Глава 2

К полудню того же дня неизменная Софья с неизменным вязанием всё ещё дополняла собой пейзаж, но собеседница у неё сменилась. Сидящая рядом Тоня выглядела так, словно вот-вот вскочит и куда-нибудь упорхнёт, но почему-то несмотря на это оставалась на месте и активно поддерживала разговор.
– Что это у тебя за индеец-то появился?
– Не индеец, – улыбнулась девушка. – Ролевик.
– Вот как? И из каких же он? Эльф или всё же человечьего роду? На мага не тянет, на гнома – перетягивает, для хоббита слишком вооружён.
Тоня изумлённо уставилась на соседку, поражённая такой осведомлённостью. Пожилая дама усмехнулась и сменила тему:
– Зовут-то его хоть как? Не Исильдуром каким-нибудь, надеюсь?
– Ни за что не угадаете! Антоном.
Обе собеседницы засмеялись.
– И как родители на твоего тёзку реагируют?
– Пока никак. Не видели ещё. Вот завтра с утра к ним на дачу его повезу знакомить… – Тоня замялась, нерешительно глядя на Софью. – Софья Соломоновна, а можно Вас попросить? Мне очень-очень надо!
Ответный понимающий взгляд из-за очков создавал впечатление, что дальше объяснять уже ничего не требуется, но девушка почти шёпотом договорила:
– Погадайте мне…
– Боязно? – улыбнулась соседка. – За завтра переживаешь?
– Не только, – ответ прозвучал ещё тише. – За… всегда.
– Даже так? Ладно, идём, посмотрим перспективы на твоё всегда.
И заговорщицы удалились с очень таинственным видом.
Перспективы остались неизвестны широкой публике, но были, видимо, утешительными. Пару часов спустя девушка, сидя на лестничном подоконнике и грызя предназначенное гномам печенье, взахлёб рассказывала своему хохочущему кавалеру:
– Ганя ей про Даньку что-то, а она, представляешь, смотрит на неё безумными глазами и: «Спасибо, Гангрена Ивановна, я с ним поговорю». Что с бабкой было, ты бы видел! Сейчас дома сидит, обижается. Видишь, даже на нас поругаться за шум не выскочила. Коша, держи печеньку! А Данькина мать и не поняла сразу, что ляпнула, ей Софья намекнула, только тогда дошло.
– Софья – это тот памятник Екатерине Великой с клубком и спицами?
Словно в ответ снизу донесся призыв «памятника»:
– Котя! Кооотя! Домой сейчас же! Кис-кис-кис! Котя!
Неведомый Котя никак не проявлял своего присутствия, и зов повторялся, постепенно приближаясь. Антон, при первых звуках поперхнувшийся гномьей конфетой, изумлённо смотрел на подругу.
– У вас тут лимит на клички для животных? Котя, Коша…
– Не только на клички, если на нас с тобой посмотреть.
– Тотошки, Котьку не видели? – обращение показавшейся пролётом ниже Софьи будто подтвердило последнюю реплику девушки.
Давящаяся от смеха молодёжь смогла только отрицательно помотать головами.
– Ну Ёжкин же Кот!!!! – провозгласила соседка, воздвигнувшись рядом с ними посреди площадки, и тут же покачнулась от сильного толчка. Чёрный лохматый котище прыгнул на неё откуда-то сверху через ступеньки и был привычно подхвачен на руки.
– Это его полное имя, – объяснила Тоня оторопевшему приятелю. – Мой, если полностью, то Кошмар, сокращённо Коша. А этот Ёжкин Кот, или Котя.
– Верно, – согласилась Софья, поглаживая встревоженного питомца. – У каждой уважающей себя старой ведьмы должен быть чёрный кот. Бабка Ёжка – это я, а он мой, значит, Ёжкин.
– Когда он мимо просвистел, мне показалось – демо-версия твоего пса. Лохматый, чернущий, только мелкий. Ещё и зовут похоже.
– Что-то в этом есть, молодой человек. В нашей парадной аномальная зона, тут любые события возможны и все обитатели на одну извилину повёрнутые, звери тоже. Все мы похожи так или иначе. Вот хотя бы Вы. Тоже чёрный и с хвостом, правда, менее лохматый, но в целом в картину вписываетесь. Плюс имя.
 – Коша, лови печеньку! – провела отвлекающий манёвр Тоня.
Лязгнул замок на верхней площадке, явив собравшимся ещё одну лохматую, но седую и без хвоста:
– Да будет сегодня тихо наконец-то?!
Доносящиеся из квартиры вопли телевизора переводили вопрос в разряд риторических. Впрочем, кроме чавканья, лязга собачьих зубов и разноголосого хихиканья, ответа на него не последовало. Оглядев весёлую компанию и задержав взгляд на грызущем печенье Коше, Агния Ивановна юркнула обратно в квартиру.
Почёсывая шею всё ещё проявляющему беспокойство коту, Софья Соломоновна кивнула ребятам и направилась вниз по ступенькам. Но, видимо, домой Коте было сегодня ещё рано. За дверью на третьем этаже грохнуло так, что на лестнице отозвались дребезжанием стёкла. Проходящая как раз в этот момент мимо двери Софья вздрогнула и отпрянула, кот вырвался из её рук и припустил вниз. «Ёжкин кот!» - понеслось ему вслед, но, кажется, на этот раз смысл у фразы был другой. Во всяком случае, вдогонку хозяйка не бросилась.
– Данька! – вскрикнула Тоня и рванула по лестнице не хуже кота. Добежав до двери, она дёрнула ручку, потом нажала кнопку звонка, постучала, опять позвонила и испуганно уставилась на соседку. Запахло горелым.
– Звоню в МЧС? – рванул из кармана смартфон подоспевший Антон.
Но тут из квартиры послышался кашель, скрежет ключа в замке – и в дверной проём почти вывалился грязный, растрёпанный Данька в клубах бурого дыма.
– Всё… норм, – прохрипел он и ухватился за стенку.
– К окну его! – скомандовала Софья.
Втроём дотащили кашляющего парнишку до подоконника и распахнули створку.
– Тось, мокрое полотенце, быстрее, – попросил Антон.
Без лишних вопросов девушка сбегала домой за полотенцем и замерла, глядя, как её друг, закрыв мокрой тканью нос и рот, нырнул в дымные недра пострадавшей квартиры. Пробыл он там недолго и, явившись обратно из поредевшей пелены, усмехнулся:
– Химик… Я там окна везде пооткрывал, скоро проветрится. Что хоть смешивал-то?
– Ничего, – буркнул отдышавшийся экспериментатор.
– Заметно. Ничевее некуда – аж полка на кухне грохнулась и стол в подпалинах. Осколки я в угол замёл, потом выкинешь. Хорошо – стёкла целы. Давно химичишь?
Кроме хмурого взгляда исподлобья, никакой реакции не последовало.
– Ладно, потом обсудим, дело к тебе будет. Иди разгребай руины, там вроде уже можно дышать.
Воспользовавшись возможностью, подросток ускользнул за дверь. Не слишком-то ему хотелось разговаривать с кем бы то ни было – хватит и того, что мать вечером устроит. Ну, положим, осколки он выкинуть может, но с прочими последствиями неудавшегося опыта что делать? Значит, опять будет скандал.
Скандалов Даня не хотел. Опять мать начнёт причитать, потом плакать, ругаться на него и жалеть одновременно… Мутно как-то внутри от этого и непонятно, то ли он мать любит, то ли ненавидит. Честное слово, иногда прибил бы из чистой гуманности, чтоб не мучилась, или с собой бы что-нибудь сделал – избавил бедную от источника постоянных неприятностей. И кормить-одевать его тогда не надо будет, значит, можно поменьше работать и побольше отдыхать. Ей не помешает, а то глаза как у слепой, никакого выражения. И это она еще не знает про… Эх… Сбежать, что ли? Мысль показалась заслуживающей размышления, и подросток, усевшись на закопчённую табуретку, принялся представлять себе перспективы возможного побега.