Тракторист Мишка Зарубин и его покупка

          Тракторист Мишка Зарубин слыл в своей деревне личностью весьма незаурядной. Длинный, нескладный, совсем молодой еще, мужик.  Ходивший, почти всегда, в одной и той же одежонке: в замасленной, блестевшей на солнце, телогрейке, таких же брюках, и с вечной сигаретой во рту. Худющий, и в чем только душа держится, думалось всем, впервые увидевшим его.

          - Миша! Да ты, пошто, такой-то! Ну, сядь за стол, да поешь ладом, как все мужики едят. Ведь скоро ноги свои таскать не сможешь. Кожа да кости. Нет, ты глянь на него, он опять свою соску в рот сует.

         - Не ворчи, мать. А то будто не знаешь, что я всегда комплекции такой. Забыла, чай, какой я стройный был, когда свататься к тебе приходил. Как говорится, не в коня корм, значится.

         Махнет жена рукой в ответ. Знает, что все ее увещания бесполезны. Но что поделать, жалостливое, женское сердце, вот и долдонит, уже, сколько лет, мужику своему, одно и то же.

          Работать Миша любил и работал здорово. Причем на любой работе. На пахоте ли, на посевной, или на уборке кукурузы на силос. “Молнии”, что на стене совхозной конторы, частенько и его касались.  Денежные премии  вручали. Хвалебные речи, в  адрес его, тоже нередко произносились на совхозных собраниях в клубе.

          Равнодушен был, к речам хвалебным, Михаил, смущенно крякал, и старался поскорее улизнуть, с торжественных мероприятий. А вот деньги, не то, чтобы любил их очень, но и не возражал, чтобы их было много. Он знал, на что их потратить. Поэтому и вкалывал, как говорится, с утра до ночи, на своем ДТэшке.

           Сидя целыми днями в кабине своего железного друга, можно черт и что, и передумать и придумать. Вот, вероятно, в один из таких дней, да, скорее всего, и не в один, пришла Мишке в голову блестящая мысль. Это он так посчитал, что  мыслишка была блестящей.

          Мысль о том, что пришла пора, наконец-то, улучшить и разнообразить культурный досуг  семьи. Для стареньких родителей, для жены любимой и родненькой, для ребятишек своих, малолетних. Свою мысль Михаил озвучил в один из вечеров, когда вся семья сидела за столом, и ничего не подозревая, спокойно ужинала.

           Проглотив несколько ложек куриного супчика, Мишка, отложив ложку в сторону, заговорил:

           - Я вот что вам скажу, семья моя, дорогая. Не нравится мне, как мы  проводим время вечернее. Сейчас поужинаем, и немного погодя, на боковую. Кино привозят в клуб всего раз в неделю, старики, ни в жисть, туда не заглядывали, мы тоже редкие гости там, ребятишек на взрослые сеансы не пускают, а детских с гулькин хрен. Вот я покумекал и порешил – настала пора нам  телевизор в дом покупать.

           - Ура! Ура! Ты, папка, молодец! – это дети так закричали.

           - Ты, Миша, совсем ополоумел, или в тракторе твою головушку напрочь  растрясло, - это жена Ульяна голос подала. Пока еще тихонько так подала. Голосок свой. Вообще-то, он у ней громкий и зычный.

           - Какой тебе, к черту, телевизор! Где ты видел у нас деревне хоть одну антенну. Горы высоченные вокруг села. Я, хоть и совсем не грамотная в таких делах, и то знаю, что ни один сигнал сюда не пролезет. Чокнулся, совсем мужик, на работе своей.

            - А это что за напасть такая – тиливизер? Где его, сынок, употреблять надобно? – это отец Михаила, старичок, с бородой, клочками, в разговор встрял.

            Бабка Пестимея, пожевав беззубым ртом, не сказала ничего.

            - Нет, вы только посмотрите на нее! Да мало ли, что в деревне ни у кого нет телевизора. Вот все они, как ты, думают, и боятся попробовать. Или денег жалеют своих. Надо же кому-то быть первыми, вот мы и начнем.

           Долго спорили в тот вечер в доме Зарубиных, прям, пыль до потолка. Ульяне, уже заранее, было жаль, выброшенных на ветер, или овечке под хвост, денег. Михаил, доказывая правоту свою, истово стучал себя в грудь. А в перерывах, когда уставал, выбегал на улицу, дернуть, разок-другой, дыма сигаретного, успокоительного, и бегом в избу, снова в бой.

           Кончилось тем, что Михаил был вынужден напомнить всем присутствующим, кто есть в этом доме хозяин.  Кто деньги в дом этот приносит, причем, немалые. А значит, будет так, как он решил.

          Обитатели дома разделились на четыре группы. Радостные, от предвкушения, чего-то необычного, дети, Гришка и Машка. Донельзя, раздасованная, хозяйка, по имени Ульяна. Полный решимости, в своей правоте, хозяин, Михаил Иваныч. И абсолютно, ничего не понимающие, родители-старики, дед Иван и бабка Пестимея.

           И вот наступил волнительный, для всех, день. Из райцентра, со всеми мерами предосторожности, был доставлен на машине драгоценный груз. Огромный, картонный ящик с диковинным, и до сего дня, никем из домочадцев, не виданным, чудом техники. Под названием телевизор.

           Распаковывать и демонстрировать покупку Мишка не торопился.

          - Пока я не сооружу антенну и не установлю ее, пусть наш телевизор остается в упаковке. Опосля, в действии и увидите его. А то мало ли чего. Вон Гришка чего-нибудь открутит от него, у него это не заржавеет. Или Машка молоком обольёт невзначай.

          Как там у нас в народе говорят – куй железо, пока горячо! Так и Миша наш. На второй же день, после покупки, он волоком, на тракторе, притащил такую длинную жердину для антенны, что все, кто ее увидел, и ох…ли и ахнули, одновременно. И где только  высмотрел ее, наш будущий любитель телепередач? Вот что значит, человек, со знанием дела, подошел к покупке. Даже жердь, и ту, загодя, заприметил в лесу.

          Миша, ты, Миша! Знал бы ты, какие волнительные телепередачи ждут тебя впереди. Но, а пока, наш знатный тракторист и по совместительству, антенщик, в местной кузне, заканчивал  излаживание этой самой антенны. Из труб железных.

           В один прекрасный день, вся деревня увидела над Мишкиным домом, это рукотворное чудо. Не пожалел Михаил алюминиевого порошка, развел с олифой и трубки все покрасил. Жердь ошкурил и даже рубанком кое-где по ней прошелся. Красота, да и только, получилась.

          Долго любовался Михаил, глядя снизу вверх, на своё серебристое, прям таки, парящее в небе, творение. Да на такое чудо слетятся все существующие сигналы телевизионные, что шастают в округе. Они, как мухи навозные, на коровьих лепешках, облепят антенну эту со всех сторон. Замучишься потом отгонять ненужные, переключая каналы, а привечать будем только те, что сердцу Мишкиному милы.

       На первоначальный просмотр никого из соседей приглашать не стали. Был только свояк Михаила,Егор, с женой своей, да и то для подмоги, взятый, антенну крутнуть, или что еще  по мелочи подсобить. Вытащенный из своей картонной коробки, телевизор, не оставил равнодушным, никого из присутствующих.

     -  Твою ж, головушку, мать! – только и смог промолвить дед Иван.

     - Какой баской кинотиянтер этот, со всех сторон лаком крытый, - это бабка Пестимея осторожно погладила лакированный бок телевизора.

      - Уйди, уйди, мать, в сторонку пока.

     - А через это стекло нам, значица, и картины всякие казать будут? – не унималась бабка.

      - Будут, будут, не мешайтесь под ногами, садитесь с дедом в сторонке. И вы, шпана, брысь, туда же.

        Только Ульяна, жена нашего героя, не участвовала в этой радостной суете.  Скрестив на животе свои руки, она стояла поодаль, прислонившись спиной к теплому боку камелька. Терпеливо ждала своего выхода на арену. Звездного часа своего ждала.

     Телевизор поставили повыше, взгромоздив его на комод бельевой, от греха, и детей, подальше. Антенный штекер в гнездо воткнули, питание включили, дыхание затаили, все уставились  в темный экран.

     - Да будет свет, сказал монтёр, и яйца фосфором натёр, - с этой прибауткой, Мишка, театрально, щелкнул тумблером питания.

     Все присутствующие, прямо-таки, впились глазами в экран, который вскоре зарябил крупной, снежной рябью, сопровождаемый громким шипением.

     - Ёк-макарёк! Сынок, это в каких краях снежище то такой валит? У нас, то, осень, чай, на дворе.

       Вопрос отца Михаил оставил без ответа. Он лихорадочно переключал каналы, надеясь хоть на одном из них зацепиться за кусочек, какого-нибудь изображения. Но тщетно. Менялся снег на экране, то крупный шел, хлопьями, то мелкий, колючий. Это так дед Иван комментировал, всё еще надеясь, что скоро этот снегопад закончится и всё прояснится.

       - Свояк, иди на улицу, антенну будешь поворачивать, сигнал будем искать. Я тебе в окошко буду кричать, когда поймаем его.

      Антенну свояк Егор добросовестно крутил во все стороны света, на все триста шестьдесят градусов, даже с гаком, но радостного крика свояка Михаила так и не дождался. Он не стал дожидаться приглашение зайти в дом, свояк догадывался, что сейчас будет там. Посему, поманив через окно, свою женушку, они быстренько-быстренько, и в доме своем оказались. Тем временем, в воздухе сильно запахло керосином!

       Дождалась Ульяна своего звездного часа. Теперь ее черёд настал на сцену выходить.

      - Дорогие мои, свекр-батюшка и свекровь-матушка! Посмотрите на своего сынка, мужа моего, охламона, несусветного! Не я ли ему говорила, что ничего из его затеи не получится, не будет в наших горах казать телевизор. Диву даюсь, почему ему об этом в магазине, когда покупал он этот долбаный ящик, не сказали об этом. А ежели, и сказали, то ведь ему, упёртому, не докажешь. Всё по своему, сделать норовит.

      Вы думаете, что на комоде этом телевизор стоит? Ошибаетесь сильно! На этом комоде бычок наш, Васька, лежит, ноги свесил свои. Которого, мы сдали на мясо, в прошлом месяце. Ведь все деньги за него, до единой копеечки, он отдал за этот гребаный ящик.

      Много было сказано слов в тот вечер хозяйкой, по имени Ульяна. Сказано, не в бровь, а прямо в глаз Мишкин. Оправдывался мужик, как только мог. Но не будем смаковать мы, случившийся казус с мужиком. Он же хотел, как лучше, ну а получилось... немного не так.

     Да, уж. Можно бы и закончить на этом повествование о полном казусе, случившимся в шестидесятые годы, века прошлого, с совхозным трактористом, Михаилом Ивановичем Зарубиным. Славным парнем, отличным семьянином и работягой-мечтателем.

       А что с телевизором дальше произошло? А телевизор так и остался стоять на комоде. Правда, теперь экран его прикрывала занавеска, с вышитыми гладью, красивыми, яркими цветами.

      Иногда, по просьбе родителей, Миша ставил посреди зала два стула, усаживал на них своих стариков, сдергивал с экрана занавеску, и они, как завороженные, смотрели на летящий экранный снег, то крупный, то мелкий, колючий.

     P. S.   А через несколько лет, когда в их селе установили аппаратуру с антенной, позволяющей, и у них в горах, принимать телевизионный сигнал, старики, успели в своей жизни, посмотреть не только на падающий снег. Но и на многое другое.