Передел-Кино

                "В кинематографе появилось много пошлости...
                Сейчас дошли до такого цинизма,
                что Пашку Корчагина сделали отрицательным героем.
                Это уродство, это издевательство.
                Всё равно что на икону плюнуть.
                Я на дедушкины иконы не плевал."
                Евгений Матвеев



1.
Вот и пролетели скоро, как один день, с медленно-вязкой, тягомотно-трясинной скоростью два армейский года. Никаких трансцендентных ништяков я себе там не приобрел, кроме знака «Парашютист–отличник» и мутных перспектив по учебе, работе и отношениям с двумя девчушками. Хотя была хорошая характеристика от комсорга полка, надеюсь поможет  при поступлении в педагогический институт. А может быть нет...
Главный «ништяк» – я дома!!!

Крепко обнял и расцеловал свою мамочку. Мамуличка моя расплакалась. Сынок вернулся со службы!
Спросила, что хотел бы домашнего поесть. Я заранее знал что. Попросил - блины домашние со сметанкой!

Ел и ел, чуть ли не час. Объелся и валялся на родном диване.
Чего добивался солдат – того он достиг!
Я будто бы долго бродил по сухим горючим пескам и вдруг - бултых в море и качаюсь, лежа на спине, охваченный лаской, теплом и свежестью…

Всё потом. Потом друзья, потом подруги, потом военкомат. Сейчас только моя любимая мамочка и родной дом.
В этот вечер никуда даже не ходил. Лежал, читал, пересматривал свои блокнотные записи, бренчал на гитаре, думал. Радовался маминой суете, рассказывал ей как жил это время без неё и удивлялся странной непонятной свободе...

Утром приснилось, что нервно бегаю по парашютному классу, что-то не успел доуложить к прыжкам. Начальник парашютной службы орет, и я все бросаю, бегу на ВПП (взлетно-посадочная полоса) к молотящему винтом «АН-2».

Взлетаем. Все выпрыгивают, даже выпускающий. Я один в салоне. Не понимаю, что происходит. Самолет летит сам. Пилотов нет, обшивки фюзеляжа тоже нет!
Только проволочный каркас несётся среди мокрых ватных облаков и разрывов синего неба.

-Это опасно! - понимаю я и прыгаю в открытую дверь. Во сне дверь — это прямоугольник из проволоки. Падаю, падаю, хватаю кольцо, рву его, но ничего не происходит.Думаю:
-Игорь Нерушев мне купол уложил - «на неоткрытие»!
И тут я ногами в парашютных ботинках становлюсь на грунт. Жду боли, но ничего. Проверяю. Хожу туда-сюда...

На мне уже нет ни купола, ни парашютных ботинок. Я в казарме, вокруг мечется военизированный народ, среди них узнаю нашего старшину Цуканова. Странно, он полгода назад на дембель ушел. Старший прапорщик смотрит на меня без пиетета и говорит зло:
-Я тебе покажу, как на мопеде кататься!
Чего это он взъелся так? Ну покатался немного по взлетке…
И он ко мне движется в толпе, чтобы подзатыльников надавать...

Я глотаю воздух, подскакиваю и сажусь на домашнем диване…
Я дома!!!
Мама собирается на работу.
-Сынок, ты к Аленке-то в Бологое ехать собираешься?
-Конечно, мам! Сейчас в институт сгоняю, узнаю про экзамены.

На троллейбусной остановке, вот прямо нежданно-негаданно, встречаю Е.Б. про которую, слава Богу забыл, но она назойливо предлагает мне звонить. Мне это не интересно. Меня ждут письма Марго и бесконечный поток (как мне тогда кажется) девочек на улицах.

Сдал документы, разобрался с днем сдачи экзаменов.
Теперь можно и в Тверскую область к моей Аленке ехать.

2.
На железнодорожной станции Бологое перешел навесной мост над рельсами и сразу уперся в автостанцию, и автобус стартующий в деревню Бежецкая.
Удача! Запрыгиваю и тут же поехали.
Мимо плывут бесконечные ели, сосны, словно я опять в Карелию на практику еду.
Вспомнил, как Алёнка описывала мне дорогу в письме:
-Если чо, едь через Ильятино!...
Где она Бежецкая, где оно это Ильятино?

Вдруг все дружно выходят из "баса" перед воротами воинской части.
Выскакиваю и я.
Народ прет куда-то влево вдоль забора. Всего-то в двухстах метрах от КПП под забором подкоп. Такой шикарный. Словно крот размером с медведя откапывал. И все туда ныряют, и я конечно же за ними.
 Дальше проще, по адресу нахожу дом сестры. Жму руку Николаю - зятю, мужу сестры, обнимаю сестру Галю, племяницу Аленку и Иринку. Я у них дома впервые, раньше они приезжали к нам только на Новый год.

Комнатка у них одна. Разгорожена шкафом и занавеской. Расширения жилплощади не предвидится, несмотря на теперешний состав семьи в четыре человечека.

За встречу "приняли", как полагается. Тут сестра подскакивает:
-Я же тебе невесту нашла! Хорошая девочка, наша деревенская, школу весной закончила, со мной работает. Я же рассказывала ей, что ко мне брат скоро с армии приедет, и с ней уже договорилась на сегодня...
Неожиданно. Мне немного не по себе. Но я хочу общаться с девочками. Очень хочу! И соглашаюсь.

Через час встречаемся возле дома с этой деревенской красавицей. Настоящей! Я восхищаюсь, завидую себе, но тут она заговорила, и я засомневался, что хочу продолжения.
-Галюх, привет. Это и есть твой брат? Ёпть…хорошенький. Ну чо, пойдем побродим?
-Да! Это–Гена, это-Таня…- пытается влезть сестра.
-Ага, все, считай познакомились, пошли!
-А, куда?
-Ну хошь на танцы?
-Неа...
-Тогда в киноху!
-Пошли…

Идем, а Танюха трещит без остановки, как движок односкоростного мопеда "Газулька". Что-то спрашивает, тут же сама и отвечает. Я даже не успеваю сосредоточиться на вопросе.
-А где?..- она.
-Служил?..-я.
Но она уже о другом:
-А есть ли у тебя?..- она.
-Девушка, кошка, образование?..-я.
-А, сколько…
Я перестаю вслушиваться в вопросы. Это бесполезно.

Заходим в прокуренное фойе клуба.
Там орёт магнитофон:
-Ой ты травушка зелёная,
-Ой ты грудь моя ядрёная!..

Надеюсь, что в зале будет поспокойнее и посвежее.
Покупаю два билета у нетрезвой кассирши.
Заходим в зал. Я ищу номера кресел согласно билетов, но Таня говорит"забей" и сразу тащит меня на верхний ряд. Я знаю, что это места «для поцелуев» и не хочу туда, и с усилием усаживаю её в центре.
Выключился свет, пошел киножурнал.
Девчачий дребезжащий голос с задних рядов верещит:
-Танюха, пить будешь?
Оказывается, это моей Танюхе:
-Конечно буду!-звонко открикивает она.
-А мужик твой?
Она вопросительно кивает мне.
Я отрицательно отмахиваюсь головой.
-Нет! -
-Держи!
С задних рядов до нас добегает бутылка какой-то бормотухи, типа «Червивки» и Таня отглатывает из нее так жадно, словно у нее нестерпимая жажда и жар. Вытирает подолом кофты губы передает мне. Я беру бутылку в руки и тут же возвращаю молча ей. Бутылка бежит по рядам.
Я сразу вспомнил бородатый анекдот, старинчатый, советский.
«Очкарик пить будешь? А баба твоя?»
Думаю, что это не анекдот, а наши деревенские реалии.
-Танюха!-визг с задних рядов.
-Аюшки?-эхом отзвенивает Танюха.
-Пососи у заюшки! -
Зал дружно ржет. Танюха гордо поворачивается ко мне. Я понял, что она специально так ответила, зная реакцию.
-Курить хочешь? -орут ей
-Кидай!
Просвистело что-то мимо меня, и мягко упало впереди между рядами. Танюха залезает под стулья, ползает там и гордая возвращается ко мне с мятой пачкой "Пегаса" .
Важно рассаживается и прикуривает.
Курят ползала. Вспомнилось - кинозал из"Бульвар на улице Капуцинов". Один в один. Напрасно и наивно я надеялся, что в зале будет свежее!

Давно прошел киножурнал, идет фильм, о чем я даже и не знаю, не всматриваюсь, не вслушиваюсь. Деревенская Танюша все мое внимание зафрахтовала.
Мне надоел весь этот деревенский экшен.
Я встаю и спрашиваю:
-Ты идешь? Мне не нужно такое кино!
Таня странно озиралась по сторонам, будто ища поддержки.
Я протянул руку:
-Идешь, или нет?
Она ухватилась за нее и нехотя поднимается.
Мы вышли из кинозала, и я вдохнул холодного соснового воздуха.
На улице стемнело. Мы ходили на самый поздний сеанс на 21-30.
-Пойдем, я тебя домой провожу.
-Ой, я ключи у твоей сестры оставила!
-Пойдем, заберем.

Мне уже не хочется с Таней говорить. Да и неочем.
Зашли домой. Я говорю, что идем к Тане, нужны ключи.
Проводил ее до подъезда. Ни целовать, ни договаривать о следующей встрече мне
совершенно не хотелось.
-Бай!
-Пока…Если, что,-говорит она, но я уже отвернулся и ухожу.

Дома меня ждал возмущенный Коля.
-О, вернулся! А я думал, что ты уже с ночевкой пошел. Говорю Гале, какая сама
шалава, такие же и подруги, первое знакомство - сразу в постель! Дала ключ, чтобы всё получилось сразу.
-Ну, видишь – не пошел.
-А предлагала?
- Ночевку нет, просто завтра встретиться…
-Аааа. Ладно… Хотя все равно, все Галины подруги – бляти!
Я улыбнулся, вспоминая кинотеатр. Был согласен с зятем на 99 процентов.

-Давайте, все ужинаем и спать. Завтра едем в деревню Михайловскую. Там у нашего дома ближний к озеру угол прогнил, надо будет поднимать. Я, ты, брат Боря. Галя нам будет обед готовить, - поставил задачу Николай.

Поужинали, я по-рассказывал анекдоты и армейские  байки про прыжки, и все легли спать.

3.
Рано, прямо в шесть утра Николай растолкал всех. Пришел брат Борис. Как они похожи, но Борис поплотнее, покруглее.
Сестра быстро собрала на стол.
Племяшки Иринка и Аленка еще спали.
Я почему-то думал, что в деревню поедем на машине, но мы пёхали по сосновой тропе больше часа.
Я все также ловил себя на мысли, на сколько природа тверской области и Карельского перешейка похожа!

Вышли из сосенок, снижающих высоту и толщину к краю леса. Вокруг заливом раскинулось бескрайнее Михайловское озеро. Длинной говорят: четыре километра, шириной под полтора. Точно, как в Карелии.  Другой берег едва отчеркивался зеленой полосой далеко на горизонте. На самой середине озера, как кадр из фильма «А зори здесь тихие», кривыми елками и березками топорщился остров.

Колин дом был прямо на берегу озера. Иногда, при сильном порыве ветра, волна нахлестывалась на грядки его огорода. В половодье вода заливала подвал.
Сейчас, задний левый угол просел. Из-за подмыва дом опустился, бревна расползались и вытарчивались.

Коля вытащил из дома и загрузил в лодку: три топора, двуручную пилу, бухту веревки.
Я полез в лодку, Коля махнул рукой: - позавтракаем давай!
-Мы же завтракали уже! Галя нас кормила…
-Да не про то, ты…
Зашел в дом. На огромном столе три стакана водки. Полные, с горкой. Хлеб и сало.
-Ну, давай за удачное мероприятие, чтобы нас лесничие не прищучили в заказнике, ну и за твой дембель!

Оёёй! Как же это все в меня влезло??? Никогда не потреблял алкоголь в таком количестве!
Надо косить под старших наставников.

Загрузились втроем в лодку, собаки у нас не было. Сестра завела какую-то микроскопическую злобную тварь. Которая только пожирала на кухне продукты, не принося, ни моральной, ни материальной пользы. Так мы ее и не считали. Ну, например, я, точно не смог бы уже ничего посчитать.

Остров обплыли слева. Его местные называют Остров Любви. Это вроде лесного-водяного ЗАГСа и свадебной постели одновременно. Типа хватаешь свою подруженцую, на плавсредство грузишь и на остров вёслами или мотором бухтишь. Ну и понятно, отныне она твоя. Печать русская, французская, Лешего и Водяного.

Лодка наша направляется к другому берегу в самую сосновую густотень.
Плыли, наверное, час. По расстоянию, полтора километра. Может больше.
Боря сам выбирал место где причалить. Встали под небольшой обрыв в кустах ивняка. Видимо, чтобы не палиться с воды.
Топоры, веревку, пилу на берег кинули и по корням перелезли на травку.

Красотень! С Карелии такого не видел! Тридцатиметровые сосны, мягкая травка под ногами, запах цветов и мятой травы.
Ох, как хорошо. Пока плыли я совсем осовел от «алкашки» и искал где бы покрасивее и поудобнее прилечь.

Но Колян и Борей нашли, ту самую нужную им сосну и мы принялись ее упиливать. Потом подрубали противоположный край спила, чтобы упала куда надо и толкали сухими бревнами.
Сосна-красавица, падала с затяжным глухим треском, прогладила все деревца округ своими ветками и с гулким шлепком рухнула на землю, пружинисто подбросив комлю.
-Лесники не услышат?-интересуюсь я.
-Скажем не наше, не ссы!..

Рубили сучья еще час. Боря показал, что сучки толщиной с руку можно отбивать обухом топора.
Мне бы и в голову такое не пришло.
У нас, как говорят про человека не очень далекого:
-Ээх, "деревня"!
А здесь, если что-то я делал не так, как казалось братьям, так они меня накармливали присказкой, в их понимании обидной:
-Городской ты, Ген!

Обмахали мы сосенку, зачистили, обвязали и в воду сволокли.
-Ща!-говорит Николай:-за сосенку и за сплав удачный! - и достает бутылку «Пшеничной».

Плывем, сосну отпустили метров на двадцать от лодки, словно она не с нами, сама по себе. Оказывается свежая сосна сырая и очень тяжелая, над водой еде видна.

Вот уже остров Любви проплыли. Смотрим, а в деревне какая-то суета нездоровая!
Народу много, непривычно. Машины не деревенские. Люди и те не деревенские!
Мы отгребаем в северо-восточный уголок, подальше от этого веселья. Кто его знает, что там! Может за нами лесники так возбудились.

Я уже трезвый, как стекло, с потом все вышло.
Вытянули из воды сосну на берег. Распилили на бревна и за сарай скорее затащили, подале от глаз.

Угол обкопали, реечным домкратом подняли, гнилые бревна выдернули.
Тут дом срывается с домкрата и Боре на колени – хрясть!
Думаем – трындец  ногам его.
Подбегаем, а ему ничо! Смотрит тупо в угол и домкрат скручивает. Пять сантиметров дом до его коленей не дошел!
 
-Што за работа, кто так работает, рази ж можно так работать! Галька, а у нас чего осталось?
-Неа, всё ироды попили!
-Ну сходи!
-Там кино снимают. С киностудии приехали. Не пойду позориться!
-Иди, Ген.
-Хорошо…Только что-то сухое дайте.
Снял Коля с рыболовной сетки вытянутую, как сопля пересохлую свою тельняшку морскую. Я еле в нее втиснулся. Червонец в карман и побрел на площадь в «магАзин».

Иду и диву даюсь. Столько машин всяких, приборов осветительных, народу потоки мутные. На треноге кинокамера.
Только, почему-то это всё так близко к "магАзину" деревенскому скопилося?

Толпа перед сельмагом и внутри. Пока стоял в очереди получил информацию доскональную.

«Одесская киностудия», режиссёр Аркадий Сиренко, сценаристы Рамиз Фаталиев и Юрий Петров... Снимают картину с рабочим названием «Пашкин хлеб».
В ролях: Татьяна Догилева, Панкратов-Черный, Нина Усатова, Сергей Гармаш, Юрий Назаров. Запомнил только тех, кого знал.
О чем, про че фильм – никто не знает!
Но водку актеры пьют нещадно, так скоро и деревенским не останется!

Я уже к прилавку почти добрался, передо мною дядя крупный усатый деньги подает продавщице, а из очереди как заорут:
-Режиссер запретил артистам водку продавать!
Мужик как подпрыгнет!
-Да кто он такой, чтобы такое нам запрещать!
Потом узнал, что это был актер Михаил Голубович.
Ну все конечно в магазине «гагагагыгыгы»!

После Голубовича, и я забрал две прозрачные.
Весь день мы строили и пили, пили и строили.
Я еще гонял за "топливом", но оно закончилось, думаю по вине артистов.
Деревенские так много не пьют.
До темноты все достроили.
Угол опирался на свежие сосновые толстые бревна.

Сестра с Николаем довели меня до дома и спать разместили в детской половине.
Но спал я беспокойно и будил то детей, то Галю с Колей.

Через пару дней я уехал домой в Тулу готовиться к экзаменам.
Хорошо отдохнул, с пользой для "организьма"... Хмммм. Приобрёл новые навыки.
Побыл оставшееся время с Аленкой. Иринка водила нас по болоту. Что удивило - по кочкам племяшки мои скакали, как зайки, болота не боялись, а когда заметили, что за нами увязалась белая кошечка, испугались и просили её отогнать...

Алёнушка так плакала, когда я в автобус садился. Просила остаться.
Я смотреть на это не мог.
Галя писала, что по моему отъезду у нее температура поднялась...

Сестра с мужем и детьми участвовали в массовках фильма. Есть несколько эпизодов прямо в их избе, в той которую мы с братьями поднимали. Получатся, что вовремя подняли! Почти вся деревня в фильме поснималась.

Только фильм потом переименовали в «Обида».
А с берега Михайловского озера киностудия так и не ушла, уж оченна им там занравилось. Окопалися и построили "Киногородок" навеки-вечные. Гостинично-туристический комплекс под старину, все в избах рубленных.
Этакое надводно-лесное Переделкино.
"Передел-Кино".

4.
"Кино-передел".
Примерно с этого момента это и началось.
Передел кино, страны и сознания народа.
Люди переделывают кино по инакому, а переделанное кино реструктурирует сознание людей.
И "блохерам сечасашным" не понять из сегодня - о чем же кино-то это было?
Странное оно. О доверии и честности. Значит о вере и чести.
О чести продавщицы Паши (Догилева), она давала товары под запись, под честное слово. О её вере в честь людскую.
А как случилась проверка, так и помочь некому. Ни ей, ни стране.
Фильм почти не известный. И не зря же его переназвали "Обида".

Обида за страну, за людей, таких, как Прасковья, как муж моей сестры-Николай, его брат - Борис, умевшие всё, но так и не нашедшие применения себе в буржуазной России.
Фильм такой...
Он - один из последних, где герои простые люди.
Колхозники, продавщица, водитель.
Потом канонизироваться будут другие персонажи: бандиты, кидалы, валютные интердевочки, буржуи и прочий шлам.
"Подлые герои пламенной ночи"...

 Копытов Г.Л.
 01.12.2021.