Файерфокс - Огненный Лис Глава 13

ГЛАВА 13. НАДЕЖДА ЮНАЯ НЕ ГАСНЕТ...

...Вот и отпели последние вьюги. Перестали клубиться белым туманом метели. Ветер больше не выл тоскливо по ночам в кронах высоких деревьев. Старуха Зима умирала, освобождая место весеннему возрождению природы. Страшная, злобная старуха, ненавидящая все теплое и живое. Грязная седина подтаявшего на полянах снега еще лежала толстыми косами под мохнатыми лапами ёлок, но часть земли, согреваемой сияющими усами Огненного Кота, обнажилась, открывая перегнившую хвою и полурассыпавшиеся листья. Острый запах сырой земли щекотал ноздри. Мы втягивали его с жадностью и волнением. Наши носы шевелились и шумно сопели. То и дело ветерок доносил до нашего логова то один, то другой запах чужих оттаявших экскрементов, свежих и старых меток, запах живого зверя, проходящего мимо...

...Мы дожили до этого волшебного дня. Дня пробуждения Солнечного Кота. До нового поворота колеса Сансары. Мы остались живы, пережив страшные морозы, опасности, голод. Мы выжили все. Это было редкой удачей в дикой природе. Несколько шрамов украшало каждого из нас. Но постепенно шерсть зарастит эти места и скроет их от любопытных глаз. И даже ты сам забудешь где были раны. Постепенно это сотрется из твоей памяти, как ненужная информация, чтобы уступить место более необходимым воспоминаниям и жизненным урокам. У нас остался опыт и мы его не забудем никогда. Это запишется на подкорке нашего мозга, чтобы передаться следующим поколениям которые будут жить за нами вместе с набором наших хромосом.

...Мы дожили все. Ма, Мяу, Мау и я, Миу-миу... Ма была счастлива. Она резвилась, как молодая кошечка в период девичьего созревания. Как она еще была молода, на самом деле! Мы никогда не задумывались об этом, потому, что она была нашей матерью, а мы были еще слишком малы, чтобы видеть то, что видели сейчас. Ма резвилась на поляне, охотясь на мышей, покидающих норки ради добычи прошлогодних семян, не перегнивших под снегом. Ее изящные, легкие, высокие прыжки на месте, ее игривость и веселый азарт выдавали  юный возраст. Возможно она была всего лишь на год старше нас. Конечно, мы не могли этого знать. Да и она сама не помнила, когда родилась. Мы с Мау уже вымахали с нее размером, Мау даже немного перерос и важно и снисходительно смотрел на резвящуюся Ма. Я был немного мельче Мау, но не комплексовал по этому поводу. Меня успокаивало то, что я был умнее. Я давно понял, что это важнее, чем размер и накачанные мускулы. Умная голова, в которой роятся идеи, способная просчитывать сложные повороты судьбы, находить способы решения проблем, то и дело возникающих по ходу жизни.

Я был вождем. Это накладывало дополнительную ответственность за жизнь всего нашего маленького семейства. Ма объяснила мне, что это такое - быть вождем стаи, пусть небольшой стаи, но нельзя забывать, что и я был всего лишь подростком. И то, что Ма позволила мне ощутить свою значимость, испытать свои силы в роли вожака, дала возможность самостоятельно принимать решения, руководить делами, давать указания, решать каким будет распорядок нашей общей жизни, было большим подарком с ее стороны.

Ма все время наблюдала за мной, подсказывала, когда была нужда в ее советах, делая это ненавязчиво и почтительно, нисколько не умаляя и не принижая мою роль вожака. Я был благодарен ей за это. При отсутствии большого опыта я, конечно, очень нуждался в ее подсказках.

Мяу совершенно выздоровела, сильно выросла и похорошела, превратившись из неуклюжего, длиннолапого подростка в некрупную, хорошо сложеную красавицу-кошку с раскосыми, томными очами, маленькими лапками, пушистыми ушками и розовым носиком сердечком. Она смотрела на нас с Мау снизу вверх, не смея долго всматриваться в наши глаза. Мы были ее братьями и испытывали к ней лишь родственные чувства. Но оценить ее красоту и нежную беззащитность были вполне в состоянии. Когда мы начинали игры, как в детстве, гоняясь друг за другом, стуча лапами по спинам, переворачивая друг друга в прыжках, Мяу, почему-то всегда начинала стесняться, когда наши морды, в попытке изобразить нападение, касались ее пушистого брюшка и места у основания хвоста. Она и пахнуть начала по-другому, наша Мяу! Может и мы для нее пахли не так, как раньше. Нас это мало заботило, если честно. Нам с братом нравилось прыгать и бегать, ловить и задирать друг друга. Ма обычно лежала в отдалении и наблюдала за нашими проказами, попутно оглядывая окрестности, чтобы заигравшийся в детство Вожак "не уронил лицо". Мяу скакала рядом с нами, кувыркаясь в старой хвое, впитывая ее запах, ловя густой шерсткой иголки...

...Мы очень любили ходить по остаткам старого, набухшего влагой, снега. Он проваливался под лапами, оставляя отверстия, быстро заполняющиеся водой.

Лесная живность постепенно просыпалась. С каждым днем все громче раздавалось звонкое чириканье птиц. Всё готовилось к сезону любви и обновления жизни. Мыши шуршали под иголками и сухими листьями, в траве на полянах то и дело поблескивали спинки юрких ящерок, выползающих из зимних норок погреться в солнечных лучах, полежать на камне, впитывая животворное тепло покровителя всего лесного братства - Огненного Кота - который значительно удлинил свою прогулку по небесам, гуляя достаточно высоко над верхушками деревьев и отправляясь вечером на покой не так рано, как зимой.

Ма говорила это оттого, что Кот приглядывает себе новых подруг, истосковавшись за зиму по живому теплу и любви земных кошек. Лунная Кошка, холодная и равнодушная владела его сердцем в период мрака и ледяных оков, но Кот встряхнулся, сбрасывая с себя мОрок белого плена, застывших чувств, закрытых глаз и, широко распахнув свое единственное око, направил его свет на истосковавшуюся по теплу, просыпающуюся в судорогах сведенных корней, землю...

...Ма стала задумчивой и рассеянной. Она часто принюхивалась и ее глаза горели странным светом. Волнение и нетерпение отражалось в них. Это было ожидание чего-то нового, чего мы не знали, но видели, как оно изменило нашу Ма.

Иногда Ма странно пела. Это были глубокие, утробно низкие, звуки, переходящие в нежное муркание. Это был настоящий зов. Она пела, не сдерживая порыва эмоций, которые ее тревожили.

Как-то вечером мы услышали отклик на пение Ма. Низкий, томный и мощный, бесконечно длинный звук раздался неподалеку от места нашей зимовки. Мы услышали, как чьи-то мощные когти дерут нежную кожу молодой сосны, почуяли запах свежих меток чужака.

Шерсть на наших спинах встала дыбом, мы зарычали не сговариваясь и защипели, плюясь и предупреждая непрошенного гостя, что это место занято и что мы готовы биться за него, потому, что оно наше. Мы отвоевали право жить здесь и не позволим никому лишить нас дома.

Ма не рычала, она вытянулась в струнку в сторону чужого запаха и с шумом втягивала воздух. Ма учуяла самца, который пришёл на ее песню. Ее шкура дергалась в нетерпении знакомства, уши вибрировали, "мррррррр" то и дело вылетало из ее горла. Она скоблила когтями землю, цепляясь за корни, терлась мордой о деревья и снова урчала и пела.

Мы никогда не видели, чтобы Ма себя так вела и забеспокоились, перестав играть.

- Ма, ты заболела? - спросил я озабоченно. - Ты какая-то странная, Ма... Как будто нанюхалась травы, от которой весело! - попробовал я пошутить.

- Ма играет с нами? - спросил Мау. Поведение мамы его удивляло и он не знал, как реагировать.

Мяу тоже странно смотрела на Ма. Иной раз в ее глазах появлялось понимание, но она смаргивала и прятала глаза, стесняясь своей догадки.

- Вы слышите, дети мои? - не обращая внимания на наши вопросы тихо урчала Ма. - Огненный Кот пришёл за мной... Он зовет меня...

- Да ну, Ма! - прервал я ее. - Какой еще Огненный Кот? Я вижу того, кто пришел! Это серый, полосатый, мощный самец! У него одно ухо обкусано в драке, и он хромает на правую переднюю лапу. Может он и великий воин, но совсем не Огненный Кот!

- Да, Ма, Миу-миу говорит правду, - поддержал меня Мау. - Я тоже вижу полосатого самца, главное достоинство которого лишь в его размерах...

- Маленькие глупыши! - рассмеялась Ма. - Вы просто не видите... Вы не знаете... Откуда вам знать... Это он. Он надевает чужие шкуры, чтобы не спалить своим огнем ту, которую выберет и полюбит. Я слышу его голос, его зов. Он пришел за мной, как приходил и раньше. Я должна пойти к нему на время. Вы должны отпустить меня. Иначе Сансара остановит свое колесо и Мир погибнет. Нельзя не ответить на призыв!

Мы переглянулись и кивнули.

- Иди спокойно, Ма, - тихо, но твердо сказал я. - Мы справимся. Сейчас начало весны. Мы не замерзнем. И ты хорошо научила нас охотиться. Иди, раз так нужно... Мы понимаем, что ты не можешь отказаться...

Ма быстро лизнула в нос меня и брата, а Мяу что-то муркнула на ухо такое, что сестра прижала ушки и выпучила глаза. В следующее мгновение Ма с пронзительным мурчанием бросилась в сторону бродящего в отдалении полосатого кота, и они ринувшись навстречу судьбе, быстро пропали из виду.

- Ну вот мы и остались одни, - заныл Мау.

- Временно, - поправил я, - она придет. Не знаю когда, но придет...

...Прошло несколько дней. Ма все не было. Мы не встречали ни ее следов, ни следов того самца, с которым она ушла. Как мы жили? Да нормально жили! Мы с Мау ходили на охоту, как и раньше, оставив Мяу охранять нору, приносили много добычи. Сейчас мелкие лесные обитатели в большом количестве повыползали из своих норок. Они были не слишком жирными и откормленными, многие были откровенно тощими. Не всем хватило заготовленных на зиму запасов, чтобы питаться досыта. Сейчас они выходили в поисках еды и тепла, мылись в маленьких лужицах растаявшего снега, чтобы не слишком беспокоили паразиты, встречались с себе подобными, чтобы продлить свой род. Отовсюду слышался щебет, писк, короткое рычание, иногда раздавалось пронзительное мяукание. Это лесные коты собирались на встречи друг с другом. Доказывали свое право сильного громкостью и напором песни, если это не впечатляло соперника, то устраивали мелкие, почти бескровные бои, в которых побеждал сильнейший и храбрейший. Именно ему доставалась лучшая самка, в ожидании сидящая рядом с ристалищем. Она падала перед ним на спину, показывая полное восхищение и покорность, и они уходили для тайных встреч в чащу, подальше от любопытных глаз самцов, оставшихся пока ни с чем. На зов приходили новые самки, и в свою очередь каждый самец получал подругу по заслугам...

...Мы не умели считать и не знали сколько прошло времени. Мы ориентировались по Лунной Кошке. Когда Ма уходила, Кошка только начала раскрывать свой сияющий глаз. Когда Ма вернулась, он был широко раскрыт и кругл. Прямо, как глаз нашей Мяу. Кругл и ослепительно бел. У Мяу глаза были цвета неба. На мой неискушенный взгляд она была гораздо красивее Лунной прелестницы. Честно говоря я вообще не понимал, в чем ее красота, когда мы на Земле вообще не видим контуров ее тела, цвета и густоты шерсти, длины и великолепия хвоста... Мы видим только ее глаз, то медленно открывающийся, то так же медленно закрывающийся. То же я могу сказать и о своем отце, Огненном Коте, но Ма говорила, что это оттого, что его око настолько ослепляет, что за его сиянием мы просто не видим того, что видит она.

- Смотреть нужно уметь не только глазами, Миу-миу, - говорила мне Ма. - Глаза могут обмануть. Учись видеть сердцем. Оно видит по-другому, но видит истину. Оно никогда не обманет тебя...

...Ма вернулась однажды утром, когда мы все еще спали, тесно прижавшись боками друг к другу. Я почуял ее сквозь сон. Что-то мягко и тепло обернулось вокруг моей спины, запахло хвойной прелью, и чей-то язык нежно лизнул мое ухо.

Было так хорошо, что не хотелось открывать глаза, как в далеком детстве, когда Ма укладывала нас спать и рассказывала нам свои легенды.

- Ты пришла, ты вернулась... - тихо муркнул я, не открывая глаз.

- Да, мой хороший, я снова с вами, я так люблю вас, котята мои, мои малыши... - Ма замурчала мне на ухо свою песенку, которую знают все матери, и я, счастливо пряча нос в ее густую шерсть, задремал...

- Вставай, соня! Я завтрак принес!

Я проснулся внезапно после волшебного сна от крика Мау. Быстро протерев лапой глаза, я выскочил из норы и увидел раздувающегося от гордости брата, рядом с которым лежала серая перепелка.

Вот это да! Я проспал охоту! Какой стыд! Как маленький! Ма сидела на солнышке и приводила себя в порядок, счастливо щурясь Огненному Коту в лицо. Я заметил, что она улыбается. Она была спокойна, как будто и не отсутствовала. И еще она выглядела счастливой.

Я вздохнул. Если встречи с Огненный Котом делают Ма такой, как я вижу, то пусть, пусть она ходит к нему.

- Как я умудрился проспать охоту? - бормотал я себе под нос во время завтрака. - Я не услышал как все проснулись, как Мау собирался на охоту и наверняка звал меня с собой. Может и остальные пытались разбудить меня, но я не проснулся. Я подвел свою семью, непростительно подвел. Если бы им грозила опасность, я бы ее ушами прохлопал!

- Почему ты не разбудил меня, брат? - громко спросил я у Мау.

- Да ладно, Миу-миу, ты так сладко спал, уткнувшись в мамин бок! Даже причмокивал во сне, как маленький! Мне жаль было прерывать твой сон. И Ма была такой счастливой рядом с тобой... Ведь я справился! Посмотри какая жирная перепелка мне попалась!

Я досадливо пошевелил усами и решил, что больше такого не должно повториться. Никогда. Потерять бдительность и осторожность в лесу - значит потерять жизнь. Надо быть внимательнее и не расслабляться так по-детски.

Мы поделили перепелку. Завтрак удался. Ма занялась своими обязанностями по чистке норы, Мяу улеглась греться на солнышке, а мы с Мау немного отдохнув от завтрака, провели ежедневный обязательный спаринг. Отработка приемов открытого боя вошла у нас в привычку ежедневной жизни. Это было необходимо. Ма из норы наблюдала за нами с интересом. Мяу лениво поглядывала на нас и щурилась...

Вдруг из-за ближайшего куста выскочил черный, ледащий кот с облезлым боком. Он выгнул тощий позвоночник дугой и зашипел. Мы тут же перестали бороться и бросились на него с двух сторон, гоня его за край наших владений. Кот не ожидал такого яростного напора, подпрыгнул на месте от неожиданности и помчался, взбрыкивая задом, к краю поляны. Мы долго преследовали его, пока не кончились наши метки на деревьях. Рыкнув ему в догонку и просигналив хвостом, что еще один незваный визит закончится для него трагично, мы вернулись к норе.

Ма что-то рассказывала Мяу. Глаза сестры были круглыми и злыми. Она прижала уши, холка поднялась у нее дыбом. Вдруг она зашипела на Ма, сгорбилась и отошла от нее, опустив голову.

Мы с Мау ничего не поняли. Как сестра могла себе позволить такое поведение с Ма? Болезнь повлияла на ее умственные способности?

- Что между вами произошло? - спросил я, подойдя к Ма. - Мяу не в себе. Она обидела тебя? Я должен поговорить с ней...

- Нет, Миу-миу, не стоит... - Ма опустила плечи, улеглась на подстилку из хвои и положила голову на передние лапы. В ее глазах отражалась грусть. - Я еще не сказала тебе и Мау. Может и вы отнесетесь к этому как Мяу...

- Ма, не говори загадками! - попросил я. - Ничто не заставит нас перестать уважать тебя и говорить с тобой, как с недостойной. Что случилось?

- Да, сынок, случилось. Примерно через два открытых глаза Лунной Кошки у меня появятся малыши. Такие же, какими были вы. И к этому времени мы должны расстаться с вами. Вы уже взрослые, самостоятельные. Вы знаете, как выжить в лесу, кого стоит опасаться и кого бояться. Умеете хорошо охотиться и даже сражаться. Вы сильные, умные и здоровые. Вы должны будете уйти и оставить нору мне и моим новорождённым детям. Таковы правила. Таков закон. Мы будем все вместе еще какое-то время. Когда придет срок, я скажу вам. И мы расстанемся. Быть может навсегда.

Я не мог поверить своим ушам. Расстаться? С мамой? Но почему? И откуда вдруг у нее возьмутся какие-то другие малыши? С какой стати? Она выглядела как всегда... Как всегда... Хотя нет, не совсем, как всегда. Она пахла по-другому...

Меня осенила внезапная догадка.

- Это Солнечный Кот? Да, Ма? Он подарит тебе малышей? Это будут его дети? И среди них опять будет такой, как я? Цвета Солнца?

- Ты такой умный, мой мальчик! - Ма нежно лизнула меня в нос. - Умный и догадливый. Да Огненный Кот подарил их мне и Лесной Кот подарил их мне. Надеюсь, очень надеюсь, что среди них будет подобный тебе, солнечный котенок, моя нежнятинка...

Я отошел от Ма и стал думать, как рассказать обо всем брату. Сестра сидела в дальнем углу норы, повернувшись ко всем спиной. Ее шерсть на спине и загривке брезгливо подергивалась. По бокам волнами пробегала дрожь. Она не хотела смотреть на нас. Не хотела общаться. Мяу надулась, как птица с ярко-красной грудкой, которая не улетает на зиму, а продолжает свою обычную лесную жизнь даже в самые трескучие морозы.

По всему было видно, что Мяу очень обижена на Ма. Она считала себя котенком, по сути еще и была подросшим котенком, ей в голову не приходило, что у Ма могут появиться другие дети, пока мы с ней.

Я сначала решил поговорить с братом и дать сестре время успокоиться и подумать.

- Мау, брат, - обратился я к нему, вызвав его на поверхность, - понимаешь, брат...

Я запнулся, не представляя как рассказать то, что услышал от Ма.

- Наши дела плохи, Миу-миу? - грустно посмотрев на меня, сам начал разговор Мау. - Я заметил, что с Ма что-то не так. Она пахнет необычно. Она больна?

Я с облегчением рассмеялся.

- О, нет, Мау, она не больна! Я бы сказал даже наоборот, она слишком здорова! Так здорова, что у нее скоро будут малыши!

- Вот оно что... - зачесал Мау ухо, отчаянно скребя задней лапой, как будто хотел его оторвать. - Значит вот почему от нее так странно пахнет. Мне показалось, что я уже когда-то чувствовал этот запах. Когда-то давно, в далеком детстве. Так пахла мама, когда нас было много и не всем доставалась еда из ее бугорков на брюшке...

Мау зажмурился в попытке вспомнить те ощущения радости единения с матерью, мотнул головой, чтобы стряхнуть слишком сладкие воспоминания и спросил.

- Так я не понял! Ну, будут малыши... Это же как мы были, правда?

- Да, Мау, это как мы. Ты помнишь, что кроме нас возле Ма больше никого не было?

- Помню. Меня почему-то это совсем не удивляло...

- В этом-то и проблема, брат, - я наконец смог выдавить из себя главное, - нам всем придется уйти... Насовсем...

- Как уйти? Куда уйти? Зачем уйти? - глаза Мау напряжённо смотрели прямиком в мои, которые я не знал, куда девать от огорчения. - Ма выгоняет нас?

- Нет, Мау, не выгоняет, мы сами должны уйти, сами, понимаешь? Таковы правила. Когда самка котится, выросшие дети должны покинуть родное гнездо и уйти во взрослую жизнь. Искать своей доли, создавать свои семьи... Ма призналась мне, что Огненный и Лесной коты подарили ей малышей. И что мы должны будем покинуть ее. Это не значит, что она больше не любит нас. Просто она больше не сможет о нас заботиться и малышам нужно будет пространство для роста. Нора не бесконечная. Там скоро станет очень тесно.

Мау резко отвернулся, скрывая слезу. Он был очень привязан к матери. И хоть давно перерос ее размерами, до сих пор в душе оставался котенком, любил нежность и ласку.

- Я все понял, брат, - муркнул Мау. - У жизни есть и неприятные стороны, но это обычай и правило. И мы должны придерживаться правил, которые были приняты нашими предками. Ты сказал Мяу? Это поэтому она такая странная? Не хочет играть...

- Ма сказала ей, - ответил я. - Она не поняла и разозлилась. Нам придется объяснить ей, что таковы правила и это неизбежно. Поди, позови ее.

Мау вызвал сестру наверх. Она вышла какая-то потерянная, ссутулившаяся, как будто боялась удара. Она правильно боялась. Этот удар должны были нанести мы своими словами...

...Мы долго разговаривали втроём, ругаясь, споря, доказывая друг другу то, что невозможно доказать тому, кто не хочет слышать. Мяу плакала, кричала, снова плакала, обиженно сопела, даже пару раз отчаянно замахнулась на меня лапой...

Я объяснял, как мог. Мау вторил мне. Мы расписывали перед взором Мяу прелести свободной самостоятельной жизни, о которой сами ничего не знали. Мы рисовали ей картины ее будущего счастья в своей собственной семье. Мяу слушала, щуря глаза и мотая хвостом. Она не верила, что все будет хорошо.

- Вы врете! Вы все врете! - кричала она. - Не может быть хорошо, когда нет дома, нет мамы, нет братьев рядом! Кто защитит меня? Кто добудет мне еду? Где я стану жить?

- Мы уйдём все вместе, Мяу, - посмотрев на Мау и дождавшись ответного кивка сказал я. - Я обещаю тебе, что мы с братом не оставим тебя до тех пор, пока ты будешь нуждаться в нас. Мы уйдём все вместе. Мы найдём новый дом. Мы станем охотиться, и ты никогда больше не будешь голодать, сестра. Только когда ты встретишь свою судьбу в одном из обличий Солнечного Кота, мы оставим тебя с ним. Потому, что он не потерпит нашего присутствия рядом.

Мяу уткнулась носиком в мой бок и ещё долго всхлипывала. Мау старательно вылизывал ее ушки, успокаивая, как мог.

Мы вернулись в нору, когда стемнело.

Ма дремала на подстилке из сухой травы, ее усы подергивалась в улыбке, лапы куда-то бежали - может ей снились прогулки с Огненным Котом, а может она видела во сне своих будущих детей и бегала вместе с ними по зеленому лугу, как когда-то бегала с нами...

- Теперь некому будет рассказывать нам легенды... - прошептал Мау. - Ма будет не до нас...

- Я расскажу вам легенду на ночь! - быстро сказал я, опасаясь, что Мяу снова расплачется и разбудит сладко спящую Ма. - Слушайте!

...Когда-то очень давно, в такие давние времена, что их не помнят даже старейшины, жила маленькая серая полосатая кошка. Она была не слишком красивой и заметной, прямо скажем, она была обычной. Таких в округе было много. Серых, лесных, полосатых. Кошку звали Серкой. Когда-то она жила в семье вожака стаи Серка и его жены Длинноусы. Она была младшей в помете. Самой маленькой и слабенькой. Старшие всегда обижали ее, отбирая мамины бугорки с молоком, отпихивали ее от теплого брюшка по ночам. Серка безропотно терпела такое отношение. Другого не бывает в дикой природе. Всегда выживают сильнейшие. Но шло время, количество котят уменьшалось. Кто-то заболел и ушел на Радугу, кого-то унес ночью Уух Ужасный, а Серка будучи тихой и незаметной, выжила и выросла в крепкую, некрупную, но выносливую кошечку. В ней не было ничего особо приметного. Только в ее прекрасных раскосых глазах светился ум, полученный от отца и нежность, впитанная с молоком матери. В надлежащее время Серка покинула жилище родителей и отправилась во взрослую, самостоятельную жизнь. Сначала ей было страшно в лесу одной, но потом, она привыкла, нашла себе нору под вывороченными корнями огромной сосны, охотилась, мечтала, лежа на холмиках, покрытых зеленой, мягкой травой. Она вообще любила нежиться на травке, позволяя лучам Солнца ласкать свое брюшко...

Как-то раз, разнежившись под весенним, ласковым солнышком и уснув, она увидела волшебный сон, в котором к ней с небес спустился прародитель всех котов - Огненный Кот.

- О, Серка! - восхищенно произнес он, нежно мурча. - Я давно приметил тебя! Твоя стойкость, нетребовательность, неистребимая жажда выжить в любых условиях, твоя доброта, скромность и отменное здоровье - все эти прекрасные качества покорили мое сердце. Я пришел к тебе сам, чтобы предложить тебе великий подарок - малышей-котят. Они согреют твое одинокое сердце и дадут тебе столько радости, сколько ты никогда не увидишь ни в чем другом.

Серка смотрела в его единственный огненный глаз не отрываясь. Чувство любви и нежности затопило ее сознание.

- Я, Серка, самая незаметная и недостойная дочь своих родителей, с благодарностью и восхищением принимаю твой дар, о, Великий! Ты снизошел до самой невзрачной, самой обычной самки. Я не могу отказать тебе в любви, потому, что мое сердце полно ею и мне хочется кому-то отдавать эту любовь. Твой подарок - великая честь для меня! Я стану лучшей матерью на свете. Тебе никогда не придётся жалеть о своем даре...

...Серка проснулась и открыла глаза. Прямо перед ней стоял огромный ярко-рыжий прекрасный кот. Его шерсть горела огнем, по ней пробегали затухающие искры. Глаза яркого медового цвета сияли глубоким внутренним светом. Пламенеющие, длинные, закрученные спиралями усы, стелились по траве, великолепный, пушистый хвост выписывал в воздухе письмена, прочесть которые может только племя кошачьих. Серка прочла. Кот громко мурчал. Он пел песню великой любви к маленькой, серой, неприметной самочке, которая и представить себе не могла такого поворота событий. Рыжий Кот повернулся к Серке боком и движением хвоста пригласил ее на прогулку под сень колышащихся крон...

...Они встречались каждый день. Ровно половину времени от того дня, Как Лунная Кошка только открывает свой глаз до того времени, как она снова полностью его закрывает.

Лунная Кошка не мешала им. Ей было все равно. Ее холодное неживое сердце не содрогалось от ревности. Потому, что холодному сердцу не знакомы горячие чувства живых и истинно любящих.

Выполнив свое обещание, Огненный Кот вернулся на небосвод и оттуда продолжил наблюдать за жизнью незаметной самочки, в которой он разглядел огромное доброе сердце и нежную душу. Ведь Огненный Кот видит не глазами, а ощущает всем существом. Его не обмануть и не провести. Он видит наши мысли и чувства. Истинные мысли и чувства.

В положенные срок у Серки родились малыши. Почти все были серенькими и полосатыми. Но один котенок родился полосатым и ярко-рыжим, как тот Рыжий Кот, что спустился к Серке во сне. Когда рождался этот котенок, огненный глаз Кота ослепил Серку своим сиянием, принимая в мир свое продолжение. Не все котята выжили и пережили сложные времена. Их осталось всего трое. Два сына и дочь. Они были счастливы вместе. До тех пор, пока Серка снова не встретила свою незабываемую любовь - Огненного Кота...

- Это ведь история про нашу Ма и нас? - тихо спросила Мяу.

- Про нас и нашу Ма... - эхом подхватил Мау. - Какая красивая история, Миу-миу... Тебе Ма ее рассказала?

- Нет, Мау, - удивленно ответил я, сразу не сообразив откуда я могу знать эту историю, - похоже я всегда знал ее и сейчас просто рассказал. Я знал это все с момента своего рождения. Отец нашептал мне ее на ушко.

Мы многозначительно переглянулись, улеглись вокруг спящей Серки, нашей маленькой Ма, прижавшись к ней боками и согревая ее и будущих солнечных котят в ней. Теперь какое-то время мы, ее подросшие дети, должны будем оберегать ее, а потом просто уйти во взрослую жизнь, не ропща, не проклиная, не обижаясь, освободив место для следующих потомков Огненного Кота.

Такова жизнь.

Таковы правила.

Такова Сансара - огромное колесо жизни, общее для всех живущих...

Этот мир земной -
Отражённое в зеркале
Марево теней.
Есть, но не скажешь, что есть.
Нет, но не скажешь, что нет.

(Минамото Санэтомо)