Формы. В соавторстве с Михаилом Патриком

  Жара дикая, но идти надо. Меня ждут люди. Их души жаждут встречи со мной. Вернее, с душой такого изгоя – как я.
 
  Я люблю и ненавижу людей. Почему? У меня имеются веские основания. Выхожу из съемной конуры. Иду.
 
  В забегаловке опрокинул стакан бормотухи. Теперь смотрю на мир обновленными глазами. На автостанции моего городка стою и разглядываю пассажиров. Вижу пожилого горбуна ростом с первоклассника. Калека в белой сорочке. Через плечо перекинута чёрная сумочка-кошелёк. Эк его скрючило. Руки ниже колен. Слезы подкатывают. Жаль беднягу. Хотя… Жизнь неразборчива. Лучше бы он сдох при рождении.
 
  Мимо проходит вальяжной походкой майор полиции, снимает фуражку, вытирает крупную голову носовым платком. Выпятив пузо, уставился на горбуна. В глазах сквозит отвращение, непринятие, холодно-морозное превосходство, от которого в столь знойный день меня пробирает озноб.
 
 «Мразь! Жирная мразь!» - чуть не сказал вслух, обводя взглядом грузную фигуру.
 
  Горбуну не до майора - думает о своём. С детства перестал обращать внимание на косые взгляды. Уже давно не мечтает о том, чтобы проснуться стройным, полным сил... Уже давно простил Бога...
 
 - Замолчи, гадина! – кричит на ревущую крошечную девочку молодая хабалка.
 
 - Солнышко мое, тебе купить в дорогу водички? – симпатичная девушка затискивает в объятиях дочку-куколку с белым бантом.
 
  Ад и рай сошлись в жестокой схватке на перроне. Хочу придушить ту свинью, орущую на ребенка. Желаю расцеловать ангела, заботящегося о своем чаде. Правда, дети мне тоже неприятны.
 
  Я слишком трезв, меня волнуют эти незнакомые люди. Волнуют их жизни, которые читаю, как дешёвую брошюру. Довольно скучную, неинтересную повесть. В кармане остались какие-то денежные знаки - спешу в забегаловку. Один стакан пойла, второй... Я спокоен уже. Не расхлябан и восприимчив, собран и устремлён. Всё же не люблю людей... Кем станет эта девочка с бантом? Чем ответит на любовь матери? Беру ещё стакан и заветренный с краёв бутерброд.
 
  Бреду по пыльной улице, угрюмый, чужой, но уже спокойный. Что горбун, что толстый майор, злая хабалка или добрая мать - просто временные формы жизни, способ существования белковых тел...