Не внакладе

Виктор Матюк

Не внакладе 

Стою на мокром асфальте, зажав нательный крест в руке,
Мокрые колени не дают покоя мне, разум не внакладе,
Что не вовремя я крикнул пришлым людям: «Все вы - ****и,
Ходите при полном параде и не хлеба ради даёте спереди и сзади!
В каждом взгляде – тупая бравада, даже утрата на автостраде
Не спрячет множество мыслей дурных в людных питерских пивных!»
На поворотах крутых собственной судьбы белоснежные столбы
На похвалу скупы, при свете ущербной Луны все ямы и надолбы,
О которые мы расшибаем свои лба, давно лишены красоты,
Здесь продолжается  игра без правил, её затеял бес лукавый!
Он имеет на это право, но есть ещё держава, и ею правит тот,
Кто тощ и ладно скроен, если судить по внешнему виду, он – не воин,
Но солдатских почестей был намедни удостоен на линии передовой,
С виду – не герой, но достанет рейтинг свой – не мужчина, а герой!
Голова не в накладе, все, что было изложено на клочке белоснежной бумаги,
Не оценил прыщавый трагик, он – практик топора и шпаги, с людьми он ладит легко,
Но, попав в передрягу, может дать маху, придётся срочно менять нательную белоснежную рубаху
На бревенчатую плаху! Можно однажды посеять рознь внутри собственной хилой груди,
Услышав вражеские шаги, до белого каления стремглав дойти, только бы не сбиться с пути!
Куда сбежать? Куда уйти от  повседневной сутолоки? Мне же как-то не с руки 
Оставаться внакладе, когда местные бабы на передок слабые преодолевают терны и ухабы,
Встав раком, сняв с себя шикарные наряды, жаждут забавы, но законы державы грубы,
Можно вылететь из трубы, если на двери не смазаны петли, их сменили намедни 
В день предпоследний, заплатили большие деньги, добрые люди материально помогли
Спрятать от толпы слабости свои! Я же прохожу мимо, но взгляд что-то тащит неудержимо
В дебри мрака, в подворотне жалобно скулит брошенная хозяевами собака,
Арка наполнилась эхом, оно отразилось в недрах земных, ветер в горных ущельях затих!
Какая мне корысть или горесть от удовлетворения желаний мирских? Нет ни тех, ни других,
Мир мерзок, нрав толпы дерзок, из-за грехов своих застопорился на полуслове дерзкий стих!
Он о буднях земных, написан для глухих и немых, чтобы знал каждый псих, что в своё время
Любая женская измена каралась мечом и огнём, тих речной затон, внезапно прогремел гром,
Бле6снула молния среди белого дня, нет дыма без огня, в голову лезет разная фигня!
Когда мама решает, жена только мешает, так считает вся родня,
Она вертится вокруг трухлявого пня, ты вроде бы не внакладе,
Живешь, будто в зоосаде, трудишься на пашне, пашешь, как скот домашний,
Прежде, чем поставить точку, обдумываешь каждую строчку, прыгаешь с кочки на кочку,
Меняешь нательную сорочку раз в неделю, оставив старую в купели, пригорюнясь,
Вспоминаешь собственную юность, тогда главенствовала глупость, позже появилась мудрость,
Малость взгрустнулось, появилась сухость во рту, она прошла ближе к утру, не без ущерба 
Долу склонилась старая верба, а седая голова слегка перекрутила сказанные ветром слова!
Затихла песня степного соловья у мелкого ручья, слышен выстрел из охотничьего ружья,
Вздыбилась земля вблизи меня, что-то бабахнуло, что-то шарахнуло так,
Что взгляд затмил на время непроглядный мрак! Я и так, и сяк,
Баба не соглашается никак, в душе кавардак, его скрывает новый лапсердак,
Мне бы до конца понять, как с женщинами все вопросы по душам решать?
Я же листаю страницы газетной передовицы, вижу лишь женские ягодицы,
Потом по мановению Господней десницы заскрипели некрашеные половицы,
И взгляд старого тупицы задержался на скоблёной двери, она была закрыта на все замки,
В углу лежат чистые ботинки, но из них исчезли шнурки, лай старой болонки раздался вдали,
Дверь слетела с нижней петли, руки вспотели, предстояли потери,
Они не редкость в любовном деле, пришлось навести резкость 
На молодое существо, у него знакомое обличье, там и робость, и величье,
Всё смешалось в одно мгновение, порыв ветра вдохнул вдохновение в плоть,
Но я же не робот и не Христос, чтоб услышав топот или женский шёпот,
Срываться с обеих ног и бежать туда, где воедино слились женские и мужские голоса!
В морозном воздухе ты замечаешь, находясь в том возрасте, когда все мелкие детали
Обретают реалии грядущего бытия, не безгрешен я, у меня своя стезя,
Божий раб насквозь прозяб, то яма, то ухаб, он спотыкался не раз и не два раза
На его губах оставалась кровь, жизнь оживала вновь и страстная любовь издавала храп,
Чтобы ты не пытался что-то разболтать про пришлых и статных баб, велик твоих грехов масштаб,
Ты бы их всем женщинам роздал, будто апостол счёл своим долгом искупить провинность свою,
И громко крикнуть на промозглом ветру: «Я тебя одну люблю и боготворю,
С тобой хочу встречать зарю, быть может, когда умру, оттуда пришлю тебе утреннюю зарю!»
Слова попали в точку, прыгнули в строчку нового стиха, муть сразу ушла бог весть куда,
Вместо слов осталась только талая вода и больше ни фига! Предо мною виденье земное,
Скажу иначе, в него влюбится даже человек незрячий, его голос станет глуше,
А на море и на суше мир будет миражами разрушен до основания, слова любви и признания
Исчезнут восвояси, не сразу, а опосля, бездушье засушливой эпохи ты увидишь в чертополохе,
Ахи и вздохи останутся вдали, будут дребезжать твои строки о проделках рока и судьбы,
Звуки рапсодии о страсти и любви отыщут истоки того родника, из которого пошла вся родня!
Для тебя, для тебя в конце ноября пишу я эти строки не зря, мне приказывает проведенье
Изменить своё настроение в одно мгновение, но где, когда и как? Все ответы застил мрак!
Ум, чуждый тревоги, переворачивает строки с головы на ноги, законы общества жестоки,
У нас разные пути-дороги, мы слишком много ждём от неба и бога, делим слова на слоги,
Но в итоге магия слов прибавляет ум, он устал от странных мыслей и дум, поднял шум
В старой подворотне, привыкшей к постоянной болтовне,
Когда на языке – одно, на уме-совсем другое, было время золотое,
Я весеннею порою не чувствовал себя изгоем, останавливался на пороге
Старенькой берлоги и долго размышлял, в те ли сени я попал? Иссяк страстей накал,
Он меня давным-давно очаровал, нет магии сильней, чем полыхание страстей на исходе дней!
 Мрак всё сильней напоминает: пройден апогей судьбы своей, жизнь пошла давно на спад,
Никто тому не будет рад, кум тебе не брат, но и ты – не дегенерат и потому,
Не посоветовавшись с праотцами, стоишь на коленях часами в божьем храме
И умоляешь бога простить за несуразный  быт, тебе бы выплыть из морской пучины,
Достигнув подводной вершины, спрятавшейся посреди густой лощины,
Ты ищешь при свете лучины  гребень долгожданной вершины на ощупь,
Твоя поступь легка, грань греха тонка, а страсть близка, как никогда» отсутствие разума
Вызывает ужас в глазах мужика, он получил сполна, опившись допьяна ворованной любовью,
Припав к её изголовью, едва пошевелил бровью, и по привычке прибегнул к злословью!
Я же судьбе не прекословлю, я с болью в душе притормаживаю на крутом вираже,
В горле – влага, в руках – белоснежная бумага, в голове – отвага,
Позади меня – бандитская ватага, не от избытка неприязни
Все они пытаются перекроить стремглав мысли и думы мои,
Идёт борьба за чертоги царские с характером бунтарским!
Без умственной культуры ты пытаешься играть роль самодура 
 Без написанной заранее партитуры, лезешь из шкуры,
Доказывая самому себе, что купюры исписанной бумаги,
Не должны исчезнуть бесследно во мраке вселенной,
Ты непременно должен преодолеть бордюры,
Используя старые партитуры, где всё расписано от и до,
Не стоит жить грешно! То-то и оно! Рот оскален,
Ты стоишь один среди развалин, взгляд подавлен,
Ты не был представлен высшему свету,  к тебе доверия нету,
Ты веришь в народные приметы, они главнее для тебя всего на свете!
Любовь – душа сущего, она у бога Всемогущего, как статуя, она за свободу ратует,
Проявляя упрямство, завоёвывать для своего творчество пространство, отвергая хамство толпы,
Незапамятными остаются её следы посреди булыжной мостовой, жизнь течёт сама собой,
Схватив несколько брызг нужной мысли, ты наслаждаешься будничной жизнью,
Пока грозовые облака не начнут валять дурака! Мы все в накладе, что неучи получают награды,
Мы без стеснения терпим поражения, великое заблуждение – в страсти, как в наваждении,
Из-за него творятся прегрешения, их избыток, трудно сосчитать раненных и убитых,
И параличом разбитых, при высокой температуре появляется боль в мускулатуре,
Испытано на собственной шкуре, говорят бабы-дуры: «Мужиков бы в нашу шкуру,
Пусть безмозглые самодуры почувствуют на себе, каково оно судьбе заниматься трепотнёй?»
Здоровый ум не приемлет дурные взгляды, он не знает пощады,
Когда моложавые  бабы бросают на ветер фразы из-за церковной ограды
В направлении грядущего светопреставления, во время ломки целок
Из смышлёных девок вырастают ****и, они не внакладе от отрады!
Толпа опять учит дедушку кашлять, трудно не заметить жужжание трутня,
Голову к груди склоня, глаз не отводя, он тупо смотрит в точку,
Видит мать-одиночку в синеньком скромном платочке,
Она отморозила ушную мочку, теперь растирает ухо,
Косится вправо и подмигивает лукаво худощавому мужику,
Будто игривая кобыла дерзкому скакуну! Она вся в соку,
Такая понравится любому казаку, он говорит о звёздах 
И глубоко вдыхает прохладный воздух! На дворе капель,
Её сменяет жуткая метель, счастье стучится в закрытую дверь,
Затихла соловьиная трель, забит бумагами старенький портфель,
Цель оправдывает средство, мрачное соседство нам от прадедов досталось,
Быть может, это чистая случайность, сомнение рождалось в глубине души,
 А в тиши во мраке заточения оно легко сломалось, будто стоячий фаллос!
Дверь сама открылась, судьба удивилась тому, что исхудавшему естеству
Пришлось самому изъясняться в бане в чреде былых воспоминаний!
Мёрзлая, сырая почти, что пустая степь, её трудно  даже мысленно преодолеть,
Здесь нет ни одной живой души, где-то вдали шуршат пожухлые от холода и жары камыши,
Мир слеп, свистит над головой плеть, у нас альтернативы нет, как в ответ стремглав преодолеть
Собственную лень, что ни день, то новая боль, новая мигрень, будто пень на твоей тропе,
А в душе покоя нет, гаснет Фаворский свет, удивляет темнота деревень, жуткая осень
Ищет старую проседь на лысом затылке, остановившись у развилки трёх дорог,
Она едва не свалилась с обеих ног в чужой чертог, бог помог и уберёг, не встал поперёк,
В душе загорелся огонёк, появился размеренный слог, мозг вновь здоров, и бог услышал зов
Судьбы, а мы в слезах двигались впотьмах, преодолевая мерзкий страх!
В сапоге разутом пахнет мазутом, ноги окоченели,
Сырок клок изношенной солдатской шинели
Бросил вызов вьюге и метели, чувства не очерствели!
От годов восьмидесятых в груди остался неприятный осадок,
Нарушен порядок вещей, буду краток, нет времени для сказок,
За фасадом судьбы глубокий распадок, там когда-то была любовь и радость,
Их сменила душевная и физическая слабость, старость – не в радость!
Она в тягость любому, кто пытается жить по-другому, почто указывать портному,
Как ему шить модный лапсердак? Утолив истому, помогаю слепому отойти от дома
На шаг иль два ради баловства, там когда-то была пожухлая трава, а теперь дым от сигарет
Без спросу входит в незапертую дверь на семь замков, чтобы вновь обезоружить любовь!
Она не побежит за Мажай, хоть в лоб её бей, хоть с пах стреляй, ты твёрдо знай,
Мы любим друзей за их недостатки, мораль всегда была в упадке, далее всё по порядку,
Бури шинель в охапку и беги домой, грязный и чумной, танцуй вприсядку, что ещё живой!
Люди, как корабли, плывут по собственной земле, только бы жить в тепле, по глубокой воде, 
И везде пытаются удержать на высокой волне, пока под ними высокая волна и глубокая вода,
Жизнь очарования полна, та вода глубока и темна до самого дна, не рассказывай мне,
В чём моя вина, где тлен и суета? Я жизнь испил сполна, грядут страшные времена
И я уйду туда, где покоится брат и должна быть сестра, меня унесёт девятибалльная волна,
Там покой и тишина, плоть почти мертва, она отдыхает только во время сна!
Судьба плетёт свои кружева, не спрашивая имена, ты плывёшь или идёшь вброд
По глубокой воде наперекор року и судьбе, а на голове седая проседь, прожита осень,
Впереди – зима, метель, вьюга и пурга скуют уста и что тогда? Ни дыма, ни огня,
Только одна пустота вблизи потухшего очага! Только ущербная Луна со страха
Видит грешную душу, которая с размаха готова броситься на плаху,
Если удача отвернётся от неё окончательно, тогда и она бессознательно
Очень легко уйдёт на самое дно! Там и холодно и темно, но дышится легко!
Потеряно ещё не всё, растрачено много, на всё воля Бога, жизнь была убога,
Но прекрасной вышла дорога, живу до срока, ищу всю жизнь брода,
Вхожу в холодную воду без боязни, душа-бедняжка вздыхает тяжко,
До эпилога рукой подать, судьбу надо принимать такой, как есть,
Сохранив незапятнанными совесть и честь! Вдыхаемый воздух занижает возраст,
Жизненная проза жестока, каждый из нас раньше срока может в мир иной отойти,
Свихнутся мозги, и ты собьёшься с пути, небо по заслугам воздаст, тебе бы заживо не пропасть,
Оставив мизерную часть былого счастья напоказ, но показывать некому и доказывать нет кому!
Душа вечна, жизнь земная скоротечна, а плоть грешна и небезупречна, она – наивна и проста,
Но дорога, ведущая на небеса, бесконечна, она трудна, из слов отжата вся вода,
Вокруг нет ни травинки, ни куста, ни деревца, только блеск Творца везде и всюду,
Сдвинуть бы в сторону груду греха, по поперёк пути встаёт судьба! Низкая температура
Коробит шкуру, пытается изменить натуру, но тело всегда жило грешно, там же холодно и темно,
Не поднимая взора, ты смотришь в гору, там не видно ни греха, ни позора,
За спиной осталась собачья свора, здесь много простора для полёта мысли.
Но ты с горечью вспоминаешь о жизни земной, она пролетела само собой над головой,
И унесла с собой прекрасную любовь, тебе бы вновь вернутся в те края, где девятибалльная волна
Бросает на самый гребень тень утлого челна, разбита его корма,
По пенистой воде плавает корабельная щепа, где искать спасение?
Любое промедление  испепелит божье творение в пух и в прах,
Их поглотит беспроглядный мрак, на небесах тоже убивают с помощью фраз,
Ты же, как белоснежный барс пытаешься устоять на четырёх ногах,
Облизывая раны на окровавленных губах, делаешь глубокий вздох,
Пытаешь рок превозмочь, и видишь только треснувший потолок,
А за ним огромный и безмолвный небосвод! Замерло течение небесных вод,
Твой плот вот-вот погрузится в темень безызвестных вод, время жизни утекло,
Ты запомнил только одно: никто и нечего не произнесёт в твоё оправдание,
Только слова любви и признания, преодолев огромное расстояние,
Напомнят жужжание трутня, ему вновь трудно выбираться из тьмы!
Неужто все мы были рождены для новой беды и каверзной судьбы?
Ноги окоченели, уши слушают свист метели, ты, скорчившись, лежишь на краю постели,
И вспоминаешь соловьиные трели в далеком апреле и шум капели, душа понесла потери,
 Ты же на деле ещё с колыбели пытался рано повзрослеть, чтобы выше орлов взлететь.
Оставив земную твердь наедине, теперь же нет никаких надежд: вернуть назад былые времена,
Душа в цепи закована, суть жизни искажена, но мысль одна роется в трухе матраса:
Она боится рабства небес, долго тянется этот процесс, в нём смесь любви и боязни,
Люди рассказывали разное  жизни райской, а об адской – молчок, рок присел на пенёк,
Чтоб, набрав воды в рот, не изречь неприятных слов, сказанных не в бровь, а в глаз,
Потерян последний шанс остаться в центре круга, все мы получим по заслугам рано и поздно,
Окрик грозный прозвучит, как гром, а потом тьма будет разбавлена молоком,
Ты вспомнишь отчий дом, и всё, что было в нём! Дрожь пройдёт по душе,
На ней поставлено жирное клише, она остаётся наедине в кромешной и вечной тьме!

г. Ржищев
1 декабря 2021г.
3:25