Алое солнце - 1 глава

   На припустынную деревню спадал вечер - рассеивался в воздухе жаркий дух - повеяло, наконец, неуверенной прохладой. Деревня, от окраин - тесных глиняных лачуг, до сердца - пёстрых домов с высокими крышами, зашевелилась. Бедные обитальцы выползли из своих скудных жилищ, поплелись уныло по делам: мужчины - за дровами, на пастбища, женщины - с корзинами к реке - стирать, с ведрами - к колодцам, за водой. Богатые жители выгнали на улицу прислугу - отправили бедолаг выполнять хозяйские дела. Кто постарше, из богачей, вышел во двор, поиграть с детьми или поговорить с соседом, кто помладше - вылетел из-за ворот в трактир - единственное во всей деревни место, озаренное хоть каким-то весельем... Как раз туда дружно валилась толпа, занимая всю улицу. Пятеро молодых людей в ярких одеждах, с короткими мечами на поясах, радостно переговаривались и не менее весело топтали дорожную пыль дорогими сапогами. Среди них, один, высокий и кареглазый юноша со смольными волосами и красивым мужественным лицом, пользовался всеобщим вниманием.
   Если бы кто-то, идущий навстречу этой яркой толпе, захотел бы выяснить имя юноши, то сделал он бы это без труда - все окружение без устали восклицало его, приправляя поздравлениями, слышалось: "Элиас, Элиас, Элиас"! Элиас, как мог, отвечал на комплименты, но ссыпались они на него такой грудой, что скоро он оставил эту затею и только отбрасывался улыбками в лица крикливых товарищей.
-Элиас, мы в гости к Лине пойдем?! - старался перекричать всех небольшого роста паренёк, щуплый, усыпанный прыщами так же, как сарайная доска гвоздями. -Элиас! Элиас! Ответь мне!
Юноша, едва сдерживая смешок,  отвечал:
-Она сама к нам придёт, Алан, не хнычь! Не малый ягнёнок думает, как накормить собой голодного зверя, а зверь думает, как накормиться ягненком!
-И ты её увидишь, этого пышного и кудрявого зверя по имени Лина, если не напьёшься, как в прошлый раз! - хихикнул полноватый здоровяк и погрозил Алану пальцем. -Смотри, ягнёнок, дерзай! Пока за спелым плодом издалека наблюдаешь, кто-то его к рукам прибрать может! Но, гляди, не по пьяне действуй: спутаешь ещё Лину с её отцом, таким же плотным и большегрудым, полезешь к нему! А он ведь овдовел два года назад, тоскует по любовным утехам, наверное, страшно! Обезумит он от похоти, и навсегда простишься ты со своим целомудрием!
Все, кроме Алана, разразились смехом.
-Как знать, как знать... Удача,  как всегда, улыбается смелым, но, потом, увы, долго над ними хохочет! Надеюсь, что к Алану она повернётся нижней частью спины и пустит ветра бодрости прямо ему в лицо - сразу отрезвит пьяницу, если он сделается сегодня таковым! - бросил новую шутку двойник Алана, только побольше, покрепче, без прыщей на лице и шрамом на щеке - его брат.
-Ха-ха, Адам, за такую шутку кому-то придётся сегодня пить совсем мало во избежании курьёзных ситуаций! - съязвил сзади человек - сокол, юноша с грубыми чертами лица и большим носом, похожим на клюв - Гослин. И подмигнул Алану.
-Это почему ещё?
-Братское уважение крепко, но обида ещё крепче! Сейчас наслушается малый нас, пошляков, идей наберётся! И после пьянки проснёшься ты без целомудрия и без памяти, с черенком лопаты в заднице! И, главное, братик твой без проблем оправдается: скажет, мол, не серчай, братская любовь границы ненароком перешла, а инцест - дело семейное и нередкое в наших краях! Придётся смириться!
-А потом рожать предстоит дитя несостоявшееся прямиком в помойную яму! Будет оно со дна тебе вопить: "Ой, мама, мама, роди меня обратно!" - вмешался толстяк, приправляя высказывание заливным смехом. -Специально вас, братья, ради этого зрелища напою!
-Да, да, да!
-Ха-ха-ха!
-Я бы на твоём месте, Эрнальд, был бы поосторожнее с подобными идеями! - спарировал Адам. -Ты, вот, формы роскошные себе отожрал - он шлёпнул толстяка по животу, - а оно может и роковую роль с тобой сыграть!
-Какую? Проясни же мне, мыслитель великий, стройный, как будущий черенок в твоём заднем проходе!
-Вот напоишь ты Алана, так?
-Да, напою.
-А он из-за пуза твоего Лину не с отцом её перепутает, а с тобой! Груди ваши по размеру примерно одного размера! И в итоге, ты, остроязыкий, один дырявым останешься!
Теперь смеялись все, кроме Эрнальда.
-Элиас, желаю, чтобы ты никогда не отрастил такой сочной груди!
-Да, и не путал пухляшей с девицами! Даже по-пьяни!
-Вот это действительно дельное пожелание!
-Верно!
   В трактире уже были наслышаны о дне рождении Элиаса: бедняки с окраин были выставлены за дверь, заляпанные столы по-праздничному оделись в чистые скатерти, прибавилось света - не поскупились  на свечи. Старый трактирщик принарядился - снял потрёпанный жизнью фартук, взамен надел новый, помоложе, почище, причесал сальные волосы. На входе в трактир праздничному шествию пришлось задержаться: два слуги палочного телосложения - худые, как спицы колёс, еле-еле тащили мертвеца. Из вздернутой до груди рубахи, точно барсук из норы, высунулся толстый живот - жир на нём перекатывался туда-сюда волнами. Лицо покойника пожелтело не хуже середки ромашки, рот был разинут, язык свисал набок, вязкая слюна уныло волочилась по пухлым щёкам и падала на сапоги слуг. Глаза были закрыты.
-О! Ниль умер! - воскликнул Эрнальд. -А толстый какой... Я думал, что он умрёт оттого, что лопнет!
-На твоём месте, Эрнальд, я не стал бы над этим шутить, - бросил человек-сокол Гослин.
-Ты знал его? - поинтересовался Алан, проигнорировав фразу товарища.
-Сосед мой, пьющий! Его жена из дома выгнала за погром, так он третий день в трактире сидит!
-Вот и досиделся... Допился...
-Наверное, действительно, что-то лопнуло внутри... - предположил Элиас.
-Пивные запасы под брюхом, пожалуй! - усмехнулся Адам. -Пиво в кровь попало, бац, и все!
-Да ему от этого только б лучше было! Дай ему волю, он бы в пивной бочке жил!
-И жабры пивные бы себе отрастил!
-Его могли бы в Ривелл отправить, к королю, вместе с бочкой. Сказали бы - сельдь новая, чудная, пивная!
-Все равно бы помер. Сварили бы и королю на стол подали!
-Но разница же есть. Так - в трактире грязном умер, а мог на кухне Ривеллской!
-Шутник ты, Гослин, конечно!
-Элиас! - потряс плечо юноши Адам. -Желаем тебе, чтобы ты никогда не стал закуской. Даже закуской короля!
-И пивной рыбой - тоже! Оставим эту участь людям потяжелее!
-Да, да!
-Ну, земля ему пивом! - шуточно- печально изрёк Гослин. -Пускай в ином мире будет он день и ночь плескаться в океане пива!
-Аминь!
-Иногда нас убивает то, что мы больше всего любим... - подвёл Адам и так всем ясные итоги.
-Это точно!
Молодые люди посмеялись, провожая взглядом нестандартный груз, и заявились в таверну. Бородатый трактирщик насильно держал улыбку и, с намного меньшими усилиями, поднос с кубком.
-Элиас! - прохрипел он пропитым напрочь голосом, следуя древней традиции. -Испей лучшего вина, юнец, пока оно ещё, хе-хе, у меня осталось. Пусть год твой будет так же сладок, как это самое вино!
Элиас снял кубок с подноса и поморщился: резкий запах матерого разбойничьего пойла заполз ему в нос.
-Крепкое, из столицы! - похвалился трактирщик гордостью трактира и всей деревни.
-Весь вкус и запах себе пропил, сволочь! Адское варево! - подумал Элиас и залпом осушил кубок - не стал нарушать священный ритуал. -Благодарю.
Неприятная жидкость обожгла горло и запалила огонь в животе, точно это было не вино вовсе, а какое-то горючее масло. Юноша сложился вдвое и ударился в тяжёлый кашель.
-Элиас, Элиас, Элиас! - возликовала вся юная группа и кто-то из других посетителей, глядя на корчившегося именинника. Некоторые из молодых людей едва-едва сдерживали за зубами смех - слишком уж комично прошла церемония. Братья помогли юноше выпрямиться и усесться на стул.
-Если я не умер после этого вина, я не умру вовсе, - просипел Элиас. -Закусить надо бы...
-Сейчас устроим, - хлопнул Адам именника по плечу. -Эй, старый, не стой столбом! Зови слуг, неси кушанья!
Трактирщик закивал головой по-куриному, будто склёвывая семена из корыта, и, как положено человеку немолодому, побежал в подсобное помещение. Побежал так, как ходят бродяги на костылях...
-Дурость какая вышла. Вот же собака трактирщик! - подумалось Адаму. Притрушенное предстоящим праздником беспокойство, суеверное и слабое, но ощутимое, тяжело стукнуло несколько раз у него в сердце.
-Чего бы плохого из этого не вышло, из традиций этих...
В голову юноши хороводом вбежали страшные истории, детские, но яркие-яркие - истории о горькой расплате, полагающейся за лёгкомысленное отношение к обычаям предков. Вспомнились страшные родовые проклятия и следующие за ними беды...
   Внезапно коснулся ядовитым языком Адама холод, прополз по спине мурашками - что-то как будто пронеслось сквозь него в одно мгновение, однако успело задеть всё-всё в нём, и даже оставить осадок -  нагнетающее чувство слабости и ничтожности перед высшими силами мира. Как будто сама смерть пронеслась сквозь него, но почему-то не тронула...
Невольно вспомнился Ниль. И Адам почему-то впервые испугался за собственную жизнь. Так, по-настоящему, без шуток...