Сонник

Ещё, я хочу рассказать вам про Сонник. Это не книжка какая-нибудь захудалая, как до сих пор думают Журавли, нет. Сонник – это нечто большее.
Это такая особая встреча, на которой мы рассказываем друг-другу что нам снилось, ну или показалось, или просто что-то совершенно нереальное.
У сонника нет даты, есть только время – сразу после ужина и до самого утра. День, в который будет Сонник, определяет себя сам. То и дело в диалогах проскальзывает «Мне такой Сон снился!», «Я бы тебе сон рассказал…!» …  И вот когда таких фраз получается уж очень много, тогда мы и решаем делать Сонник, или Вечер Снов.
Проходит он каждый раз в одном и том же месте – в огромном зале, где Журавли любят обсуждать нас каждое утро и иногда, когда приходят Совы, показывает странные картинки из цилиндра света, которые оживают на подвесном куске ткани.
Ах да, Совы, вы же не знаете кто это такие. Совы – это такие умные Журавли, которые мечтают, как я, написать книгу. Они всё приходят и приходят, всё изучают нас и изучают… Заметки какие-то делают, и задают вопросы из ряда вон странные. Делятся какими-то совершенно бредовыми идеями. Вообще, все Совы немного того. Совы обычно пожилые, морщинистые и неприятные, зубы у них жёлтые и кожа как бумага. Но бывают и другие Совы, молодые. Их легко попутать с Воробьями, вот они чудесные и удивительные, интересно говорят и всегда добрые.
Что-то я опять забылся, Воробьи – это недоделанные Журавли. Они тоже ходят в белых халатах и вид у них бывает очень умный, но они ещё не умеют лечить, они только учатся.
Постараюсь больше не сбиваться и расскажу вам о Соннике.
Журавли разрешают нам делать Сонники и Причуды, следят за нами осторожно и не вникают особо ни во что.
Журавлям ведь тоже много чего можно. И огонь пить, и растворяться в друг-друге. И нам они не мешают. Сберечь только пытаются, неугомонные птицы. Следят в щёлочку. Аж тошно.
Так вот, к Соннику нужно несколько дней готовиться. Набрать побольше пузырьком Огня. Может быть, если удастся, выменять на Ягоды и Кристаллы немного Потустороннего огня. Больше всего мы ценим тот, что взрывается. Пробку от которого удерживает проволока, не давая огню убежать. А ещё, он совсем не горячий, только немного колет язык и горло, но мне это наоборот нравится.
Ещё нужно будет обязательно натащить красного и чёрного чая. Я больше люблю красный, но с Огнём приятнее сочетается чёрный – становится похож на финики. А красный чай с Огнём напоминает какой-то несвежий молочный продукт, кефир ли, йогурт, не знаю, но мне мерзко.
Ну и съедобным надо запастить, а то мыслимое ли дело всю ночь без еды сидеть, так только Палка может. Брать стараемся что-то из фруктов, но их много не запасёшь – портятся. Мы уважаем Журавлей и стараемся не крошить крошки на их обитые красным бархатом откидные стулья.
Траву на Соннике мы не жжём, Огня вполне достаточно, чтобы погрузиться в сны с головой.
Сегодня Сонник был каким-то странным. Все по-прежнему не могли отойти от Причуды, которую я так и не мог вспомнить, но мы чётко осознавали, что надо бы как-то развеять мысли по ветру и что Сонник - это самый лучший способ. Правда Снов, наверное, будет мало. С прошлого Сонника не так много времени прошло.
После ужина, с подушками и одеялами, с завёрнутыми в простыни бутылками с чаем и огнём, мы вереницей поднимались на самый высокий этаж Руин в самый конец бесконечного коридора. Говорят, раньше эти огромные резные двери всегда открывал я. В этот раз я тоже решил их открыть, но только не с поклоном и широким реверансом, как мне сказали я раньше делал, нет, совсем иначе.
Я открыл двери и вошёл первым, широко раскинув руки.
Мы довольно быстро устроились. Мастера Огненных Дел начали смешивать напитки, девочки раскладывали на полотенцах яблоки, бананы, сухофрукты, орехи, шоколад и всё остальное, что можно было поживать.
Никогда не было специального сигнала, чтобы начать. Все смеялись, шутили, воевали за удобные места и мягкие подушки, а потом, кто-то, ловя в воздухи едва заметную паузу громко говорил слово «Сон» и тянул последнюю букву.
-Ннннннн – завибрировал Сонный Зал. И когда все выплёвывали проглоченные смешинки, тот, кто стоял в центре сцены дожидался пока все усядутся и улягутся, и начинал говорить.
Первым Сновидцем сегодня была Палка.
Иногда, перед тем, как рассказать Сон, хочется поделиться чем-то из реальности. Кто-то рассказывал о том, какими Ягодами его накормили, кто-то о приступах боли, кто о ещё каких событиях…
Палка рассказала, что подслушала разговор двух молодых Сов, или Воробьёв, она не поняла. Двое птиц беседовали о том, что есть такие маньяки, которые едят людей. На полном серьёзе едят! Хорошо, что у нас в Руинах таких нет, они обычно взрослые. А ещё, что показалось Палке особенно мерзким, в большинстве случаев те, кто едят людей, ещё и растворяются в мёртвых.
Палка сморщила свой курносый носик, облизала тонкие губы. Неуверенно перемялась на ногах-палках и начала.
- Музыканты. Все кривые, страшные, лица у них перекошенные, а руки у всех в крови. Они все в шрамах, одежда-лохмотья. Зубы острые и кривые, спины горбатые, волосы растрёпаны. На руках и ногах синяки, кожа бледная и тонкая, как бумага. Под ней синие жилы змеятся.
И эти музыканты поют низко, утробно и играют на своих ужасных инструментах. Инструменты у них из костей и из жил, а звучат совершенно волшебно.
Один инструмент, помню, из грудной клетки сделан, просто рёбра с грудиной и всё, по нему огромной бедренной костью водят, по рёбрам прямо и звук такой, что вроде гремит что-то, и при этом, как стекло бьётся.
Другой инструмент и кисти рук сделан. Между пальцами жилы натянуты и эти жилы звучат совсем как гитара, если их как струны дёргать.
Третий – огромный пласт кожи натянут, кажется, я видела на нём пупок, вроде бы даже колокольчик был туда приделан. Они по нему и руками водят, и костями стучат, и бьют, как по барабану.
Ещё глаза у них лежали в прозрачном аквариуме. Они ими гремели, как маракасами.
Кто-то стоит, кто-то сидит, играют на своих инструментах страшных и поют. Поют низко, хрипло, а голоса красивые, голоса аж вибрируют, и песня ладная такая получается. До сих пор в голове звучит.
Мне показалось, что у меня самого в голове эта песня зазвучала, даже нога в такт качаться стала.
- Счастливчик, прибери к себе свои запчасти и не беси – сказал мне кто-то.
А я хлебнул забористый глоток чёрного Огненного чая и слушал следующий сон.
Никто не успел обсудить услышанное до того, как Ртуть, смуглый и совершенно лысый парень, выкатился со своим сновидением словно шарик из разбитого градусника.
Не говоря ни единого лишнего слова, мальчишка начал. Мы так и не поняли, сон это был, это ягодный дурман, или, что казалось Счастливчику очень маловероятным, правда.
На окраине города, на самом на краешке, где огромная помойка и птицы размером с детей, совсем рядом с этой чёрноптичной помойкой есть стройка.
Никто не знает, когда эта стройка началась, такое чувство, что она всегда была, что стройка эта – часть города.
На Стройке этой с самого начала ничего хорошего не было: кто через неё путь сокращал – обязательно теряли что-нибудь ценное, кто ключи, кто паспорт, кто ещё что. Там любили собираться дети, они жгли огонь в старинной проржавевшей бочке и пили другой огонь. Там часто случались драки, драки случались там так часто, что, шагая по Стройке можно было услышать какой-то хруст, а под ноги глянуть – так это зубы, выбитые валяются. Там много недостроенных домов, в какой зайти уже можно, от ветра прячась, а от какого только фундамент уже готов. А ещё, есть там огромный котлован, в нём вода дождевая, листья прошлогодние, осколки стеклянных бутылок да такая же зелёная, как эти осколки, тина, совсем как болото какое-то. Говорят, в котлован этот если прыгнуть, можно родится заново. На Стройку любят ходить Путешественники по мирам, они курят там травы, глотают ягоды, гоняют по венам своим что-то и вдыхают какие-то странные порошки. Им потом, после этого всего, наяву небывалое видится, это они-то Стройку такой и сделали. Много там бродячих животных, они разные, есть злые, есть просто несчастные. На Стройке в любое время года холодно и всегда ветры дуют со всех сторон сразу, а ещё, темнеет немного раньше, и светает гораздо позже. А ещё, там огонь особые свойства приобретает, стоит глоточек выпить и уже в голову даёт, там потому так и любят пить его, и дерутся так часто тоже поэтому. Много лет уж было Стройке, и за все эти годы не случалось там ничего хорошего…
Говаривают, что-то случилось однажды со Стройкой совсем уж нехорошее. Что вроде как сломалась там реальность и теперь взаправду происходит там то, что в по-настоящему не бывает. Знаю точно, что звери там есть совершенно невозможные, они только на Стройке рождаются, смесь кошки с собакой. Говорят, что кто мать был – того голова, кто отец – того хвост, а с остальным вообще мозаика непонятная. Эти звери всегда чёрные и всегда злые, и рычать умеют, и мурчать, и гавкать, и мяукать, и шипеть, и выть даже.
А ещё, есть птицы там, наверное, с помойки прилетают, хотя на помойке никто таких не видывал. Глаза у этих птиц не птичьи – человеческие, и поют они человеческими голосами, о смерти поют, о смерти и только о ней. А ещё, они обожают щипать ресницы и брови, это не больно совсем, но говорят, если на Стройке не оставить ничего, ни бровки и ни реснички даже, то умрёшь очень скоро, в тот же день, как оттуда выйдешь.
Живут там ещё змеи. Змеи безвредные совсем, только жутко холодные. Им, должно быть, грустно и одиноко, они всех обнять хотят, обнять за шею. Они как обнимут – ещё холоднее становится, и ангина потом бывает, поэтому не любит никто этих змей.
Удивительное место эта Стройка, наверняка там реальность прохудилась – как стемнеет, видно сразу четыре небесных светила, три луны, красная, белая и жёлтая, совсем как светофор, и ещё четвёртая есть, непонятно, луна, солнце. И днём её видно и ночью, она чёрно-белая, похожая на мишень.
Но это всё не главное, живут на той Стройки Дети. Они не просто мальчишки и девчонки какие-то, нет, они Проводники. Умеют между миров путешествовать, говорят, что путешествия через котлован проходит, но либо никто не возвращался, либо все, кто вернулись бояться признаться в этом. Дети проводят через пространство, а сами ещё и через время ходить умеют. Им всем уже по много лет, а всё никак не повзрослеют, только глаза у них взрослые-взрослые, мудрые-мудрые! А волосы седые, белые совершено, как у древнейших стариков и старушек. Валюта для перехода между мирами странная, дети детьми всё-таки остались. Они просят банку энергетика и жменьку конфет.
Счастливчику от этого Сновидения тоже ужасно захотелось энергетика и конфет, но он довольствовался черносливом и чёрным чаем с Огнём.
Был объявлен небольшой перерыв, и он подошёл к Травнице, которая явно готовилась быть следующим Сновидцем и попросил её рассказать ему свою историю.
888
Все изрядно поднабрались огня и в глазах у большинства огоньки заблестели. Травница тихонечко подожгла немного травки, никто и не заметил как, лишь запах почувствовался. Как это только у неё это получается? В глазах у неё как будто бы пауки побывали и красной паутины наплели, а в остальном, ничего не изменилось, и она поведала свой Сон.
Снился мне один удивительный человек. Он очень высокий, без малого два метра роста. Его плечи узкие и прямые, пальцы тонкие, словно у музыканта. Он одет в длинный чёрный плащ, почти совсем скрывающий его тяжёлые ботинки с металлическими носами. Черты его лица резкие, даже острые, кожа бледная, губы тонкие, нос горбат. А вот глаза, глаза… Один –бесцветно-серый, обрамлённый светлыми, пушистыми ресницами, а другой –ярко-зелёный, словно кислые хрустящие яблоки, окружён этот яблочный глаз ворохом длинных угольно-чёрных ресниц и подведён яркой стрелой, оканчивающейся на виске причудливым завитком. Его бесцветные волосы доходят до плеч. Они разделены ровным пробором и, с одной стороны его, в них ярко пылают разноцветные пряди. Красный, жёлтый, зелёный… Точно настоящая радуга. Этот человек ворует радость.
888
После сна Травницы Счастливчику стало грустно, как будто бы человек из этого сна вышел и самым наглым образом, никого не стесняясь, своровал у парня немалую такую долю радости.
«Раз пошла такая пьянка, режь последний… чернослив» - Счастливчик мысленно переврал услышанную когда-то он Журавлей прибаутку, заложил на щёку последний оставшийся в живых морщинистый чёрный фрукт, и, мешая всем, кто так хорошо устроился и пригрелся, да ещё и набрался огня, под звуки ленивых проклятий также лениво пошёл к Травнице, которая лучше всех на свете Журавлей умела лечить плохое настроение.
888
Развесёлых Счастливчик с раскрасневшимися щеками присел куда присел, привычно вызывая волную всеобщего негодования по причине собственной неуклюжести и запил чаем без огня саднящую в горле радость.
На сцену выкатилась Рифма.
Она была кудрявой и у неё был очень большой нос, но это не делала её менее очаровательной. Девочка совсем не могла ходить и её ноги были укрыты лоскутным одеялом. Никто, кроме соседок по палате, не знал, что такое с её ногами и есть ли они вообще, но ни одна из них никогда не выдаст Рифмен секрет. Рифма писала стихи и песни, дружила с Хрусталём, из-за чего её страшно ненавидела Палка, а в остальном, Руины её обожали. Она очень любила читать Потусторонние книги и знала очень много всего интересного, была милой и очень скромной. Все понимали, что нельзя быть таким замечательным человеком, что с ней однозначно что-то не так, но что же с ней не так никто понять не мог.
«Если вы слышите скрип колёс – то Сонник удался» - вспомнил Счастливчик и приготовился слушать сон, рассказанный в рифму.
888
Это случается раз в двадцать пять трижды проклятых лет. Хищная птица срывает с ковбоя широкополую шляпу. Перекати-поле катится, нагоняя рассвет, дети ни с того ни с сего начинают плакать. Эту случается неизбежно в дикой прерии, под палящим солнцем, среди горячих песков. Каждый чувствует приближение незримой материи, каждый, включая шакалов и пауков. В эту ночь, вместо Жёлтого Месяца, которому вечно Луна наставляет рога, до утра в небе Солнце Злющее бесится, выжигая кусты и скудные сена стога. Этим утром, вместо алой зари, над Прерией Брошенной, всплывёт в небе злая Луна-Блудница. Всех сморит сон, и каждый проснётся потом огорошенный, вспоминая кошмар, который ему приснится. Этот сон будет вещим, вне всяких сомнений, будь там пули, ножи, или происки колдунов. В тех местах люди рады избавится от прозрений, и всего больше не терпят пустомель и лгунов. Кто-то обнимет во сне дорогого покойника, поэтому дождь пойдёт непременно. Кто-то увидит индейцев-разбойников, что, вы мне поверьте, ещё более скверно. И жизнь потеряет соль, сахар и краски, когда обречён всё знать на перёд. Никто, даже дети, не верят там в сказки, и, конечно, баллад никто не поёт. От того там Луна считается шлюхой, там не верят в хорошее, в себя и в богов. День ото дня горе глушат синюхой, чтоб избежать чудовищных снов. Брошенной Прерии той дали имя, те, кто бежали от Судьбы на утёк. Кому всё равно суждено было сгинуть, тот кто на смерть себя сам обрёк. Там не живут дольше четверти века, все кто считает, что им есть что терять. Ищут там крова, иль просто ночлега, лишь те, кто с рожденья привык рисковать. И когда обольётся дождём долгожданным, раскалённый песок и черепа птиц. Каждый в той прерии будет грустным и пьяным помогать небесам водою с ресниц.
888
- Счастливчик, придурок сонный, ты всё проспал! – кто-то вырвал парня из блаженных объятий небытия.
- А вот и не всё… - буркнул Счастливчик и побрёл прочь из опустевшего конференц-зала.