Пламя. Повесть-размышление. Глава 14

ПЕТРОВИЧ

Когда смотришь внимательно на людей, даже с первого взгляда кажущихся не такими уж хорошими, в них можно найти столько интересного, привлекательного и убеждаешься, что к каждому человеку нужно относиться с добрым сердцем. От этого, как минимум, и сам не очерствеешь…
В середине шестидесятых годов я, тогда ещё молодой человек, трудился на авторемонтном заводе в качестве инженера-конструктора. Завод работал в двухсменном режиме. По сложившейся традиции нас, инженерно-технических работников, по очереди назначали ответственным дежурным по заводу во вторую смену без права на отгул и денежную компенсацию.
После дневной смены я, впервые заступая на дежурство, хотел узнать, что входило в мои обязанности.
– Делай, что хочешь! – сказал один из коллег и выскользнул за проходную.
Меня не устраивало «делай, что хочешь» и я решил уточнить про обязанности у стоящего у мусорного контейнера главного инженера завода. Он был человеком неразговорчивым с привычкой уклоняться от вопросов и дел, спасаясь бегством. Увидав моё приближение, он рванул по привычным для него тропам.
Я его догнал. Он, не вынимая из зубов папиросу «Беломорканал», буркнул:
– Чтобы был порядок!
И, опасаясь уточнений, сорвался с места и побежал, как заяц по пустырю.
У проходной я встретил инженера Елова.
– Евгений Степанович! Объясни, что мне делать на дежурстве?
– Сиди на проходной и смотри, чтобы телефон не спёрли! А то сторож Кирилл Петрович выпьет, уснёт, и телефон вмиг исчезнет. Если пожар – звони 01, скорая помощь – 03. С милицией не связывайся и забудь их номер телефона.
Я немного успокоился и зашёл к сторожу. Оказалось, что он уже успел выпить и, сидя у окошка, дымил, как локомотив, махорочной самокруткой. Кирилл Петрович добродушно посмотрел на меня и констатировал:
– Опоздал ты меня уберечь, я уже выпил!
– Как вы могли, Кирилл Петрович?
– Как всегда! Хлопцы угостили. Налили стакан самогонки. Не могу их уважение не принять. Ты не переживай, я привычный и мне от танцевальной нормы плохо не будет.
– А если начальство узнает?
– Здесь нет секрета. Оно знает, что я выпиваю, но зато я не ворую! Немцы меня приучили не воровать.
– Расскажите, Кирилл Петрович, как это немцы приучают людей не воровать?
Кирилл Петрович обрадовался, что нашёл свободные уши, и, усевшись удобнее на широкой лавке, заговорил:
– А было это так: до войны я работал на всяких штатных должностях, но любил женщин, так любил, что спасу нет! Я был интересный мужик! Бабы крутились возле меня, как бешеные. Ох, сколько я их, ох сколько!.. Даже не буду пересчитывать – со счёта собьюсь, а ты всё равно не поверишь. А понимал я их, ох, понимал! Она только глянет на меня, а я её насквозь вижу от коленных мослов и выше, до самого потаённого места. Я от них этого не скрывал. Хихикнет в ответ, вроде застесняется, а не уходит. Хочет оттолкнуть, а сама льнёт! После войны мужиков-то нет, а природа требует своего удовлетворения! Серёжа! Ты знаешь, как страдают женщины от того, что рядом, в постели, нет мужика? У них есть «ОНА»! А когда у неё аппетит – ей каши не дашь. «ЕЁ» ведь и бутербродом не накормишь! «ОНА» мужика просит! Это и благо, и кормилица, и поилица которая у женщины между ног. В каком бы горе, в какой бы нужде человек не был, а природе отдай своё! И даже КПСС этот интерес не смогла отменить.
– Кирилл Петрович! Мы от темы отклонились. Вы хотели рассказать, как вас немцы от воровства отучили. Сейчас это актуальней! – сказал я.
– Серёжа, не спеши, а то успеешь. Мне первую часть приятней рассказывать, чем вторую.
– Кирилл Петрович, я не настаиваю на продолжении разговора. Сейчас пройду по цехам и территории завода, посмотрю, что там делается, а потом загляну к вам, если позволят обстоятельства, только вы не добавляйте в себя спиртного.
– Хорошо! Обещаю. Пить не буду. Ты – серьёзный молодой человек. Правильный. Мой сын – твой ровесник, тоже инженер. Смотрю на тебя и вижу, что вы поступками и характером похожи. Люблю я его, только оставил его с первой женой и видимся редко. Так получилось… Не осуждай, всякое бывает в жизни…
В моё отсутствие Кирилл Петрович протрезвел и, дожидаясь меня, сидел в задумчивости, опираясь локтями на стол.
– Слушай сюда, Серёжа! Расскажу, как это было, только ты меня не останавливай. Так вот, когда началась война, немцы на третий день были в городе. А здесь находилась МТС по ремонту техники, и немцы сразу её пустили в дело для своих нужд. Всех, кто проживал рядом, и меня тоже, они согнали на работу.
Шефом, который руководил всеми делами, был немец, говоривший на русском языке. Он побеседовал с каждым из нас, распределил по рабочим местам и предупредил, что работать нужно хорошо, самовольно из мастерской ничего выносить нельзя, с партизанами дело не иметь.
К нам немцы относились нормально, иногда давали продукты, но дисциплину они держать умели. Однажды мы с моим напарником нашли какие-то интересные штуки. На кой чёрт они нам были нужны, до сих пор не пойму. В общем, украли мы их. Тащим под рубахой. А тут – шеф навстречу и, загибая палец, подзывает к себе, помогая словами: «Ком, ком!».
Куда денешься? Мы перепугались, но плетёмся на его «Ком, ком!».
Поглядел он на нас гадюшными глазами и: «Вас ист дас?».
Мы стоим, как бараны, молчим, тогда он нам понятней говорит: «Чего молчите, свиньи? Чего прячете, показывайте!».
Мы вывалили эти проклятые штуки. Он что-то прошвэркал своему помощнику. Тот принёс два резиновых шланга, и они нас так отходили по спинам, что кожа полопалась! Потом шеф с улыбкой спрашивает: «Алес форштейн?».
Мы, мотая головами, подтверждаем: «Полный алес!».
Он, фашистская морда, напоминает: «Никарашо – цап, царап! Если будит такой, то мы делает так». Помощник шефа обвёл вокруг моей шеи шланг и поджал его за два конца. У меня прекратилось дыхание, и он, ослабив натяжение шланга, дал мне возможность вдохнуть воздух, потом повторил процедуру.
Видно было, что Кирилл Петрович ярко представил, что с ним тогда произошло, закашлялся, как от удушья, и продолжал:
– Может, ты не поверишь, но когда у меня руки чешутся, чтобы что-то украсть, появляется кашель и болит спина…
В это время распахнулась дверь, и не переступая порог, рабочий механического цеха Лёня Мариманов сказал:
- Сергей Петрович! Идите в механический цех, там  токарь Коля Гринюк, вместе с прикреплённой к нему ученицей ПТУ, которая на практике пошли в пустой кузнечный цех.
- Так, что из того?
- А то, что из кузницы всё время кувалды пропадают! А потом на каждого из нас будут думать… Ещё милицию привлекут…
Мариманов гаденько хмыкнул и удалился. Я, не теряя времени, направился в механический цех, в кузницу.
На двери замка не было. Я нажал на дверь, она немного приотворилась, но дальше не распахивалась. Пришлось приложить усилие. Дверь подалась. Оказалось, что она изнутри была подпёрта кувалдой.
- Какая там прётся? – услышал я мощный баритон и неприличное дополнение к вопросу. При тусклом дежурном свете с металлического верстака проворно скатилась женщина, поправляя рабочую амуницию, а здоровый, как лось Коля Гринуюк заслоняя её хлопоты, вышел мне навстречу.
- Петров!  В кузнице полный порядок. Гарантирую, что кувалды и другие железяки не пропадут. Иди спокойно к Петровичу на проходную, а Мариманову я сделаю внушение по морде ни на твоём дежурстве.
- Ладно, Николай, извини, что  побеспокоил, главное, чтобы кувалды не пропадали…
На этом мы и разошлись. На следующий день, ученица Нинка, встретив меня у проходной, стыдливо хихикнула и метнулась в сторону...