Книга 2. детство наташи

КНИГА 2

Наташа. Детство 
;
Продолжение родословного дерева
Ивановы (старшие)
Петр
(отец) Муж и жена
дети Наталья
(мать)
Валентин (сын) Ольга
(дочь)

Ивановы (младшие)
Валентин
(отец) Муж и жена Галя Пластун-Иванова
(мать)
дети
Валерий (сын)

Емельяновы
Александр
(отец) Муж и жена Ольга Иванова-Емельянова
(мать)
дети
Наташа
(дочь) Таня
(дочь)



Введение

Сейчас в наше время идет ностальгия по всему советскому: ансамбли, которые были популярны тогда; вещи; наше детство и молодость.  Это книга о рядовой советской семье, о детстве, забавах, детских играх, развлечениях, переживаниях, игрушках двух девочек, и об их родителях, друзьях. Увлекательное повествование возвращает нас в детство.

 








Глава 1
Андреева Наталья Михайловна (Таленька) вышла замуж за Иванова Петра Ивановича. У них родилось двое детей: сын Валентин и дочь Ольга. Дети выросли, повзрослели, завели свои семьи. Обоим своим детям Валентину и Ольге родители (Петр и Наталья) купили кооперативные квартиры в соседних домах. Сразу за их домом в доме №112 жила дочь Ольга с семьей, а за ним стоял дом сына Валентина. У Валентина была жена Галя, девичья фамилия ее была Пластун. У Гали была мать Екатерина. Она жила здесь же, в городе Чапаевск, в поселке, в своем доме. И был у них (у Валентина с Галей)  сын Валера (Иванов Валерий Валентинович). Семья Ольги: муж Емельянов Александр Сергеевич (деревенский тракторист), Ольга – учитель математики старших классов, дочь – Емельянова Наташа и спустя немного времени родилась еще одна дочь Татьяна.
Кооперативная квартира семьи Емельяновых была в первом подъезде на пятом этаже. Она была однокомнатная. Окно с балконной дверью было напротив входа в комнату. Вдоль стены стоял диван, где любил полежать отец. Диван был с круглыми мягкими откидными подлокотниками. Потом уже его перевезли на дачу. Угол между балконом и диваном зимой промерзал и покрывался толстым слоем льда, прямо в квартире. Отопление шло снизу, с первого этажа и пока доходило до пятого этажа – трубы остывали. Так объяснила Наташе мама. Наташе было пять лет, когда они переехали в эту квартиру. Из-за какой-то погрешности, допущенной строителями, угол промерзал. А вообще, у них в квартире было очень уютно. И это был Наташин дом. У другой стены - Наташина кроватка. У кроватки в ногах маленький ковер. На стене над кроваткой – большая репродукция картины Шишкина «Утро в лесу» с медведями. Тумбочка. На ней радио и большой зеленый круглый железный будильник. С тех пор эта картина и будильник символизировал для Наташи дом, ее дом. Репродукцию этой картины (правда не такую большую) Наташа с Таней купили потом в книжном магазине, на «Проспекте» и она у Наташи сохранилась на всю жизнь. Переезжая с ней из квартиры в квартиру, картина висит на стене, под ней на тумбочке тикает будильник – все, душа на месте, она дома. Продолжим описывать обстановку. Мамин письменный стол. Над столом географическая карта мира. На столе зеленая железная лампа, с подвижным плафоном. Его можно было двигать выше, ниже, в стороны. Рядом чернильница с красными чернилами, проверять тетради. Писали пером. К деревянной округлой палочке крепилось перо. Кончик пера обмакивали периодически в чернила и писали. Рядом стоял  застекленный книжный шкаф со множеством полок. Там стояли мамины книги, а на одной полке Наташины - детские книжки. По знакомству, так как мама была учителем, (тогда был дефицит) Наташе купили серенькую мутоновую шубку, белую шапку с помпоном и зеленый, теплый, на подкладке плюшевый плащ-пальто с капюшоном. Мама устроила Наташе кукольный уголок. Игрушечный деревянный столик, покрытый вышитой мамой скатертью. На нем – игрушечный сервиз белый в мелкий цветочек из настоящего фарфора: супница с крышкой, чашечки, тарелочки. Машинку швейную купили ей хоть и игрушечную (голубого цвета), но шила она по-настоящему строчку. Утюжок чугунный, тяжелый, сверху покрыт серебряной краской. Были у Наташи заводные игрушки: качели, карусель заводная, с маленькими сиденьями (правда на них не умещалась ни одна игрушка, чтобы их покатать), заводной заяц бил в барабан. Все эти игрушки заводились маленькими ключиками. Был также трехколесный велосипед красного цвета, скакалка, большой мяч, резиновый, сине-красный и игрушечная, сидячая, зеленая, железная коляска.
Был обычный день. Мамы дома не было. Отец прилег отдохнуть на свой любимый диван. Наташа взяла игрушечную коляску, положила на нее свои книжки, добавила маминых и повезла коляску к отцу, лежащему на диване. Она предложила: «Папа, покупай  книжки!» Отец вяло поддержал игру, ему хотелось поспать. Тут прозвенел звонок. За Наташей зашла подружка Аллка Петрянкина. Они ходили в садик в одну группу. А жила Аллка в первом подъезде бабы Наташиного дома. «Пап, можно погулять?» - спросила Наташа. «Мама придет, у нее спросишь. А сейчас играйте дома» - ответил отец. Девчонки занялись игрой, Наташа повела Аллку смотреть свой кукольный уголок. Отец отвернулся к спинке дивана и уснул. Но девчонки были непоседы.  Не играли они долго в сидячие игры. Они больше любили прыгать и скакать. Они взяли за обе руки Наташину любимую куклу, залезли на кровать и стали прыгать. Голова, руки и ноги до колен у куклы были фарфоровые, хрупкие, бьющиеся, а туловище – из материала, набитого ватой. Девчонки прыгали, прыгали… Руки у них расцепились, кукла упала им под ноги на кровать, а потом грохнулась на пол и у нее разбилась голова. Кукла была любимая. Наташа подняла рев. Отец вскочил в испуге и закричал: «Вы чего орете, что не даете отдохнуть?!» И шлепнул Наташу по попе, вызвав в ней возмущение и обиду, которой не было предела. Прихватив по дороге мамины красные чернила, бумагу и перо, подружки закрылись в ванной, которая была совмещена с туалетом. В гневе Наташ сказала Аллке: «Давай напишем письмо бабе Кате, пожалуемся ей и пойдем к ней жить!» Аллка тут же согласилась. «У мамы есть брат – дядя Валя. У него жена - тетя Галя. А у тети Гали – мама, зовут ее баба Катя. Она живет в своем доме. Я у нее была. Там у нее так хорошо и в доме, и в саду» - рассказывала Наташа Аллке. Нужна Наташа этой бабе Кате конечно же была как «собаке пятая нога». Но девочки об этом не догадывались и решили ее осчастливить. Но тут была одна проблема. Писать то они еще не умели. Тут же они нашли себе важное дело. Набрали в ванну воды и вылили туда красные чернила. Вода получилась красивого розового цвета. Тут пришла мама. Она была беременна Таней и очень захотела в туалет. Девочек выдворили из ванной и выставили на улицу. С этого момента Наташа не запомнила, как они с Алкой сбежали. Очевидно, попав на улицу, девочки не расстались со своей идеей- идти жить к бабе Кате и отправились ее искать. Этого побега Наташа не запомнила, знает только со слов бабы Наташи, что они с Алкой, как отважные путешественники, поменялись платьями (наверное, чтобы их не узнали) и удрали. Поймали их только в соц. городе, через две остановки от Проспекта. Там семьи раньше жили. Баба и дед в двухэтажке, где сейчас «ПивБар», а мама с папой при интернате, в служебном жилье, в одноэтажном домике из белого кирпича. Мама раньше работала в этом интернате №1 учителем. Зато второй побег она запомнила ясно и четко. Стояло лето. Наташу как обычно утром отвели в детский сад. Детей в саду покормили завтраком и вывели гулять. Было солнечно и начинало уже припекать. На клумбах возле здания детского сада цвели цветы: «анютины глазки» и «собачки». Наташа украдкой сорвала одну «собачку». Нажимала пальчиком сбоку на цветок и тот открывался, похоже было, что лает собачка. Дети сидели в беседке с воспитательницей. Часть детей бегала по участку. Алка говорит Наташе: «Как надоел этот садик! Давай, Наташ, сбежим». «Давай!» - согласилась легкая на подъем Наташа. Девочки отодвинули позади беседки доску и «вырвались на свободу». Они убежали от садика на 2-3 дома и укрылись под крышу наката, где вход в подвал и прикрыли дверь. Сидят. Темно, тихо и прохладно после знойного утра. «Давай, Алла, играть как будто мы разведчики-шпионы и сидим в засаде» - предложила Наташа. Они притаились и тихо сидели. Много-ли, мало-ли времени прошло, довольно долго все же. Дверь резко открылась. Свет ослепил глаза девочкам. В проеме двери стояли два мальчика в пионерской форме, с красным галстуком. Нашли беглецов! Не знаю какие еще подруги совершили бы подвиги, но семья Алки Петрянкиной переехала на другое место жительства. И Наташа осталась без подруги.

Глава 2
Отец
Отец Емельянов Александр Сергеевич был родом из села Колокольцовка. Маму туда послали работать учителем после института, на практику. И отец ее сразу полюбил. Она была очень красивая, с модной прической, городская, красиво одетая, не чета деревенским девушкам, грамотная, образованная. Его мать (баба Настя) тоже ее полюбила. На войне убили их отца – деда Сергея. Осталась Настасья одна с пятерыми детьми: Женька, Николай, Анна, Валентина и Александр (Наташин отец). Хотели детей у нее забрать в детдом, так как не могла она их одна прокормить. Но на сходке всем колхозом решили детей не отдавать и взять их на прокорм. Избы тогда не закрывали. Если куда уходили – накидывали щеколду и притыкали палочкой дверь. Если хозяева приходили и обнаруживали, что нет в печи вареной картошки в чугунке или каши, они догадывались: «Ну это Настеньки ребятишки приходили». Им разрешали это, чтобы они не умерли с голоду. Так всех и вырастили всем миром. Все остались живы. Выросли и разъехались из родного села. Николай с Женькой в Безенчуке, Анна в поселке Гражданский, Валя в селе Лох Саратовской области, а Саша в Чапаевск уехал с женой Ольгой. Решила баба Настя всех детей объехать, всех повидать. Наташа родилась в Колокольцовке, но помнить бабу Настю, конечно же, не могла, так как, когда они оттуда уехали, она была еще очень маленькая. Наташа гуляла на участке с детьми в садике. Ее подозвала к себе воспитательница. Рядом с ней стояла пожилая седая женщина, которая сказала: «Ну, это наша порода!» Это была баба Настя. Она передала Наташе пакет, в нем были конфеты, печенье и яблоко. Наташа вежливо поблагодарила и умчалась играть. Они в домике из реечек на участке играли в увлекательную игру, в «дом». Наташа была мама, Игорь Дятлов – папа, а остальные – это их дети. Придя с прогулки, Игорь с Наташей разодрались. Очевидно, «не сошлись во взглядах в вопросах воспитания детей». И тут Наташу позвали фотографироваться, фотограф в садик приехал. Так и сфотографировали ее, как была, сразу после драки. Этот садик Наташе очень нравился. Она любила воспитательницу и особенно нянечку.
Наступил праздник 1 мая! Утром Наташу нарядили, отец надул шарики. И они пошли на остановку. Подъехал автобус. В переполненных автобусах все ехали на демонстрацию, на площадь ДК им. Чапаева. Отец любил сначала пропускать всех в автобус, а потом потеснить людей своим богатырским плечом. И в образовавшееся пространство зашли мама и Наташа. Наташа не знала куда девать в этой тесноте свои шарики. Наконец, приехали! Вначале, им надо было найти свой коллектив школы №10, который собирался на улице Куйбышева, чтобы потом влиться в колонну демонстрантов. Город был чисто убран, выметен, «вылизан». Побелили белой известкой бордюры и стволы деревьев. На каждом столбе повесили красные флаги. Жители близлежащих домов все вышли на балконы, смотрели в окна на колонны демонстрантов, которые огибали церковь вдоль ограды (Дом Пионеров) и выходили на площадь. На трибуне, у памятника Ленина, стояли руководители города. А в рупор (громкоговоритель) торжественно объявили: «Да здравствует коллектив тружеников! Ура!!!». Учителя были все нарядные, с ветками распустившихся деревьев, с флажками. Раздали флаги и транспаранты(полотна с лозунгами, например «Мир Труд Май»). Один учитель пришел с гармонью. Запели песни, шутки, смех. Наконец, построились в колону и тронулись. Не доходя до площади, отец взял Наташу на руки и посадил на плечи. На всю жизнь Наташа сохранила это чувство радости и гордости, сидя у отца на плечах.
Однажды вечером, придя с улицы, Наташа сильно испугалась. Отец валялся у порога, поперек дороги в комнату. Он был большой, и его было не перешагнуть, не наступив на руку или на ногу. Маму положили в женскую больницу, на сохранение. Утром пришла баба Наташа, дала отцу рубль и бидончик, велела купить молоко. Отец ушел. Его долго не было. Потом он вернулся, сказал: «Молока не было». А в бидончике принес пиво. Зря он это сделал, его тут же настигло «возмездие». Был грандиозный скандал и «пыль до небу». Отец сказал: «Ноги моей здесь больше не будет, пока теща жива!» Хлопнул дверью и ушел жить к знакомому деду-пьянице. В сентябре родилась сестра Таня. Папа Саша еще до рождения Тани смылся. Завербовался на Север. Там он работать не смог. Мама еще не хотела его отпускать, не отдавала паспорт. Наташу, на время, пока мама лежала на сохранении, забрала к себе баба Наташа. После Севера отец приехал. Пришел к семье. Они были все у бабы Наташи. Таня спала в спальне. Отец сказал Наташе: «Милая моя, баба Настя твоя умерла». Он встал лицом в угол и заплакал. Наташе было его так жалко. Она сказала: «Мама, папа плачет». «Это у него водка плачет» - ответила мама. Он звал маму. Она с ним не пошла. Отец даже не взглянул на Таню, ушел. Уехал он жить к сестре Валентине в Саратовскую область село Лох и там и «осел». Наташа увидела его потом только, когда ей уже было 30 лет. Наконец-то старшая сестра отца (тетя Нюра, из поселка Гражданский) уговорила ее поехать, повидать отца. Как за это время ей не хватало его! Как хотелось забраться к отцу на колени, ощутить надежную защиту, отцовское плечо. Как стеснялась в школе (в графе отец) каждый раз говорить: «Они разошлись». Как щеки горели от стыда. Она думала, что если бы отец умер, было-бы проще, сказала бы умер и все. Разведенной в ту пору было стыдно быть, так считали дети. Но все это потом, а пока было безмятежное счастливое детство. И до отца маленькой Наташе дела было очень мало, Таня же не видела отца совсем никогда.
Сначала (у бабы Наташи) товарищем для игр с Наташей был двоюрный брат Валерка. Он был первый внук в семье. Его любили. В спальне у бабы Наташи вначале стоял шифоньер из темной фанеры. На дверце шифоньера, в верхней части, была квадратная  выемка. В нее вставлена была фотография маленького Валеры. Фотография была увеличенная, немного обтрепанная с концов. Валерка долго сосал пузырек, лет до пяти. Дедушка смеялся над ним: «Валерка, как же ты в школу пойдешь с пузырьком?» «А я скажу, что это у меня чейния (чернила)» - отвечал находчивый малыш. Дядя Валя притащил откуда-то гармонь. Играть на ней никто не умел. Наташа имела к этому инструменту самый жгучий, не поддельный интерес. Обычно, когда нужно было идти в садик, в будние дни, Наташу очень трудно было разбудить. Сегодня было воскресенье. Раннее утро. Наташа открыла глаза. Спать почему-то совсем не хотелось. И она, моментально встав с постели, брала гармонь и увлеченно пыталась извлечь из нее музыку. Гармонь пыхтела и пищала, и издавала прочие звуки фисгармонии. Еще им с Валеркой мама подарила барабан и две палочки. Они колотили по очереди палочками в этот барабан, выбивая дробь и различные марши. Баба Наташа и деда была «очень рады». Барабан потом куда-то делся. А гармонь стояла на окне и рассохлась. Так было жалко. Это остался на всю жизнь Наташин любимый музыкальный инструмент. Она очень любила плясать, петь под гармонь, слушать пение других.  В прятки играли дома. Валерка прятался так, что Наташа вообще не могла его найти. Она ревела с досады и испуга, что осталась одна, а брат куда-то делся. Зимой окно замерзало. В комнате, на стекле, внизу окна, образовывался лед. И брат с сестрой скалывали его ножичком, тихонько отделяя от стекла.
Потом Валерку «с ног свалила шпана». Сам он запутался, Наташу ничему хорошему не учил. Впрочем, их семья скоро уехала с Среднюю Азию. Мама Наташи продала кооперативную квартиру. Деньги пополам разделили между дочерьми. Положила деньги им на сберегательную книжку. Мама, Наташа и Таня перешли жить к бабе Наташе и деду Пети. Ну как бы-то не было, это был уже не Наташин дом. А дом бабы Наташи и деды.

Глава 3
Сарай, наш двор, деда.
В семье Ивановых старших глава была бабушка. Она не разрешала себя так называть. Говорила: «Какая еще баушка, зовите меня баба Наташа». Баба Наташа была добрейшей души человек, обо всех переживала, заботилась. Стирала чуть не каждый день гору белья, занимая все веревки для сушки белья во дворе, к не довольству соседей. Веревки во дворе были общие. Соседки ворчали: «Опять все веревки позанимала!» Баба Наташа варила обед, пекла пироги, ватрушки, ходила в магазин за продуктами. За хлебом иногда доверяли ходить Наташе. Первый раз, когда Наташе дали двадцать копеек на хлеб, она благополучно их выронила в траву, да так и не нашла, как сквозь землю провалились. Было страшно признаться в этом бабе Наташе, но пришлось идти сдаваться.
Не лучшая участь постигла и банку со сметаной, которую Наташа не донесла до дома, разбив еще на прилавке магазина. Продавщица наложила в стеклянную банку сметану (тогда ее продавали на развес). Наташа попыталась надеть на банку крышку, невольно пристукнула банку о прилавок. Верхняя часть банки осталась у нее в руке, а дно отделилось, и банка раскололась. Сметана стекла на прилавок. Наташа пришла домой, ей тут же дали другую банку и отправили опять за сметаной, чтобы не расслаблялась, выдав при этом хорошую порцию нагоняя.
Полы баба Наташа мыла  каждый день. И не шваброй, а руками. При всей своей душевной доброте, баба Наташа имела очень сварливый характер. Доставалось всем. Вставала баба Наташа рано. И в выходной день, сквозь сон, Наташа слышала, как баба Наташа что-то делала, стучала, гремела. «Баба, ну дай поспать. Чего ты там шуршишь?!» - крикнула Наташа. Ну это был с ее стороны опрометчивый поступок. Баба Наташа завелась. Она начала зудеть и продолжала, когда Наташа уже встала и занялась своими делами. У ребенка тоже есть свои детские дела. Баба Наташа, между тем, перечисляла все грехи внучки, начиная с пеленок. Главным обвинением было, что Наташа вылитый отец, все капельки собрала. Как ни странно, Наташу ворчание бабы Наташи совершенно не раздражало. Так только, в особых местах немного покалывало. А в основном, звуки голоса бабы Наташи маленькая Наташенька принимала, как основной шумовой фон, особо и не вслушиваясь, что она там говорит. И иногда баба Наташа говорила: «Наташа, сходи в магазин, третий раз уже тебе говорю, как глухие!».  Наташа очень удивлялась, задаваясь вопросом: «Когда это баба Наташа успела три раза повторить?». В будние дни в магазин ходить было некому. Деда и мама были на работе, а баба Наташа сидела с Таней. Таня была очень беспокойная, все время плакала. Она была еще совсем крошка и баба Наташа боялась ее надолго оставлять. Один раз она сама пошла в магазин и рассказывает: «Бегу домой, во весь дух тороплюсь, а у меня все в ушах, как будто Таня плачет». Маму Наташи баба Наташа  ругала, выговаривая ей, что если бы не баба Наташа, то у мамы сроду бы не было бы ни одного «жукленка» (то есть никто не выжил без ее ухода, ни Таня, ни Наташа). Мама обижалась. Деду Петю, своего мужа, баба Наташа «чесала вообще в хвост и в гриву». Грехов за ними водилось очень много. И баба Наташа всегда в сердцах говорила, что ей надо было с ним развязаться еще тогда, когда она вернулась обратно к братке Пане, из села Урицкое, куда он увез ее из села Шиловка к своей матери в дом. «И зачем только братка Паня принял тебя тогда!» - негодовала баба Наташа. Баба Наташа не работала, сидела дома с Наташей и Таней. Она ушла на пенсию рано, работая на вредном производстве во время войны. «Я работала в газу, у меня горб не просыхал!» - говорила баба Наташа. Братка Паня пропал без вести на Великой Отечественной войне. Последний раз односельчанин видел его под Смоленском. Полк братки Пани был разбит. А это смерти подобно. Если не сохранилось полковое знамя, то полк расформировывали. Люди слетали с довольствия и оставались без пропитания. Братка Паня сидел один, весь смурной, не здоровый. Попросил у односельчанина закурить. Больше его никто никогда не видел. Таленькин (так бабу Наташу звали в детстве) заступник и защитник, ее надежное братское плечо рядом. Братка Филя пришел с войны домой в Шиловку, но вскоре умер от ран. Баба Наташа иногда начинала горько плакать. Смотреть на это было как-то неудобно Наташе. Грозная баба Наташа – и вдруг плачет… Кроме нескончаемого ворчания было у бабы Наташи еще одно чудачество. Она боялась, что ее отравят, такая вот царская фобия. Из семьи Андреевых после войны остались в живых только сестры. Баба Наташа, баба Дуня и баба Алена. У братки Пани осталась жива жена (баба Матрена). Все их дети выжили, никто не умер в тылу во время этой страшной войны, не от болезни, ни от голода. У бабы Наташи двое: Валентин и Оля . Наташа и Таня дочки Оли. Баба Дуня была бездетна. У бабы Алены: Иван, Петр, Геннадий, Татьяна. У бабы Матрены: Анна, Ниночка, Женька и Анатолий. Тетка Матрена после гибели братки Пани замуж не выходила больше. А жена братки Фили (у них был один сын Сергей) вышла замуж после войны второй раз и уехала в г. Тольятти. Она очень любила второго мужа. А к братке Филе относилась с прохладцей. В молодости Аксинья была гордячкой, первой портнихой на селе, всегда жила в достатке, обшивая все село. Но все они между собой роднились. И часто и племянники многочисленные приезжали в гости к бабе Наташе. И сама она часто ездила к ним погостить и брала с собой свою внучку Наташу. Наташа очень любили деда. Но при бабе Наташе проявлять к деду «телячьи нежности» не рисковала, только редкий раз, когда бабы Наташи не было дома.
Баба Наташа всегда была дома. Наташе хотелось хоть когда то побыть дома одной. Мечта  была не сбыточной. Был выходной день. Сегодня все были дома. Мама (Оля) покормила Таню грудью. Наташа вертелась тут же в спальне. «Мама, что там Таня пьет? Дай я попробую» - попросила старшая дочь Наташа. Мама разрешила. Молоко Наташе не понравилось. «Фу! Соленое какое то, совсем не вкусное» - дала она оценку и ушла в зал к деду. Деда поставил на расстоянии два стула, спинками друг к другу и растянул между ними ремень. Потом взял зеленый камень и стал ремень натирать этим камнем (паста гойя). Потом взял бритву складную, разложил ее, высвободив лезвие длиной с нож, и стал точить бритву об ремень. Потом деда навел пену в чашечке, взял помазок (кисточку толстую) и густо нанес пену на щеки, подбородок и под носом, чтоб побриться. И стал скоблить кожу, убирая бритвой вместе с щетиной и пену. Гладко выбрившись, деда убрал все на место: «Пойдем, Наташа, гладить постельное белье»  – позвал он внучку. Вдвоем они взяли пододеяльник за четыре угла, выровняли его. Деда погладил с одной стороны, затем они с Наташей сложили пододеяльник пополам, выровняли его, натянув за концы во всю длину, и деда погладил с другой стороны, сложив пододеяльник аккуратно несколько раз. Положил на стул. Таким образом, они нагладили целую стопку белья. «Петр Иванович! – сказала баба Наташа – картошки нет почти совсем, иди в сарай!». Не смотря на то, что баба Наташа без конца отчитывала деда, впрочем, как и всех членов семьи, она звала его уважительно по имени отчеству -  Петр Иванович. Наташе это очень нравилось. «Деда, я с тобой!» - тут же увязалась за дедом Наташа. Была зима. За ночь навалило снегу. Дед оделся, взял лопату (откидывать снег от сарая), иначе не открыть было дверь. Наташа одела свое пальто песочного цвета, шапку, валенки с галошами. Деда поднял ей воротник и подвязал шарфом в бело-синюю полоску. Варежки к пальто были пришиты на резинке. Наташа взяла с собой игрушечные железные саночки на верёвочке. И они отправились по заснеженной дороге, мимо оврагов, в сарай. Дед шел с совковой лопатой и с ведром под картошку, а Наташа тянула за собой игрушечные саночки на веревочке. Баба Наташа все время была занята по хозяйству, ей играть с детьми было некогда. А деда любил играть с Наташей. Он читал ей детские книги, учил с ней скороговорки. Идя по снежной дороге деда говорил: «Наташа, скажи: Шит колпак, перешит колпак не по колпаковски. Или вот еще, скажи: на дворе трава, на траве дрова». Язык у Наташи запинался: «На творе двора» - говорила она. И дед от души заливался смехом. Деда был грамотный, много всего знал. Он любил читать. И так как баба Наташа была почти совсем не грамотная, только что разве умела написать корявыми буквами «Иванова», когда приносили пенсию. Чтобы уж не ставить крестик, как делали совсем не грамотные. Дед читал бабе Наташе часто книжки вслух. И она любила слушать его чтение. Зато считала баба Наташа лихо, сходу в уме сдачу в магазине, лучше мамы. Еще, у деды была такая привычка, он вставал к шифоньеру и об угол шифоньера чесал спину как медведь. Наконец, пришли в сарай. Деда откопал дверь. Отбил лед от двери и открыл сарай. Погреб был закрыт деревянным щитом, а сверху старым пальто и фуфайками, чтобы картошка не замерзла. В погреб вела лестница, там было темно и как-то жутко. Свет поступал только в просвет открытой двери. Деда попросил Наташу не стоять в дверях и не загораживать свет. Наташа подошла к погребу и с опаской заглянула внутрь, деда видно не было. За погребом у стены стоял шифоньер из темной фанеры. Его перевезли из спальни в сарай. А на его месте красовался новый, светлый, полированный, трехстворчатый шифоньер с закругленными углами. В средней створке, в середине шифоньера, было встроено зеркало во всю дверцу. В сарае у входа с левой стороны стоял большой темно-коричневый сундук со старыми книжками и игрушками. Наташа с трудом подняла крышку и выудила оттуда большого темно-серого, почти черного, резинового слона. Эта была Валеркина игрушка. Из проема погреба показалось сначала ведро с картошкой, потом голова деда. «Чего ты там лазаешь?» - спросил дед. «Деда, можно я  слона домой заберу?» «Только сама потащишь» - ответил дед. Возле сундука стоял бак с соленой капустой. В капусте были моченые яблоки. Наташа их обожала. Сверху клался гнет. Чисто вымытый, ошпаренный кипятком булыжник, который брали тут же в овраге (или по другому - в карьере) летом. Наложив в припасенную заранее банку капусту с яблоками, положили банку в тряпочную сумку, укутали тряпкой ведро с картошкой (чтобы не замерзала по дороге домой). Закрыли погреб щитом деревянным и старыми фуфайками, закрыли сарай на навесной замок, ключи спрятали в карман и пошли домой. Деда нес ведро с картошкой, сумку с капустой и лопату. А Наташа везла за собой игрушечные саночки за веревочку и тащила подмышкой слона. Слон был большой, и все время выскальзывал из подмышки в снег. Пока, наконец дед не выручил внучку, взял у нее слона и затискал в сумку, где была банка с капустой. Все ненужные вещи в доме выносились в сарай, и пролежав какой то испытательный срок, выкидывались вон под овраг. У слона краска стала шелушиться, оттого видно, что в сарае влажно и холодно зимой. Баба Наташа ворчала:  «Что притащили еще страхолюдину!». И слон, побыв какое то время, куда-то делся.
Наташу стали отпускать во двор гулять, чтобы только не уходила далеко от дома. В доме жили дети примерно одного возраста с Наташей. В первом подъезде жили Толик (длинный) и Мишка Трофимов (рыжий), во втором подъезде на пятом этаже Зайцевы: Тамара (она была постарше), Иринка и Петрянкины Наташа и Оля. В третьем подъезде Лена Макарова. У нее был взрослый брат Саша и богобоязненные родители. И Люба Курицина, у которой были старшие брат и сестра (Сергей и Наташа). И в последнем четвертом подъезде на первом этаже жила собственно Наташа со всеми остальными достойными членами семьи. На втором этаже жила Эльза с младшей сестрой Нелькой и на четвертом этаже жила Письменная Маринка (которая потом стала неразлучной подругой Наташи) со своей старшей сестрой Людой. На пятом этаже жили мальчик Сергей Воробьев. Отец у него был красавец, похожий на Льва Лещенко. Принимали также играть в своем дворе детей из кооперативки, что за домом (где раньше у Наташиных родителей была квартира). И детей из дома напротив («слепого дома») выкрашенного в зеленый цвет. За этим домом асфальтированная дорога (проезжая часть), дальше – пустырь. Если идти далеко и долго по этому пустырю, то можно было дойти до речки Чапаевка, куда ходили купаться, пока только в сопровождении взрослых. Вместе детей набиралось человек пятнадцать. Больше из других дворов играть никого не принимали. Вот, это был Наташин двор. «Слепой дом» назывался так потому, что родители у детей, которые там проживали, были слепые или почти слепые. Кстати у некоторых  из них безглазые их лица были довольно страхолюдные. Но ребятня до того привыкли с детства на них смотреть, что не видели в них ничего страшного и внешность их совсем не пугала, было в порядке вещей. Наташа подружилась с Эльзой. Эльза была чуть старше, держалась прямо, с достоинством. Девочки около подъезда играли в «ляги» с мячом. То Наташа выносила свой большой резиновый красно-синий мяч, то Эльза выносила из дома свой мяч. У нее мяч был поменьше. Как-же Эльза нравилась Наташе – серьезная и строгая девочка! На торце дома было всего одно окно с нашего угла и много пустого места на стене. Игра заключалась в том, что мяч кидался об стену. Он стукался об стену, отскакивал, и нужно было перепрыгнуть через мяч, чтобы его не задеть ни рукой, ни ногой.  Не сумеешь перепрыгнуть вовремя, значит обронилась. Другая прыгает по очереди. Соседке с первого этажа девочки мешали стуком мяча. Она детей терпеть не могла, а они платили ей тем же. Она была седая, с длинным носом. Если нервная соседка поднимала сильный крик, то Эльза и Наташа  уходил играть к Наташиному окну. Там между окон места было мало, и они играли аккуратно, потихоньку. Сестра Эльзы Нелька была ровесницей Наташиной сестры Тани. И когда они подросли, стали подружками. В отличии от Эльзы, Нелька была шкодник. Также, у них была незамужняя тетя, довольно красивая. Были они татарочки. Когда Наташа с девчонками (Маринка, Лена, Люба, Наташка Петрянкина) ругали малышей: «Вот вас сейчас бабайка заберет!» Эльза говорила: «Не говорите так, а то наш дедушка обидится. Потому что по-татарски «бабай» – это дед». Со всеми ребятами Наташа познакомилась и подружилась летом. Целыми днями носились ребята на улице. В какие только игры они не играли!

Глава 4
Как Наташа ездила в гости в село Кошки и другие походы с бабой Наташей.
В это лето вся Наташина группа в детском саду выпустилась в школу. А Наташу не взяли, так как она была ноябрьская, ей семь лет исполнилось только в ноябре. А в школу принимали только в семь лет. Не интересно было ей одной в группе. Все дети были чужие. Все вспоминали в семье, как Наташа только пошла в садик свой первый, в котором спали на раскладушках. Свидетельством тому был незабвенный зеленый мешок, с вышитыми белыми буквами: Емельянова Наташа. Он  лежал сверху, в спальне, на шифоньере с другими мешками, в которых баба Наташа хранила свои какие-то бесценные вещи. Баба Наташа рассказывала: «Пришла Наташенька из садика, ходит и что-то наговаривает». Она лепетала на своем языке: «Не годится нам ибята дуга- дуга атаять». Потом уж разобрали: «Не годится нам ребята друг от друга отставать!». 
Двоюрного брата Валерки (мама тетя Галя Иванова-Пластун), до их отъезда в среднюю Азию была беременна. И баба Наташа с бабой Катей (мама тети Гали) ругались, кому нянчиться. Не пришлось нянчиться никому. Тетя Галя скинула две девочки-двойняшки. Как баба Наташа плакала! Пошла она девочек забирать (по-видимому из морга). И Наташу взяла с собой. Ну как же без Наташи то… Баба Наташа плакала и одевала девочкам кофточки, шапочки. Наташа с любопытством смотрела на девочек. Две маленькие куколки. Одна побелее и выше ростом, вторая – поменьше, вся красненькая. Как баба Наташа плачет, ей всегда было смотреть как-то неловко. Сама она кроме любопытства не испытывала  чувств совсем никаких. Наверное, в силу малолетства. И Наташа пошла по лестнице вниз, решила обследовать местность. А там гробы целая комната, новые, только сделанные. Запах свежеструганной древесины стоял. Наташа зайти то туда зашла, а проход в который она заходила не найдет и все. Нет никого. Как Наташа заорала, как испугалась! Взрослая, когда уже на заводе работала, вниз, в затемненное подсобное помещение привезли, поставили новые, свежеструганные рамы для окон. Их запах ассоциировался с тем случаем и было страшно. Где-то на старом кладбище могилка этих девочек, где недалеко братская могила. Баба Наташа ходила к ним, пока осиляла. Наташа туда ходила вместе с бабой Наташей, но была мала и не запомнила где.  Найти не реально.
Баба Наташа собралась в гости в село Кошки, к тетке Матрене, к Женьке с Ниночкой. Наташа, конечно же, тут как тут. Тяга к неизведанному неизменно манила девочку. Баба Наташа взяла черную краску «Басма» для окраски волос. Выкрасила переднюю часть головы в черный цвет. Остальная часть головы и волосы в тонкой косичке  оставались белыми. Смотрелось это непривычно и странно. Когда волосы были вымыты, высушены и заплетены, баба Наташа заколола прическу гребенкой (такая расческа полукругом) и повязала нарядный капроновый платок. Одела лучший свой наряд: костюм юбку и кофту. Цвет баба Наташа любила зеленый. Костюмы ей шила дочь тетки Матрены Нюра.
Нюра жила в Чапаевске. В войну Нюра воевала на фронте, была связисткой. Там она познакомилась с Андреем Григорьевичем Виноград (фамилия такая). Он был женат. На Украине у него была семья. От него Нюра родила две дочки Галю и Валю, обе кудрявые, черненькие, как и она. Кудрявый волос им подарил по наследству прадед Андреев. После войны Андрей Григорьевич уехал на Украину, к свой семье. Нюра приехала в Чапаевск, отдала девочек свой тете Наталье (бабе Наташе то есть). Тогда еще они жили  в двухэтажке, в соцгороде. И уехала учиться она на портниху. Старшая (Галя) переболела у Нюры менингитом, осталась жива. Но, как это обычно бывает, осталась после болезни этой не совсем дурочкой, но и не умной. Тем не менее, она всегда любила наряжаться в немыслимые наряды, которые потом тоже шила себе сама. А маленькая она говорила: «Я фортунья (форсунья)». Выучившись, Нюра приехала, забрала у тетки Натальи девочек. А тут и Андрей Григорьевич навсегда вернулся с Украины, не смог без них жить. Был он приветливый, компанейский и всегда, когда праздники справляли у них, за столом пел свои хохлятские песни: «Ой ты Г-Халя (что-то между Г и Х. украинский выговор). Г-Халя молодая. Ехали казаки, ехали до дому. Обманули Г-Халю, увезли с собой». Так хорошо все пели. Наташе так нравилось и она старалась запоминать слова и подпевать. Песен застольных было много.
Баба Наташа одела новые туфли, Наташе - одела платье белое, на груди с белой манишкой. Наташа очень гордилась своим нарядом. Сначала на электричке они ехали до города Куйбышев, доехали до пригородного автовокзала. Там они пересели в автобус до села Кошки. Наташа очень устала. Было жарко, душно и пыльно. Наконец приехали в село Кошки. Прежде пошли к Ниночке. Это вторая, тетки Матрены, кудрявая, дочка - братки Панина. Ниночка была «суховатая» и строгая. Зато муж ее дядя Леша был душа-человек. Был он фронтовик, сирота, детдомовец. Пришел знакомиться с бабой Наташей с одним чемоданчиком. Ему так нравились все тетушки, он со всей душой влился в эту большую семью, ему хотелось со всеми родниться. Дядя Леша наставил бабе Наташе, как гостье, на стол всякого хорошего вина, на выбор, хоть и пила то она всегда строго только две рюмки. Взрослые сидели за столом. Наташа сначала вышла в сад, походила под вишнями, потом зашла в комнату. Ей дали большую куклу поиграть. Она взяла с телевизора колечко и с куклой легла на диван. В комнате после полуденной жары было прохладно. И тут поднялся шум и «пыль до небу». Колечко пропало у них. Баба Наташа кричала, что это подруги Наташу подучили. До сих пор вспоминать Наташе это больше, чем неприятно. Она ведь просто взяла поиграть. Откуда ей было знать золотое оно или еще какое. А то, что нельзя было без спроса брать -  ей тоже было невдомек. Потом пошли к тете Матрене с Женькой. Они жили в квартире. С дядей Женей Наташа пила пиво (первый раз в шесть лет) и на всю жизнь полюбила его вкус. А баба Матрена подарила ей и Тане по собачке. Белую Наташа взяла себе, назвала Жучка. Собачки были небольшие, плюшевые. А желтую повезла домой, в подарок Тане, (назвали Жулька). Собачки стали любимыми игрушками девочек. Кстати, дядя Женя плохо кончил. Повесился. Белая горячка. Черти одолели. Он рассказывал, что они прямо в ухо ему кричали, что повесься, повесься! Один неудачник из большой семьи, остальные все были благополучными.
В это же лето баба Наташа собралась, взяла Наташу, и они поехали на малую родину бабы Наташи, в село Шиловка, Зубовского района. Из всей поездки Наташа запомнила, как они с бабой Наташей, из села Зубовка, с попутной лошадью, в телеге тряслись - зуб на зуб не попадал, всю душу вытрясло. Потом как ходили в высокой траве (чуть не по колено) на кладбище, искали тятину могилу. И наконец пустырь, где раньше стоял их дом. Там, с двух сторон росла сирень (слева поменьше, справа - выше и гуще). Пришли соседи, разговаривали с бабой Наташей. И Наташа гордилась, что у нее такое красивое белое платье, перед соседями. А родни в селе Шиловка не осталось.
На следующий год Наташа с мамой ездили в город Тольятти, к тетке Аксинье (братки Филиной жене). Ее единственного сына Сергея дома не было. Зато была дома внучка старшеклассница Алла. С подругами они собирались купаться на Жигулевском море, взяли с собой Наташу. Девочки взяли Наташу на руки, зашли в воду и шли, и шли, и шли. Наташа решила, что там уже глубина не знай какая. Как она билась, как орала! Когда девочки поставили ее, вода ей была по плечи, а берег далеко – далеко. Там была отмель. Здорово тогда Наташа испугалась, решила, что все, конец пришел. По обратной дороге заехали в Самару, к дяде Пете. Старшей сестры бабы Наташи (бабы Алены) сын. Он был начальником отдела кадров на заводе. Его нашли на территории санатория, в городе Самара, на озере. Вот где был рай! Какое-то умиротворяющее спокойствие. И озеро красивое, теплое, берег песчаный, пологий. К самой бабе Алене Наташа ездила с бабой Наташей, года через три. Баба Алена жила с дедом Андреем в каком-то колхозе, за Самарой, у сына Геннадия, где он и был председателем. У Геннадия было два сына, Наташины ровесники. Они друг друга дичились. Два мальчика и девочка так  и не подружились. Потом только баба Наташа их нахваливала, какие молодцы мальчики, мыли посуду в тазу, с порошком. Баба Алена была уже седая старушка, но все равно очень миловидная. Так Наташа объездила с бабой Наташей почти всех ее родственников и побывала даже на ее родине, в селе Шиловка.
Глава 5
Как Наташа в баню ходила. Баба Дуня. Последний год в садике.
Лето пронеслось быстро. Последний год в садике Наташе было трудно спать в тихий час. И ей разрешили тихонько играть на ковре, в группе, во время тихого часа. Где-то ближе к маю месяцу решили отдать Таню в садик. Таня в садике орала и орала. И орала так, что Наташу из старшей группы приводили в ясли, чтобы как-то успокоить сестру. До сентября Таня походила в садик. Тогда уже Наташа пошла в первый класс. Они попали в один класс с Маринкой Письменной и подружились крепкой дружбой. Родителям обеих девочек почему-то не особо это нравилось и они запрещали им водиться (как это в детстве называлось). Подружки уходил из дома врозь, а жили в одном подъезде (Наташа на первом этаже, Маринка на четвертом). Они  доходили до кооперативного дома (чтобы их уже не было видно) брались за руки и топали в школу вместе. Возвращались из школы подружки, шли мимо садика и увидели (а сначала услышали) Таню. Она плакала, засунула голову в забор между рейками.  Застряла. Не могла вытащить голову обратно. А воспитатели болтали и не видели. На этом Танин садик кончился. Больше она ни в какой садик не ходила. Сидела дома с бабой Наташей. Таню с мамой как-то отправили в санаторий «Малыш», для поправки здоровья. Санаторий находился здесь же, в городе Чапаевск. Там, при выписке, Тане прописали пить рыбий жир дома. Очень не приятная штука. Оно как постное масло, еще и с запахом рыбы. Поймать Таню и дать выпить ей ложку рыбьего жира, было делом сложным, почти невозможным. «Таня, смотри, как Наташа пьет!» - говорит мама. И Наташа выпила ложку рыбьего жира. А Таня удрала в другую комнату.  «Таня, смотри, Наташа пьет и не боится!» И раз, Наташе еще одну ложку дали выпить для «полного счастья». А Таню так и не поймали.
Баба Наташа любила ходить в баню. Неизменный друг внучка Наташа ходила в баню вместе с бабой Наташей. Наташа была белокожая, загар к ней не приставал. Баба Наташа гладила внучку по светлым, почти белым волосам: «Лён, ты мой лён» - приговаривала. Сестра Маринки Письменной (Люда) все вспоминала, как баба Наташа ухаживала за Наташиными волосами, смазывала их сливочным маслом. Тем не менее, в бане, при мытье волос, баба Наташа умудрялась «выдернуть Наташе волосы», не смотря на ее писк и рев. Из всего похода в баню это была самая болезненная и не приятная процедура. Но приходилось терпеть. Собирались они в баню: брали с собой полотенец, чистое белье, шампунь, мыло, мочалку и таз. В бане купив билет в окошечке кассы, отстояв очередь, получали таз, находили свободный шкафчик, раздевались и заходили в баню. Баба Наташа наберет в таз кипятку, окатит лавку, постелет чистую полиэтиленовую клеенку (тогда сажает на лавку Наташу).  Поставит таз, замочит в воде веник (в парную, париться). Наташа в парной стоит внизу, лицо прячет в ладошки. А баба Наташа лезет на полок, по деревянной лестнице, на самый верх, в гущу пара (хлестаться веником). После парной - душ, потом мыться в тазу. Кто пришел в баню один, просил соседей потереть спину. Напоследок, баба Наташа всегда окатывала Наташу чистой, теплой водой из таза: «С гуся вода, с Наташеньки - худоба», ставила затем ее на приступку, возле шкафа (постелив под ножки что-то из белья), вытирала полотенцем. Наташа хотела в первую очередь надеть трусы. «Трусы потом! - командовала баба Наташа – Вначале майку и платье, чтобы не простудиться». Наташа без конца  болела ангиной. У выхода из раздевалки бил фонтанчик с холодной водой. Наташе иногда удавалось украдкой припасть к фонтанчику, так как распаренной, ей очень хотелось пить холодной водички. Бань было несколько. Одна где-то возле гостиницы. Там рядом было и женское и мужское отделение. В соц. Городе была старинная баня (окна стрельчатые; скамейки старинные, массивные). Какая-то она была таинственная. И была еще баня на Володарской, за домом бабы Дуни. Туда Наташу водили чаще всего. Зимой, после бани, поверх шубы и шапки ее укутывали шалью (концы пропускали подмышки и завязывали на спине). Протестовать было бесполезно. Ну и морозы тогда стояли сорок градусов. Баба Дуня жила в одноэтажном бараке, сложенном из толстых темных бревен. Барак был очень теплым, хорошо топили зимой. У бабы Дуни детей не было. Был только кот Барсик. Он был проказник. Баба Дуня брала Наташу к себе погостить. Она была средней сестрой. Старшая баба Алена, потом – баба Дуня и младшая – баба Наташа. Баба Дуня была маленького роста, не густой прямой волос, строгая, с небольшим прямым носом. Дети быстро догоняли ее в росте и все стали выше нее потом.  Один раз баба Наташа привела Наташу к бабе Дуне в гости. И заодно  решили все втроем помыться в бане. Баба Дуня, перед походом в баню, поставила тесто в эмалированной кастрюле. Она положила на стол большую разделочную доску, присыпала ее сверху мукой (припасла разделывать пирожки). В бане бабушки как следует вымыли внучку, помылись сами, собрались домой. Главный интерес в бане (у бабы Дуни) для Наташи представлял буфет. Там продавали вареный сахар (по пять копеек), молочно-коричневого цвета, в форме коржика. Какой он был вкусный! Получив любимое лакомство, довольная Наташа, с бабушками пошли домой, к бабе Дуне. Открывают дверь, а на разделочной доске набросаны маленькие кусочки теста. Барсик залез лапами в тесто и «настряпал пирожков», умудрился, пока все мылись. Как баба Наташа с внучкой смеялись до-упаду. А бабе Дуне было не до смеха. Смех и грех. Она принялась гонять Барсика веником. Веником он получал еще раз на Наташиной памяти за то, что поймал и притащил домой воробья. Все равно Наташе такое обращение казалось незаслуженным. Отдохнув, остынув, попив чая, баба Наташа уехала домой, оставив погостить у бабы Дуни  Наташу. Это был другой мирок. В переднем углу стояла кровать с пышной взбитой периной, накрытая голубым тканевым покрывалом. На ней три подушки, накрытые ажурной накидушкой. Внизу подзорник - это полоса белой ткани, понизу обшитая кружевами, ручной работы. Он привязывался тесемками, от ножки до ножки, на всю длину кровати, для красоты и чтобы не было видно, что хранится под кроватью. Комод из светлого полированного дерева стоял между двух окон. Как он нравился Наташе! На комоде трёхстворчатое  зеркало-трюмо, салфетка кружевная, белая. У стены – кровать. Над кроватью коврик с оленями. Около кровати сундук, над ним картина: волк увозит Ивана Царевича с Марьей царевной.  Тумбочка. На тумбочке стоит радио. Посередине стол. Под столешницей потайная полка для посуды и продуктов. Стол накрыт нарядной клеенкой. Стулья старинные. Наташа плохо ела, как бабушки считали. У бабы Дуни была для Наташи  Мишуткина чажка (из сказки о трех медведях), зеленого цвета. И еще -  маленькая, деревянная, любимая рюмочка – ставить в нее яйцо (всмятку кушать или в «мешочек»). Из Мишуткиной чажечки Наташа ела с удовольствием. В доме бабы Дуни -  большой, длинный, общий коридор. По обе стороны коридора - двери комнат. В конце - общая кухня. Туалет во дворе большой, кирпичный, чистый, на несколько посадочных мест. Кухня была очень уютная, большая, чистая. У каждого свой стол. У бабы Дуни над столом деревянная, голубая (из шести полок) этажерка висела на стене, задернутая белоснежной занавеской с кружевами (для посуды). На столе  керогаз (плитка такая, обед варить, заправлялась керосином). На гвоздике висела керосиновая лампа. Керосин покупали на большом базаре, на «задах». Наташа ходила туда с бабой Наташей, за керосином. У стола стояли две табуретки, скамеечка маленькая. Баба Дуня затеяла стирку – простирнуть белье, которое скинули в бане, надев чистое.  Она взяла две табуретки, поставила на них корыто, налила заранее нагретую воду, моющее и начала шоркать белье на железной ребристой доске. Пена взымалась над корытом бугром, иногда сплескивалась на пол. Наташа подставила скамеечку, залезла на нее, поиграла с, переливающейся при свете лампочки, пеной. «Беги в комнату» - сказала баба Дуня. В комнате одной было скучно. Наташа села на спинку кровати, еле доставая на цыпочках до перины, и стала вертеться на ней (спиной к сундуку). Она  соскользнула с нее и треснулась спиной о жесткий сундук. Так было больно, аж дух занялся и дыхание остановилось ненадолго! На отчаянный рев прибежала баба Дуня. Она  взяла внучку на руки и дала куклу. Куклу тоже звали Наташа, и похожа она была на девочку Наташу. Голова, руки до предплечья и ноги повыше колена были фарфоровые, остальное туловище – тряпочное, набитое ватой. Одета она была в ритузики, понизу с кружевами и платьице. Волосы белые, разделены на прямой пробор и заплетённые в косички с ленточками розовыми. Баба Дуня напоила Наташу чаем и уложила с куклой спать на мягкую перину.
Баба Дуня раньше в этой комнате жила с мужем Тихоном Давыдовичем (у него первая жена умерла во время войны). Был у него сын Миша. Тихон Давыдович пришел с фронта с подорванным здоровьем. Баба Дуня с бабой Наташей сидели, вспоминали, как он умер. У Наташи волосы на голове шевелились от ужаса от этого рассказа:
  «Стало Тихону Давыдовичу плохо, вызвали скорую помощь. Они приехали, сделали ему укол и он умер. Позвали родственников. Ночью все ушли. Баба Дуня осталась с покойным одна. Услышала какой-то стук. Посмотрела, а Тихон Давыдович почти сел в гробу.  Он приподнялся и упал обратно. Говорят, у покойников еще некоторое время растут волосы и ногти. Может мышцы сокращались». А еще баба Дуня спала, не спала, ей привиделось - глянула в окно, а там Тихон Давыдович стоит во весь рост в костюме. Она как крикнет - и он пропал. Вообще баба Дуня видела во сне и рассказывала бабе Наташе всякие диковинные сны. «Да ну тебя, Душка! - говорила баба Наташа – Мне вот ничего не снится. Некогда мне. Кружусь и кружусь с ребятишками». У Тихона Давыдовича сын (взрослый уже) Миша очень хорошо относился к бабе Дуне и бежал по первому ее зову. У нее все время ломалось радио. И он бегал его чинил. Занавески на окнах у бабы Дуни были украшены мережкой (рисунок, узор, получаемый продергиванием ниток из ткани). Утром баба Дуня с Наташей пошли сначала за хлебом. Хлебный магазин находился напротив спортивного магазина. Там продавали кеды, мячи, лыжи, бадминтон, шахматы, спортивную форму, обручи. Все, что нужно человеку заниматься спортом. Возле  магазин «Хлеб» удобная лавочка-диванчик, с закругленной спинкой, сделанной из реек. Баба Дуня и Наташа купили свежий, хрустящий, душистый хлеб и уселись на лавочку. Ночью прошел дождь, и около лавочки была большая лужа на асфальте. В ней отсвечивалось солнышко. Над лужей кружило много стрекоз. «Бадуня, – сказала Наташа – смотри сколько стрекоз!». Так Наташа с Таней называли бабу Дуню – Бадуня. Здесь же купались голуби. Наташа стала крошить и кидать им хлеб, с разрешения Бабы Дуни. Пока они сидели на лавке, искрошили голубям полбуханки. Потом пошли в молочный магазин, который был через дорогу от барака. На нем было написано «Молоко». А из-под прилавка, из специального железного ящика – холодильника, торговали мороженым. Баба Дуня купила молоко, Наташе, конечно же, мороженое. Они вернулись домой. Баба Дуня сварила молочную лапшу, налила Наташе в Мишуткину чажку, дала хлеб с маслом, вареное яичко в «мешочек» в деревянной рюмочке. Наташа постучала сверху ложкой по яйцу, скорлупа треснула. Очистив сверху скорлупу и посолив, маленькой ложечкой начала выбирать содержимое из скорлупы, пока не выскоблила до донышка. Она убрала с молочной лапши образовавшеюся сверху пенку двумя пальчиками и съела все до дна. Хлеб съела, хлебнула чая и сказала: «Бадуня, я все! Пошли гулять». И выйдя из дома, они пошли в сторону церкви. Проходя мимо здания, баба Дуня сказала: «Вот, Наташа, это художественная школа, здесь дети учатся рисовать картины красками». Дальше пошли четырехэтажные здания из красного кирпича. В этих домах в одном из дворов, окруженная круглой клумбой с цветами, стояла скульптура маленького кудрявого В. И. Ленина, выкрашенная золотой краской. Пройдя еще немного и перейдя проезжую часть, вошли в чугунную ограду церкви (Дворца Пионеров). На огороженной территории, со стороны Володарки, стояла старая, наполовину разрушенная сторожка. Лестница, ведущая вниз, была завалена битым кирпичом и непроходима. Там лазили мальчишки. Наташа немного полазила с ними. Справа от здания церкви (дворца пионера) качели-лодочки. Покачаться стоило пять копеек. Баба Дуня купила билетик, и они с Наташей сели в лодочку. Включили мотор. Лодочки взмывали до самых верхушек больших деревьев. И Наташа украдкой пыталась дотянуться рукой и потрогать ветки. Когда качаешься на лодочке, если сбиться с ритма, то начинается тошнота. По бокам от церкви стояли два теремка, расписанные персонажами сказки, замурованные, без окон и дверей. Они и сейчас там стоят. Наташа знала, что из церкви в город есть подземный ход. Она  думала, что вход в подземелье, либо в полуразрушенной сторожке, либо в этих теремках. Вокруг теремков удобные каменные приступки, по которым интересно лазить. По ним можно ходить от одного теремка до другого. Церковь стоит на возвышении. Спустившись по ступенькам в парк, баба Дуня села отдохнуть на скамеечку. Наташа бегала по парку в тени деревьев, качалась на качелях. Она  стала разглядывать каменные вазы, огороженные круглым бордюром, слегка разрушенным, с лепниной. «В церкви была икона, и во время войны у нее из глаз стала точиться «мирра» (слезы).  Икону убрали, чтобы у народа не было паники» - рассказывала баба Дуня Наташе. Загадочная, таинственная церковь!  Наташу мама  привела в «Дом Пионеров» на елку. Свет притушили, и по стенам стали кружиться снежинки (фотоэффект). Наташа не стала ни бегать, ни играть, жалась к маме. Ей было как-то не по себе в этом здании.
Наташа с бабой Дуней вышли из ограды церкви на улицу Ленина. Там было кафе-мороженое. Шарики мороженого изготовлял автомат. На вкус оно было не высшего качества, крупными крупинками. Но подавали его шикарно: в железных вазочках на ножках (по два шарика), поливалось сиропом и посыпалось шоколадом. Кремовые пирожные, трубочки. Сок разливался из больших стеклянных перевернутых конусов, внизу краник. Томатный сок один стакан 10 копеек, виноградный, яблочный, сливовый с мякотью – 12 копеек. Уютная обстановка, столики, на стенах картины. «Бадуня, я прям такая счастливая!» - говорила Наташа. Это была атмосфера праздника!
Раза два баба Дуня с Наташей ездили на электричке в Куйбышев (Самару). Баба Дуня покупала Наташе на вокзале   бисквит Невский. В середине у него был розовый крем, а сверху присыпан сахарной пудрой. Ничего вкуснее Наташа не ела. А в Самаре баба Дуня покупала Наташе круглое эскимо на палочке, облитое шоколадом. Это было блаженство, а не лакомство!
Наевшись сладкого, баба Дуня с Наташей перешли дорогу к остановке на улице Куйбышева. Там стоял киоск, где торговали газированной водой с сиропом (стакан стоит 3 копейки, с двойным 5 копеек, без сиропа 1 копейка). Отстояли небольшую очередь. Наташе казалось, что она сейчас умрет от жажды: «Бадуня, давай возьмем не стакан, а кружку». Кружки были стеклянные, граненые, как пивные. «Давай» - согласилась баба Дуня. Наташа выпила половину и больше не смогла. «А я думала выпью бочку» -  удивлялась она. Баба Дуня допила газировку, и они пошли на остановку ждать автобус, ехать на Проспект.
Когда Наташа гостила у бабы Дуни зимой, они ходили к церкви кататься с деревянной горки, которая стояла на территории парка «Дворца Пионеров». Катались на горке, залитой льдом, на картонках и просто на штанах, или  с  крутого, снежного спуска (от церкви в парк) на санках или лыжах. Гостить у бабы Дуни Наташа очень любила.

Глава 6
Что бывает, когда человек объестся мороженого. Радио Шептунчик. Первая любовь Сережа Сухоруков
Знаете, что бывает с девочками, которые объедятся мороженого? Да, да, да. У Наташи заболело горло. Наутро она открыла глаза, закрыла. Один и тот же сон в какой-то полудреме: будто выжимаешь белье и никак не можешь отжать до конца – это поднялась температура. И в начале то учебного года. Повела баба Наташа внучку в больницу, в детскую поликлинику в соц. городе. На участке у них была пожилая доктор Соколова. Она была хорошая, ласковая и жила тоже на проспекте. И когда встречала на улице Наташу с родителями, обязательно спрашивала про здоровье Наташи и Тани. Но баба Наташа ворчала: «Очень уж любит Соколова перестраховаться. Чуть что, сразу кладет в больницу». Наташа «загремела» в больницу. У нее раздулись гланды. Врачи побоялись, как бы они не задушили девочку. Подушки на ночь мед.сестра ставила Наташе повыше (чуть не полусидя), чтобы было чем дышать. Удалять гланды можно было только тогда, когда они не воспалены, в спокойном состоянии. Но ведь они тогда не болят…. Зачем ходить в больницу? А чуть переохладилась – сразу горло, ангина. Уколы кололи пенициллин пять раз в сутки: один раз ночью (как не охота было просыпаться), второй раз – рано утром,  три раза - днем. Давали полоскание фурацилин желтый в больших бутылочках с широким горлом. Полоскали горло тоже раз пять в день. У фурацилина вкуса никого - пресный.  И ей давали пить раствор глюкозы: еле сладкий на вкус. Не особо приятный. Провалявшись две недели, Наташа вернулась в школу. Тут ее с радостью ждала Маринка Письменная. Маринку посадили за одну парту с Сережкой Сухоруковым. Это была первая любовь Наташи. Как он ей нравился (ох и ах)! Стройненький, с тонкими чертами лица. У него мама была учитель математики, очень строгая. Сережа отвечал (по мнению класса) на пять, а она ему ставила четыре. Наташе было очень жаль Сережку. А по-русски: жалеть – это значит любить. Это была Наташина слабость – Сережа Сухоруков. «Везет тебе!» - сказала она Маринке. «Нашла в кого влюбиться, - ответила та, - какой-то дурак!» Они сидели за одной партой и полосовались, тузились на всех уроках. И как так получилось? На перемене Наташа с любимым разодралась! Они катались в проходе между парт, то Наташа была сверху, то Сергей. Ну малыши в этом возрасте уже кое-что соображали в отношениях полов. Собрались болельщики и пацаны кричали: «Под себя ее Серега, под себя!» Это разозлило Наташу. Она сделала рывок, перевернулась сверху на Сережу и, от большой любви, стала колотить Сергея башкой об ножку парты. Сергей заплакал – она его отпустила. Когда пришла учительница, примерная девочка Наташа сидела за партой, немного запыхавшаяся. Прическа даже не пострадала. Ей мама расчесала волосы на прямой пробор и заплела две косички с утра так туго, что глаза «вылезли из орбит». Другой раз Наташа Сережку довела до слез, когда их учительница Нина Трифоновна (Наташа ее обожала) повела гулять класс через футбольное поле к старому заброшенному, вишневому саду. Там дети играли в казаков-разбойников. Девчонки (Наташа в первых рядах) привязали Сережку к дереву скакалкой слишком туго, он заплакал. Наконец Наташе стало жалко его, они его отпустили. Вот что делает любовь! Проливает объект любви влюбленной девочки немало слез! Впрочем, Наташа тоже, вскоре, горько плакала. Сережка Сухоруков перешел учиться в другую школу. Уехали они. Наташа в школе записалась на волейбольную секцию. Как ей там нравилось! А как они гордились своим тренером, учительницей физкультуры Любовью Николаевной. Она была среднего роста, такая вся ладненькая, одевалась очень модно: туфли на большой платформе. Тут, как раз, к бабе Наташе в гости приехал Анатолий (младший сын братки Пани и тети Матрены). Наташа собралась на секцию. Форма у них была на волейболе: желтая майка с рукавом и синие плавки. По краям (вокруг ног) вдевалась резинка (чтобы плавки плотно облегали тело). На ногах гольфы подворачивались особым образом (в два раза). Обували легкие полукеды. На тренировке еще одевали наколенники, чтобы не больно было привстать на колено, принимая мяч. Не разрешалось на тренировке в перерыве грызть семечки и пить воду, чтобы не сбить дыхание. Анатолий Наташе так понравился! Это был из всех ее любимый дядька. Он прямо стал ей другом.  Он спросил ее: «Наташа, жених то у тебя есть?»  Наташа под строгим секретом показала ему на общей, школьной фотографии Сережку Сухорукова, хотя сам Сережка, по-видимому, даже не догадывался что он ее жених. Анатолий был веселый и общительный. Но бережливая баба Наташа осудила его за то, что он сходил в баню, одел чистое белье, а грязное даже не взял, так и оставил в бане. Потом баба Наташа и Наташу тоже приучила ценить вещи. Дядя Анатолий уехал,  навсегда покорив Наташино сердце родственным чувством.
У бабы Наташи было радио. Оно то громко разговаривало, то что-то замыкало в нем и оно переходило чуть не на шёпот, говорило тихо-тихо. И поэтому его прозвали «шептунчик». Один раз баба Наташа очень испугалась, проснувшись ночью и услышав громкие мужские голоса. Она подумала, что залезли воры, вскочила, включила свет, кричит: «Петр Иванович, здесь кто-то есть!» Потом уж разобрались. Это - «шептунчик», находясь (как обычно, частенько это бывало) в щадящем шумовом режиме, вздумал орать посреди ночи. Под его шепот Наташа любила засыпать. Он тихо разговаривал. Обычно в это время, в десятом часу вечера, когда пора было ложиться спать, по радио шла передача «Театр у микрофона». Передавали отрывки из спектаклей. Радио тихо говорило-говорило, и Наташа, под его шепот, сладко засыпала. В шесть часов утра «шептунчик» громко играл гимн Советского союза. Потом передавал гимнастику. А когда Наташа выходила из дома в школу, радио говорило: «Слушайте передачу «Земля и люди»». И Наташе было безумно интересно! Выходя из дома, она думала: «Что же это за передача такая, наверное, очень интересные истории рассказывают там». Но надо было топать в школу. Еще Наташа очень любила какао с молоком. Баба Наташа варила какао утром. Но с утра никак ничего из еды не лезло. Вообще долго Наташа (начиная с детства) утром до десяти часов есть не могла. Прибежав из школы (бежала «на всех парусах», ведь дома – какао с молоком!) Наташа спросила бабу Наташу: «Баба, какао!». «Нету, милая моя, все выпили» - отвечала она. Вот Наташа и познакомилась с пословицей: «В большой семье ртом не щелкают».
 
Глава 7
Пришла зимушка-зима или Новый год под красным одеялом.
Между тем, наступила зима. У бабы Наташи квартира на первом этаже отапливалась плохо, на стене под ковром образовалась плесень. Баба Наташа ругала деда Петю с утра до ночи: «Зачем, когда давали квартиры, он согласился на первый этаж?!» Отопление шло с пятого этажа и до первого этажа не доходило. А кооперативке было наоборот: отопление начиналось с первого этажа и до пятого не доходило. Обе квартиры были неудачные, холодные. Но кооператив благополучно продали. А за бабы Наташину квартиру Наташа постоянно слышала: «Надо хлопотать!» Значение слова «хлопотать» она воспринимала своеобразно. Она думала, что взрослые куда-то едут и заходят там в большую комнату, где много пуха. Они подбрасывали пух вверх и хлопали руками по пуху, пока он летел на пол. И это каким-то образом (по мнению маленькой Наташеньки) помогало продвижению дела по ремонту квартиры, чтобы как-то исправлять дела с отоплением, чтобы стало дома сухо и тепло. Тем не менее, взрослые хлопотали, хлопотали и наконец пришла в квартиру комиссия из четырех представительных дяденек. Наташа была дома. Баба Наташа показывает: «Вот, поглядите, на стене плесень». Один из представительных дядей улыбнулся милой улыбкой, оглянулся на других членов комиссии и сказал: «Плесень – это пенициллин. А пенициллин полезный». Комиссия ушла. Теплее не стало. Окна обледенели. Это был последний год перед тем, как мамин брат дядя Валя с женой и сыном Валеркой уехали в Среднюю Азию.
Валерка был в гостях у бабы Наташи. Взрослые куда-то ушли вместе с Таней, оставив старших детей одних. Они тут же придумали забаву. Забрались на шифоньер в спальне, чуть сдвинув мешки, и прыгали оттуда на кровать с панцирной сеткой, которая стояла спинкой впритык к шифоньеру. Тут пришла баба Наташа: «Что делаете, паразиты! Расшибетесь! Вон же для вас повесили мяч в сетке, в проеме двери. Вон и занимайтесь, буксуйте!» Брат с сестрой принялись по очереди буксовать мячик. Потом покатались на двери, взявшись за обе ручки двери двумя руками, с обеих сторон, и поджав ноги. Наташа говорит: «Валер, а у меня зуб качается сильно». И покачала зуб. Валерке пришла в голову идея. «Наташ, давай привяжем зуб за нитку к ручке двери, кто-нибудь дернет и зуба как не бывало!» Наташа долго не задумывалась, тут же согласилась. Валерка взял шпульку и крепко обвязал зуб у Наташи, обвернув его ниткой два раза на три узла, и привязал длинную нитку к ручке двери, закрыв спальню. Долго ждать не пришлось. Ручка двери дернулась, зуб остался висеть на нитке. Это пришла мама. Наташа отделалась легким испугом, больно не было. Мама научила ее: «Наташа, ты возьми зубик в руку и крутись вокруг себя, прыгая на одной ножке. И скажи: мышка, мышка, на тебе зуб репяной, а мне дай костяной! И выброси зубик. Он улетит куда-нибудь в угол, его мышка заберет. А у тебя новый вырастет, крепкий». Наташа немедленно покрутилась и запулила куда-то зуб. Попробовала потихонечку его отыскать – не нашла.
Вечерело. Огня еще не включали. Наташа с Валеркой стояли у окна в зале. У Валерки был свой перочинный ножичек. Он раскрыл его и потихоньку скалывал снизу ледяную наледь с окна толстыми кусками. Наташа пальчиками старалась сдвинуть ледышки с места, они поддавались не вдруг, медленно ползя по стеклу, и наконец, со чпоканьем отделялись, тая в руке. Зашел кто-то из взрослых, ножичек немедленно был спрятан в карман. В тишине за окном далеко-далеко слышится гудок, за речкой железная дорога, поехал поезд, замелькали огоньки вагонов. Наташа размечталась: «Валер, я хочу тоже уехать куда-нибудь далеко-далеко на поезде дальнего следования». Кстати, потом мечта Наташи сбылась. Будучи студенткой, она поездила в поездах дальнего следования по стране. Любимая была вторая полка, только не боковушка - она слишком узкая, то гляди упадешь. Поезд мерно покачивает вагоны, и так хорошо было спать под умиротворяющий звук колес или глядеть с верхней полки на плацкартный вагон – кто, чем занят. В купе может и комфортнее, но скучнее, одни и те же лица.
После школы Маринка Письменная сказала Наташе: «Пошли, я тебе такое классное место покажу!» Последним уроком у них была физкультура, на лыжах. Лыжи у Наташи были красные, одевались прямо на сапожки. Ноги вдевались в кожаные хлястики. Палки тоже имелись. Выйдя из школы и напялив лыжи, подруги подались в противоположную сторону от дома. На задах школы начинается поселок Ульянова, свои дома. Девочки шли на лыжах, дорога пошла в гору, выше и выше в гору. Поселок кончился. Наконец, стало казаться что все – дальше за этим подъемом или обрыв, или по любому конец света. Лыжи давно уже сняли, несли в руках. Подниматься на гору в них было несподручно. Поднявшись, наконец, оказалось, что земля еще не кончилась. Некоторое время, одевши лыжи, шли по ровному полю, дошли до глубокого оврага. Овраг был обитаем. Там катались ребятишки на санках, с великолепного спуска, в конце которого -  небольшой увальчик (трамплин). Дети катались со склона оврага до трамплина, а с него какое-то время летели на санках по воздуху, плавно приземляясь. Вот это да!!! Класс!!! На лыжах там тоже был наезжен спуск с горы, лыжня была проложена. Покатавшись на лыжах, шлепнувшись пару раз, решено было следующий раз прийти сюда с санками. Что они и сделали в первый же выходной субботний день, потихоньку смылись с санками со двора. Уходить далеко от дома категорически воспрещалось. Маринка была одета в настоящую медвежью шубу -  предмет удивления и восхищения Наташи. Наташа – в свое пальто песочного цвета. У нее привычка была грызть у пальто воротник, так что был он слегка обгрызенный. Также, к слову будет сказано, грызла она еще и углы пододеяльника, лежа в постели, на сон грядущий. Обе девочки обуты были в валенки, штаны с начесом, шапки на резинке и повязаны шарфами. Прийдя на место, опять каждый раз, как в первый, удивлялись, что на подъеме кажется, что сейчас кончится земля. Отважные путешественники, в виде двух подружек, навалялись, на барахтались в пушистом снегу, лихо полетали на санках с трамплина и отправились домой. У коричневых штанов с начесом, которые на них были надеты, было такое свойство – в них набивался снег. Так что штаны у девочек были так вывалены в снегу, что гуляя во дворе так не вывозишься. Это улика. Что делать? Благо, в субботу другие дети учились, и школа была открыта, зашли в школу, в туалет. Сняли штаны, остались в колготках. Штаны от снега не отчищались. «Меня папка убьет, - запричитала Маринка – Он нас с Людкой в угол на колени ставит на горох». «Ничего себе, воспитание! – поразилась Наташа – Хорошо, что у меня никакого папки нет! Ладно, не ной, давай сюда свои штаны!» Предприимчивость, практичность и оптимизм никогда не покидал эту девочку, начиная с раннего детства. Наташа взяла Маринкины штаны и принялась выколачивать их об угол туалета. Снег так и полетел в разные стороны. Такая же участь постигла Наташины штаны. Через десять минут девочки одели идеально коричневые штаны с начесом, без следа снега. А то, что на ощупь они были мокрые, хоть отжимай – это уже дело было третье. Главное было сделать «морду тяпкой», пройти с деловым видом в квартиру, снять штаны и как примерные, заботливые девочки, повесить их на батарею. Чем быстрее, тем лучше. Примерно такие же действия, заметая «мокрые» следы, они проделывали весной, когда вздумали мерить лужи. У школы выкопали ямы под деревья, их залило водой. Маринка с Наташей были в резиновых сапогах. Наташа  осторожно опустила один сапог в яму и подчерпнув воды, тут же вытащила ногу.  А Маринка сходу обоими ногами влезла в яму и утонула по колени в воде, намочив колготки и набрав полные сапоги воды. Тоже придя домой нужно было молниеносно снять колготки и все положить на батарею. Наташу не ругали. А Маринке на этот раз влетело. Этот карьер за школой стал любимым тайным местом подружек. Приходили они сюда и летом. Склон карьера на спуске образовывал увал и спускался дальше до дна оврага. Этот увал был покрыт мягкой, свежей травой. И девочки сидели там, как на диванчике. Один раз Наташа хотела нарвать на крутом склоне оврага первых мелких цветочков. Назывались они гусиный луг. Она споткнулась и покатилась с боку на бок, постепенно набирая скорость, и так и докатилась до дна оврага, не успев как следует испугаться. Но это дело было все летом. А сейчас была зима.
 
Скоро новый год. «Елка» в школе. Дома было прохладно. А маленькая Таня все время, ночью скидывала с себя одеяло. Она спала на детской железной койке,  с пружинной сеткой. Баба Наташа пришила к верхним углам одеяла тесемки и привязывала его к спинке изголовья, укрыв им Таню по плечи. Как Таня умудрялась выбиться из-под одеяла – не понятно.  И опять лежала сверху одеяла, не укрытая. И как раз, под новый год Наташа заболела корью. Она покрылась вся красными пятнами, которые ужасно зудели. Баба Наташа даже не повела внучку в больницу. Она лечила ее по-своему. Из спальни всех выставили в зал. Затемнили   окна, чтобы в комнате было темно. И баба Наташа накрыла Наташу красным одеялом. Ни в коем случае не разрешалось срывать болячки, чесать. Можно было остаться рябой на всю жизнь. Наташа все-таки умудрилась сорвать две болячки, на носу и верхней губе.  Осталось два рубца (не большие ямки на коже). Когда Наташе стало полегче, она встала и подошла к зеркалу. На нее из зеркала смотрела девочка в белом платочке. Ввсе лицо у девочки Наташи было в красных пятнах. Как же ей было обидно лежать одной, в темной комнате, когда другие дети веселятся на елке и получают подарки. Но наконец, болезнь отступила. Баба Наташа потом было начала укрываться Наташиной одеялом, но ее как начало лихорадить! Пришлось одеялу распарывать, стирать, потом снова стегать (простегивать нитками). Баба Наташа на это была большая мастерица. Из ваты и материала она умела выстегивать хоть одеяло, хоть матрас.  Наташа так потом и не постигла эту премудрость. Пробовала – вата все равно делалась комком и не ложилась ровно, как у бабы Наташи. Также,  у бабы Наташи было много лоскутков, новых обрезков от материалов, которые ей давала племянница Нюра (она была портниха, шила одежду на заказ). Баба Наташа ловко разрезала их на ровные квадраты и треугольники и шила лоскутное одеяло. Тоже Наташа не смогла ни разу ровно шить лоскуты, они у нее пучились и не ложились, как надо. Это нужно иметь талант, которым обладала баба Наташа. Она еще умела насыпать перьевые подушки. Ну это Наташа даже и не пробовала. Мама купила Наташе детскую книжку. Там была картинка: девочка болеет, лежит в постели, за окном идет снег, а на подоконнике дед Мороз. У девочки болело ухо, и она говорила доктору: «Ох уж это ухо, хоть лучше бы его отрезать». На что доктор отвечал: «А если голова болит, голову отрезать?»  Наташа смотрела на картинку и утешалась тем, что не одна она болеет на новый год, вот ведь еще, бедолага. На этот новый год даже елку не поставили, так Наташа закружила всех своей болезнью. Хотя баба Наташа купила елку, она так и пролежала в сарае. Баба Наташа каждый год покупала детям настоящую живую елку. Деда сделал крестовину. Когда елку вносили в дом и она начинала оттаивать, какой запах смолы разливался по комнате…! На нее вешали настоящие, стеклянные, очень красивые бусы и была целая коробка игрушек: сосульки, клоун на прищепке, Гагарин, фонарики, шарики, собачка. Но в этот новый год было не до елки.

 
Еще у мамы был приступ на нервной почве (из-за Валерки). Она вела у них урок математики, а хулиганы, которые «свалили с ног» Валерку, срывали ей урок. Наташа не видела приступа. Баба Наташа рассказывала, что у мамы случился как-бы столбняк. Она зажала в руке тетрадку, которую проверяла. Вызвали скорую помощь. И доктор не могла выдрать у нее из руки тетрадь, так нервы зажали мышцы. Ну мама потом «отошла». Все хорошо, что хорошо кончается.
До конца зимы было еще далеко. Наташа выздоровела, опять пошла в школу и на секцию, и стала выходить гулять. Ей купили коньки коричневого цвета. Она быстро научилась кататься и до тех пор гоняла по обледенелому асфальту, что ноги начинало немилосердно ломить. Она заходила в подъезд, ноги разламывало так, что невозможно было стоять на лезвиях коньков. И благо они жили на первом этаже, Наташа быстро и ловко, на четвереньках добиралась до своей квартиры, домой, преодолев одну лестницу до своей двери. 

Глава 8
Пришла весна, а за весною – лето. Игры дворовой ребятни. Таня.
Все когда-нибудь кончается. Как было написано у мудрого царя Соломона на перстне: «Все проходит». Прошла и эта зима. Пришел март: проводы русской зимы на площади у ДК Чапаева. Наташа с мамой оделись потеплее и пошли зиму провожать. ДК Чапаева – это таинственный дворец был для маленькой Наташи. Там столько комнат, что можно заблудиться, как в лабиринте.
Намного позже, в четвёртом классе, Наташа записалась в ДК Чапаева, в театральный кружок. Кружков там было еще много: хоровой, танцевальный. Но Наташа, как многие девочки, захотела  стать актрисой. Взяла с собой Таню, приехали на автобусе, разделись в гардеробе, где висела большая великолепная картина: «Девятый вал». Наташа накинула на плечи мамину шаль в красную в клетку, взяла Таню за руку. И «великая, будущая актриса» пошла постигать актерское ремесло. Дело было под новый год, готовили новогоднее представление. Наташа думала, что будет, по крайней мере - Снегурочкой. Но ей предложили роль кикиморы. И на эту роль, кроме нее пробовались еще две девочки. Это ее оттолкнуло. И к тому же, оказалось, что на сцене на нее нападает ступор и онемение. Она забывала слова, которые только что прекрасно выучила. Со сценой пришлось расстаться. Да и ездить очень было далеко. Где денег то на автобус понабраться. В зале, где проходили театральные представления -  ряды кресел. На сцене тяжелый бордовый бархатный занавес, по бокам зала небольшие балкончики. Напротив сцены, в конце зала, под потолком – балконы, украшенный лепниной, покрытой золотой краской. Просторные залы для проведения дискотек, новогодних елок. С правой стороны здания – кинотеатр. Наташе потом не раз снился один и тот же сон, что ходит она по дворцу культуру ДК Чапаева и не может найти выход. Переходит она из из одной залы шикарного убранства в другую залу, еще великолепнее: мебель старинная, ковры, картины. Еще, будто вошла в дверь, ища выход наружу, а там выход на балкон. И сверху, с балкона оглядывает она зал, в дорогом убранстве. И к слову будет сказано, еще один сон снился Наташе несколько раз. Будто приехала она в другой город, вышла из автобуса и пошла смотреть местность. А чуть в стороне от жилого массива – дворцовый комплекс заброшенный, несколько зданий чудесной архитектуры. Наташа ходила, осматривала во сне дворцы (снаружи только). У одного из зданий был будто бассейн, там купались люди. И она тоже плавала там. Вообще, Наташе иногда снились сны, такие диковинные! Будучи уже взрослой девушкой, она купила  потом толкователь снов Миллера, чтобы хоть как-то расшифровывать, а что бы это значило?
Ну а пока, маленькая Наташа, за руку с мамой, пришли на Проводы русской зимы. По периметру площади стояли столы с выпечкой, с самоваром, с кислыми дрожжевыми блинами, смазанными маслом и посыпанные сахаром. С горячим чаем, на морозе - необыкновенно вкусные. Торговки все подвязаны накрывными, белыми, в цветах, старинными, большими платками, с кистями. У ДК столб, натертый мылом, чтобы скользил.  Сверху подарок в пакете, переправляемый туда на веревке, с балкона ДК Чапаева. Желающие ловкачи толкутся возле столба, подсаживают очередного верхолаза лезть за подарком, шум, смех! На возвышении, перед ДК – концерт: ведущие две тетушки (Христофоровна и Никаноровна), красавицы в нарядах, представляющие зиму и весну. Поет хор: бабки в русских сарафанах, ребятишки выступают, поют, танцуют, конкурсы. Потом слово дают всем желающим из народа спеть, сплясать, стих рассказать. Мужик один вышел: «Идем мы с кумом по дороге, машина на встречу. Кум говорит: «Свернет!» Я говорю: «Свернет». Свернула: мне ноги, куму шею..» Малышей катают в санях, на лошадях. Кони убраны цветными лентами, упряжка с дугой, с бубенцами. В заводе держали свой конный двор. Ребятишки посмелее, цепляли к саням, свои салазки. Заплатив небольшую плату, мама посадила Наташу в сани с детьми. Катали по дороге до церкви. Дорога эта, с двух сторон обсажена кустарником, листья которого, осенью приобретали нарядный, яркий, бардовый, красный и оранжевый цвет. Сейчас было все в снегу, заснеженное, белое. Дети катались по этой дороге: вокруг церкви объезжали и обратно. Конечно, было здорово, но с санях, с детьми тесновато. И без мамы немного не по себе куда-то ехать. Приехали назад. Мама подхватила Наташу из саней. Народ подались на другой конец площади. Сейчас будут масленицу сжигать! Нарядили соломенную куклу в яркий, атласный, новый сарафан и платок. Подожгли. Дымища! Сухая солома разом занялась. Все – сгорела зима, здравствуй весна! Наташа, с ее недетской практичностью, сильно пожалела зеленый, атласный сарафан. «Мама, новый ведь сарафан совсем, блестящий, могли бы чего поплоше одеть!» - сказала, с осуждением, она маме. Несмотря на то, что зиму проводили, так сразу она свои позиции не думала сдавать! Было холодно, хоть и светило солнышко. Снег был рыхлый, мокрый, ноги промокли немного. И мама с Наташей поспешили на автобус. В него еще нужно было влезть, так как весь народ расходился с площади! Многие пошли туда же, на остановку. Зиму проводили. Следующий большой праздник – Пасха.
Время было Советское и Пасху праздновать не разрешали, особенно это касалось мамы. Она была учителем математики и работала  на проспекте в школе №10. Там был в основном женский коллектив. Директор был мужчина, фамилия Шишкин. Мама Наташу не крестила. А Таню баба Наташа крестила дома сама в ванночке, поливая ее святой водой из церкви! Церковь тогда открыли только в г. Куйбышеве. Дома баба Наташа готовилась к Пасхе. «Большой праздник! – говорила она – Всем праздникам праздник!» Окна, стены, кухня – все было вымыто. Повешены чистые занавески на окна и в проеме широком (между коридором и кухней). Занавески праздничные висели, как занавес в театре. На столе, покрытом бархатной, желтой скатертью, с кистями – иконка, тарелка с красными яйцами, крашенными луковой шелухой, и куличи, которые баба Наташа сверху украшала крестами из теста. На пол стелили праздничную дорожку. Из четвертого подъезда у Лены Макаровой богобоязненные родители перед пасхой, на страстной неделе, не разрешали детям всю неделю смотреть телевизор. Несмотря на запрет властей, простой народ Пасху праздновал втихую. Дома было торжественно, тихо, нарядно, но скучно. Баба Наташа не любила, чтобы приводили подружек. Если внучки приводили подруг, баба Наташа говорила: «Тебе пора домой!» И тут же выпроваживала непрошенную нежеланную гостью. Попробовав кулич (кулич был не сладкий) и поев красивых, крашенных яиц, Наташа ушла на улицу.
Вскоре и лето пришло. Каникулы! Дети, встав и наскоро перекусив, весь день носились по улице, то есть собственно играли во дворе. Наташе за первый класс дали грамоту. Все пятерки. Круглая отличница. Сестренка Таня была еще маленькая, ей требовался дневной сон. Укладывать днем ее спать было занятием не из легких. Один раз баба Наташа укладывала ее спать днем. Она Таню качает, качает (на кровати с панцирной сеткой в спальне), поет колыбельные песни и сама уснула. А Таня слезла с кровати, вышла в зал, села на пол и играет в свои игрушки: ей купили кубики, неваляшку, юлу. А баба Наташа спит. Сама себя укачала! Проснулась баба Наташа, вышла в зал, а Таня что-то ест, весь рот зеленый. А она нашла прямоугольную зеленую акварельную краску и сосет ее, наверное, думала, что это шоколадка. Боже мой! Все кинулись мыть ей рот. Ну, ничего, вроде не отравилась, бог миловал. Наташу тоже заставляли Таню днем укачивать. Наташа ее качает, качает на панцирной сетке кровати. А за окном лето! Ребята в мячик играют, в классики прыгают, в резиночки, в скакалки, на велике катаются. Вроде притихла, заснула Таня. Наташа медленно сползает с кровати на четвереньках. Как на улицу охота! Чуть не ловкое движение, панцирная сетка резко качнулась – Таня раз, и глаза открывает! По новой опять ее укачивать, набравшись терпения. Наконец Танюшка уснула. Наташа удрала на улицу. С ее велосипеда давно сняли третье колесо, Наташа выучилась кататься на двухколесном. Без синяков не обошлось. А коленки по жизни летом были сбиты, в болячках и без велосипеда. Бегут дети, разгоняются, споткнуться, да коленкой об асфальт. «Наташ, вынеси мячик» - попросили подружки. Наташа потихоньку прошла домой за мячом. «Чего ты туда-сюда бегаешь? – заворчала баба Наташа – Вышла, так гуляй, а нет – так дома сиди».  Наташа предпочла идти молча, боком-боком, мимо бабы Наташи, с мячом на улицу. «У тебя у одной что ли мячик?!» - вдогонку услышала она, закрывая дверь. В «выбивала» играли, в основном, втроем. Двое выбивают по очереди третьего игрока мячом. Они стоят на определенном расстоянии друг от друга.  Третий, в середине,  должен от мяча увернуться. А если он поймает мяч из рук того, кто выбивает – у него лова, то есть еще «одна жизнь» (выражаясь компьютерным языком). Кто выбьет из двоих выбьет игрока, тот встает в середину. Теперь его выбивают.
Тут прибежали еще дети. Стали играть в котел! Все дети встают в круг и кидают мяч друг другу, кто кому хочет. Если кто-то мяч уронит, в наказание садится на корточки в центр круга. В котел. Через них ребята кидают мяч. Если подпрыгнешь и поймаешь мяч из рук ребят, то из котла выходишь. Наигрались. Стали играть в «ляги». Сбоку дома стена была без окон. Там и играли. Таня во двор вышла. Ее дали Наташе под присмотр. Игра заключалась в том, что мяч кидали об  стену и все должны были перепрыгнуть через него, не задев ни рукой, ни ногой. Кто задевал, тот вставал в конец. Перепрыгнуть через мяч у Тани не получалось. И она вечно стояла в конце и ныла, вытирая слезы. «Наташа, она только мешает!» - кричали дети. «Ничего, пусть играет! - заступалась за сестру Наташа. «Мой мячик, а то занесу его домой!» - пригрозила Наташа. Немного погодя, баба Наташа позвала их обедать. «Оставьте мячик» - попросили дети. «Нет! Делать нечего!» - отрезала баба Наташа. На обед была жареная картошка и окрошка. Картошку баба Наташа жарила очень вкусно. Она была мягкая и с поджарками. Баба Наташа поставила сковороду с картошкой на середину стола, рядом большое блюдо окрошки на кефире, прихлебывать. Наташа окрошку любила, но зеленый лук, который плавал сверху, был горький. И она ложкой разгоняла лук, чтобы попало его в рот как можно меньше. А зимой баба Наташа капусту соленую разведет водой с сахаром и ставит прихлебывать с жареной картошкой, вкусно! Картошка была своя. Ее сажали на даче. Картошки было вволю, ешь, сколько хочешь. Таню оставили дома, а Наташа опять убежала во двор. Там ребятишек собралось к вечеру человек пятнадцать, с трех домов. Играли в «кандалы». Было две команды. Дети стоят в шеренгу, крепко взявшись за руки.  Одна команда кричала другой:
- Кандалы!
- Скованы!
- Раскуйте!
- Кого?
- Друга моего!
- Как звать?
- Серега!
Тот, кого вызывали, бежит и с разбегу пытается своим телом разбить их крепко сцепленные руки. Или он повисает на их руках, и они забирают его в свою команду. Или он разбивает их руки. Руки разжимаются, шеренга разбивается и он уводит одного из двух игроков, у которых расцепились руки в свою команду. Тут не обошлось без синяков и шишек. Две девочки, руки которых он разбил, стукнулись лбами, подняли рев, испортив игру.  Вечерело. Наташа и несколько девчонок и мальчишек пошли к третьему подъезду, уселись на лавку. Давайте в монаха играть! Кто будет монах? Давайте считаться. Лариска Кабанова, из второго подъезда, была первая заводила, по части игр. Она была высокая, с длиной толстой косой. Лариска начала считалку: «На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кем ты будешь такой? Говори по скорей, не задерживай добрых и честных людей». Выбрали монаха. Каждый загадывает, какая краска она будет по цвету (синяя, красная, желтая,…) Монах говорит:
- Я монах в синих штанах, штаны в заплатках, в кармане десятка. Пришел за краской».
- Какой?
- За зеленой
Тот, кто загадал себе, что он зеленая краска, срывается с лавки и бежит. Монах за ним. Если догонит, теперь этот игрок монах. Тут деда приехал на велосипеде с дачи. Он ездил на полив. «Наташа, домой!» - позвал он. «Да ну, не хочу! Мы только разыгрались!» - канючила Ната. «Завтра будет день» - сказал деда. Дома к ним подбежала Таня. «Айда, чего дам! - позвал ее деда и вытащил из сумки мягкий кусок хлеба – Это тебе лиса передала. Я еду с дачи, а она бежит. Спрашивает: «У вас живет девочка Таня? Вот, передайте ей хлебушка»». Таня с удивлением и с блестящими глазенками взяла хлеб. Наташа тоже была поменьше, получала от «лисы» гостинец, хлебушка. Какой же он был вкусный! Маленькая Наташа, грамма не сомневалась, что лиса передала ей хлебца. «Пойду в подъезд, покурю» - сказал деда. Баба Наташа не разрешала дома курить, говорила, что у нее астма. Внучки увязались за ним в подъезд, присели на верхнюю ступеньку. Дед спросил: «Таня, ну-ка, сядь-ка, как я тебя учил! Как умненькие девочки сидят?»  Таня села, нога на ногу, руки скрестила на груди. Деда от души смеялся, забавная была Таня.
 

 

Глава 9
Дача. Наш двор
Дом, где проживали герои нашего повествования, был обычной пятиэтажкой, розового цвета. Впоследствии, рабочие перекрасили его в желтый цвет,  чем вызвали неудовольствие малышей, живущих в этом доме. Они, почему то, считали, что в желтый цвет красят только дурдом  и что желтый – цвет дураков. Такое было общественное детское мнение. В последнем подъезде, на первом этаже жила девочка Наташа с младшей сестрой Таней и мамой Ольгой Петровной, у своих бабушки и дедушки.
Баба Наташа была среднего роста, полноватая, круглолицая, курносая, седая, как лунь. Глаза были светло-карие.  Волосы она заплетала в длинную тонкую косичку и закалывала, то есть закрепляла прическу гребенкой (такая расческа полукругом) и повязывала платочек. «Баба Наташа, почему ты всегда в платочке?» - интересовалась Наташа. «Да голова мерзнет» - отвечала та. «Как так голова мерзнет?» - удивлялась «про себя» Наташа. И только став взрослой, убедилась, действительно голова не терпит холод. Может, кровеносные сосуды близко расположены…
Дедушка Петр Иванович был сухощавый, рост выше среднего. Был он приятной наружности, нос длинноватый, прямой, чуть с горбинкой, глаза серо-голубые, волос серый (с проседью), ноги худые. Иванов Петр Иванович был грамотный, много чего знал, читал много. Родом он был из села Урицкое. Брата его звали Иванов Иван Иванович. Дом бабы Наташи и деда Петра стоит предпоследним. дальше пустырь и овраги, где брали песок и глину. За оврагами гаражи и сараи. Баба Наташа рассказывала, что, когда город Чапаевск только строился, в этих оврагах обитали волки. Они загрызли одну женщину, которая вечером шла одна, с подстанции. В сарай ходили мимо этих оврагов. Слева овраг поменьше, весь заросший кустарником, а справа – овраг был большой, чистый, там росла только трава-мурава. Дети там лазили, играли. А зимой катались с пологого склона на санках. Далеко катились санки. Дальше ряды сараев и гаражей. Далее - подстанция. В сараях, в погребах хранили урожай и домашние заготовки: соленые огурцы, помидоры, картошку, компоты, варенье. Дачи были считай, что у всех.
Мама Ольга Петровна у девочек была учительница и красавица. Кроме того, у каждого дитя его мама самая-самая красивая. Она почти всегда была занята в школе или проверяла дома тетради, так что дочки ее мало видели.
Утром, едва проснувшись, вся семья собралась на дачу,  копать картошку. Из транспорта у деда был крепкий надежный велосипед с рамкой. Велосипед был черного цвета. На него нагружали мешок картошки под рамку, мешок на рамку, на багажник ящик с картошкой, а на руле по обе стороны два полных ведра. Еще и Наташу присаживали на седло, когда она уставала идти. Первый раз, когда Наташа уже подросла, она выпросила вести груженый велосипед. Руль в ее руках задрожал от непомерного груза. Она не смогла удержать велосипед. Он упал на бок. Картошка из ящика рассыпалась. Ну, естественно, не обошлось без крика. Велосипед насилу подняли, мешки заново положили и укрепили по-новой, веревкой. Вышли пораньше, пока не жарко. На рамку намотали тряпку, закрепили веревкой, чтобы было мягко. Туда посадили Таню. Наташу на багажник. Было жестковато и существовала опасность попасть ногой между спиц заднего колеса. Ноги нужно было держать в стороны. На руль повесили сумку и бидончик с водой. Дача – это другой мирок. Там прохладно, кусты малины выше головы, прямоугольный бак с водой как водоем, где можно играть. На даче и воздух другой, солнышко припекает на грядках, птички поют. Каково-же было удивление Наташи, когда по прошествии времени, будучи уже студенткой,  она попала на дачу, а малинник то всего чуть повыше пояса!. Картошку сажали за дачей, вдоль забора. Взрослые копали, а Наташа с Таней собирали выкопанную картошку в ведро. Ведро затем высыпалось взрослыми около домика, чтобы картошка просохла. Впрочем, Таня быстро устала, так как была еще мала и ушла в сарай, где стоял старый диван с откидными подлокотниками. В сарае было полутемно и прохладно. Деда, неся очередное ведро на просушку, мимо открытой двери в сарай, спросил Таню: «С кем это ты беседуешь?» «Деда, это моя подружка Лариска. Я ее так назвала». Оказалось, это была крыса. Таня с ней как-то по-своему общалась. Она любила животных. Наташа запомнила, как ее первый раз везли в коляске, сплетенной из прутьев (как корзина) на дачу, как перебирались через железную дорогу, как ей было нестерпимо жарко и душно. Коляска эта сейчас стояла в сарае. «Сколько же тогда мне было лет? Года три» - подумала Наташа. Поели. Картошка просохла. Стали укладываться, увязываться. «Айдате домой собираться, а то вон тучи нагружают - позвала всех баба Наташа – «У людей то машины. Они ширь – и уехали, а мы пока дойдем!» «Баба Наташа, я тоже хочу покопать чего-нибудь, пока вы собираетесь» - заныла Наташа. «Вон, иди, копай дорожки между грядок» - милостиво разрешили Наташе. Немного попыхтев, Наташа отступилась. Дорожки были твердые, копать их было совсем не интересно и бессмысленно. На даче росло дерево «Черешня» (крупная, сладкая вишня). Она поспевала раньше всех. И яблоня «Медовка». Яблоки на ней были среднего размера приторно-сладкие, с боков налитые золотисто-желтым, (как медом). Была яблоня «Белый налив». На дереве яблоки были твердые, а как только падали, становились кашицеобразные. Яблоки были белого оттенка. А «Дочь Папировка» – белые, в черную точку (они как Белый налив, только тверже, так не раскисали). Любимые розовобокие – «Московская грушевка». Это летние сорта. На засолку хороша «Антоновка». «Алый анис» и «Боровинка» - это не такое сладкое яблоко, его на варенье. Виктории (клубники) было мало. Не умели разводить. Крыжовник был сладкий. И любимые «Стручки» - сладкий нежный горошек. Это желание сажать, тяга к земле во взрослом возрасте так и были у Наташи. Весной снился не раз один и тот же сон, что пора копать и сажать, как бы не опоздать с посевом. Собрались, увязались, пошли домой. Тучи по хмурились и разошлись, капнув всего пару капель. Наташа еле-еле плела ноги. Ей казалось, что она не дойдет до дома, не хватит сил. Пришла, посидела с полчаса дома, а за окном в скакалки прыгают и мячик стучит. И куда усталость делась, и откуда силы взялись – сквозанула на улицу, как ни в чем не бывало.
Еще, на даче, деда научил Наташу забивать гвозди в доски, давал ей уроки. Она пыталась из чурочек сделать куклам мебель. Сам деда забивал гвозди с двух раз. Деда рассказывал: «Был у нас на работе, Наташа, мужичок. Он с одного раза загонял гвоздь молотком в доску, по самую шляпку. А я нет. Я с двух раз, с одного не могу». Наташа колотила по гвоздю, когда и по пальцу вскользь. Гвоздь гнулся и не хотел лезть в доску, иногда вырывался из рук и улетал в сторону. Деда научил Наташу класть гвоздь на твердую, гладкую поверхность, выправлять его, пристукивая молотком, и снова забивать. Ну упрямства и настойчивости ей было не занимать. Эту науку она постигла. Ходили они с дедом и на озеро, из которого качали воду на полив. Водоем был искусственный, довольно большой с прозрачной чистой водой. Там они искупались. А деда брал с собой мыло. Он весь намылился и голову тоже вымыл с мылом, к удивлению маленькой Наташи. Как бы в водоеме, вроде как, купаются, а не моются, как в бане. Но говорить что-либо деду по этому поводу не стала.
Наташа вышла на улицу. Вечерело. Своих дворовых ребят она нашла в беседке, в конце дома, возле детского сада №25(садика- как все его называли). Они играли в «колечко», сидя на лавочках, вдоль всех трех стен беседки, сделав ладошки лодочкой.
Игра «Колечко»
Ведущий, не заметно для других, вкладывает одному из игроков кольцо в ладонь и припевает: «Среди белого камушка заблудился наш Иванушка. Белый камень у меня у меня, говорите про меня, про меня». Должны угадать у кого кольцо. Кто угадает, тот и ведущий.
«А давайте в «Черевички-стоп!»» - предложила Наташа. Она убегает, а ей говорят «Черевички- стоп!» и угадывают сколько шагов до нее.
Потом поиграли в садовника. Посчитали считалочкой - кто будет садовником. Считалочка: «Ночка темная, комарики кусают. Царь с царицей по садику гуляют. Царь уехал за границу, посадил он там пшеницу. А царица в Ленинград, посадила виноград. Царь ей пишет: Живу с другой. А царица ему в ответ: «Пес с тобой, живи с другой. Я ведь не собака бегать за тобой». Выбрали садовника.
Игра «Садовник»
Дети загадывают каждый свой цветок. Например, один из ребятишек загадал розу. Садовник говорит:
- Я садовником родился. Не на шутку рассердился. Все цветы мне надоели, кроме (например, розы)».
-Ой!
- Что с тобой?
- Влюблена
- В кого?
- В тюльпан
- Ой
- Что с тобой?
- Влюблен
- В кого?
- В ромашку      и т.д.
Потом кто-то предложил поиграть в «Мама, нитки спутались». Ребята встали в круг, взялись за руки. Перешагивали через сплетенные руки, подныривали под руки, всячески стараясь запутаться. Вначале, как обычно, выбрав ведущего считалочкой. Считалочка: «Гуляли два матроса, курили папиросы. Один не докурил, собаке подарил. Собака побежала, начальнику сказала. Начальник удивился, в помойку провалился. А в помойке жил Борис, председатель дохлых крыс. А жена его Лариса – замечательная крыса!» Ведущий старался распутать ребят, предлагая перешагивать через сцепленные руки назад. И еще хуже запутал всех так, что руки стало больно и некоторые ребята расцепились. Когда  совсем стемнело,  всех загнали домой.

Глава 10
Продолжение. Наш двор
Утром рано мама ушла в школу. Был уже август, началась подготовка к занятиям. Наташа, вслед за мамой, вышла во двор, где еще никого не было. С правого торца дома, возле Наташиного четвертого подъезда, была песошка (песочница). В ней сидел незнакомый мальчик и играл в ножичек, бросал его в песок. Ночью все же прошел дождь и песок был влажный. «Пойдем играть со мной. Меня Пашкой зовут. Я к бабушке приехал на каникулы на месяц. А тебя как зовут?» «Меня зовут Наташа. А как играть то?» Они прочертили на песке черту, разделяющую песошку пополам. Пашка говорит: «Вот смотри, Наташа. Я первый раз бросаю ножичек, он втыкается в песок на твоей на твоей половине. И я отрезаю кусок твоей территории себе. Если нож не воткнулся, упал – твоя очередь бросать». Они с интересом и с азартом поиграли в эту игру. Потом Пашка говорит: «Наташа, давай теперь в молчанку поиграем. Сначала я буду говорить считалочку. Мы с тобой будем хлопать двумя руками друг-друга по ладошкам, затем поочередно ладошку об ладошку одной рукой и другой, крест-накрест». Они уселись напротив друг друга, стали хлопать, сбиваясь и смеясь. Пашка приговаривал считалочку: «Кони, огони, сидели на балконе, чай пили, в ложки били, по турецки говорили: Чаби, чаляби, чаляби, ляби, ляби. Мы набрали в рот воды и сказали всем замри. А кто первый отомрет – тот получит шишку в лоб – ОП!». И замолчали.  Тут во двор вышла Наташка П. из второго подъезда. Она подошла к песошке. «Привет Наташа!» А в ответ тишина. «Ты что со мной не водишься? Чего молчишь? Ну и не водись» - с обидой сказала она. «Ладно, - сказал Пашка – мы вне игры». «Нетушки, все, все, ты первый заговорил! Давай, подставляй лоб! Да ладно, я потихоньку!» - воскликнула Наташа. Пашка был очень общительный, первый заводила в играх. Его все полюбили во дворе. И, с нетерпением, ждали потом следующего лета, когда он приедет. Один раз, когда детвора лазили в карьере, где сараи, Пашка вздумал спуститься с крутого склона в овраг, со стороны слепого дома. Туда сваливали тяжелые, бетонные плиты. Одна плита поползла и чуть не прибила его. Девчонки визжали и даже плакали, так они за него испугались. Но слава богу, все обошлось благополучно. Вышли еще дети на улицу. Все познакомились с Пашкой. Мальчишки увели его играть в «Клек», к садику.
Игра «Клек»
На расстоянии встают мальчишки. Посередине ставят чурбачок – «клек». И сбивают его палками, по очереди.
Тут на улицу вышла сестра Таня и ее подружка Нелька. Все девчонки пошли к большой, не просыхающей, теплой луже и стали месить кашу-малашу из грязи и воды. Лужа была там же, возле садика. Девчонки все были в коротких платьицах, едва прикрывающих трусики. Такая была мода. Потом на траве пытались сделать «колесо», то есть перекрутиться, встать на руки, а потом опять на ноги. Таня с Нелькой уселись на асфальт возле слепого дома и занялись важным детским делом: мололи муку (терли один обломок белого кирпича об другой). Наташа подошла посмотреть поближе и увидела, что Таня предоставила молоть муку Нельке, а сама поймала лягушонка и играла с ним. «Опять ты берешь этих лягушек! Мало тебе сводили бородавки с рук чистотелом? Брось сейчас же!» - закричала Наташа.
Таня всегда была любитель животных. Один раз, когда они зашли за Маринкой Письменной на улицу и задержались (так как родители велели Маринке, прежде чем уйти на улицу, прибраться в комнате) по телевизору показывали кино про войну. Была сцена как шел бой, погибло очень много людей пеших и конных и подстрелили лошадь. Таня как начала реветь! «Ты что, Таня? Что ты плачешь?» - бросились к ней Наташа и Маринка, бросив свою уборку. «Лошадку жалко!» - всхлипывала Таня. «Вот как, людей убили человек двадцать – не жалко, а лошадь жалко!» - удивилась и даже поразилась Наташа. У Маринки в спальне была замечательная картина: черноглазая и черноволосая красавица собирала виноград. А в кухне был удивительный прибор, назывался «сифон». Похож он был на термос с носиком. Он сам делал газировку дома. Еще у Маринки в зале стояло пианино «Ласточка» - предмет восхищения Наташи и Тани. Маринка везде, в любом месте, хоть на стене делала упражнение: отрабатывала удары пальчиками. Она училась в музыкалке. Позже, Маринка легко, на слух подбирала на пианино любую мелодию. Ее любимые частушки:
• Мы спросили у Филиппа: как смола к тебе прилипала? Отвечает наш Филипп: это я к смоле прилип
• Мы с балкона полетели ой-ой-ой. Барышню локтем задели. Тьфу ты грех какой! Весело было нам, парирурам. Все делим пополам! Правда? Ага. Барышня была здорова ой-ой-ой. Разревелась как корова. Тьфу ты грех какой! Нас в больницу положили. По уколу нам всадили. Из больницы мы удрали, по подушке с собой взяли. Весело было нам парирурам. Все делили пополам. Правда? Ага!
Потом уже она могла сыграть любую песню. Наташа даже не мечтала учиться в музыкальной школе, а Таня мечтала. Потом Таня поступила в музыкалку, проучилась там какое-то время. Пианино купили. Ее любимая учительница ушла из школы. А у другой учиться она не стала -  и все! И пианино продали. Наташе было жалко. Но практичная баба Наташа сказала, что нечего держать, а то моль съест. Продали задешево. Еще у Маринки в серванте стоял сувенир - белая круглая беседка. Родители ездили на юг, привезли оттуда. Если посмотреть в глазок на крыше беседки, можно увидеть фото родителей.
Но вернемся к сестренкам, которые гуляли во дворе. Тут пришла мама из школы и загнала девчонок домой обедать. Можно только представить какие дети были «чистые» после одной только каши-малаши из лужи, после ночного дождя. После обеда мама сказала, что они пойдут в магазин покупать предел мечтаний Наташи – круглую жестяную коробку с леденцами, обсыпанными сахаром. Леденцы были очень душистые, разноцветные, сладкие, с кислинкой. И дело было не столько в леденцах, сколько в коробке. В нее засыпался песок или земля. И она превращалась в битку, чтобы играть в классики. Да какая! Битка была блестящая, с красными разводами-узорами. Это был шик! У Наташи была битка из-под крема для обуви. Но это далеко не то. Пока мама собиралась, Наташа вышла на улицу и присоединилась к группе малышей, которые дразнили девушку с парнем (Нину из их подъезда). К ней ходил парень Сашка. «Жених и невеста. Тили, тили, тесто, по полу катались, крепко целовались!  Топ топ, топ. Топает скелет, прямо к Нинке в кабинет. Нина испугалась, к Шурику прижалась, а скелет говорит: Я скелет, мне 40 лет, голова на палочке, ноги на моталочке. Трам, там, там!» - хором вопила малышня. Тут вышла мама с Таней. И они пошли в магазин, в кондитерский отдел, где продавали конфеты.  Конфетами детей не баловали в семье Наташи и Тани. Купят конфет и выдают по одной конфетке (баба Наташа дает). И Наташа всегда мечтала: вот вырасту, куплю килограмм  конфет и все сразу съем. Шоколадки иногда покупали маленькие, стоили 5 коп. на них были выпуклые изображения животных: «зайчик», слоненок». А так, хорошие шоколадные конфеты видели только в подарках, на Новый год, от школы: «Грильяж», «Мишка на севере», «Красный мак», «Кара-Кум». Фантики от конфет собирали в коллекцию, складывали в коробку из-под конфет. Секретики делали. Раскопают ямку, туда красивый фантик, сверху клали стеклышко и закапывали. А потом и забудут где. Получив заветную коробочку с леденцами, Наташа с мамой и Таней вышли из магазина на улицу. Там стоял бойлер с квасом и продавали мороженое в стаканчиках.  Отстояв немного в очереди, выпили по стаканчику кваса, и, получив по стаканчику мороженого по 10 коп, счастливые отправились домой. Леденцы были немедленно высыпаны и поделены между сестрами. В коробку из-под леденцов Наташа насыпала песка с землей и отправилась искать обломок белого кирпича, чтобы нарисовать классики (то есть начертить на асфальте).


Игра в классики
Прыгая на одной ноге, ударом сандалии нужно передвигать битку из классика в классик.
Было два вида классиков:
1. Добрые-предобрые. Когда битку можно было подвигать ногой. Битка не должна наехать на черту, иначе «обронилась» и прыгает следующий. В червертом классике встаем на обе ноги и отдыхаем.
3 4 отдых
2 5
1 6
2. Злые-презлые. Когда можно было только бить с «налетушки», прыгая на одной ножке. Пропрыгав без ошибок, не наступив на черту, кидали битку сразу во вторую клетку (во-вторых, в-третьих и так до 6). После шестого классика прыгаем «в обратушки» (то есть тем же порядком, в обратном направлении). Потом экзамены.  Прыгаем с биткой до шестого классика и обратно, без отдыха в четвертом классике. Потом экзамены без битки: змейки, бантики и так далее. Змейки: прыгаем на одной ноге, не прямо, а с угла на угол, с отдыхом в четвертом классике. Лягушки: без битки, на двух ногах прыгаем в каждом классике, хлопнув два раза нога об ногу, с отдыхом. Сдав все экзамены, начинаем игру сразу со второго классика и далее по кругу. После экзаменов сразу третий классик. Кто первый пройдет все испытания, тот и победил.



3 Отдых
4

2 дом
одежда                посуда
дача


1 гараж
квартира             мебель
      
             машина

Во втором виде классиков, допрыгав до четвертого классика на одной ножке, отдыхаем. Затем, на одной ноге, ударом сандалии, нужно послать битку так, чтобы она очутилась в треугольнике (дом, дача, мебель и т.д.) Не наехав на черту. Кто первый заработал все имущество – тот и победил. Если заехал на черту биткой или прыгнул сандалией на черту – значит «обронился», следующий прыгает. В классики играли и мальчишки, и девчонки, прыгали целыми днями. Получив новую битку, Наташа вставала рано и бежала на улицу, играть в классики. 
Ребятишки решили показать бабкам из дома концерт. Заводила, придумщица и организатор была у них Лариска Кабанова. Костюмы вырезали из бумаги (чашки и чайник), песни пели, сценки разыгрывали. Наташа и Маринка играли сценку:
- Анюта!
- Что, барыня? Я тута!
- Принеси мне кольцо!
- И зачем это барыне крыльцо?
Прет Анюта крыльцо.
- На тебе барыня крыльцо.
- Да не крыльцо, а кольцо!
- Аааа, кольцо! На барыня тебе кольцо
- Анюта!
- Что, барыня? Я тута!
- Принеси мне подушку!
- И зачем это барыне лягушка?
Прет Анюта лягушку.
- На тебе барыня лягушку.
- Да не лягушку, а подушку!
- Аааа, подушку! На, барыня, тебе подушку. И тд.






Короткометражные сюжеты

Случались несколько ярких событий в нашем дворе.
Возле слепого дома вырыли яму,  трубы прохудились. Ночью туда упал слепой мужик. В яме было много воды, и он утонул. Дети сами не видели, слышали только. Яму тут же закопали. Еще было: пришел из тюрьмы брат Нины. Он был в пальто на голое тело. Все дети «ужасались». Но потом о нем ничего такого не слышали. Из первого подъезда у Оксанки умерла мама и потом, 1 сентября, в первый класс провожали ее всем двором, потому что отец не мог ее отвести в школу – работал. А во втором подъезде жила женщина, тетя Роза. У нее  была собака, коренастая, белая с черными пятнами. Собаку звали Пират. Она очень любила семечки. Насыпят ей ребята горстку, она их съест и кожурки выплюнет. Тетя Роза жила одна. Пойдет она в магазин, купит свежего хлеба и бидончик с квасом, и все дворовой ребятне скормит. И квасом из крышки бидончика всех ребят напоит. И Наташе казалось, что вкуснее ничего нет. Вот какой у Наташи был двор.
Лето кончилось и наступили опять занятия в школе. Пока было тепло, на переменке выходили на школьный двор. Придумали новую игру в резиночки: бельевую резинку на ноги одевают двое. Встают они на расстоянии друг от друга, а третий прыгает через резиночку разными способами. Но вскоре наступили холода. Много гулять не позволяли. Раз загнали зимой Наташу с Таней домой. Идти домой они не хотели, зашли с ревом, легли на пол прямо в пальто, в широкий прогал между коридором и кухней. В этот прогал вешали занавески, отделяя зал. Сестры орали и ногами топали, плакали крокодиловыми слезами. Деда начал внучек поддразнивать, смешить: «Эко, губы то у вас раскатали сковородником. Только лепешки жарить». И поддразнивал, говорил смешные слова, пока девчонки не расхохотались. Встали, разделись и пошли играть.  Потом Наташа с Таней в этом прогале показывали концерт взрослым. Таня объявляла: «Выступает налодный (народный, Р не выговаривала) утист ( артист) Советского Союза Емельянова Таня!» В холодное время года играли в основном дома.
На новый год поставили искусственную свою любимую елку. Такая красавица. Потом, соединение в середине сломалось. Приспособили колпачок от ручки, но елка качалась. Потом все разорилось. Некоторые веточки от нее до сих пор остались. Зеркало в прихожей ими украшали. Дед Мороз и Снегурочка были большие с полметра. Снегурочка в короне, с бусами, пластмассовое все. Отнесли их в сарай, и там они испортились, облезла краска, внизу обгрызанные стали.
Мечта каждой девочки была – ходячая кукла. Наташе в четвёртом классе ее купили. Кукла Маша. Большого роста. Одну ногу ей продвигаешь вперед, а вторая сама за ней подтягивается. Немного поиграв, Наташа потеряла к кукле интерес. Всему видно свое время. Наташа обожала кукольный театр. Видела она его в интернате, где работала мама и на новогоднем представлении во дворце пионеров. Дома у нее был Петрушка. Кукла, которую одевают на руку и кот, который сидел в сапоге. Накрывали стулья покрывалом и показывали кукольный театр.
Как с велосипеда сняли третье колесо, Наташа научилась на нем хорошо ездить. И давай выделывать с ним трюки, гоняя по двору. То без рук ехала, то стоя. А то они с Маринкой запускали свои велосипеды без седоков. Ставили их как можно прямее, чтобы они дольше сохранили равновесие и с силой отталкивали, запускали – у кого дальше проедет один, без седока.
Книжки были: Приключения - Буратино, Джованино, Петрушки. Художник, рисовал для детских книжек (рисунки, Валька). Все дети такие карапузы у него получались забавные.  Стихи Агния Барто. Тетя Галя (Валеркина мать) подарила книгу большую, в оранжевом переплете: «Питание школьника». Цитата оттуда: «Мы встали, умылись и вкусно поели, до самого неба взлетают качели». И рисунок: дети на качелях. Детский стишок:
Подарили нашей хрюшке в день рождения игрушки:
Самовар, корыто, печку
Хрюшка молвила: «Хрю-хрю. Я обед себе сварю»
И устроила пожар


Считалочки еще такие были у детей:
***
Кто поднимет первый руку
Тому дам такую штуку
Эта штука не моя,
Золотого короля.
А король пошел гулять
Можно руку поднимать
***
За стеклянными дверями
Стоит мишка с пирогами
Мишка, мишенька, дружок
Сколько стоит пирожок?
2 копейки с половиной
Выходи медведь с дубиной.

Как Наташа шнурки училась завязывать. Наташе 6 лет. Они сидит в спальне на полу, между трех кроватей, стоящих вдоль стен, и учится завязывать шнурки на ботинках, от усердия выпятив вперед губы «уточкой». Складывает оба конца шнурка на ботинке пополам, перехлестывает их и тянет в разные стороны, стараясь завязать на бантик. Шнурки соскальзывают из непослушных детских рук снова и снова. Но маленький упертый человечек, сидящий на полу в коротком платьице, невозмутимо и настойчиво, терпеливо вновь складывает пополам концы шнурков и завязывает из них бантик. Наконец, где-то с десятого раза ей это удается. И еще раз, и еще раз. Радость и гордость зашкаливают! Есть! Научилась!
Моряцкая походка. Наташе уже семь лет, она пошла в первый класс. Со своей неразлучной подругой Маринкой П. они вышагивают по дороге из школы. Наташа идет, косолапит, пятки в стороны, носки выворачивает близко друг к другу. «Как ты ходишь, Наташа?!» - спрашивает ее Маринка. Наташа отвечает не без гордости: «Я как папа хожу. Он был моряк в армии. И чтобы не упасть на палубе, когда корабль раскачивают волны, моряки ходят морской походкой». «Так не пойдет, подруга! Давай учиться ходить по нормальному» - деловито объявила Маринка. И, отбросив портфель к забору детского сада, подруги занялись вырабатыванием походки для «дефиле на подиуме», хотя конечно и слов то таких они пока не даже никогда и не слышали. А походку исправлять продолжали и добились успеха за несколько занятий, которые они устраивали в виде игры. Когда Наташа выросла, только левая нога у нее продолжала немного еще «дешевить», то есть косолапить, подминая и стаптывая набок обувь. Отец ходил дома в тельняшке, и маленькая дочь ходила за ним хвостом выдуманной «моряцкой походкой», обожая отца и стараясь во всем ему подражать. Вот тебе и «моряк с печки бряк» (как говорила баба Наташа).



Глава 11
Детский мирок Наташи и Тани в доме бабушки и дедушки. Игрушки
Сестра Таня подросла и стала хорошей подругой Наташи на все игры, в которые они  играли долгими ненастными осенними днями и зимними вечерами. Игрушек у них был целый застекленный книжный шкаф, который переехал сюда из кооперативной квартиры (дом из белого кирпича, сразу за домом бабушки и дедушки). Там у мамы с папой раньше была однокомнатная квартира на пятом этаже в первом подъезде. Им ее купили баба Наташа с дедой. Потом отец уехал, родители разошлись и квартиру продали. Раньше в этом шкафу у мамы были книги. А теперь застекленный шкаф светлого дерева с полками сверху донизу отдали сестрам под игрушки. Когда они играли и выстраивали игрушки друг за другом, строй был из одного конца зала до другого. Там были куклы, зверушки, две лягушки лейки. Одна лягушка как и полагается зеленая, другая - красная. В этот день сестры проснулись позже. Их не будили, потому что было воскресенье, выходной. Вернее, Наташу не будили в школу. А Таня и так никуда не спешила, в садик то она не ходила. Еще смеялись всей семьей. Таня маленькая проснулась, потянулась и с таким тяжким вздохом произнесла: «Оооох, поя, поя таять!» (Пора втавать) Бабушка смеялась: «Как будто тяжкие дела предстоят ребенку!» Таня не выговаривала букву Р и букву Ш, мама водила ее к логопеду, в детскую больницу. Наташа поддразнивала сестру: «Таня, скажи - крыша». «Клыса» (похоже на крыса) - говорила Таня. Наташа заливалась смехом: «Не крыса, а крыша!» Наташа все время над Таней подшучивала. У Тани были жиденькие свело-русые волосы. Ее часто стригли. Прическа была у Тани короткая, так как считалось, чем чаще стрижешь волосы, тем гуще они будут. Таня причешется гладко-гладко, челку набок сделает, ушки торчат. Наташа возьмет ее и разлохматит со словами: «Чего еще прилизалась, как Гитлер?!» Писку, крику, слезы! То полы Наташа моет, Таня стоит спиной к тазу с водой. Наташа ей: «Таня, сделай шаг назад!» - та ногой в таз раз и угодила! То за столом Таня набрала полный рот кефира, а Наташа давай ее нарочно смешить. Таня прыснула прямо на новый полированный шифоньер. Баба Наташа подняла крик. Была у них большая, плюшевая, лежачая, коричневого цвета собака Джек с длинным хвостом-колбаской. «Таня, а Джек живой! – заявила Наташа – Вот, смотри, хвостом машет!» и не заметно, взади шевелила хвост Джека рукой. Таня визжала, боялась и пряталась под одеяло. И сейчас, глядя на спящую еще сестренку, Наташа умилялась: «Какая она еще миленькая, маленькая, беззащитная. Ну что я ее все время терроризирую?» И расплакалась от жалости.
Сон приснился Наташе. Будто провалилась она в колодец и летит, по пути прорывая бумагу, которая натянута внутри колодца. Одну, вторую, третью… А на дне она попадает в какое-то сказочное царство. Что поразительно, уже взрослые разговорились с сестрой, Таня рассказывала Наташе, что ей снился этот же сон: проваливается в колодец и прорывает бумагу. Невероятно! А раза два Наташа просыпалась на полу, упала с кровати. Летала во сне. Снилось ей, что она умеет летать. Она взмахивает руками и перелетает с шифоньера на шкаф и кричит сестре Тане: «Смотри, смотри, Таня! Я летаю!» И несколько раз снилось ей, что она летает на улице, взмахивает руками и взлетает все выше и выше над деревьями, над домами, к облакам. А у самой дух перехватывает от восторга! А то приснится, что устает летать и сядет с краю на крыше, на углу дома. И вдруг ей становится ужасно страшно, и она не знает, как слезть. У Наташи боязнь высоты. Хотя, когда летает, душа замирает от счастья! Когда дети во сне летают, они растут.
Сестры проснулись в спальне. Вышли в зал, дома никого не было, взрослые куда-то ушли. «Давай играть в Ульку и Анжелку» - предложила Таня. Это была их постоянная игра. Улька (Ульяна) была Наташа, а Анжелка – Таня. С другими именами, они и сами вроде были, как бы другими. «Вы пока спали, я ходила в музыкальную школу» - начала фантазировать Таня. Сестры  занялись «стиркой». Раздели всех кукол. Кроме прочих, у них были две замечательные резиновые германские куклы, как двойняшки, почти совершенно одинаковые. Они поставили два стула, натянули между ними скакалку, поперек зала, взяли бабы Наташины прищепки и развесили кукольные одежки, прицепив прищепками. Перед этим «понарошку» постирав их в тазу. Потом поиграли, как-будто на них напали разбойники. Половину голых кукол спрятали в шифоньере, а двух повесили в спальне, на веревке, где висели какие-то вещи у бабы Наташи. Потом построили дворец из стульев и табуреток, накрыв красивыми, бабы Наташиными, капроновыми платками. У Тани домик был под круглым столом, накрытым бархатной, красной скатертью, с кистями. На Пасху его накрывали парадной праздничной желтой бархатной скатертью. А занавески (отгораживающие зал от прохода между кухней и коридором) вешали особенные, нарядные, праздничные. А Наташа сделала себе домик внутри ножной, швейной машинки  (в виде тумбочки из светлого дерева). Внутри было колесо с ремнем и широкая деревянная покачивающаяся педаль, которую надо было нажимать ногой, чтобы шить. Это был сказочный, таинственный домик, где было даже немного жутковато. На этой машинке никто не шил. Ее купили, как бы Наташе в приданое. Когда Наташа выросла и научилась шить, в школе, на уроках труда, она замучилась с этой машинкой. Она «не ладила» и безбожно рвала нитки.  Время было уже одиннадцатый час. Девочки включили телевизор. По воскресеньям шла в это время передача «В гостях у сказки». Передачу вела всегда ведущая, тетя Валя. Сегодня показывали сказку «Варвара-краса, длинная коса». Сказка замечательная. Но Наташа все-таки очень уставала и переутомлялась столько смотреть телевизор, начинала голова болеть. Передача шла полтора часа. После показа сказки, тетя Валя (с экрана телевизора) предложила детям нарисовать рисунки к этой сказке. Она стала показывать рисунки. Их дети прислали к сказке, которую показывали в прошлое воскресенье. Наташа и Таня достали карандаши, выдрали два листа из альбома и только стали рисовать – телевизор загорелся. Телевизор был среднего размера марки «Рекорд». Огонь вырывался из задней части, через пластмассовую решётку. Наташа быстро встала и выдернула шнур из розетки. «Давай, Таня, оттащим его в ванну тушить!» - предложила она. Они взяли телевизор и отволокли его в ванну. Поставив его в ванной, сестры включили душ и стали поливать телевизор водой. Вода лилась в телевизор уже минут пять или больше, а он не смотря на это продолжал гореть. Через воду вырывались языки пламени. «Ну и пусть здесь стоит! Ну его, пошли отсюда Таня» - уже немного с испугом, сказала Наташа. Это качество у Наташи сохранилось на всю жизнь. Если что-либо случалось, она никогда ничего не боялась. Принимала сходу решение и быстро действовала. Испуг приходил потом, когда все уже кончалось, все чрезвычайное происшествие. «Наташ, давай играть в автобус» - предложила Таня. «Давай» - согласилась Наташа. Они притащили из кухни лавку. Лавка была длинная и довольно широкая, крашеная половой коричневой краской. Девочки перевернули ее. Взяли сумку с билетами. Взади усадили игрушки, сами сели впереди – одна водитель, другая кондуктор. Родители специально, если куда-то ездили на автобусе, билеты сохраняли и отдавали сестрам играть. Бывали еще счастливые билетики. Нужно было сложить три первые цифры и три последние (из шестизначного числа на билете). Если сумма чисел будет одинаковая – билетик счастливый. Нужно его съесть, и будет тебе счастье. Тут пришел дед и мама одновременно. Они ходили каждый по своим делам. Дети, прервав игру, показали им телевизор в ванной. Он уже не горел, но гарью пахло здорово. Дети продолжили играть в автобус. Мама и деда ходили по залу, безропотно перешагивая через натянутую поперек комнаты скакалку с кукольным бельем и обходя дворец из стульев, слова ни говоря девчонкам. Чуть позже пришла баба Наташа. Она, оказывается, ездила в Куйбышев (Самара) и купила детям полотняный мешочек орехов (грецкий и фундук) и мешочек яблок, зеленых (сорта  «симиренка»). Дети взяли маленькую скамеечку, крашенную той же краской, и Наташа стала молотком разбивать на ней орехи для себя и для Тани. Со временем от этого на скамеечке образовалось углубление. Баба Наташа каждую зиму ездила в Куйбышев, на базар, за орехами и яблоками, чтобы поддерживать здоровье девочек витаминами. «Чего это вы всех кукол разнагишали?! Зачем вы их тут развесили, изнахратили «девчонок»?! Вам все покупают, а вы все «в колья, в мялья»!» - начала разгон баба Наташа, увидев голых кукол. Баба Наташа разговаривала, используя старорусские слова и выражения, и слегка делая ударение на «О».  Наташе нравились эти слова, они звучали для нее, как музыка. Она вставляла в свою речь эти словечки, а мама всегда ее поправляла, как надо правильно говорить. Кстати, потом Наташа с дедой повезли телевизор сдавать на запчасти, в магазин «Огонек», в «шестом расширении» (название района города). Там его, к удивлению Наташи, приняли и дали за него денег. «Ничего себе! Горел, горел – еще и денег за него дали» - поразилась Наташа. Там в магазине она присмотрела искусственную елку за 25 рублей. Это было дорого. Приехав домой, она стала клянчить у бабы Наташи денег на елку. И та дала 25 рублей. То ли с радости, что телевизор удачно сдали? Елку купили. Она была такая аккуратненькая, пушистая и прослужила долго-долго. Воскресенье прошло. Нужно было ложиться спать. Завтра в школу. «Все, все, хватит, быстро спать!» - скомандовала баба Наташа. Девчонки не угомонились. «Баба Наташа, мы пить хотим, чаю!» Баба Наташа принесла им чай. «Мы не хотим с сахаром, хотим с вареньем!» - заныли девочки. «Паразиты, накачались вы на мою шею» - добродушно заворчала баба Наташа. Она унесла чай с сахаром, принесла им с вареньем. «Хотим сказку!» - потребовали сестренки. Мама читала им книжки иногда, но сегодня было некогда, надо было проверять тетрадки. Специально для них купили проигрыватель и пластинки со сказками: «Приключения Незнайки», «Бибигон» Корнея Чуковского и особенно Наташе нравился «Конек-горбунок», который читался диктором под музыку из одноименной оперы. Музыка успокаивала и завораживала. «Ольга, иди, поставь им пластинку, оставь пока свои тетрадки» - позвала маму девочек баба Наташа. «Нам Конек-горбунок» - сказала Наташа. Мама поставила пластинку и ушла. Зазвучала музыка и сказка началась: «За горами, за лесами, за широкими морями, не на небе, на земле, жил старик в одном селе. У старинушки три сына. Старший умный был детина. Средний сын и так и сяк. Младший вовсе был дурак. В долгом времени иль вскоре, приключилося им горе. Кто-то в поле стал ходить и пшеницу шевелить. Мужики такой печали отродяся не видали, стали думать и гадать, как бы вора соглядать…» Диктор наговаривал, музыка лилась и девочки незаметно уснули.
Рано утром за Наташей зашла Маринка Письменная. «Наташа, пошли на улицу, у меня сестра Люда замуж выходит. Сейчас «постель» повезет на машине, пошли смотреть!» Наташа подбежала в бабе Наташе: «Баба Наташа, я на улицу!» И помчалась, по дороге прихватив бабы Наташин красивый капроновый платок. Вышли во двор. «Марин, давай поиграем в жениха и невесту. Чур, я первая – невеста!» - сказала Наташа. Она повязала бабы Наташин платок в виде фаты себе на голову, завязав на лбу на два узла. Они обнялись, и Маринка поцеловала Наташу в щеку. Тут из подъезда выскочила веселая, возбужденная сестра Маринки – Людка. Она, глядя на двух подружек, весело рассмеялась и отвесила легонько сестре подзатыльник. Подъехала машина. В кузов стали таскать с четвертого этажа постель. Людка залезла наверх, в кузов, и принимала постель. На ней была короткая юбка (по той моде) и сверху видны были ее крутые, тугие бедра. Народ еще подошел. Любопытно было всем поглядеть. Ребятишки набежали. Пришла Людочка. Во второй подъезд к кому-то приезжала она погостить на лето. Девчонкам она не нравилась, потому что была она такая «жеманница» (как дети говорили - выпендрежница). И именно поэтому дворовая ребятня называли ее уничижительно - уменьшительно – Людочка. Друг друга же, они запанибратски называли: Наташка, Людка, Ленка, Маринка (все с добавление «к»). Это, по их мнению, было «нежно» и «ласково». Машина с постелью уехала. Народ разошелся. Оставшаяся ребятня расселась на двух лавках, напротив подъезда. Поговорили о свадьбе. Откуда берутся дети – малышня двора имела весьма смутное представление. Пока в один прекрасный день, в Наташином же четвертом подъезде, их не просветила Наташка О. из первого подъезда. То есть, рассказала, как и что, ребятне, которая толпилась в подъезде, прячась от дождя. В тот день небо стало хмуриться, нагружали тучи. У бабы Наташи белье висело на улице. Она побежала снимать. И только она успела, с тазом эмалированным подмышкой почти высохшего белья, зайти в подъезд, как поднялся резкий ветер, закруживший и поднявший в воздух пыль и мелкий мусор. Пока баба Наташа снимала белье, Маринка с Наташей, гулявшие во дворе, предусмотрительно держались так, чтобы не попасть к ней в поле зрения, а то загонит домой. Домой идти было неохота. С первыми каплями дождя, они залетели к себе в подъезд, успев к интересному рассказу по «физиологии человека».  Наташка О. училась с Маринкиной сестрой в одном классе. Они были лет на пять старше. Где-то, через полгода Наташка О. родила сына. В положении срок у Людки П. тоже родился сын. Наташа О. ходила и всем говорила, что у Людки родился братик ее сына. Такие вот события происходили во дворе.
Но вернемся к нашим героям, к малышне, которые сидели на лавке у подъезда и разговаривали про свадьбу. «Давайте играть в колечко? Давайте считаться!» Стали считаться: «На злотом кольце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой, говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей, поторапливайся!» На ком остановится считалка, тот должен был сказать, кем он выбирает быть. Например, он выбрал – портной. Считалку заводят снова. И на кого выпало: «портной», тот и будет раздавать колечко. Все дети делают ладошки лодочкой. Ведущий в свои ладошки берет колечко (любой камушек). Когда очередь доходит до них, дети немного приоткрывают свои ладошки, чтобы ведущий имел возможность незаметно положить камушек одному из них. При этом, нужно было петь песенку: «Среди белого камушка заблудился наш Иванушка. Белый камень у мен, у меня. Говорите про меня, про меня». Другой игрок должен угадать, у кого кольцо. Как угадает, то тот, у кого камушек, срывается с места и убегает, а другой – если догонит, то сам становится ведущим. Из подъезда вышла мама. Баба Наташа послала ее за молоком. Каждый день покупали три литра молока в бидончике и литр сметаны.
Если пересчитать на сегодняшний день цены на молочку: литр молока – 53 руб. (3 литра 159 рублей) и литр сметаны 212 рублей – это примерно: 309*30 дней  = 9 тыс.270 руб. Средняя пенсия 9тыс 500руб. не сваришь каждый день молочной каши и не поешь блинов со сметаной. Дорого.
Поиграли. Тут девчат озарила идея: «Пошлите в «садике» играть. Сегодня выходной, детей нет. Айдате в беседке играть в «дом». По домам сгоняем за куклами и одежками и будем играть». Наташа залетела домой, схватила куклу любимую «тяпку». Ножки у куклы были как у маленького ребенка, коленки в стороны, ступни вместе. Мама с Наташей нашили ей одежек полную коробку: распашонка, ползунки, платье. Мама из тонкой кожи смастерила ей пинетки. И еще, сшила цветной чепчик. А вообще, у малышни тогда была мода на маленьких голышей – «пупсиков» (так назывались куклы). На них все девчонки шили одежки. Так играли. Таня приболела. И ее на улицу не пускали. Она сидела дома на кровати и играла в матрешку. Матрешек всего было семь. Каждая разрисована ярко, в цветах сарафаны и платки. И у каждого свое неповторимое лицо. Шесть матрешек раскладывались посередине пополам и только последняя, самая маленькая, была цельная. Все матрешки вкладывались одна в другую и все вместе в одну – самую большую. И получилась – одна матрешка. Бабы Наташин нарядный капроновый платок  Наташа повязала на голову перед тем, как войти домой. Баба Наташа увидела: «Это еще чего схватила?!» - удивленно спросила она. Взяла штапельный платок, изношенный «еле живой», повязала Наташе. «Все, беги, играй!» - сказала она. С этими платками была целая история. Платков никто не носил. Но Наташе, без разговоров, подвязывали платок и отправляли в школу. Наташа доходила до «кооперативки», заворачивала за садик.  Скрывшись из зоны видимости взрослых, платок немедленно снимался с головы и отправлялся в карман. На этот раз, безропотно повязав платок и прихватив коробку с одежками для куклы, Наташа помчалась к садику, где уже девчонки вынесли кукол. Девочки нарвали мягкой полыни, зашли в садик, в беседку. Веник из полыни был мягкий, и им очень удобно было подметать пол. Девочки чисто-чисто вымели беседку (свой дом в игре), руки становились от полыни горькие. У Наташи было на сегодняшнее утро, как говориться «33 болезни». На коленке красовалась большая засохшая болячка. Наташа присела, чтобы вымести мусор в углу беседки, болячка треснула. Из трещины выделился густой, желтый гной. Девчонки побежали, сорвали листы подорожника, дали Наташе. Она вытерла болячку и прилепила чистый  листок. Подорожник у ребятишек считался лечебной травой. Болячку Наташа заработала с неделю назад, играя в казаки-разбойники. Две команды было, человек 10 набралось. Первая команда убегала и на ходу рисовали стрелки, направление в котором бежали. Вторая команда по стрелкам, нарисованным мелом на асфальте, должна была первую команду отыскать и догнать. Тогда будут искать уже их. Коленки у ребятни постоянно были сбиты от асфальт, в болячках (асфальтная болезнь). Несутся как угорелые, споткнутся, задев сандалией о камушек, а иногда и на ровном месте и – проехали коленками, а иногда и локтями, по асфальту, обдерут кожу. На этом месте образуется болячка, засыхает коркой.  «А ведь совсем, вроде бы, засохла – щиплет, зараза» - пожаловалась Наташа девчонкам. «Да еще, зуб немножечко все еще ноет, вернее лунка от  зуба. Зуб-то выдернули три дня назад. Как я орала! И горло дерет – не сильно, но очень уж долго, выматывает прям, недели две уж не проходит» - добавила она. И Наташа вспомнила, как повезли ее в зубную больницу. Остановка, где они вышли, называлась «По требованию». Как выдернули только верхушку зуба, а корни остались. И как потом ковыряли, удаляли железной палочкой корни, как она орала на всю больницу, и как кричала на нее женщина (медработник). И вспомнила свое лицо, в зеркале отразившееся, при выходе с поликлиники – зареванное, с торчащей из губ окровавленной ваткой, в неизменном платке (белом, в мелкий цветочек). Платок повязала ей баба Наташа. Она считала, что это необходимо, чтобы не застудиться, после удаления зуба. «Платок еще этот мешает!» - с досадой сдернув с головы платок за угол, конец которого волочился по полу, когда она наклонилась низко к земле. Угол платка разорвался пополам от резкого движения. Наташа скомкала его, выбежала из беседки к забору, затискала драный платок между плашек забора. Некоторое время девчонки увлеченно были заняты игрой. Готовили куклам еду из травы и цветов, мелко их нарвав, кашу из песка. Понарошку ходили в магазин за продуктами: хлеб был – это камушки, а колбаса – палочки. Вели светские беседы: «Как ваши дела, соседка? А мой-то все пьет и пьет…» Играли в глухую тетерю:
- Здорова кума!
- На рынке была.
- Ты что глуха?
- Купила петуха.
- Прощай кума!
- Полтинник отдала.
Потом, все захотели пить. У центрального входа садика на клумбу был брошен шланг, из него  тихонько лилась вода. Сторожиха поливала цветник. «Давайте попьем из шланга. А что?! Там вода чистая» - предложил кто-то из девчонок. «Вода-то ледяная, мне ведь нельзя, - запоздало подумала Наташа, когда в свою очередь она пила из шланга – а теперь уж все равно, горло-то никак не проходит» - решила Наташа и отхлебнула еще пару раз. К слову сказать, горло у нее с этого дня прошло. Как рукой сняло. Вот уж действительно говорят «клин клином вышибают». Но тут их в окно заметила сторож и погрозила им пальцем и кулаком. С криком: «Сторожиха, сторожиха!!!» девчонки, похватав свои игрушки, помчались вон из садика. Вообще такая забава «народная» была у малышни. Они заходили в садик и строили рожицы сторожихе, которая появлялась в окне и грозила им. И малышня, аж сердце ёкало, бежали из садика и орали: «Сторожиха, сторожиха!!!» Раз так Таня, убегая от сторожихи, зацепилась подолом нового, желтого, шелкового платья за забор, порвала и не заметила. Наташа спросила у бабы Наташи, есть ли у нее желтые нитки? «У бабы Наташи все есть» - ответила баба Наташа, открывая свой заветный сундук и вручая Наташе катушку желтых ниток. Наташа зашила аккуратно подол Таниного платья так, что было почти не заметно. Таня об этом так и не узнала.
Наташа зашла домой. Дома собирались обедать, накрывали на стол. «Где платок?» - грозно спросила ее баба Наташа. «Он порвался, я его выкинула» - заявила Наташа. «Неси платок домой, куды ты его девала?!» - начала разгон баба Наташа. Она так говорила «куды». Зато, когда ее Наташа спрашивала: «Баба Наташа, ты куда?» Она отвечала всегда: «За кудыкины горы! Надо спрашивать правильно! Говорить – далеко ли!» «Баба Наташа, он в садике. Там сторожиха!» - отчаянно пыталась Наташа «отбрыкаться», чтобы не ходить за грязным, мокрым платком (практически мохром). Ей это почему-то казалось стыдным. «Я тебе дам, сторожиха! Иди и принеси платок домой!» - гремела баба Наташа. Пошла. Вошла в садик. Сторожиха ходила по территории. «Ты куда это опять идешь?» - спросила она Наташу. «У меня там платок, баба ругается» - с ревом отвечала та и пошла вдоль забора, отыскивая место, где между плашек запихала платок. Кое-как нашла, обрадовалась, поскакала домой и отдала злополучный платок бабе Наташе. Так баба Наташа приучала беречь и ценить вещи. Все, вымыв руки, уселись за круглый стол, обедать. Девчонки только, Наташа с Таней, задержались, бегали и не садились за стол. «Натаня! Особое приглашение, что ли нужно?! К столу!» - скомандовала баба Наташа. Сестры засмеялись. «Баба Наташа, кого ты зовешь то? Так Наташа или Таня? Натаня, ха-ха-ха» - укатывались со смеху они. «Да с вами с ума сбрендешь» - добродушно ворчала баба Наташа. Кстати,  и потом не раз и не два так получалось – путалась и называла сестренок Натаня. На обед на первое были щи. Щи варили зеленые, знать не знали никакой поджарки, ни томата. Щи подавали со сметаной. На второе был Наташин любимый пирог. Молока кружку и всем по два куска пирога. Пирог был пресный, месился на сметане, на сливочном масле. Начинка: резались яблоки, посыпали сахаром, и добавлялось две ложки варенья из черной смородины. Не пирог – сказка! А каждую весну в определенное число баба Наташа лепила из теста птичек «жаворонки». Жаворонки прилетели. И так было интересно и радостно: скоро тепло, настанет лето, радовались дети, уплетая жаворонки. Но вот на кухню к «печке» баба Наташа никого не допускала. И мама не умела готовить толком. И Наташа, когда вышла замуж, готовить не умела почти ничего. Когда в пластилин Наташа с Таней играли, то  лепили куклам пироги, вареники. Так на пластилине Наташа научилась защипывать и выводить плетение по краю. После обеда Наташа вышла на улицу и о радость! За домом привезли и высыпали играть малышне, целую гору, сырого, свежего песка! Прибежали дети и малыши постарше, стали рыть тоннели, прокладывать дороги для игрушечных машин, малыши лепили куличики. Радостная ребятня возилась в песке до самых сумраков. Вечером дома на ужин разрезали дыню. Наташа взяла большой кусок. Дыня была сочная, приторно-сладкая. Наташа стала есть и почему то вспомнила, как однажды она заигралась во дворе с девчонками, а Таня с Нелькой вроде тут же рядом были. Играли, играли, да и сквозанули куда-то. Смотрит Наташа, а их и нет нигде. С девчонками они побегали, поискали, покричали. Нигде не видать. А уж вечерело, темнело на дворе. Пришла Наташа домой, думает, может Таня уж дома? Нет, нету ее. И видно попала Наташа под «горячую руку». Ей сказали: «Иди, и без Тани не возвращайся!» И она пошла куда глаза глядят, на все четыре стороны. Дошла до забора какого-то чужого садика. Села под забор. Плакала, плакала… Стало совсем темно. Решила поискать обратную дорогу: «Убьют, так убьют, пойду, что же делать». Как уж она нашла дорогу, не знай как. Только, когда она пришла домой, Таня уже давно была дома. Ей ничего не сказали. Не ругали, ничего. В этот вечер тоже разрезали дыню. Наташа взяла кусок дыни, скамеечку (на котором кололи орехи) и с обидой залезла под Танину кровать, в свое любимое убежище, «зализывать раны». Она ела дыню, откусив, клала ее на лавочку и утешала себя тем, что: «Самое главное Таня дома и все!» А вообще, у Наташи, от расстройства, спазм какой-то схватывал горло, и она совсем есть не могла, и рвало ее часто. Наташа плохо ела и баба Наташа все время старалась как то ее подкормить. Раз, баба Наташа поздно вечером уже, подозвала Наташу в беседку и вытащила из сумки большую красную помидору и мягкого хлеба (в надежде, что хоть на улице, на свежем воздухе, она поест). Вначале, Наташа с жадностью принялась за помидору (она была очень аппетитная), но постепенно ей сделалось как-то стремно, что вот обделили всех и ее одну, как-то тайком от всех, кормят. Все это неприятно и даже противно. И не успела баба Наташа порадоваться, что Наташа так хорошо ест, пошел спазм, и Наташу все выдрало назад. Эта попытка бабы Наташи подкормить внучку не удалась.
Таня приболела и вечером быстро уснула. Взрослые были заняты все своими делами. Свет в спальне выключили, чтобы не мешать Тане спать. Дома было тихо. Наташа в спальне подошла к окну, отодвинула занавеску. Смотрела она из окна как далеко-далеко едет поезд (равномерно двигаются освещенные окна вагонов) и мечтала тоже уехать куда-нибудь на поезде дальнего следования. «Ложись, а ты! Хватит по избе шататься, время ночь!» - сказала баба Наташа, заглянув в спальню. И уложила Наташу в постель. Ночью Наташе приснился сон: будто мимо их окна в зале проходит стало коров. И каждая корова заглядывает в окно. Почему-то, так было страшно! Утром, пока встали, пока позавтракали. Часов в десять утра за ней забежала Наташка Петрянкина. «Наташа, пойдешь на речку? Папка разрешил тебя взять, если отпустят. Иди, отпрашивайся!» Наташа пошла. «Баба Наташа, я пойду на речку с Наташи Петрянкиной папой, дядей Сережей?» «Ну иди, ладно» - разрешила баба Наташа и подхватив мячик, они с Наташей Петрянкиной вылетели из дома. Наташа уже приладилась к бабе Наташе. Отпрашиваться у нее надо прямо перед тем, как куда-то идти. Разрешит – и беги. Если отпросишься заранее, она сначала разрешит, а потом выдумывает сама себе всяких страстей, что может случиться – и никуда не пустит. На речке купаться – это ни с чем несравнимое удовольствие. А вот загар к маленькой Наташе совсем не приставал. Только загорит, сразу же облезет. В садике ее прозвали Снегурочкой, очень белокожая была она. Со временем загар стал немного «приставать». Но был он не коричневым, а кого-то  грязно-желтого цвета. И осенью уже Наташа думала: «Скорей бы «сошел» что ли, уж лучше белой быть, и то красивее». Дядя Сережа Петрянкин был очень общительный и компанейский мужик. На всю жизнь у них с Наташей остались приятельские отношения. И они с ним с удовольствием болтали при каждой встрече. Будучи взрослой, когда их от завода посылали на картошку, Наташа пригласила его с собой, взяли его в свою машину. Был он росту выше среднего, здоровый, а один глаз почему-то совсем закрывало ему веко. Правда Наташка П. говорила, что мать жалуется, что отец совсем не дает ей денег. Зато, потом по слухам, он купил Наташке П. квартиру.
Собрались они, пошли на речку: дядя Сережка, его дочери Наташа и Ольга и с ними Наташа. Дядя Сережка на речку ходить очень любил. Сидел на бережку, смотрел, как купаются девчонки, брызгаются, озоруют, играют в мяч. Время от времени, он тоже ходил окунуться, плавал. Заходить в речку было грязно, нога утопала в глине, в которой были еще и большие ракушки, осколком от которой можно было порезать ногу. Если ногой зацепить, поддеть ракушку и осторожно поднимать ступнёй вверх ноги, чтобы перехватить в руку, то ракушку вытаскивали, отмывали. Створки ее отливали перламутром. Внутри было мясо. Мальчишки срезали с прибрежных кустов упругую ветку, привязывали к ней веревочку. Раскрывали створки ракушек, извлекли мясо. Привязывали его к самодельной удочке и на нее ловили раков. Зато дальше было дно потверже. Девчонки бросили мячик далеко слишком, его подхватило течением. И мяч, легонько покачиваясь с боку на бок, поплыл туда, где было совсем уже глубоко. «Папа, у нас мячик уплыл!» - закричала Ольга отцу. Дядя Сережа без лишних разговоров быстро встал, зашел в речку, поплыл за мячом и пригнав его к берегу, кинул девчонкам. Створки от ракушек девчонки, в качестве ценных сувениров, собрали домой. Накупались досыта, на солнце нажарились. По обратной дороге набрали с железнодорожной насыпи, через которую проходили, красивую цветную гальку (гладких камушков овальной формы, которые взялись здесь неведомо откуда). Болячка у Наташи на коленке вся отмокла и раскисла. Дорога на речку была не близкая. По дороге встретилась им копна и рядом большой стог скошенного сена. С разрешения дяди Сережи, они кувыркались, прыгали и от души бесились на этой невысокой копне сухого сена. Наскакавшись, пошли дальше, по дороге домой нарвали полевых цветов, ромашек.
Много позже, когда Наташа научилась плавать, она на другом берегу речки увидела кувшинку. Речка не так уж широкая, но глубокая и называется по названию города река Чапаевка. На речке были в том же составе. И Наташа заявила Наташке Петрянкиной: «Я сейчас сплаваю на тот берег и принесу тебе кувшинку». Что тут же и привела в исполнение. Сорвав кувшинку, она не знала, куда ее девать. Она мешала плыть.  Наконец, она взяла ее в зубы. И намучавшись, наконец, приплыла обратно и вручила Наташке П. кувшинку.
А в этот день, возвращаясь с речки, Наташа, абсолютно без сил, лежала на кровати в спальне с затемненным окном. Болело все, все мышцы. «Вот это отдых! После такого отдыха еще два дня нужно отдыхать!» - думала она. Наутро она в беседке возле садика показывала девчонкам свои ляжки, по которым пошло раздражение от сена. Они все покрылись красной сыпью и немилосердно чесались. У девчонок ни у кого ничего, а у нее неделю сыпь не сходила. А болячка на коленке и нарывала и кисла, и вообще не проходила долго. Ну что поделаешь. За все удовольствия надо платить.
Глава 12
Обстановка в квартире. Обиход
Квартира у бабы Наташи и деды была двухкомнатная. В спальне стоял шифоньер и три кровати. Две большие кровати для Наташи и Тани. У двери в спальне стояла детская кроватка. Она Тане стала мала. В ногах спилили железные прутья со спинки и удлинили ее, постелив щит из досок. На ней спала баба Наташа. Все кровати были железные, с панцирными сетками. Вообще, в семье была традиция – все лучшее отдавали детям, а сами как-нибудь. Мама спала в зале на диване, а деда – в темнушке. Это была маленькая комната без окон, в правом углу зала. Там как раз умещалась одна только кровать. В зале еще стоял новый лакированный шифоньер и сервант, которые купили недавно, с благословления бабы Наташи. Она сказала: «Девчонки у нас, им замуж выходить, нужна обстановка, им надо». Баба Дуня, старшая сестра бабы Наташи, принесла в подарок и поставила в сервант большую вазу, сине-голубого стекла. Ваза отражалась в зеркале серванта, как будто было две вазы. Наташа любила играть в серванте, среди зеркал и посуды. Это у нее был дворец из хрусталя и стекла - сказка. Разумеется, играла она там только тогда, когда взрослых не было дома. Еще Наташа с Таней любили ремонт. Тогда всю мебель составляли в одной комнате. Все вещи и постель сваливали на одну кровать. Вот уж они бесились и прыгали на ней. Баба Дуня приходила в гости часто. Любили они сумерничать. Нажарят сковороду семечек. Баба Наташа была любитель семечки лузгать. Как-то по-особому она их грызла. Кожурки сразу не убирала, и они свободно сползали по бороде и по груди. Грызут семечки и рассказывают (порой страшные) истории. Не включают свет до тех пор, пока совсем не стемнеет. Со всех углов надвигаются сумерки, все темнеет и темнеет. Бабули ведут рассказ про домовых и леших – и становится так жутко, что потом, ночью, Наташа боялась спустить ноги с кровати – вдруг кто за ноги схватит! И тот же страх потом на речке, когда плавала, уже большая, боялась – вдруг водяной схватит за ноги и утащит на дно. Вообще, на первом этаже жили - окно из спальни выходило  на крышу подвала. Наташа сама же вылезла из окна и спрыгивала на улицу. И из окна в зале вылезала, вставая на небольшую приступку, спрыгивала на асфальт. Хоть Наташа трусихой вовсе никогда не была, но одна дома боялась. Еще маленькая она всегда мечтала завести кошку. Но баба Наташа терпеть не могла их. «У кошек всегда глисты и лишаи бывают, не видали еще дерьма то» - говорила она. И Наташа мечтала: «Вырасту большая, буду жить своей семьей, сразу заведу себе котенка». Так она и сделала. Потом, когда она стала взрослой, у нее всегда была кошка. И кстати, дома одна, с кошкой, она не боялась. В случае какой шорох- это кошка шуршит. Наташа во сне скрипела зубами. Баба Наташа решила, что это у нее глисты и пичкала ее тыквенными семечками. Долго еще Наташа их терпеть не могла. Летом, когда сумерничали, баба Наташа, кроме семечек ставила на стол чашку с вишней или крыжовником, или стручки с зеленым молодым горохом. Яблоки ведрами стояли, благо была своя дача. Варенье было всякое. Вишневое варенье варили без косточек. Щелукали вишню от косточек всей семьей. Садились вокруг таза с вишней. Она поспевала где-то в июле. Каждый брал посудинку под косточки и под готовую вишню. Как наполнялась своя чашечка вишней без косточек – ссыпали в общий таз – варить. Пока вынималась косточка - вишня брызгала во все стороны, все были в вишневых каплях. Обедали все в зале, за круглым столом. Наташа с Таней ели плохо. А вообще, Наташу поражало умение бабы Наташи. «Посмотришь, нет ничего особого, особых продуктов. И как ты, баба Наташа, прямо из ничего можешь приготовить вкусное блюдо? Научи меня» - говорила Наташа. Вот учить баба Наташа не умела. «Меня ни кто не учил, я сама все знала!» - в «сердцах», отвечала она внучке. На кухню никто не допускался. Раз, Наташа решила испечь песочное печенье по рецепту, который проходили в школе, на трудах. Она  получила такой нагоняй от бабы Наташи, что истратила много масла и других продуктов, что никогда больше к кухне не подходила. Щи варились зеленые. Мясо девочки не ели и баба Наташа, чтобы подкормить их, вынимала из щей мясо и жарила. Какие она пекла пироги вкусные, ватрушки, лепешки (называла их «русские пряники»). «Русские пряники» были пресные и не сладкие, Наташа их не особо любила, взрослая уже раскушала. Таня маленькая очень любила ватрушки, не выговаривала это слово: «Ба, испеки матУшку». Таня любимица была у бабы Наташи. Наташу она тоже любила. Заплетала ей белую, толстую косу. Вплетала в косу розовую, атласную ленту, приговаривала, гладя Наташу по голове: «Лён ты мой, лён…» Еще лепили всей семьей вареники с сырой картошкой, в виде полумесяца, выводя по краю косичкой. Назвали их пельмени с картошкой. Картошку резали кубиками, лук резали мелко, присаливали. В каждый кружочек из теста клали кусочек сливочного масла, картошку с луком и заплетали. Подавали со сметаной, а бульон ставили рядом в отдельной чашке, прихлебывать. Кисель варили. Наташе хотелось, чтобы кисель был очень густой, как желе. Баба Наташа рассказывала: «Приснился татарину кисель, а ложки не было. Лег он спать, положил ложку под подушку, а кисель не снится. Он и говорит: Кисель-мисель, иди сюда! Мой ложка нет!» Деда научил ее есть соленый огурец с вареньем. Они на пару откусывали от огурцов, наливали в середку варенье и смаковали. Самыми не любимыми блюдами Наташи были омлет и кусошник. Омлет делался жидкий – одно молоко. А кусошник- это тот же омлет, в который добавляются оставшиеся куски хлеба. А Тане это блюдо понравилось. Она и взрослая его делала потом. Еще, баба Наташа пекла не блины, а блинчики. Топленое масло прижаривала и подавала к блинчикам. Это самое не любимое на вкус! Ну, на вкус и цвет товарищей нет, как говорится.
У Наташи в школе, на комиссии было выявлено искривление позвоночника. Тут же были приняты безотлагательные, строгие меры. На ее кровать деда (по указанию бабы Наташи) сбил и постелил щит из досок, так как доктор порекомендовал Наташе спать на жестком. Баба Наташа возила ее в детскую больницу, на улице Ватутина, на лечебную физкультуру «с палкой». В сарае лежало настоящее, старинное, деревенское коромысло. По утрам баба Наташа наливала Наташе два ведра воды (по половинке) и заставляла ее носить эти ведра на коромысле по дороге «за слепым» домом. «Хорошо хоть никто не видит, задразнят еще» - думала Наташа. Она очень стеснялась ходить с этим коромыслом. Но баба Наташа была неумолима. Она считала, что это поможет выпрямить позвоночник. Тут вскоре наступила зима и хождения с коромыслом прекратились сами собой.
В один прекрасный день дети проснулись и увидели, что за ночь снегу намело! Сугробы были большие, пушистые. Свежий чистый снег так и искрился на солнце. За Наташей зашла на улицу Маринка Письменная. Они убежали к чужому дому и стали играть в партизанок, ползая по-пластунски по мягким сугробам. Потом им это надоело, и они вернулись на свой двор. Всех других детей они нашли в садике. Те придумали очередную забаву: залазили на крышу беседки (в садике) и прыгали оттуда в мягкий  сугроб. Наташа с Маринкой полезли туда же. Баба Наташа снимала на улице промерзшее белье с веревки. Она издалека увидела, чем занимается ее внучка. Наташа лихо спикировала с крыши беседки в сугроб, где ее поджидала суровая кара, в виде бабы Наташи с мерзлой веревкой в руках. «Ты что делаешь?! Паразитский твой потрох! Разве можно тебе с такой высоты прыгать с искривлением позвоночника?! Я с ней мучаюсь, мучаюсь - а она что делает?! Бегом домой!» - кричала баба Наташа, хлыща и подгоняя внучку мерзлой веревкой до самого дома. Наташа залетела в спальню, «с воем» и юркнула под Танину кровать, откуда ее было не выудить. Это было любимое убежище, если ее пытались обидеть. Было не столько больно, как неожиданно и обидно. Ее до этого ни разу не лупили. Довела бабу Наташу. Зима была в разгаре. Морозы все крепчали. Сорок градусов ниже нуля было. Наташе с Таней дали денег на кукурузные палочки. Они пошли вдвоем в магазин. Таня себе выбрала палочки, а Наташа купила себе кукурузные хлопья в коробке – она их больше любила. Они шли назад, кутая носы в шарфы. Уже почти дошли к дому. И тут перед ними воробей летел, летел – и вдруг, замерз прямо на лету и рухнул на землю, в снег. Девочки взяли воробья – он был холодный и как стеклянный, твердый. Они принесли его домой. Взяли деда шапку-ушанку теплую, посадили туда воробья. Шапку с воробьем положили деду на кровать, в темнушке и ушли играть. А воробей отогрелся в шапке, ожил и давай (вылетев из темнушки)  метаться, летать заполошно по всей квартире. Наконец, он подлетел к окну, треснулся с размаху об стекло и растянулся на подоконнике. Тут его девочки наконец поймали и выпустили на улицу. Вскоре зимние каникулы кончились. Пора было в школу. Впереди была самая длинная, третья четверть.

Глава 13
Школа
Наташа училась в школе №10, на «Проспекте» (район города). В школе было несколько входов. С 1 по 3 класс кабинеты находились в отдельном крыле здания. На секцию по волейболу заходили с другого входа, со стороны спортзала. Наташа училась во 2 «А» классе. Были они октябрятами и носили звездочки с портретом маленького Ленина. Ходили в форме: шерстяное коричневое платье и черный фартук (по праздникам - белый). Парты у них были маленькие, деревянные, соединённые с сиденьями в одно целое, с откидными досочками с краю (для удобства вставания). Писали ручками, которые заправлялись чернилами. Либо чернила набирались с помощью поршня. Или на конце ручки находился сосок резиновый (как пипетка), с помощью которого закачивали чернила в ручку, путем нажатия на сосок. Ручки были с открытым пером или с закрытым.
 
Набрав чернила, взади закручивали колпачок и писали, пока не кончатся чернила. Писать разрешалось только ручкой с открытым пером. Современные шариковые ручки уже были, но писать ими строго запрещалось. Считалось, что они портят детям подчерк. На случай, если ученик нечаянно капнул чернилами в тетради и ставил кляксу, в тетрадь вкладывались промокашки. Так они и продавались с розовой промокательной бумагой.
 
На почте и в паспортном столе полагалось писать простым пером, время от времени макая кончик пера в чернильницу. Писать пером было очень трудно и неудобно. Пеналы были деревянные, портфели – кожаные. На этих портфелях дети лихо съезжали с горки зимой, катились далеко.
               
У Наташи была простая форма: прямая юбка у платья, подогнутая на вырост. Фартук был на простых узких лямочках. Как ей покупали эту форму в начале года: заставляли мерить в магазине несколько форм. Она вся измучилась. Терпеть Наташа не могда ходить по магазинам. Было душно, жарко голова аж заболела. На воротник и рукава формы нашивались нарукавники. В Наташином случае, просто полоски белого материала. Их каждую пятницу нужно было отпарывать, стирать, гладить и заново пришивать. Поначалу это делала баба Наташа, но когда Наташе пришлось делать это самой – это была мука. Наташе нравилась форма у Светки Ганичкиной из их класса. Форма была короткой, по тогдашней детской моде. Юбочка на платье была застрочена в складку. На лямочках плеч фартука – пышные «крылышки». Воротнички большие с оборочкой, по краям – кружево. В золотистых, чуть рыжеватых, волосах большой широкий капроновый бант. Мальчишки ее «доставали»: дразнили «Ганей» и «ватрушкой», почему-то. Вероятно, так они выражали свою симпатию к ней. Наташе тоже Сашка Гусак «отдергал всю голову», за косу.
 
В 4 классе Наташа косу отрезала, второй раз. На этот раз коса была на много темнее, русая. В первый раз косу отрезали в старшей группе детского сада. Она была совсем белая. Долго потом эти две косы  хранились, заплетенные атласными лентами. И в садике, и в начальных классах, Наташа дралась с мальчишками. И теперь она разодралась с Мишкой Панченковым, на перемене. На этот раз ей здорово досталось. Крыло здания, где дети учились с 1 по 3 класс, представлял собой длинный коридор. Слева были двери кабинетов, справа окна. У окна стояла Наташа и ревела. Рядом девчонки ее утешали. Через окно, облокотясь на подоконник, стоял Мишка Панченков один и тоже плакал. И тут Наташа решила что все, хватит с мальчишками драться! Они становятся сильнее. И больше, без нужды  «на амбразуру не лезла».
На следующей переменке все пошли в столовую. Класс «А» считался «блатным». Здесь учились дети начальников, учителей, детки не простые. Считалось хорошим тоном оставлять половину еды на тарелках. Дома Наташа ела плохо, а как готовили в столовой, ей нравилось! Она доедала все, чтобы, как говорится, «быть в обществе чистых тарелок», пренебрегая мнением  зазнаек. А какие пирожки с повидлом! Когда приносили железный бак с пирожками, запах, аромат стоял на всю школу! Повидло в начинке густое было, вкус чуть кисловато-сладкий, пирожки горячие с пылу с жару! Они с Маринкой Письменной придумали дразнилку. В столовке подбежали к высоченному старшекласснику, дернули его за пиджак. Снизу-вверх гладя на него, Маринка сказала: «Какая большая обезьяна!» «Я тебе сейчас!» - пригрозил верзила. «Она еще и разговаривать умеет!» - крикнула Наташа. И они с Маринкой бросились наутек, вон из столовой.
Дети очень любили свою учительницу Нину Трифоновну. Когда они, после третьего класса, пришли в сентябре в школу, все поменялось. У них должна была теперь быть новая классная руководительница. И уроки должны были проходить по предметам, в разных кабинетах, по всей школе. У детей был стресс. Девчонки плакали.
Второй класс Наташа закончила с одной четверкой по русскому языку, остальные – пятерки. А третий класс – опять на одни пятерки, как в первом классе. В школе девочки записались на кружок вязания. И Наташа, с прилежанием, вывязывала лицевые и изнаночные петли, стараясь вязать хоть чуть послабее. Рука брала очень туго. Дома она вязала куклам кофты. Шили с мамой куклам одежки. Все девочки так играли: у кукол должно было быть несколько одежек. Играли также и в бумажных кукол. Им одежку вырезали из бумаги и раскрашивали. А мебель делали из открыток. В классе Наташе еще нравилась Маринка Засыпкиниа. Она также ходила с Наташей на секцию «волейбол». Маринка была вся такая ладненькая. Бегала она широкими шагами, правильно.  А Наташа при беге «семенила». Ноги что ли были коротковатые? Чисто внешне ей нравились эти девочки. Приятно было на них посмотреть. Из всего класса, с одной только Иринкой Калашниковой, Наташа сохранила спокойные, дружеские, доверительные отношения, на всю жизнь. Из мальчишек ей нравились: Сережка Гаврилов, Сережка Мясников, Сашка Мельников. Тоже просто приятно было на них смотреть, со стороны.
Наташу отдали в группу «продленного дня». На продленке ей нравилось. Интересно было. И уроки вместе делали. Но, почему-то, потом ее не стали туда водить. После уроков Наташа часто уходила к маме, в класс. Она устраивалась на задней парте и ждала, когда у мамы закончатся уроки, чтобы вместе идти домой. Наташа знала в лицо всех маминых учеников, у которых та была классным руководителем. Один раз, летом, она вместе с мамой и ее классом, ходила в поход, на речку. Ей очень понравилось. А мама, в роли учительницы,  у доски, казалась ей слишком строгой! Хотя потом, когда  ее ученики стали уже совсем взрослые (некоторые даже седые), встречая их с мамой, случайно на улице – они благодарили ее и  говорили, что она очень понятно все объясняла. Они ее любили. А как-то раз, мама с Наташей, со всеми учителями, ездили на озеро Ильмень. Там они катались на лодках. Наташе тоже очень понравилось.
Учебный год подходил к концу. В конце марта были каникулы. И предстояла последняя четвертая четверть.




Школьный ералаш.
Какие запоминающиеся и курьезные истории происходили в школе №10
История первая. «Курьезная». В начальные классы, на урок внеклассного чтения, приходили библиотекари. Они читали детям вслух библиотечные книжки, которые приносили с собой. Однажды в класс к Наташе, читать книжки, пришла высокая, бледная девушка-библиотекарь с темными волосами. Она вышла из класса в коридор и упала в обморок, растянувшись во весь свой рост. Дети глядели на нее с любопытством и с опаской, пока всех не загнали по классам. 
История вторая. «Модный приговор». Дело было в школьной раздевалке. Девочка, сняв пальто, обнаружила, что пришла в школу без юбки. На ней одеты были только кофта и колготки, а юбку то она надеть забыла! Долго еще потом смеялись, вспоминая, как она, сняв пальто, удивленно воскликнула: «Е-мое! Вот это я нарядилась!». Ну не пойдет же она так в класс! Пришлось ей «по техническим причинам» домой возвращаться.
История третья. «Почтовая». На 23 февраля девочкам на «Классном часе» было предложено подписать поздравительную открытку любому мальчику из класса на выбор. Наташа оглядела всех мальчишек в классе. С кем бы она «пошла в разведку»? или «За кого тут можно выйти замуж?» И выбрала Сашку Мельникова. Он был крепкий, спокойный, стабильный и надежный. Она так считала (чисто практично, без всякой романтики). Наташа подписала ему открытку – поздравление с 23 февраля. Он ей в ответ на 8 марта подарил открытку. Мелочь, а приятно. Установились приятельские отношения, ни к чему не обязывающие отношения, которые пригодились во взрослой жизни. Сашка Мельников выручил Наташу в непростой жизненной ситуации в свое время.
История четвертая. «А мы пингвинчики, а нам не холодно…». 1 мая – демонстрация (День солидарности трудящихся). «Мир! Труд! Май!». Праздничный день выдался очень холодный! Люди пришли на демонстрацию в пальто и куртках. Наташа вместе с детьми от волейбольной секции школы №10 участвовала в параде. Одеты они были в белые майки с коротким рукавом, белые гольфы и короткие красные юбочки. Последние дни перед майскими праздниками установилась теплая погода. Похолодание пришло резко и неожиданно. Ребята пошли в колонне мимо трибун. На выходе родители сразу же подхватывали детей и укутывали их в пальто. Тренер Любовь Николаевна, увидев Наташу в парадной форме, воскликнула: «Наташа, какая же ты красивая!»
История пятая. «Великое противостояние». В четвертом классе парты были уже не такие, как в начальной школе. Отдельно столы и стулья, полированные, светлого тона. Наташу посадили с Сережкой Лукьяновым – белобрысым мальчиком (Лукьяшей). С ним у нее сразу же начались «потасовки». Парту они делили пополам (как супруги при разводе). Как в анекдоте: «Что это наши соседи, наверное, помирились? Смотрите, как они дружно работают, вместе дрова пилят. Это они мебель делят». Так и Наташа с Лукьяшей. Отчертив карандашом ровно половину стола, Наташа предупредила соседа по парте: «Только попробуй залезть локтем на мою половину! Получишь линейкой по лбу!» И только локоть пересекал рубеж – угроза приводилась в исполнение. Один раз между ними произошла очередная потасовка. Наташа взяла Лукьяшин стул за спинку и резко толкнула его сбоку. И Лукьяша рухнул  боком в проход между партами, вместе со стулом. Класс весело «заржал» под крик учительницы: «Ты что, Лукьянов, уснул что ли?» Наташа с Сережкой показали друг другу кулаки. Драться они не дрались. Но и миру межу ними уж не было.
История шестая. «Военно-оружейная». Появился новый предмет НВП (Начальная военная подготовка). На этом уроке они маршировали, учились ходить строем «в ногу», выполнять команды: «Налево, направо, кругом». Маршировали по команде: «Шагом марш! Стоп! Раз-два!». Как в фильме: «Ах, водевиль, водевиль». Акакий Назарыч говорил: «Если вы бы, артисты, были поумнее, то не кривлялись бы на своих сценах, а ходили бы строем!». Разбирали и собирали автомат Калашникова. Стрелять их возили из ружья в здание ДК им. Горького. Так был огромный зал, в конце которого, на стене, были прикреплены мишени. Ребятам раздали ружья. Была команда лечь на живот, ружье прижать прикладом к правому плечу, так как бывает отдача. Инструктор показал мушку  и как наводить на цель, то есть целиться. Наташа прицелилась, выстрелила. Приклад ружья как даст ей в плечо – больно. Чуть плечо не вывихнула! Говорили, что будет отдача, но она не ожидала, что так сильно бьет! Следующий выстрел Наташа прижимала приклад к плечу со всей силы. Пристрелявшись, она выбивала в десятку(в яблочко). Тогда в любом «Парке культура и отдыха» был Тир – Будка, где выдавали ружья (и к ним продавались пульки) – стрелять по мишеням. Если попадешь во все мишени – приз (мягкая игрушка). При любой возможности Наташа не упускала случая зайти в Тир, пострелять.
История седьмая. «Зоологическая». На уроке зоологии на дом задали домашнее задание: пришить на картонку рака и подписать: панцирь, шейка, клешни. На базаре купили раков, сварили дома их в кипятке. Зеленовато-бурые раки при варке сделались красными. Выбрали самого крупного и аккуратно, чтобы не повредить оболочку, повыбрали мясо. С остальными раками не церемонились – разломали и съели. Самое вкусное – хвост и клешни (или как правильно называть хвост – «шейка»). Пришила Наташа на картонку все запчасти, подписала, положила в портфель. Когда пришла в школу, на переменке в коридоре устроили веселую потасовку девчонки с мальчишками. И Наташа, забыв про поделку с раком, треснула кого-то портфелем по башке. На уроке зоологии открыла портфель, а рак «всмятку»!  Урок закончился. Все дети сдали поделки и ушли. Наташа топталась на пороге. Наконец, насмелившись, подошла к учительнице и сказала: «Я бежала, упала на портфель – и вот…». И показала то, что осталось от рака. «Ну, ничего», - сказала учительница и поставила ей «4». Опять же, на уроке зоологии, им задали пришить на картонку скелет рыбы. Дома девчонки, две закадычные подружки (Наташа и Маринка Письменная) ничего не сделали. «Где это я возьму скелет рыбы?!» - огорчено-возмущенно сказала Наташа Маринке. «А давай, Наташ, на большой перемене сгоняем на базар, купим сушеной рыбы?» «Давай!» - обрадовалась Наташа находчивости подруги. На большой перемене они «слетали» на базар, который находился возле магазина, недалеко от школы. Там они купили две сушеные рыбины. Следующий урок был рисование. На этом уроке учитель разрешал садиться кто с кем хочет. Наташа с Маринкой уселись на последнюю парту, на «камчатку». Звонок еще не прозвенел, и класс был почти пустой, дети бегали в коридоре. Мальчишки заспорили с ними из-за места на последней парте. Один из них положил было свой портфель, заняв это место на «камчатке». Девчонки портфель его положили на следующую парту. Возникла словесная перепалка. «Мы заняли это место» - заявили мальчишки. «Обойдетесь, не война, - огрызались девчонки – Посидите на этой парте!»  Мальчишки отступились и умчались в коридор, сказав подружкам, что они дуры. В отместку за это, Маринка и Наташа мелко-мелко нарвали листок бумаги и подложили одному из них на стул. Прозвенел звонок. Все забежали в класс. Ничего не заметив, мальчишка сходу сел на стул. А подружки стали есть сушеную рыбу на уроке, пряча ее под партой, чтобы «получить» скелет. Именно приспичило сделать им это сейчас.  «Готовились к уроку зоологии». Маринка свой скелет сломала. «Ну ничего, пришьешь как-нибудь аккуратно» - успокоила ее Наташа.
«Гаврилков, отвечай на вопрос!» - вел между тем урок учитель. Пашка резко встал, и за ним со стула веером разлетелся «фейерверк» из мелкой белой бумаги к радостному, веселому хохоту класса. Когда потом, в 5 классе, Наташа уехала, он сказал, что одной дурой стало меньше. После уроков подружки, на последние 10 копеек, купили возле магазина большой, красный, мохнатый персик, один на двоих. Наташа до этого никогда свежих персиков не видела. Персик был сладкий, сочный, ну больно уж волосатый. «Марин, а еще говорят: щечки как персик! Как у обезьяны, что ли, щечки волосатые?!» Подружки весело «прыснули» со смеху.
История восьмая. «Бои по правилам «Зарница». И бои без правил». 4 «А» участвовал в игре «Зарница». Игра была общегородская. Из всех школ они заняли первое место. Наташе поручали бинтовать «раненых». Бинтовали «раненого». Двое мальчишек, покрепче которые, несли его на носилках. Стреляли, разбирали и собирали на время автомат Калашникова, маршировали строем. Потом была викторина. Задавали вопросы: как оказать первую медицинскую помощь пострадавшим. И были вопросы по правилам дорожного движения: «Почему светофор на перекрестке все время мигает желтым цветом?» Ребята смеялись: «Светофор сломался!». Но потом ответили правильно: «Это сигнал – предупреждение – будьте осторожны, будьте осторожны!!!». За победу в общегородском соревновании 4 «А» поехал в Куйбышев (Самару) на киностудию играть в «Зарницу». Их снимали в прямом эфире и показывали по телевизору, по второй программе. Игра была как «веселые старты». Бегали, соревновались в силе и ловкости. Форма одежды была у всех одинаковая. Белая рубашка, белые гольфы. У мальчиков шорты, у девочек были юбочки. На голове пилотки под цвет шорт и юбок – темно-синие. На одной эстафете пилотка у Наташи улетела с головы. «ЧП районного масштаба». В числе прочих был конкурс – кто начистит больше картошки? У 4 «А» была пионерская вожатая. Была она среднего роста, фигуристая, смуглая, с короткой стрижкой на темных, вьющихся волосах, кареглазая. Глаза большие, темно-карие, почти черные. Звали ее Люба. Вожатая 4 «А» класса Люба заранее узнала, что победителя конкурса «Кто начистит больше картошки» будут определять по весу начищенной картошки. Картошку нужно было привозить самим. Люба обратилась к ребятишкам своего отряда: «Ребята, тащите из дома картошку как можно крупнее». Противники их были из города Куйбышева. Они учились в пятом классе. 4 «А» «выложился» во всю и своим упорством и смекалкой они победили! Смекалку проявила их вожатая. С «подачи» Любы они привезли отборную, только крупную картошку (без сучка, без задоринки), гладкую, как голыш. Их соперники картошки хоть и начистили больше, а весила меньше. И в результате – победа! Радостные, возбужденные «Чапаята» толклись в раздевалке. Тут в раздевалку вошли еще трое ребят из 4 «А». «Там их вожатая так на них орет, на Куйбышевских: Вы старше и проиграли. Эх вы, слабаки!». Часть ребят пошли в коридор послушать. Ну интересно же. Через некоторое время забежал в раздевалку пацан с криком: «Наших бьют!». Все выскочили в коридор – и началась драка, «свалка». Другая тут пошла «Зариница», эту по телевизору уж не показывали. Насилу детей растащили.
История девятая. «Спортивная». На волейбольную секцию вместе с Наташей ходил Андрюшка по кличке «Писарь». Он очень забавно подавал мяч в игру. При подаче он смешно, как «иноходец», взбрыкивал ступней, согнутой в коленке ногой, стоя спиной к стене. Сначала он топал о стену взади, потом подавал мяч. Проделывал он это неизменно каждый раз. На секции, пользуясь свободным временем, ребята и девчонки делали стойку на руках у стены. Демонстрировали свою ловкость. Наташа, глядя на них, тоже с ходу встала на руки у стены вверх ногами. Руки у нее подкосились в локтях, не выдержав веса тела (руки что ли слабые были). И она здорово треснулась головой о плинтус. Так что о том чтобы научиться ходить на руках не могло быть и речи.
История десятая. «Педагогическая». Первое сентября. Все нарядные, торжественные. Бывший 3 «А» теперь уже, с нынешнего дня, 4 «А» стояли растерянные. Некоторые девчонки принялись плакать. Им жалко было расставаться со своей любимой первой учительницей Ниной Трифоновной. К слову будет сказать, что ребята с 4 «А», в том числе и Наташа, упорно ходили к ней, долго еще их тянуло в свой бывший класс. Но у нее уже были другие первоклашки. Пока, наконец (хоть ребята были еще далеко не взрослые) они все же поняли, что только мешают. И не без некоторой обиды (вроде ревности) ходить к Нине Трифоновне в класс перестали. Теперь классным руководителем 4 «А» стала Тамара Кузьминична. Лицо у нее было густо усыпано конопушками, но она все равно была красивая и тоже очень хорошая и добрая учительница. Ребята ее полюбили. В середине учебного года, после победы в игре «Зарница» и памятной драки в коридорах телевизионной студии, класс приобрел необычайный воинственный дух. А Тамара Кузьминична надолго заболела. 4 «А» стал «отбойный». Над ним никто не хотел брать классное руководство. Наконец, нашелся молодой учитель, мужчина (как говорили в 4 «А» «борзый»). Он пришел к ним в класс воинственно настроенный, с желанием немедленно обуздать и приструнить этот оголтелый 4 «А». он зашел в класс, представился. Перед ребятами предстал высокий, белобрысый мужчина, молодой и еще немного угловатый. «Сесть!» - скомандовал он. Ребята, садясь, загремели стульями. Учитель сразу решил «взять быка за рога». «Что вы так стучите стульями?!» - загремел он. «Встать!» Дети встали. «Сесть!» - скомандовал учитель. Ребята сели гремя стульями. – Встать! – Встать!  – Встать!  – Встать!  - Сесть! - Сесть! - Сесть! - Сесть! Раз восемь, десять подряд 4 «А» вставал и садился, проникаясь к учителю сильной неприязнью. На перемене, посовещавшись, она решили ему в отместку на следующем уроке все «мычать», не открывая рта. К кому он подходил – замолкали. А остальные продолжали монотонно мычать. В классе стоял гул. Много ли, мало ли, промучился с ними учитель, но наконец, Тамара Кузьминична выздоровела, забрала своих «огольцов», и в школе № 10 наступил мир и тишина. 


Глава 14
Как Наташа болела аппендицитом. Субботник
Наташа гуляла во дворе. Снег уже подтаивал, но было еще холодно. Сильная резь в животе. Она легла на лавку и поджала колени. Девочки позвали бабу Наташу. Вызвали скорую помощь, Наташу увезли в больницу. Ее тут же положили на операционный стол, вырезали аппендицит. Делали операцию с местным наркозом. Ее завернули в белую простынь, обнажив только место на животе (делать обезболивающие уколы). Наташа, в отражении  белого плафона от лампы на потолке, смотрела, как врачи склонились над ней, возятся, оперируют. Почему воспалился аппендицит у Наташи?! Баба Наташа не раз ругала ее за привычку грызть углы воротников у пальто, углы от пододеяльника. «Угол от пододеяльника я полностью сгрызла. Вот поэтому я сюда и попала» - думала Наташа, «казнясь» запоздалым раскаяньем. После операции, на каталке, Наташу привезли в палату. И на шов положили тяжёлый (из клеенки) мешочек с песком. Какой он был тяжелый! Как Наташа плакала, чтобы его убрали! Хотелось пить! Ей только смазывали губы водой. Одна молодая, добрая женщина уговаривала Наташу: «Нельзя сейчас пить… » Она так ласково ее утешала, как мама родная. И Наташе делалось легче от ее участия! Наконец, этот тяжелый мешок сняли с нее. Потом им рассказывали, что одна женщина, после операции, взяла и наелась печенья. Она тут же умерла от заворота кишок. Первый день есть вообще нельзя, второй день – можно кефирчик. Нужно соблюдать диету. Наконец, сняли швы (выдернули нитки) и стали готовить к выписке. Когда Наташу положили в больницу - снег еще лежал, а выписали – снег растаял, асфальт высох. Девчонки в классики прыгают, а Наташе прыгать нельзя! Как же ей было горько и обидно. Потом (шагом, тихонько) она ногой битку подталкивала из классика в классик. Дома, вернувшись с больницы, Наташа (хоть и маленькая) была благодарна, аж до слез. Она поняла, что ей очень рады и к ее выписке готовились. Постель постелила ей баба Наташа кипельно-белую. Как она добивалась такой белизны? Кипячением что ли? Чай баба Наташа подала ей в парадной паре из серванта: чашка и блюдце из белого фарфора с золотой каемкой по краям.
На календаре было 22 апреля – день рождения Ленина и коммунистический субботник. Старший по дому вынес мётлы, грабли, лопаты и прочий инвентарь. Жители дружно стали убирать свой двор. Ребятишки нашли и собрали все бумажки далеко «в окрест», кидали их в костер, который взрослые разожгли, чтобы жечь мусор. Дети придумали новую забаву. Разбегались и прыгали через костер. Старший брат Любки (из третьего подъезда), Сережка Курицын прыгнул через костер, и на нем загорелась одежда. Он испугался и начал бегать взад-вперёд, с такой скоростью, что мальчишки даже не могли его догнать. Одежда на нем полыхала факелом. Наконец, его догнали, подставили подножку, сшибли с ног. Накинули сверху куртку и «сбили», «захлопали» огонь.
Так как Наташа после операции бегать не могла, она записалась в библиотеку, в читальный зал. Библиотека находилась в этом же доме, где они жили. Вход был с задней стороны здания. Там стояла благодатная тишина, нарушаемая лишь шелестом переворачивания страниц читателями. В читальном зале было спокойно и прохладно, после полуденной жары улицы. Вначале, Наташа взяла несколько детских книг, сказки. Прочитав их в течении двух дней, она взяла книгу Александра Дюма «Три мушкетера». Книгу эту наруки не давали. Читать можно было только в читальном зале. Как Наташа увлеклась этой книгой! Ей тоже хотелось стать мушкетером! Книга была довольно толстая. Наташа в течении длительного времени ходила в читальный зал, наслаждаясь каждой минутой чтения. После выписки из больницы Наташе продлили больничный лист, чтобы шов после операции окончательно зажил. Она не ходила в школу еще какое-то время, была на больничном. А тут вскоре и лето пришло, каникулы!
Наташа подружилась с Наташей Петрянкиной, которая с младшей сестрой Ольгой жила на пятом этаже во втором подъезде их дома. А рядом была дверь в квартиру сестер Зайцевых: Иринки и Тамары. Иринка была чуть помладше, а Тамара старше Наташи. В то время Тамара конечно же не обращала на эту «мелюзгу» никакого внимания. А во взрослой жизни Наташа крепко подружилась с Тамарой, они одно время вместе работали в Самаре на заводе авиационных подшипников, и потом еще в салоне по продаже автомобилей-иномарок. «Хамер» название салона. Тамара не раз выручала Наташу в трудных жизненных ситуациях дельным советом и дружеской поддержкой. На электричке вместе ездили на работу. Сдружились они на всю жизнь.
Ну а пока, маленькая Наташа с Иринкой и с Петрянкиной Наташкой играли в подъезде в бумажные куклы. На пятом этаже раскладывались на пол площадки. Был целый кукольный домик. Из открыток с яркими цветами делали мебель, диванчики. Купальники рисовали куклам цвета морской волны и чайка обязательно на груди (мода была такая), различные шорты, майки, платье на выход длинное, внизу с воланом, сумочки. Как сами же ребятишки пели дразнилку: «Воображала первый сорт уезжает на курорт, а с курорта приезжает еще больше воображает: сумочку на ручку, жениха под ручку». Подъезд, а именно площадка на пятом этаже, был очень чисто вымыт, прям вылизан. Наташа подолгу также играла у Петрянкиных Ольги и Наташи дома, в темнушке. Темнушка, которую родители отдали сестрам полностью во владение, была завалена целиком игрушками. Так и находила во время выздоровления замену подвижным играм. В один из этих летних дней на пустырь за слепым домом выбросили старенькую мебель. Наверное умерла какая-то одинокая старушка. Ветер раздувая, гонял по пустырю фотографии. Ребятишки немедленно принялись лазить по этой мебели, прыгать на диване и нашли деньги бумажными купюрами. Деньги дети разделили между собой. Наташа принесла деньги бабе Наташе. На эти деньги Тане и Наташе купили в магазине по шелковому платью, такому, которые они выбрали сами. Тане купили платье желтое, расклешенное, в мелкий цветочек. Под круглым воротничком была пришита тесемочка, которая завязывалась на бантик. А Наташа выбрала себе платье ярко-синего цвета, с крупными белыми ромашками. Это были первые платья, которые Наташа выбрала сама себе по душе. Да еще и куплен был наряд на деньги, которые она сама нашла. Это был предмет гордости. К концу лета шов совсем перестал болеть.
Глава 15
Наташа. Детство. Окончание
Один раз с родителями ходили на дачу. Наташа посадила Таню на рамку, и они потихоньку ехали немного впереди. Вдоль дороги росли кусты вишни, и Наташа потянулась за вишенкой. Не успели девчонки испугаться и что-то понять, как завалились боком, вместе с велосипедом, в эти кусты. Они так хохотали, выбираясь из этих кустов под крик бабы Наташи: «Тихонько что ли надо! Аккуратнее!» Не ушиблись, ничего.
Баба Наташа с дедой вздорили, и бывало даже пару раз – до драки. Что-то они сцепились из-за колбасы. Баба Наташа кричала: «Ишь ты, лизоблюдник!» Наташе даже никогда и в голову не приходило вмешиваться или принимать чью-либо сторону. Будто, это было в порядке вещей. Побеждала дружба всегда в конце концов. Маме тоже раз попало, что она купила булочку за 15 коп., а не за 9копеек. Мама обиделась. Девчонок тоже больно не выряживали. Баба Дуня наберет «в комиссионке» подешевле платьишек, в том и бегали. Баба Наташа, всегда ласково обняв девчонок, приговаривала: «Шобонок ты мой, шобонок!» Шобонок – от слова шобон, то есть тряпка или мохор. Наташе маленькой тоже было без разницы: что одели, то и ладно. Зато, баба Наташа (как она говорила) умела сколотить копейку. То есть не растрачивала деньги по мелочам, могла накопить на крупную покупку: пальто, мебель и даже кооперативную квартиру. А драться – Наташа и сама хорошо дралась. Причем, кулаки начинали махать прежде, чем голова успевала включиться. Так было всегда. Вообще, Наташа была спортивный ребенок. На качелях делала «солнышко» по 10 раз и лицом и в обратную сторону. Ноги скрещиваешь и крепко поджимаешь к сиденью качелей, прежде сильно раскачавшись, делаешь переворот, и еще, и еще… У мамы, когда они ходили в спорттовары, она выпросила бадминтон и волейбольный мяч, за то, что третий класс закончила на одни пятерки. Бадминтон был очень хороший, профессиональный. Ракетки из дерева. Это стало любимой игрой. Основной ее партнер был Толик «длинный» из первого подъезда. Он был чуть постарше. Вот он «загонял» Наташу. Она была вся красная, запыхавшаяся. Зато, сколько удовольствия она получала от этой игры. А мяч накачивали всем двором, насосом от велосипеда. Плотно прижимали к мячу и по очереди держали кончик насоса, что было довольно трудно. Потом играли. Мяч был тоже настоящий, именно для игры в волейбол.
В третьем классе их приняли в пионеры, повязали галстуки. С Валеркой Воробьевым (из их подъезда с пятого этажа) они неслись из школы домой. Валерка говорит: «Наташа, слышишь? Слышишь, как галстук на ветру шуршит?» И побежали дальше, счастливые! Галстук купили они с мамой в магазине хоз.товары на улице Короленко 32. Там, также, продавали и игрушки. Наташе очень сильно понравилась белая уточка с красным клювом и на красных колесиках. «Мам, купи уточку!» - попросила Наташа. «Вот так пионер!» - засмеялась мама. Но уточку все же купила. Характер у Наташи уже почти сформировался. Была такая черта, как упертость. Баба Наташа говорила: «Это что за дите? Что ей надо – вынь ей да положь!» За год Наташа еще раз успела полежать в больнице. Ангина опять. Как всегда. Ноги ли промочит или холодненького глотнет, сразу горло болит. В палате не хватало коек. Сразу поступило несколько человек. И Наташа сама вызвалась лечь на кушетку, по середине палаты. Койки были с провисшими, панцирными матрасами. «Мне все равно доктор рекомендовал спать только на жестком. Стелите мне на кушетке» - сказала она санитарке. И все две неделе пролежала на кушетке. В основном, она любила спать на животе. Жестковато было, но не плохо. Лучше, чем на продавленной койке, сетка которой опускалась чуть ли не до пола. Наташа мечтала попасть хоть раз в спортивный лагерь. Был такой. Располагался он в поле. Рядом со спортивной площадкой раскинулись палатки. Но родители отправили ее на вторую смену в пионерлагерь «Чапаевец». Была только такая возможность. Впервые Наташа куда-то отправилась одна без взрослых. Перед этим, ее подстригли, а лучше сказать «оболванили», и она чувствовала себя «не в своей тарелке», неловко. Пока волосы отросли, и прическа приняла нормальный вид, прошло две недели или больше. Прибыли в лагерь. Теперь у ребят была еще и пионерская форма: светло-синяя, чуть расклешенная юбка из плотной ткани и белая рубашка с коротким рукавом. На левом рукаве эмблема – звезда, а из нее сверху пламя. В лагере красивая территория, пионы цветут розовые, аромат приятный, дорожки. Но  все ограждено забором.  Куда ни пойди – натыкаешься на забор. У  входа в лагерь два дежурных пионера – ни кого не пропускают. Это ограничение свободы подействовало негативно. Еще одна черта Наташиного характера: проблема с общением в новом коллективе. Прежде чем привыкнет к людям – с месяц не может и слова сказать. Так было и в лагере. Был там водоем с цветущими кувшинками, лодка, на которой катали ребят. На террасах стояли интереснейшие настольные игры, в которые играло много детей. Наташа была одна и не насмеливалась подойти. «Нет, если ехать в лагерь, то только с друзьями из своего двора! – решила Наташа – А так  это дело не пойдет!» Что ей понравилось - так это вечерняя дискотека, танцы! Никогда еще она на танцах не была, здорово! И она решила пригласить на танец мальчика, который одиноко стоял на краю танцплощадки. И он ей отказал. Вот это был удар по самолюбию! Да такой, что она на всю жизнь дала зарок: никогда первой мальчиков не приглашать. В библиотеку Наташа записалась и зашла в кружок выжигания. Там было спокойно и народу не много. На дощечках специальным аппаратом выжигали рисунок – это было модно, для украшения дома. Еще было дело: девчонка (Бубенчикова ее фамилия) рвалась в комнату, вызывая Наташу «на бой». Чем уж она ее так задела? Держали Бубенчикову по ту сторону стеклянной двери несколько человек. Как говорится: «Держите меня семеро». Наташа была «не робкого десятка» и то ее взяла оторопь. Хотя потом та «буйно-помешанная» к ней больше не подходила. Утром рано детей будили на зарядку и потом к речке купаться. Хотя Наташа обожала купаться – но холодно же утром! И купаться совсем не «климатит». Когда еще разогреет! Была одна радость. Приехал к ней деда на велосипеде в лагерь. Привез бидончик черной, сладкой вишни сорта «Марель» с дачи и лепешек баба Наташа напекла. Наташа была так рада деду! Проводила она его до ворот у входа в лагерь. В своей комнате они с девчонками с удовольствием стали есть вишню. «Лучше бы печенья какого купил» - ворчала Наташа, вынимая лепешки. Но девчонки (соседки по комнате) лепешки оценили: «Да ты что? Такая вкуснота!» И лепешки разошлись в одну минуту. Купались днем на речке младшие отряды в «лягушатнике» - это участок в реке в неглубоком месте, огражденный забором. Тут произошло важное событие. Наташа научилась держаться на воде. Она бралась руками за забор, поджимала ноги и с силой отталкивалась ногами, плыла щучкой, руки вперед, до противоположного забора и хваталась за него руками. С этого она и пошла, и пошла… А вернее, поплыла. Научилась плавать. На родительский день, в середине заезда, приехала мама на мотоцикле с люлькой, со знакомым. Все дети с родителями пошли к реке. Сели на траве, покушали и барахтались в речке досыта. Родителям приготовили концерт КВН. Так здорово все выступали, как настоящие артисты. Для одной сценки ребята завернулись в простыни. Наташе дали читать стих:
Попергунья стрекоза, лето красно пэл, оглянуться не успэл, лето ушел, зима пришел. К муравью ползет:
- Муракэшка, муракэшка, дай ты мне кусок лепэшка
- Ты все лето пэл?
- Пэл
Чайхана сидэл?
- Сидеэл
- Лепешки кушал?
- Кушал
- Джигарханяна слушал?
- Слушал
- Так иди ж теперь Магомаева послушай!
Все смеялись.
В один из дней, перед обедом, всех строили на площади квадратом, вокруг шеста, на который по веревке поднимали знамя. Стоял зной. От асфальта, на котором построили ребят, несло жаром. Наташу стукнул солнечный удар. Очнулась она в изоляторе, в лазарете при лагере, где она пролежала неделю. Там она подружилась с мальчишкой, которого положили до нее. Он был веселый и общительный. Анекдоты травил. С ним было интересно. В изоляторе было затемнение, прохладно. Историю он Наташе рассказал из жизни студентов- медиков. «Они препарируют трупы. Отрезали трупу руку и положили девушке под подушку. Решили пошутить» - рассказывал пацан. Лучше бы он это не рассказывал. Наташа любила спать на животе, а руку клала под подушку. Теперь, прежде чем сунуть туда руку, Наташа заглядывала под подушку. До того на нее навел ужас этот рассказ. Вскоре, после выписки, был прощальный пионерский костер. Наташа была в восторге. Ей так понравилось. Песни пели: «Ах, картошка, объеденье, пионеров идеал! Тот не знает наслажденья – денья – денья, кто картошки не едал – дал – дал!!!» Всех взвешивали в конце – кто насколько поправился. Наташа не поправилась ни на один грамм. Не смотря, что многое в лагере ей понравилось, намучилась она там! Больше Наташа зареклась и никогда больше в пионерский лагерь не ездила. Хотя, вскоре она уехала из города Чапаевск (где-то, через год и пару месяцев)  и вернулась уже далеко не в пионерском возрасте. А пока впереди был 4 класс. Детство кончилось и наступило отрочество. 



КОНЕЦ  2  КНИГИ