Почему я-мы не Иван Голунов?

Нет, это не о политике - политика как таковая мне не слишком интересна. И не о сочувствии к журналисту - сочувствие и реальная поддержка человека, оказавшегося в сложной ситуации, тем более несправедливо обвинённого в преступлении - вещь, безусловно, естественная и необходимая. Я даже не о "гражданской позиции" - наверное, для здорового общества наличие такой позиции важно, хотя смотря ещё как ее понимать. Собственно все, о чем я пишу в этом блоге, я освещаю с психологической и отчасти метафизической точки зрения.

Человек в силу своей социальной природы, как правило, довольно легко идентифицирует себя с "другими" как группой, корпорацией - это может быть родственное, профессиональное или идеологическое окружение. И до определённого предела эта операция сознания выглядит естественной, так как рождает у индивида чувство причастности, социальной значимости и вообще понимания, что он не живет на планете один. Но эта идентификация с другими все же не должна приводить к идентификации себя через других, что и демонстрирует ставшая в одночасье популярной риторическая формула "я/мы = кто-то". "Я" на то и "я", что не может равняться ни "мы", ни "он". У каждой личности, просто по воле Божьей, свой особый путь, неотождествимый с путём Другого.

Принятие же на себя ответственности за чужую жизнь и тем более принятие чужой судьбы как своей для человека крайне нежелательно. Об этом говорит большинство философий и религий, не только, например, буддизм, вообще относящийся к проблеме своего/чужого весьма специфично, но даже милосердолюбивое христианство (не говорю уже о том, что, согласно любой религии, Создатель посылает человеку испытания не случайно, а всегда для какой-то определённой цели). Тем более в чем конкретно может состоять эта ответственность за другого? Ведь будь журналист "Медузы" все же осуждён, навряд ли кто-то из сочувствующих согласился бы оказаться в заключении вместе с ним или вместо него. Так что в "я/мы Иван Голунов" есть еще и элемент обыкновенной демагогии.

И второй момент. Всегда очень важно, с кем именно мы себя идентифицируем. Потому что сравнивая себя с кем-то, мы всегда берём за основу не человека в его целостности, а какую-то его определённую социально-психологическую роль. В эпохи, проходящие под знаком идеологии прогресса и развития, в социуме популярны и аттрактивны роли выдающихся личностей, "культурных героев". У человека же кризисной или переломной эпохи другие предпочтения, здесь невозможно привлечь внимание и интерес слоганами наподобие "Я/мы Юрий Гагарин". В современном толковании вторая часть формулы неизбежно предполагает фигуру того, кто пострадал, кого необходимо защищать, - иначе говоря, жертву.

Думается, что в массовой реакции на "дело Ивана Голунова" проявился именно этот глубинный подтекст: стремление идентифицировать себя с жертвой: "мы" в данном случае - это такой умозрительный коллективный субъект, которого некто откровенно нехороший притесняет. Возможно, психологическую основу этой реакции составляет желание, отождествив себя с жертвой и перенеся таким образом на себя ее страдания, через эти воображаемые страдания повысить свою значимость (ибо страдания, как многими принято считать, "отпущены избранным" или же "несправедливо выпадают на долю лучших"), иначе говоря самоутвердиться. Паттерн самоутверждения через манифестацию себя как жертвы-страдальца - один из самых распространённых в культуре. Поэтому то, что с точки зрения выработанных норм социального поведения выглядит как будто даже благородно (сочувствие к "униженным" и "обиженным”), с позиций психологической культуры оказывается абсолютно деструктивно.

Июль 2019 г.