Теперь за очагом буду следить я. Сб. рассказов 3

Его звали Эр. Он был крутым охотником. Среди своих сверстников выделялся силой, ловкостью, статью и… умом. А ум - это такой недостаток, который делает человека, особенно пещерного, не очень счастливым.  Впрочем, и Грибоедов, находясь уже в своей эпохе, утверждал то же самое. Это качество, невольно, выделяет его среди других, что, само по себе, уже  не может не вызывать  зависть. Особенно у вождя.  Ведь тот искренне верил, что самый умный – это он. И данный факт, как символ веры, не должен никем подвергаться сомнению. По этой причине в пещерном сообществе считалось  хорошим тоном не высовываться. Быть, как все.

У Эра не было родителей. Мать умерла рано, а отца задрал зверь. Сирота жил, как и все, в коммунальной пещере.

Жить в пещере Эру не нравилось.  Хотя, по тем временам, она считалась обширной и удобной. Сверху даже не капала вода. Но людям в ней, всё равно,  было  тесно и неуютно.  Слишком много народа там набиралось. Если днём в общей квартире было ещё просторно, то ночью  не протолкаться. В глубине пещеры спалось беспокойно, мучили кошмары, часто будили вопли и другие звуки, исходящие от соплеменников. Не хватало свежего воздуха.  Спать же у входа в пещеру, на свежем воздухе и подальше от разнообразных звуков, желающих находилось мало, потому что не дремал ночной зверь. Он мог, на раз-два, утащить охотника в лес. А то и поужинать им, не отходя от пещеры.

Эру хотелось свободы и творчества. Он не жаловал своих пещерных современников, не потому, что не любил их, а от того, что они постоянно маячили у него перед глазами. Это раздражало. Хотелось убежать куда подальше. Хотелось уединиться и поразмыслить над бытием в целом, и своим местом в нём…

Эр не был скопидомом. После охоты, он оставлял свой трофей у входа в пещеру, на всеобщее съедение, и уходил к себе. Он облюбовал укромное место, о котором никто не знал. От постороннего взгляда оно было скрыто густым и колючим кустарником. Это был небольшой пятачок на берегу речки, в которой плескалась рыба. Речка струила свои прозрачные воды по перекатам из больших и маленьких круглых камней и журчала, не переставая. Её бесконечная песня нравилась Эру. Она успокаивала его и настраивала на философский лад.

Прямо к берегу речки подступал мрачный, непроходимый, для многих, неискушённых охотников, лес.  Лес был страшен, но только не для вольного охотника. Он часто охотился в этих местах и знал все тайные звериные тропы, которые для поверхностного взгляда были недоступны.

Вот и сегодня он сидел на крупном камне и с улыбкой смотрел на глупую рыбу, которая, трепеща, плыла против течения, куда-то вверх. Зачем она это делала, он не знал.

Эр сидел, а мысль работала. Да, он был хорошим охотником, но в нём, неожиданно, проснулся ещё и дух зодчего. А всё началось с сущего пустяка. Чтобы было удобней наблюдать за настырной рыбой, охотник-новатор подложил под себя ещё один камень. Стало выше. Ему это понравилось. Добавил ещё. Конструкция получилась высокой, но не устойчивой. Тогда в щели между большими камнями приладил камешки поменьше. Получилось ладно и статично. С высоты модернизированного места наблюдения река стала выглядеть куда обширней и симпатичней.

И тут в его пещерную голову пришла ещё одна эвристическая мысль: а что, если сложить из камней стенку, скажем, в рост охотника, а, может, и выше? Будет тогда защита от ветра и солнца, как от высокого куста, только ещё надёжней. Ведь куст не растёт там, где удобно охотнику. А стенку легко можно поставить в нужном, для себя, месте. И, главное,  она никогда не увянет.

Принялся за работу. Работал урывками, в свободное, от охоты, время. Строил стенку из крупных камней, которых под ногами валялось великое множество. Щели забивал мелкими камнями. Стенка вышла солидной.  Получилась  выше  головы, как и хотел. Отошёл.  Полюбовался. Потрогал рукой. Стенка, неожиданно, качнулась, хоть и была из камня. Качание не понравилось: она могла развалиться от сильного ветра.

Но как  её сделать так, чтобы не развалилась? Задумался крепко, но ничего путного в его изобретательную голову не приходило. Начал было уже расстраиваться, но помог случай.

Однажды прошёл сильный дождь. А после дождя, как водится, всегда светит солнце. Когда охотник, после трудового дня, двигался к себе, то босые ноги его ступали по раскисшей, жёлтой земле. Пока шёл, раскисшая земля на ногах успела просохнуть и стала твёрдой. Он пытливо отколупал от пятки маленький комочек.  Тот оказался твёрдым, как камешек. Раздавил с трудом.

И тут его осенило. А что если дырки между камнями заполнить раскисшей жёлтой землёй? Земля высохнет, камни укрепятся, и станет хорошо.
 
Эр с энтузиазмом принялся сооружать новую стену, применяя, придуманную только что, технологию.  Сооружал в лучшем месте. Рядом с опушкой леса и на самом берегу речки. И добыча рядом и рыба близко. А ещё здесь было много круглых и плоских камней.

И у него получилось. Когда жёлтая земля высохла на жарком солнце, то маленькие камешки не вываливались, а большие лежали несокрушимо. Он попробовал раскачать свою стену. У него ничего не вышло: стена даже не шелохнулась.

Он преисполнился радостью. Ударил себя кулаком в грудь. Грудь отреагировала торжественным гулом: он таки смог построить крепкую стену!

Теперь он приходил сюда, чтобы посидеть в её плотной тени. Он гордился ею. Но друзьям – охотникам показывать своё сооружение не спешил. Могли, в его отсутствие, развалить. От скуки или зависти. А он этого не хотел.

Эр, по-прежнему, жил в коммунальной пещере, где была теснота и спёртый воздух, и всё думал о своей тайной стене, которая стояла у реки, на опушке леса. Там, где было много воздуха и света.

Но мысль пещерного самородка не стояла на месте. Она развивалась. Когда, в очередной раз, он вспомнил о родной стене, то ему в голову пришла прорывная  идея. И она к нему не могла не прийти. Ведь то же самое, только позже, творилось и с Архимедом, и с Ньютоном, и с Менделеевым…

Идея заключалась в том, чтобы к существующей стене пристроить еще три стены. И не как попало, а чтобы в плане вышел квадрат, или прямоугольник. Для чего нужна такая геометрическая фигура? А всё просто.  Внутри, тогда, появится свободное пространство, похожее на пещеру. Только индивидуальную и прямоугольную. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что геометрию Эр не изучал, а потому не знал, что сотворил помещение с  прямыми углами.

Эта идея вдохновила пещерного зодчего и он, без промедления, приступил к созиданию. Работа двигалась быстро, потому что  у него уже были навыки каменщика.  И  вскоре он увидел результаты своего труда. У него, действительно, получилась пещера с ровными стенами и двумя входами. Одним маленьким – сбоку, и вторым большим – сверху.

Теперь он мог уединиться в своей пещере. Там не было ветра. Можно было у одной из стен спрятаться от солнца. Но нельзя было укрыться от небесной воды, потому что сверху не было крыши. Поэтому, временами, в пещере было сыро и промозгло. Иногда, даже, нехорошо пахло.

И тогда пещерный архитектор стал размышлять, как в своей пещере устроить потолок. Идею с устройством каменного потолка отбросил сразу. Не найти камней нужной длины. И, потом, ему одному их не поднять, если бы даже и нашёл.

На мысль о том, как устроить потолок своей искусственной пещеры, он, как это водится, наткнулся случайно. Возвращаясь с охоты, Эр увидел валежник. Много-много длинных, тонких, лёгких и ровных стволов поваленных деревьев. Сухих и без  сучьев. Лежащих, как попало.

При виде этой отрадной картины, он сразу сообразил, что ладные стволы должны лежать в другом месте и ином порядке. Из них мог получиться отменный потолок. А если настил накрыть ещё и разлапистыми ветками, то потолок будет спасать не только от жары, но и от небесной воды.

С крышей получилось складно. Да так складно, что и сам он не ожидал. Теперь в пещере стало прохладно и сухо. Но вот беда – сразу сделалось сумеречно и неуютно. Хотелось быстрее бежать на солнечный свет. Ведь  свет в пещеру, теперь, проникал только через боковой вход.

Но Эр решил и эту проблему. Он вынул по большому камню из каждой стены. В пещере сразу появился воздух и свет. И это хорошо. Однако со светом и воздухом туда, непрошено, проникла масса надоедливой крылатой  мелюзги.  Кусачей и жужжащей.

Теперь надо было ломать свою пещерную голову над тем, как избавиться от мелких крылатых тварей, оставляя при этом пещеру светлой. Ведь в те бурные времена ни стекла, ни синтезированных искусственным способом, строительных материалов ещё не было. Технологии каменного века были скупы и где-то, даже, суровы. Никаких  других материалов, кроме тех, что предлагала природа, у мыслящего пещерного человека под руками не находилось. Местному рационализатору приходилось довольствоваться лишь тем, что имелось в наличии. А в наличии у  рационализатора имелась только тонкая шкура линяющей газели. Поэтому, он окончательно лишил её шерстного покрова, и, поделив  на части, «застеклил» окна своего убежища. Получилось очень даже подходяще. Вход в  пещеру украсила свежая шкура крупного зверя.  Вся в мехе. Вышло, на удивление, богато и современно.

Казалось бы, он достиг всего того, о чём  только может мечтать современный человек. Но, только, не Эр. Он на достигнутых рубежах не остановился. Творческая мысль продолжала бить ключом. Рационализатор глубоко задумался над тем, как складно приручить огонь. Приручить так, чтобы он в пещере горел, давал свет и тепло, а дыма не было! Сверхзадача? Да! Решить её можно? Сложно, но надо пробовать!

Одно дело – костёр на улице. Дыма много, но дышать он не мешает. Другое дело – костёр в пещере. Здесь, из-за дыма, не будет видно даже огня, не говоря уже о человеке.  Да и дышать дымом люди ещё не научились. Как с ним поступить? Сделать дырку в потолке? Можно. Дым уйдёт, но, тогда, придёт небесная вода. Снова станет сыро и промозгло. Это не дело. Надо искать другое решение…

И пещерный зодчий продолжил свои мучительные размышления. Он подолгу сидел на камне, в своей пещере. Сидел неподвижно, как «Мыслитель» Родена и думал. Делал, пожалуй, такие же, по напряжению, интеллектуальные усилия, что и Исаак Ньютон, формулирующий свой закон всемирного тяготения, или Альберт Эйнштейн, создающий свою теорию относительности.

И таки придумал.  Это был очаг. Идея Эра зиждилась на том, что известный всем людям, костёр, отныне, будет разводиться не на земле, а на каменном ложе. А дым от костра, теперь, станет отводиться через специальное устройство, которое придумал пещерный зодчий. Он назвал его трубой. Труба, по его мысли, аккуратно пробив крышу, выводила бы дым наверх, оставляя воздух внутри пещеры чистым и тёплым. По высоте полёта мысли, его изобретение сравнимо, разве что, с созданием космического корабля.

Для сооружения своей трубы он подобрал камни мельче, а жёлтую липкую землю гуще. Труба опиралась на две прочные боковые стенки, ограждавшие очаг. Волновался перед пуском своего детища в эксплуатацию не меньше, чем президент перед инаугурацией.

И вот, огонь весело затрещал на каменном ложе, а дым… потянулся в трубу. Огонь горит, а дыма в пещере нет. Хорошо! Эр ещё подбросил веток. Огонь затрепетал ещё ярче, а  дыма, всё равно, в пещере нет. Его жадно глотала труба!

Эр закричал от радости и, в который уже раз, ударил кулаком в свою гулкую грудь. Теперь всё, теперь он уже никогда не будет ночевать в пещере, где много народа, много шума и не хватает воздуха. Отныне у него есть своя, индивидуальная пещера. Сухая, тёплая, без жужжащей мелюзги и шума. Он волен лечь в ней, хоть вдоль, хоть поперёк. Теперь никто ночью не будет толкать его в бок, будить неожиданным воплем, или наступать на лицо, когда в темноте станет искать выход из пещеры.

Единственное, что его сейчас удручало, так это добыча огня. Она требовала больших усилий и терпения. Ах, если бы огонь не гас, когда охотника не было дома. Но огонь вечно голодный. Он всё время требует еды. А когда его не кормят, он умирает…

Соплеменники пещерного зодчего сначала удивлялись частому его отсутствию в родной пещере.  А потом привыкли. У них была короткая память, а мысли дискретны. Так проще жить.  Не болит голова. А когда он вообще оставил коммунальную пещеру, то братья по пещерному сообществу восприняли этот эпизод индифферентно. Ушёл? Ну и ладно. Никто, по этому поводу, голову пеплом посыпать не стал. Главное было в том, что Эр вместе со всеми продолжал исправно охотиться, хотя часть добычи теперь уносил с собой.

Однажды вечером, когда в его пещере было светло и тепло от весёлого огонька, а на улице – темно и промозгло, он услышал жалобное мяуканье. Эр посмотрел в сторону входа. Из-за мехового занавеса, в его сторону, не мигая, глядели огромные зелёные глаза. Их хозяином был небольшой симпатичный зверёк с длинным хвостом. Видно, он пришёл из дикого леса. И заманил его сюда,  надо думать, соблазнительный запах жареного мяса. Умный Эр сразу сообразил, что зверёк не прочь поживиться, но боится человека. Охотник бросил ему кусочек вожделенного деликатеса. Зверёк шустро схватил его и моментально скрылся.

На следующий вечер ситуация повторилась. Симпатичный зверёк снова стал попрошайничать. Эр поманил его рукой.
- Иди ко мне.

Зверёк не отреагировал. Тогда Эр ласково позвал его:
- Кис-кис…

Лесной гость, к удивлению охотника, неслышно вошёл внутрь пещеры. Осторожно оглядываясь, остановился на середине её. Видно, ласковый звук пленил его слух. Умный Эр, стараясь не делать резких движений, угостил его кусочком мяса. Зверёк, с урчанием, уцепился в него зубами, но за пределы пещеры не убежал, а предпочёл ужинать на месте. Славно отужинав, он неторопливо покинул гостеприимную пещеру.

Появившись назавтра, он уже невозмутимо вошёл в жилище человека, и спокойно принял угощение из его рук.  Контакт состоялся. Умный зверёк тут же расправился с угощением и, требовательно  мяукнув, попросил ещё. Охотник угостил его. На этот раз предприимчивый зверёк, после сытного пиршества не убежал из гостеприимной пещеры, а вальяжно растянулся в дальнем углу. Освоился. Посчитал, что так жить  сытнее,  проще  и, главное, безопасней.

С тех пор кошка, как потом назвали этого зверька, поселилась у него, в пещере. Она была такой же умной, как и её хозяин. В пещере хорошо. Здесь не только кормят, но и гладят. Более того, гладят не против шерсти, что весьма приятно и усыпляет. А ещё хочется бесконечно мурлыкать. От удовольствия…

Тем временем, на опушке леса, всё чаще и чаще, стал появляться другой дикий и странный зверь. Он был очень похож на волка.  Зверь этот настойчиво водил носом по ветру, заинтересованно  принюхиваясь, и, время от времени,  подавал голос. Звучал этот голос односложно, но требовательно:
- Гав-гав-гав!

Эр достиг многого. У него появилась своя пещера с очагом. Просторная, уютная и индивидуальная. По тем временам, очень благоустроенная пещера. Сам он был сыт, доволен и одет в новый кожаный костюм. Подружился с мурлыкающим существом из дикого леса. А на подходе было уже и гавкающее существо из того же леса. Он угостил его куском мяса, и дикий зверь, в знак благодарности, стал охранять вход в пещеру.   

Что ещё нужно молодому человеку в современном пещерном обществе чтобы чувствовать себя на цивилизационной вершине? Пожалуй, он уже добился всего, о чём можно было только мечтать. Кажется, дальше идти было уже некуда. Однако он чувствовал, что ему, всё равно, чего-то ещё не хватает. Быть может, самого главного…

Однажды он заметил её взгляд. Открытый и робкий. Девушка, как бы невзначай, поглядела в его сторону и, опустив голову, быстро засеменила за своими подругами на поляну собирать дикую ягоду. Она смотрела в его сторону и раньше, но молодой охотник не замечал её взгляда. Он был погружён в свои мысли.

А тут взял и заметил. Возможно, пришла пора. Видно уже сложились пазлы судьбы. Девушка, которая смотрела на него своими большими и наивными глазами, была совсем юна. Она напоминала нежный, хрупкий цветок, который только-только распустил свой прекрасный бутон.

Но её заметил не он один. На девушку, которую звали красивым именем Ая, положил свой заинтересованный глаз ещё один охотник. Самоуверенный и напористый. Он полагал, что для того, чтобы Ая стала его девушкой, достаточно только его желания. Он не допускал мысли, что у его избранницы, на этот счёт, может быть другое мнение. Он стал за ней ухаживать.  Грубо, не по-джентельменски. Она же, всякий раз, отвергала его настырные приставания. Но он был упрям и не собирался отставать.

И, однажды, когда Ая отлучилась от своих подружек, пещерный ухажёр схватил её за руку и грубо потянул за собой в лес. Надо сказать, что подобные инциденты в пещерном обществе случались сплошь и рядом. Демократия.  Свобода личности в действии.  Один свободен поступать так, как хочет, а другой свободен вопить во весь голос. Цензуры нет. Не запрещено.

Вопли несчастной девушки, случайно, услышал пещерный новатор, шедший с друзьями-охотниками на промысел. Его сотоварищи отнеслись к воплям индифферентно. Мало ли кто, в наше время, кричит, и по какому поводу. Покричит, да перестанет. Не дикий же зверь напал, в самом деле. Дикий зверь здесь не ходит.  Боится охотника.

Но Эру факт с воплями не понравился. Оставив коллег пребывать в лёгком недоумении, он побежал на источник звука. Увидев прилипчивого, доисторического кавалера и заплаканную пещерную красавицу, он моментально усмотрел разнонаправленность их желаний. Эр предложил охотнику удалиться. По-хорошему предложил, как джентльмен джентльмену. Но упоротый ухажёр, с негодованием, отверг предложение Эра. Тогда Эр пустил в ход другие аргументы. Не дипломатические.  Он хорошенечко накостылял своему визави. И тот, осознав всю бесперспективность дальнейшего «разговора», счёл за благо ретироваться.

Эр остался наедине с всхлипывающей красавицей.
- Не плачь, Ая. Он больше не придёт.

Ая вытерла кулачком свои заплаканные, доверчивые  глаза.
- Я боюсь. Он нехороший и прилипчивый. Он придёт, когда не будет тебя.

Эр впервые, по настоящему, обратил своё внимание на Аю, на её бездонные, синие глаза, на её невысокую, ладную фигурку. Такую хрупкую и такую беззащитную. А ещё он увидел в её взгляде что-то такое, от чего у него  дрогнуло сердце. Он вдруг остро осознал, что это нежное создание и есть то самое важное, что ему, до сих пор, так не доставало. Он, на мгновенье, представил у очага своего жилища Аю, и ему, неожиданно, стало так тепло, словно рядом горел жаркий костёр.

Эр неумело прикоснулся своей ладонью к её волосам.
- Он больше не подойдёт к тебе. Я обещаю.

Её взгляд стал ещё доверчивей.
- Правда?

Молодой охотник решительно кивнул головой.
- Правда!

Пристально посмотрел в её бездонные глаза.
- Ты пойдёшь со мной?

Она робко спросила:
- Куда?
- В мою пещеру. Там тебя никто не тронет.

Она потупила глаза. На её щёчках зарделся румянец. Она тихо прошептала:
- Пойду…

Эр улыбнулся.
- Вот и хорошо!

У входа в пещеру лежал лесной зверь. Ая вскрикнула от испуга. Но Эр её успокоил:
- Он не тронет тебя. Отныне ты его хозяйка. Он станет оберегать тебя, когда я буду на охоте.

И лесной зверь, действительно,  не только не тронул Аю, но даже стал к ней ластиться, энергично крутя своим хвостом.  Она успокоилась, а потом осмелела и погладила своей маленькой ручкой его большую голову. Зверь не возражал.
 
Когда они вошли внутрь пещеры, то Ая ахнула от удивления. Такой красоты она не видела никогда. Выложенная из небольших камней, пещера поразила её  дырками в стенах, деревянным  потолком и шикарным входом, закрытым шкурой бизона. На полу пещеры лежали ещё две шкуры бизона. На одной из них, свернувшись клубком, безмятежно спал ещё один зверь из дикого леса. Правда, значительно меньше того, который у входа. Зверь поприветствовал их, приоткрыв один зелёный глаз. Затем, как ни в чём не бывало, продолжил сон, что-то мурлыча себе под нос.
 
А у дальней стены пещеры помещалось, непонятное ей, сооружение с золой на каменном ложе.

У неё, от удивления, открылся ротик.
- Что это?

Эр улыбнулся.
- Это очаг. В нём живёт ручной огонь. Он даёт свет и тепло. А ещё, на нём можно жарить мясо и печь другую еду.

Многозначительно добавил:
- Мы, ведь, не варвары, чтобы есть мясо сырым.

У пещерной красавицы загорелись глаза. Робость её растаяла, как снег под лучами весеннего солнца. По её глазам было видно, что жареным мясом она потчевалась очень редко.
- О, как это интересно!

Эр удовлетворённо спросил:
- Тебе очаг нравится?

Она энергично кивнула головой: ей нравилось всё, что её окружало.
- Да! Очень нравится! Очень-очень!

Охотник снова улыбнулся.
- Но за очагом надо следить, чтобы там не погас ручной огонь.

Новоиспечённая хозяйка пещеры безапелляционно воскликнула:
- Теперь за очагом буду следить я!