я решил  получить образование  и найти достойную работу,  а тогда просить  руки Вероники.  А девушка обещала ждать.   Я был довольно смышленым пареньком  и неплохо учился  в школе.  Вполне  можно  было претендовать на должность  учителя. Профессия уважаемая и  хорошо оплачиваемая.
Но моим мечтам  не суждено  было сбыться. 

 Сначала грянула  война,  Франция  вступила  в неё  и  вскоре была оккупирована.  Через  год в Северной Африке  начались бои  против итало- немецких  войск. 
И вторая беда не замедлила последовать за первой. 
Однажды  отец  не пришёл  к обеду.  Задерживался  он крайне  редко,  так как  старался не опаздывать на молитву, особенно на пятничную.  Причиной опоздания могло служить  только очень серьёзное  событие.   
- Мустафа,  сходи- ка на конюшю, посмотри,  может  отцу нужна  помощь! - велела мать. - Что-то  его долго нет.
Я нашёл  отца, лежащим  на земле  возле конюшни.  Он был без сознания. 
Прибежавшие на мой крик   работники, помогли  отнести отца в дом  и уложить  в постель. Обеспокоенный месье Рене,  вызвал врача. 
Диагноз  оказался  печальным - инсульт. Но  врач обнадежил  нас:  при надлежащем  уходе  отец поднимется. 
Конечно,   мы приложили  к этому  все усилия. Работу отца месье  Рене поручил  мне и взял в помощь  конюха по имени Мусса. Этот  парень сразу  не понравился никому на ферме.  Что-то  было отталкивающее  в его  внешности. Хитрые и злые  глаза,  наверно. Но дело свое  он знал, и помощь  действительно  требовалась. У меня не было такого опыта,  как у отца.

Я невзлюбил  нового конюха  с первого взгляда, хотя он старался делать свою  работу  хорошо, был услужлив и послушен.  Однажды я заметил,   как он провожает  глазами  Веронику.  Хотя мы скрывали наши чувства  от всех,  этот мерзавец , видимо, что-то  заподозрил.  Но понял, что пока я рядом, нужно  держаться от девушки  подальше. 
На  одном  из наших  свиданий,  обеспокоенная  Вероника   сказала,  что нужно быть ещё  осторожнее.  Ей показалось, что Мусса следит  за нами.
- Он  что-то  сказал тебе?!! Или обидел?!! - я просто кипел от гнева  и готов был  убить негодяя.
Девушка, заметив  моё  состояние,   взяла меня за руку.
- Нет, нет! Ничего такого не было!  Но это новый человек  на ферме. Мы не знаем,  что у него на уме.
Она  была права.  Любой неосторожный шаг  мог повлечь  за собой  печальные  последствия. 
  Прошло полгода.  Отец  выздоравливал. Я не оставлял надежду получить  должность учителя  и жениться  на Веронике, но снова  злая судьба помешала нашему счастью. 
 Меня  призвали в армию  воевать  с итало - немецкими войсками  в Ливии.   Я  стал гумьером.
 Помню  наше последнее  свидание.  Почти до самого утра мы просидели рядом,  вспоминая  детство,  все счастливые моменты и события. Снова дали друг другу клятвы любви и верности. Накануне  месье  Рене подарил мне серебряные  часы, а Вероника вложила  в них  свою фотографию  и локон. Эти сокровища всегда  со мной. Я не расстанусь  с ними до самой  смерти.
Мустафа вытащил из кармана потемневшие от времени  часы на   цепочке, открыл  их  и показал  мне фотографию  молодой,  красивой девушки, стоявшей возле гнедой лошади. Затем бережно  положил часы обратно.

- Ранним утром  я уехал, унося в памяти образ моей любимой.
Дальше начались  тяготы войны. Сначала в Ливии, затем в Тунисе,   потом в составе  Французского  экспедиционного корпуса,
я попал в Италию.   Меня определили во вторую   марокканскую   дивизию  под командованием  генерала Доди.  Затем освобождали Францию...
- Некоторые люди говорят, что гумьеры  были очень  жестокими и расправлялись с местным  населением в освобождённых  городах,  - робко перебил я Мустафу.
Он  усмехнулся:
- Люди часто болтают о  том, чего не знают  и не понимают.

-; la guerre comme ; la guerre, -  знаешь  как переводится?

-  На войне, как на войне, - похвастал  я своим  знанием  французского.
- Правильно. На войне многое можно  увидеть, - ответил Мустафа. -  Мы не были ангелами, и позорные  случаи имели место. Не спорю. Но скорее они были единичными и сильно  преувеличенными фашистской  пропагандой,  чтобы  опозорить  доблестных солдат. Об этом заявил   маршал Тасиньи. А американский  генерал - лейтенант  Кларк выразил  восхищение  нашим корпусом.  Могу лишь одно добавить: ни я, ни мои товарищи не посрамили  воинской  чести. И многие тысячи  гумьеров тоже.
Наконец, в мае 1945 года мы вступили в юго- западную  Германию, где  и закончилась война.
 Как на крыльях, я летел домой,   но лучше  бы погиб в горах  Италии или каком - то другом месте! 
Старик помолчал несколько  секунд,  видимо,  подходя к самой  печальной  части рассказа.
- На месте  фермы месье Рене я увидел пепелище. Сгорел  его дом, конюшни  и почти все  постройки.
Соседи вкратце рассказали что произошло. И  мне пришлось услышать ужасную  новость.  Он  снова замолчал, пытаясь справиться с волнением.  Наконец,   ему это удалось.
- Хозяин  фермы  и моя семья уехали  в город.  Я помчался  на розыски. Мои родные вернулись в старый домик.
  После  бурной,  радостной  встречи меня ждал ужасный рассказ о событиях на ферме, случившихся год назад. 
 Спустя некоторое время после моего отъезда, хозяин выгнал Муссу, который,  воображая себя  новым  управляющим, стал дерзок и позволил  себе  наглое  приставание  к Веронике. 
Мустафа  непроизвольно сжал кулаки. 
- Мой отец  был ещё  слаб, чтобы вернуться  к своим обязанностям, но месье Рене великодушно  сохранил за ним место и нашёл  неплохого человека  на временную работу.   
О негодяе  Муссе все  быстро  забыли. Прошло  несколько  лет. Однажды, когда  хозяин был в отлучке,  на ферме вспыхнул  пожар. Он начался в  одной из  конюшен.  Прибежавшие работники,  с ужасом увидели неподалёку  от конюшни,  убитую  дочь хозяина.  В груди  у неё  торчал  нож. Видимо, убийца хотел скрыть следы преступления  и устроил пожар, но бедной девушке удалось отползти в сторону.  Подозрение  первым делом пало на Муссу. Вспомнился его конфликт  с хозяином  фермы, но у бывшего конюха  оказалось железное  алиби. Множество свидетелей  подтвердили, что когда на ферме  бушевал пожар, Мусса был в городе  в кафе  и даже устроил там драку. Преступника, убившего Веронику, найти не удалось. Мусса, спустя месяц,  исчез  из города.
Я не согласился с оправданием негодяя,  так как был  абсолютно уверен в его виновности. И не ошибся.
Пусть благодарит Аллаха,  что я не нашёл  его тогда,  ибо  тысяча самых разнообразных казней  казались мне недостаточно страшными. Но, к несчастью,  найти  его не удалось.
Я потратил  3 года и всё  накопленное  за  годы войны жалование на поиски, и не добившись результата,  снова ушёл  на войну.  В Азию.  Оставаться в родном городе было выше моих сил. 
Месье  Рене  ненадолго пережил любимую дочь.  Вскоре после  моего  отъезда,  он скончался.  Моей  семье  великодушный  друг оставил свой дом в городе  и  небольшой  капитал.
 А я искал смерть.  Где только  было можно.  Недостатка в новых войнах не было, и как  бывший солдат- гумьер, я был очень востребован.  Но, как видишь, смерть  меня не жалует, - горько усмехнулся  он.
- В конце  концов  я получил  серьезное ранение  и был демобилизован.
Вернувшись и узнав, что прежний  сторож кладбища умер,  я предложил  свои услуги. Отныне я постоянно рядом с Вероникой.  Часто по ночам   прихожу  к её  могиле в надежде  увидеть хотя бы  тень, услышать хоть один звук!
- А что  Вы теперь  сделаете, убедившись в виновности Муссы? - робко  спросил я. - Найдёте  его  и убьёте?
Старик вдруг,  словно  очнулся от  сна, хмуро взглянул  на меня и  сказал:
- Иди домой, Азиз!   И смотри,  не болтай лишнего! Иначе тебе не поздоровится!
Мы оба прекрасно  понимали,  что это пустая угроза: старик не причинил бы  мне никакого вреда,  а я скорее дал бы  отрезать себе  язык,  чем  рассказать  кому-то  его тайну.  Я вырос в собственных  глазах  и страшно гордился доверием такого человека. 

Вскоре я снова навестил Мустафу, чему он очень  удивился.
Наступил первый день Рамадана,  и я пришёл  поздравить старика и принёс немного  сладостей.  Он был рад мне, хоть  и не подал  виду.
Вскипятив  чайник, Мустафа пригласил  меня к столу. С того времени  мы подружились,  и я частенько навещал старика.   Мне очень  хотелось узнать как он отомстил  убийце,  но спросить боялся. Однако Мустафа  понял мой немой вопрос и ответил на него  со всей прямотой:   
- Я убил бы негодяя  без всякого сожаления,  но нашёл  его полностью парализованным, лежащим в жалкой  лачуге. Смерть была  бы для него избавлением  от мук. Пусть просит милости у Аллаха и отмаливает  свои грехи. 
 Больше мы к этому вопросу не возвращались. Но Мустафа много  рассказывал о своей военной  жизни. И рассказывал очень  интересно.
Так я узнал об операциях " Хаски", " Везувий ", о бое в горах Аурунчи,  которые  немцы считали непроходимыми для пехоты того времени,  однако легковооруженные гумьеры  продвинулись  достаточно далеко и взяли гору Майо.  Также о битве под Монте - Кассино и других доблестных  победах. Я забывал о времени,  слушая его рассказы, и только призыв к вечерней молитве возвращал меня к действительности.
Однажды я застал у Мустафы гостя. Это был  француз по имени Эрик, лет  на десять моложе сторожа.  От него я узнал  ещё  об одном славном  подвиге Мустафы, который он скрыл от  меня.  Месье  Эрик  рассказал, как марокканский отряд   под предводительством Мустафы   спас его семью  от смерти.  Родители  Эрика были евреи.

Прошло несколько лет. Я закончил школу и поступил в российский университет.  А вернувшись домой  на каникулы, поспешил  навестить  старого  друга. Однако Мустафы в сторожке  не оказалось.  Дверь  мне открыл  новый  сторож. На мой вопрос он  ответил, что Мустафа уволился сразу  после того, как несколько могил были  выкопаны,  а гробы увезены во Францию  для  перезахоронения. Больше его никто не видел.
-  Наверно  умер, -  предположил сторож.
У меня мелькнула  догадка ,  и я решил  её проверить.  Зная, где могила Вероники,( возле большой  плакучей ивы), я направился прямо к ней, но не обнаружил  ни её надгробия,  ни соседней  с ней  могилы  месье  Рене.
Сторож подтвердил, что оба гроба увезли во Францию  близкие  родственники.
Теперь  я был уверен,  что мой друг жив и отправился следом за своей любимой, не желая расставаться  с ней.
А через два года  ночью увидел их обоих во сне. Молодые и счастливые, улыбаясь,  они стояли  возле моей кровати,  не произнося ни слова, а затем повернулись  к окну и исчезли. 
   И я  понял,  что мой  старый друг, отважный гумьер Мустафа предстал перед Аллахом. 

                Примечания
Сажада - небольшой коврик  для молитвы.
Лябайя - мужская одежда  в виде длинной рубашки.

Гумьеры — марокканские солдаты, использовавшиеся в основном во вспомогательных подразделениях французской армии в период с 1908 по 1956 год