Глава 9. Артем

С РОСом надо было спешить. РОС докажет россианям, что произошел коренной перелом и что к старому возврата уже не будет. В штабе восстания это было оговорено еще накануне и было принято решение не ждать закона из парламента, а действовать Указом Президента, распускающим ФСБ и создающим РОС. Волин подписал его заранее и Стрельцову оставалось только поставить дату, что он и не преминул сделать сразу, возвратясь в Кремль после захвата Лубянки.
Указ объявлял, что отныне тотальный контроль власти над населением и применение к нему репрессивных мер отменяется, зато новой Российской охранной службе, помимо задач по внешней разведке и контрразведке, которые надлежит поднять на новый качественный уровень, предстояло создать Бюро внутренних расследований или БВР с целью развенчать преступную деятельность старой тайной службы, открыть все досье и архивы с начала двадцатого века, обеспечить проведение глубинной люстрации в обществе, а также активно препятствовать стремлениям приверженцев старого строя к реваншу, в том числе и военному. БВР отвечало также за создание Музея истории государственного террора на базе главного здания на Лубянке и за организацию научной дискуссии в обществе для оценки процессов, происходивших в России со дня Окрябрьского переворота 1917 г. Особый отдел БВР должен будет заниматься профилактикой коррупции в органах государственной власти. В ближайшее время планировалось создание многочисленных росовоских центров для работы с населением. Ожидалось, что туда начнут заходить люди, которым нужно узнать правду о репрессированных родственниках, потребовать компенсации за нанесенный ущерб, узнать не является ли кто-нибудь из ближнего круга тайным агентом, на худой конец просто получить разъяснения что такое РОС и чем она отличается от ФСБ. Народ в два счета прозвал эти центры росовскими конторками, а злопыхатели окрестили само БВР „волинским чека“.
Мрачной истории Лубянской площади пришел конец… Главный пугач советского и сытинского режимов был выброшен на свалку истории и площадь засияла, задышала по-новому. Или по-старому? Словно московская дворняжка, выбравшаяся из мутной речки на берег, она стряхнула с себя грязь последних ста лет и, казалось, была счастлива в ожидании для себя новой судьбы. Припомнились старые добрые времена - с фонтаном посреди площади, белой стеной Китай-города, с Никольской башней, Проломной аркой да с красавицей Пантелеймоновской часовней. Вспомнила она и извозчиков с экипажами, что собирались на площади, и конки, и первые трамваи… Что же будет теперь?.. Кто придет на смену жестоким чекистам?

Артем Старостин пришел в свою „конторку“ на Покровке загодя, почти за час до открытия. Хотелось прочувствовать обстановку, познакомиться с парнями из охраны, настроить тандем с Ниночкой, помощницей из приемной. Все-таки первый день. Подходя к офису он едва не растянулся на льду возле входа, за ночь лед нарос и не выглядел никак дружелюбно для будущих посетителей и просто для обычных прохожих. Поэтому он, войдя внутрь, на скорую руку познакомился с полицейскими, отыскал в подсобке дворницкий ледоруб и снова выскочил на улицу, чтобы очистить ото льда подходы. Оказалось делом не простым и он добрую половину своего свободного времени угрохал на дворницкое дело. Прошли с десяток подбадривающих его и благодарящих старичков и старушек, пришла и Нина, а он все продолжал с упоением расчищать тротуар от ледяного нароста. Мальчишка... Когда он закончил и радостный и розовощекий вошел в росовский офис, оставалось совсем немного времени для скорых переговоров с Ниной. В последние пять минут они даже успели проверить работу их компьютерного тандема. Ровно в девять он уже сидел в главной комнате офиса, причесанный, серьезный и репетировал свое дружелюбное общение с первым посетителем. А тот не заставил себя долго ждать. 
Через пять минут из компьютера раздался „блюммм“ колокольчика и появилась надпись от Нины: „Посетитель № 1. Карягина Вера Яковлевна, 72 года.“ „Может быть дочь репрессированных“, - мелькнуло предположение – пришла за правдой“. Нажал на мониторе кнопку, означающую „Пусть войдет“.
В кабинет вошла старушка, натуральная бомжиха, каких тысячи копается в мусорных баках. „Бедная женщина! Жизнь довела! Но пришло и время справедливости!“ Бабуся оказалась бойкой, решительной. Не дожидаясь приглашения, она бегом, точно мышь, прошмыгнула до его стола и плюхнулась на стул напротив него.
- Карягина я, Вера Яковлевна.
- Здравствуйте, Вера Яковлевна. Я – Артем указал на табличку на столе, -старший инспектор Старостин. Слушаю вас …
- Товарищ инспектор! А звание какое у вас? Старший лейтенант или капитан?
- У нас нет званий. Просто старший инспектор. И не товарищ, а господин. Теперь будет так.
Карягина недоверчиво посмотрела на Артема. Она не могла допустить, что начальники теперь будут без воинских званий.
- Жалко! Товарищ кашитан вам больше подходит. Ну да ладно... Чего я пришла-то.  Вот, узнала, что вроде как архивы КГБ открываются. Это правда?
- Правда.
- А, тогда, мил человек, мне бы одно досье разыскать.
- На ваших родственников?
- Каких родственников? На меня! Мое досье!
- Разъясните, пожалуйста.
- А вот что, мил человек, нам-то книжки трудовые не выдавали... ваши..., ну те которые были до вас. А я ведь честь по чести уже пятьдесят годков тружусь, не покладая ног, так сказать... Все на вас работаю. Мне бы к пенсии добавочку, за выслугу. Я ведь до последнего, пока Лубянку не накрыли, все на вас трудилась. Я и сейчас могу. Наша служба и опасна и трудна..., - пропела в конце посетительница № 1 в полголоса.
- А, - Артему было трудно скрыть разочарование, - так вы – агент?
- Ясно дело. Агент! Агент Коряга! Со стажем агент. Я еще школьницей доносы писала, но тогда меня в штат еще не брали, ждали когда подрасту.
- Так, и что вы хотите, агент Коряга?
- Ну, во-первых, досье хотелось бы... Ну, проверить, все ли там по-честному, правильно ли отразили, потом и дочке показать хочется, и внукам. Я же честно работала. Ну, а главное, конечно, чтоб предъявить, опять же органам, чтобы за выслугу лет и работу в тяжелых условиях, ну..., пенсию чтоб подняли. Я и бомжую-то ради вас. Потому как я – агент высшего класса! Я шепот слышу за двадцать метров! Все четко слышу. А ведь мне уже семьдесят два! Да я награды государственной заслуживаю! Да ладно награды, их в суп не положишь. А пенсия государственная уж мне точно причитается. По заслугам-то моим. Вот как прочтете досье, сразу поймете.
- Значит вы хотите, чтобы мы отыскали ваше досье?..
- Да, во-первых, досье, во-вторых, заявление на пенсию и...
- И еще?
- Да. Вы не смотрите, что я такая старая кляча. Во мне жил – любой мужик позавидует! Я еще ой-ой-ой как могу!  Ну, вобщем, хочу снова работать на вас. Я уже без энтого не могу. Хожу везде подсматриваю, подслушиваю. И вещи-то все интересные – кто за власть, кто против, кто чего надумал. А сливать некуда! Вот я и прошу..., то есть готова, снова... эта... услуги предоставить, эта... – Корягина приблизила лицо к табличке на столе Артема. - Артем... Николаевич.
- Хорошо... Я вас понял. Вот вам лист бумаги, ручка, изложите все письменно. Ваше заявление будет рассмотрено.
Артем совершенно не был готов к такому повороту дела. Он не знал, что говорить в таких случаях. Выгнать с презрением, сказав, что в РОС в подобных услугах не нуждается? Бабушка по большому счету не виновата, такова была система. Пенсию повышенную она, конечно не получит, как бы не обернулось наказанием. А так подумаешь, за что наказывать? За то, что подслушивала и доносила? Да и наказывать как? О работе в РОСе... и речи быть не может, хотя...
Уходя, агент Коряга бодро развернулась перед дверью. Невзрачное лицо ее превратилось в милую молящую мордашку.
- Посодействуй, мил человек! Я в вас верю! Вот смотрю на вас – прям настоящий чекист!

Дверь закрылась. Артем вздохнул. Ну и начало! Сердце кипело возмущением. В лице агента Каряги в его офис ворвался старый чекистский мир, с которым, казалось уже было покончено. Но постепенно стала прокрадываться и неожиданная новая мысль: а ведь очень удобно – пользоваться агентской сетью для выявления врагов новой волинской политики. Но схватив себя на этой мысли он тотчас же возмущенно отрекся от нее – нет! нет! нет! Ни в коем случае! Что это я?
Снова зазвенел колокольчик. На экране монитора значилось - „Посетитель № 2. Подкопаев Ераст Иванович, 52 года“ и „Посетитель № 3, Волобуев Андрей Владимирович, 16 лет“. Первый день работы обещал быть жарким. Артем нажал на кнопку.
В кабинет вошел мужчина, с зализанными с затылка на лоб черными крашеными волосами и с выпуклыми глазами, тоже черными и глядевшими странно, будто одновременно во все стороны. „Хамелеон! Скользкий тип...“ – мелькнуло в голове. Портрет Подкопаева довершал застегнутый на все пуговицы длинный пиджак, который делал его похожим на старомодного хлюста... Посетитель в услужливой сгорбленности „подкатил“ к столу начальника офиса и, прищурившись плоховидящими глазами стал всматриваться  в табличку на столе.
- Простите... э-э-э... Артем... Николевич, вы как предпочитаете, по имени-отчеству или товарищ старший инспектор?
- Господин старший инспектор. Я слушаю вас, Эраст Иванович.
- Вы знаете мое имя? А, ну да, понятно...
Подкопаев говорил сладко-приторной скороговоркой с манерными носовыми звуками, неожиданно певуче растягивая некоторые гласные...
- Господин лейтенант! Я Хочу вас предупреди-ить... Эта женщина, ну старуха, которая у вас была.. Она – не простая... Она – кегебистка! И притом махровая. У меня – экстрасенсо-орные сопособности. Я вижу насквозь...
- Хорошо, господин Подкопаев! Спасибо за предупреждение! Но все же, давайте по существу, - ему хотелось поскорее отделаться от этого прилипчевого посетителя.
- Впрочем, что я лезу... Вы спросите, почему я к вам пришел? Скажу сра-азу – чувство долга! Я с трепетом наблюдаю за теми переменами, которые происходят в на-ашей стране. С первых дней вхождения Петра Алексеевича Волина во власть я являюсь его непоколебимым сторонником. Возвращение справедли-ивости, совести и морали, за которое он радеет, вызывают в моей душе трепет и слезы. Я болею Волиным, живу им, хочу служить его правде. А когда эти подлые твари из ФСБ подняли на него руку и было неизвестно выживет ли этот великий человек, я плакал и молил бога о его спасе-ении.
- Эраст Иванович!..
- Да, да, да... Извините... Это вам наверное многие говорят. Болтунов много. В отличие от них я готов заняться конкре-етным делом. И поэтому я здесь. Действия Волина создают противостояние, в обществе растет чувство враждебности. Явные враги известны – это ФСБ, коммунисты, олигархи, всякого рода партийные деятели. Но страшнее враги та-айные, которые рядятся в одежки обычных граждан. Это люди всегда готовы услужить своим кумирам  за так и за деньги - они пускают слухи, куют общественное мнение, готовят недовольство в массах. Они неуловимы. За ними нужен глаз да глаз... Господин старший инспектор! - Подкопаев выпрямился, одернул пиджак... – я буду вашими глазами, вашими ушами. Я буду ходить везде, как ищейка, буду втираться в доверие сомнительным типам, чтобы вывести их на чистую воду. И мне не надо денег! Не надо! Я готов влачить жалкое существование, бедствовать... Мне важно, чтобы победило де-ело Петра Алексеевича Волина.
Артем не знал, как поступить. И этот туда же! Этот наглухо застегнутый пиджак, услужливо вытянутая шея, заговорнический тон... Опять это наваждение, этот дух прошлого... Что же это такое? У нас что – весь народ такой? Прислуживать, доносить?.. А может быть для хорошего дела это нужно?..
- Вы... ммм... хотите работать... секретным сотрудником?
- Мне, господин Старостин, не важно как это будет называться. Мне важно служить великому делу обновления нашей Родины!
- У меня на этот счет нет инструкций... – Артем действительно не знал как ему поступить. Второй посетитель и то же самое – хочет быть сексотом. А этот даже бесплатно. - Вот вам бумага... напишите заявление... И по-подробнее - анкетные данные, адрес, телефон.
- Хорошо, хорошо, - выстрелил скороговоркой Подкопаев и склонился над листом, старательно выводя буквы.
- Текст свободный?
- Да, да, свободный... – ответил Артем, удивляясь этому странному использованию слова „свобода“.
Подкопаев закончил, оставалось только поставить подпись.
- У меня имеется достоверная информация про одного типа... Олигарх... Маленький, конечно, олигарх, но... враждебный... В нашем доме живет.
- Какой еще олигарх?
- Кузнецов, Валерий Петрович. Еще тот жук! Эта вражина заграбастал себе все четыре квартиры на пятом этаже. И сделал из них одну грома-адную квартиру. Причем с лифтом внутри, замочек поставил на двери лифта. Бизнесмен хренов... Так я слышал как он Волина хает. Могу про это написать. Написать?
Этот Подкопаев был как забравшийся под кожу клещ.
- Не надо, Подкопаев. Господин Подкопаев. Пока не надо. Разберемся!
Подкопаев поставил подпись и дату, встал, протянул руку для прощания. Артем ему ответил вяло, нехотя.
- Всего вам доброго, господин старший инспектор. Это хорошо, что вы убрали воинские звания. Будет больше доверия. Буду рад служить... Верой и правдой... благому делу...
Он шел к двери пятясь и услужливо улыбаясь своим некрасивым ртом.

- Уфф! – Артем встал, сделал разминку, подошел к окну. „Неужели весь день будет занят только этим?“ Настроения не было. Ему вторил и вид из окна. Черно-белое кино. Белого почти не было. Черные фигуры прохожих, серая жижа из бывшего снега по Покровке... Кто это? Какой-то тип на противоположном тротуаре как-будто только и ждал как у его окна поднимется штора, чтобы сделать снимок, Посмотрел странно и быстро удалился. Артем сбросил штору и повернулся к телефону:
- Борис, - обратился он к старшему из полицейских. Какой-то странный тип... Когда я поднял штору, он меня сфоткал и смылся. Следите за округой, нас возможно пасут.

Следующим посетителем оказался мальчишка. Типичный пубер, длинная шея, узкие плечи, лохматые космы. Мне еще Плюмбума не хватало! Он заметно волновался. Как бы чего не натворил, от них всего можно ожидать...
- Садись, садись, Андрей. Не удивляйся, имя твое я прочитал в компьютере. Меня зовут Артем Николаевич. Слушаю тебя.
- Я... Из-за папы... Он ушел из дома... Из-за одного гада, фэесбешника...
- Успокойся и расскажи подробнее...
- Я спокоен, - ответил Андрей. Но лицо его было по-прежнему бледно и внутренняя струна натянута...
- После того, как папа выступал на митингах против Сытина, его арестовали... Пришли домой с обыском, все разбросали, а потом сказали, что нашли диск..., ну там... с голыми детьми... Но это неправда! Ему подбросили!
- Тебе это откуда известно?
- От мамы... Я потребовал, чтобы она мне все рассказала. Вобщем было следствие... Папа отказывался от обвинения. Но какой-то Кульков, ... кажется с папиной работы... он дал показания против него. А еще... И это главное... Они заставили маму... Ей сказали, что если она подтвердит на суде, что он занимался этими делами..., тогда ему дадут не десять, а только пять лет..., а если... скажет это на телекамеру, только три года... Мама им поверила. Папа просил маму не делать этого. Но она его не послушалась, потому что у него больное сердце... Она хотела его спасти. Ему дали восемь...
Мальчик спешил высказаться, боясь, что его не дослушают до конца...
- Он просидел чуть больше года. Его выпустили, когда пришел Волин, в декабре... Теперь он не хочет возвращаться к нам. Не может простить маме. Понимаете, он настоящий! А сейчас... он ни во что не верит!
Ему хотелось плакать, но он мотнув головой, сбросил нахлынувшие было чувства.
- Я хочу... чтобы он вернулся... Чтобы простил маму... Она сделала глупость. Но хотела как лучше.
Артему захотелось обнять мальчишку, потрепать его по голове, успокоить, обнадежить..., но он опасался, что будет неправильно понят этим, совсем не мальчиком, а юношей, который пришел бороться за справедливость.
- Что, по-твоему, я могу сделать?..
- Надо раскрыть это дело, дать ему гласность. Нужно чтобы осудили и того, кто организовал фальшивку, этого гада с работы, который дал фальшивые показания. Пусть даже осудят маму... Тогда он обязательно захочет ее защитить. И все вернется. Тогда он захочет ее простить. Но я не знаю как все это сделать! Помогите мне!
Их взгляды пересеклись и мальчик понял, что Артем хочет ему помочь...
- Андрей... Я на твоей стороне. Но вот...
Брови мальчика сдвинулись, он был готов взорваться от обиды...
- Погоди супиться... Я рассуждаю... Понимаешь, я не имею права принимать у тебя заявление. Тебе мало лет...
Он задумался...
- А знаешь что, Андрюш?!.. Не нужно твоего заявления. Я сам подам рапорт. В рапорте сошлюсь на твой рассказ. И этого дела не оставлю, пока оно не будет отправлено в суд. Обещаю тебе! Веришь мне?
- Да, я вам верю, Артем Петрович!
- Ну тогда дай пять! – Он протянул руку мальчику. Хрупкая рука мальчишки утонула в рукопожатии.
- Вот моя визитка. А ты оставь мне номер своего телефона, а заодно и маминого. Если знаешь отцовский, тоже напиши.
Мальчик ушел, а Артем сидел, задумавшись, и испытывал чувство гордости за парня. „Боец!“

Потом еще приходили люди. Разные... Первый день работы общественной приемной РОСа на Покровке 34 подходил к концу. Посетителей было не так уж много, но и тех, кто пришел, было достаточно, чтобы Артем осознал важность дела, которое ему поручили... Ушла Нина. Артем похвалил ее – она сегодня справилась. Поблагодарил и охрану. Были инциденты, хоть и незначительные, когда пришлось водворять порядок и охрана не подвела. Инцидент со странным типом на той стороне улицы забылся.

Он не спешил уходить... Вера обещала подъехать к „Китай-городу“ через полчаса, а ему дотуда пять минут ходьбы. Он сидел и рассуждал о природе русского народа. Ведь многие из тех, кто был сегодня у него, приходили жаловаться на соседей или сослуживцев, хотели записаться в доносчики... Что это – природная подлость или страх перед властью, которой лучше всего послужить верой и правдой?.. Всегда ли так было или это борозда от чекистского лемеха, прошедшего по нашей девственной земле?
- Мамуля!.. Денек был что надо! Уже закончили... Все в порядке... Сейчас ухожу... Мы договорились с Верой посидеть полчасика в кафе на Никольской... Нет-нет! Только полчаса, Все-таки сегодня первый день – немного устал...
Он вышел из „конторки“, попрощавшись в дверях с охранником ночной смены. Оценил состояние тротуара перед дверью – завтра опять придется прийти пораньше и помахать ледорубом... Колючий морозный воздух  приятно свежил лицо. Он думал о встрече с Верой...

Он не прошел и десяти шагов, как с ревом рванул черный джип, до сих пор стоявший на аварийках у противоположного тротуара, из которого вдруг раздалась приглушенная трескотня автоматной очереди... Артем ничком рухнул на тротуар...