Волкодлак

 Завсегда на въезде в Столенград можно было наблюдать трактиры. Приезжие там останавливаются, чтобы лошадь накормить и свежие новости узнать, а местные, как правило, собираются в них перед дальней дорогой. Нередко – закупаясь парой-тройкой бутылок зелена вина. Трактиров этих от силы три, если не считать корчем в предместьях. Трактир возле старого города был некогда самым популярным, покуда у главных ворот новый не построили. Место ведь прибыльное: людей много, денег тем более. А портовая забегаловка, что у самой реки, старо-городскому заведению и в подмётки не годится. На то она и портовая.

 Однако, на всё есть спрос, и ни один трактир никогда не пустовал. Особенно по большим праздникам. В годовщину взятия Дуболомска все трактиры, корчмы и кабаки были забиты. За одним столом могли праздновать самые разные люди, но наиболее экстравагантная компания собралась в том самом старо-городском трактире.

 — Варяжская ты морда! Мухлевал!
 — Это я-то мухлюю!? Да я твой паскудный рот за эти обвинения напополам разорву!
 — Господа, будьте благоразумны! Два медяка того не стоят! Уберите оружие!
 — Подколдунок прав, – протянул седой варяг. – В конце концов, на пьяную голову…
 — Только дальше пьянеть, – закончил фразу речник.
 Раздался звон стаканов.
 — Ух… Хороша настойка. На травах? – спросил варяг, наполняя второй стакан.
 — Да, сударь, – подтвердил волшебник.
 — Слушай, чародей-подмастерье, у вашей братии с местными жрецами разлад. Я правильно понимаю?
 — О-о-о… Снова эта песня! Ну, я пошёл за закусками! Эти разговоры без меня! – заявил речник и спешно удалился к хозяину заведения.
 — Понимаю, – проводил его взглядом волшебник и тут-же обратился к варягу. – Разлад – это очень мягко сказано. Верховный волхв близок к объявлению нам полноценной войны. Однако, наше положение при дворе связывает его по рукам и ногам. Так что, ограничимся уличной полемикой.
 — Знакомо. А камнем преткновения что послужило?
 — Так ведь мы их дохода лишили. Раньше люди у Перуна помощи просили и волхвам своё добро жертвовали, теперь же поняли, что маги и дешевле, и быстрее, и жизни не учат. Вот капища и опустели.
 — Да-а-а… – протянул старый варяг. – Великий собор уже созывали?
 — Дважды: по одному разу с каждой стороны. На третий раз сам князь созывает: волнуется, что конфликт может перерасти в открытое противостояние.
 — Лишь бы не было войны, – отчеканил варяг и поднял стакан. – За примирение жрецов и магиков!
 — Будем!
 — Всё-таки без меня пьют, наглецы! – притворно ругался подоспевший речник, переставляя блюда с подноса на стол. – Ну, чего, Брас? Узнал от магика чего хотел?
 — Сполна, – громыхнул варяг. – Дроттин гоняет соперников, пока мы, мине брёдер, распиваем это ваше зелено вино.
 — Удивительная проницательность для пьяного вусмерть вояки, – попытался съехидничать пьяный волшебник.
 — Да чтобы ты знал, подколдунок, я в любом состоянии могу побороть любую тварь! От драугра до дракона!
 — Кончай по-своему балакать, варяжская морда! Изъясняйся по-русски! – ударил речник по столу недопитым стаканом.
 — Не тебе меня грамоте учить, Владимир-коровий сын! – взревел Брас. – Не то вместо нечисти тебя топором зашибу!
 — Раз такой ярый, так убей волкодлака, что в лесу поселился! – в глазах речника блеснула искра азарта.
 — Может, я тебе череп раскрою?
 — А кто тут говорил, что в любом состоянии всех от этого дурага до дракона побороть сможет?
 — Я, – громыхнул варяг и успокоился.
 — Раз ты, то докажи делом! Волкодлак слабее дракона, но и не умрун, который и так мёртвый.
 — Докажу! – уверенно рявкнул Барс и протянул руку речнику. – Завтра в полдень пойдём волкодлака резать!
 — Пойдём! – пожал руку он. – Чародей… Как тебя там… Козий мир… Казимир! Разбей!

 Чародей разбил, и троица разбрелась по домам, договорившись встретиться за два часа до полудня у главных ворот. Первым пришёл Казимир, так как пил меньше всех и просыпаться ему было в разы легче. Через полчаса, еле передвигая ноги, приковылял Брас. Будучи потомственным воином, которому сызмальства вкладывали в голову, что нет ничего дороже слова, он был готов скорее упасть замертво посреди улицы, чем не явиться на условленное место для исполнения своей части уговора. Последним к воротам пришёл речник Владимир. В отличие от новоприобретённых товарищей, утреннее похмелье было для него скорее нормой, чем редким и неприятным явлением, из-за чего он часто менял место работы. Друзья обменялись рукопожатиями и двинулись в предместья, к логову того самого волкодлака. На предложение Казимира воспользоваться магическим переносом речник с варягом ответили решительным отказом. Спорщики надеялись, что когда доберутся до логова бестии, им станет хоть сколько-нибудь лучше.

 Наконец, подойдя к окраине леса, от похода в который их неистово предостерегали местные крестьяне, герои словно обрели второе дыхание. Брас достал топор и мягкой поступью, озираясь по сторонам, точно выискивая противника, двинулся по лесной тропе. За ним пошёл речник, доставши из сапога средней руки ножик. Замыкал неровный строй Казимир, рефлекторно нашёптывающий обереги, что было скорее профессиональной привычкой, чем проявлением страха. Так, двигаясь по лесной тропе друг за другом, троица уходила всё дальше и дальше в чащу, и чем глубже они заходили, тем меньше похмелье о себе напоминало. Наконец, они стали замечать необычные знаки, свидетельствующие о присутствии нечисти.

 — Смотрите, нож во пне! – воскликнул речник и попятился за спину Казимира.
 — И что? – смутился Барс, но на всякий случай взялся за топор покрепче.
 — Эх ты, дед заморский… Если видишь, что из гладко срубленного пня нож торчит, знай: тут колдун обряд проводил, чтобы волкодлаком стать! Он этот нож с заговорами воткнёт в пень, через него перекувыркнётся, волком вкруг него порыщет, затем снова перекувыркнётся и вновь человеком станет. Если этот нож кто-то унесёт, то навеки колдун в волчьем обличии останется. Пойду вытащу его, ослаблю его, так и убивать его проще.
 — Володька, стой! – крикнул чародей, рефлекторно схвативший его за плечо.
 — Ты чего, Казимир?
 — Ловушка это. Не станет колдун оставлять посреди леса тотемообразное сооружение. Наш волкодлак, если это всё же колдун, где-то возле жилища этот пень держит.
 — Что значит «если»? – снова смутился Барс и сжал топор ещё крепче.
 — Смотрите, – начал волшебник. – Тот обряд, который описал Володя, относится к магам, желающим изменить свою собственную форму. Волкодлаком можно стать если тебя прокляли, что встречается намного чаще. Правда, в таком случае обращение происходит непроизвольно.
 — Как происходит?
 — Без твоего участия, Володя.
 — Да чего ты сразу…
 — Подожди, Казимир, – перебил речника Барс. – Если окажется, что этот волкодлак колдун, волхвы же вас загрызут. Тогда даже ваш ярл усомнится в том, насколько безопасно держать при себе тех, кто может по ночам крестьян жизни лишать.
 — Князь не усомнится, он сразу всех колдунов за стены городов выставит.
 — Вот поэтому, ради общего блага, нужно этого мохнатого выродка зарезать как можно скорее! – выпалил речник и уверенно зашагал дальше в чащу, где по охотничьим рассказам и видели логово волкодлака.

 Варяг с магом переглянулись, мысленно согласились с Володей и пошли вслед за ним. Теперь миссия по убийству бестии стала не просто доказательством произнесённых на пьянке слов, но и обрела благородный мотив. Давать волхвам над волшебниками какое бы то ни было преимущество никто из троицы не хотел, больно жрецов в народе не любили.

 Когда товарищи зашли чуть ли не в самое сердце лесной чащи, чародей обратил внимание спутников на отсутствие птиц и какую-то замогильную тишину.
 — А ты чего хотел, Казимир? Лесной хижины с блинами, горилкой и оладьями? – съехидничал Володя.
 — Я не об этом, понимаешь…
 — Глядите! – Перебил мага Брас. – Хата!
 — Действительно, – добавил волшебник и с несвойственным ему самодовольным видом посмотрел на осевшего речника.
 — Владимир, это ли то логово, о котором тебе крестьяне говорили?
 — Ну, выходит оно… Только волкодлака не видать. Может, тут знахарь какой живет или…

 На этот раз речника перебил громкий и протяжный вой. Варяг выставил вперёд топор, Володя с ножом встал за спину северного воина, а Казимир во весь голос принялся читать защитные заклинания. В тот же момент из ниоткуда на героев набросился огромный мохнатый ком, раскинув лапы с когтями-вилами и обнажив красную от крови пасть с зубьями в три ряда. Благо, чары волшебника сработали, и бестия пролетела мимо, затормозив в двух аршинах от троицы. Несколько мгновений оно таращилось на них, точно оценивая каждого. Изо рта рекой текли багровые слюни, а бурая шерсть на боках и спине поднялась, как иглы у дикобраза. Волкодлак уже присел на задние лапы, походившие больше на уродливые человечьи ноги, чтобы вновь наброситься, но старый варяг его опередил. С криком тот понёсся на выродка с занесённым для удара топором. Брас хотел размозжить волчий череп на две половины, нанеся удар между ярко-жёлтых глаз. Однако, чудовище перехватило удар и вонзилось зубами в кисть воина, дыша на него омерзительным запахом гнилой плоти. Благо, не терявший времени Казимир наложил защитные чары на всю троицу, от чего волкодлак не смог не то, что откусить, но даже повредить руку Браса. Вместо этого он, скуля как щенок, с обожжённой пастью отпрянул в сторону. Варяг хотел было снова нанести удар, в этот раз по лапе, остановился из-за подкравшегося к чудовищу со спины Володьки. Тот, воспользовавшись моментом помутнения в разуме выродка, прыгнул ему на спину и вонзил в него свой ножик аккурат между лопаток. Волкодлак взвыл, раскинул лапы в стороны, рассвирепел, и с диким рыком набросился на первую попавшуюся на глаза цель. Ей стал Казимир. Будучи в первую очередь честным человеком, ему не были чужды принципы большинства магиков, сводившихся к одному – своя рубашка ближе к телу. Следуя этому принципу, Казимир наложил на себя самый мощный оберег, а товарищам дал послабее. Поэтому вместо того, чтобы одним махом откусить чародею руку, волкодлак вновь отлетел назад, отброшенный магическим взрывом чудовищной силы. Не теряя ни секунды, Казимир во весь голос прокричал какое-то старое и длинное заклинание, направив сложенные в особый жест руки в сторону бестии. Не успел волкодлак поднять морду и встать с колен, как в его грудь, и без того красную и изрезанную десятком шрамов от многочисленных охотников, понёсся адски горячий поток огня, магических шаров и пунцовых тончайших лучей, пронзивших его туловище насквозь. Выродок попытался вновь завыть, но издал только тихий хрип. В ту же минуту Казимир остановился и вновь принялся накладывать на себя и друзей защитные чары. Застывший от изумления речник только тогда вскочил с земли и принял уже привычное положение за спиной Браса. Однако, долго он там не простоял. Варяг вновь замахнулся топором и с прежним криком побежал на чудовище, которое из последних сил пыталось поднять голову, чтобы вновь вонзиться в руку седого воина. Но в этот раз побагровевший от крови глаз чудовища увидел только лезвие древнего варяжского оружия, ставшее последним, что ему было суждено увидеть.

 Несмотря на то, что волкодлак уже был повержен, старый варяг принялся рубить ему голову, что вызвало серьёзное недоумение у, теперь уже боевых, товарищей.
 — Брас, а ты это… Зачем? Думаешь, удар топором по черепу можно пережить?
 — Оставь его, неизвестно какие болезни он может переносить, нехорошо будет занести мор в город.
 — Это трофей, чучело сделаю и на стену повешу, чтобы никто больше не смог усомниться в моих способностях и навыках, как Володька на вчерашней пьянке.
 — Небось, и мастера уже нашёл, на чучело-то? – усмехнулся речник.
 — Я в юношестве этим ремеслом занимался, всё боялся, что отцовского наследства не получу, готовился ремесленником становиться.
 — Да ну, – удивился Казимир.
 — Ху-х… Ремесленником я не стал, но чучела до сей поры мастерю. Больно моему жилищу из-за этого сослуживцы завидуют. Для них всё чучелами заставить слишком дорого, – ответил довольный варяг, когда голова чудовища окончательно отделилась от тела.
 — Ну что, в город?
 — В город! – радостно воскликнул речник, достающий из туловища бестии свой нож.
 — Постойте, друзья, постойте, – остановил их волшебник. – Нужно проверить хижину: нужно же выяснить, был ли это проклятый или волшебник?
 — Да зачем? Он и так сдох! – махнул рукой речник.
 — Если это волшебник и он вёл дневник, кто-то может в хижине этот дневник найти, прочитать и отнести волхвам. Тогда магам в Столенграде, как и во всём Боровицком, конец.
 — И то верно, – согласился варяг. – Пойдём, посмотрим, чем этот обормотень жил, когда людей по сёлам не жрал.

 Первым в хижину зашёл Брас. Жилище бестии, в котором она обитала в человеческом облике, было сырым, местами поросшим мхом и увешанным по периметру различными травами и сушёными грибами. Вслед за Брасом вошли Володька и Казимир. Пока варяг осматривал грибы и травы, надеясь увидеть что-то знакомое, а волшебник обыскивал тумбочки и старый деревянный стол, речник старался не наступить в какую-нибудь гниль. К большому удивлению Браса, среди местных грибов на верёвочке оказались редкие, даже в варяжских землях, грибы, о чём он немедленно сообщил волшебнику. Тот, в свою очередь, наконец обнаружил искомый дневник под одной из тумбочек. Когда товарищи собрались вокруг него, Казимир принялся читать дневник вслух.

 Обложка, пожелтевшая и отсыревшая, гласила: «Принадлежит Брячиславу из Дас Ыба». Опережая шутки Володи, волшебник добавил, что Ыб это небольшая река в Дакагани, на которой, скорее всего, есть поселение. Далее, на жухлых страницах аккуратным подчерком было написано: «Думаю, здесь, в Боровицком княжестве, меня не станет искать ни один Дакаганьский убийца. Вчера устроился на работу лесником, мне выделили хижину глубоко в чаще. Пока это единственное подходящее место для схрона, в чаще и трава нужная растёт, и грибы должны быть, и колдовать никто не помешает. После того раза с братом изоляция не повредит...»
 — От кого-то прятался, – заключил речник. – Полистай ещё, вдруг написал от кого.
 — Уже нашёл. Вот, ближе к середине: «Последний месяц мне всё чаще снится брат. Картинка стоит перед глазами, точно я вижу её наяву. Дакаганьский гвардеец вздёргивает Святослава на ветке. Его глаза… Они переполнены презрением ко мне… А его жена? Она кричит во всю глотку, пока гвардейцы держат её. Она вопила что-то про волчью жизнь, кровавую пасть или что-то в этом роде. Вид повешенного мужа явно свёл её с ума. Но и меня нельзя не понять, на кону была моя жизнь и все мои труды! Которым, к слову, Святослав усердно мешал, его стоило сдать.

 С другой стороны, когда мать об этом узнала, тут же рассказала о настоящем положении дел начальнику стражи и мне нужно было стремглав бежать из княжества. Накануне моего ухода из дома к нам пришла вдова брата, кидала в моё окно камни, проклинала и называла предателем, изменником и убийцей. Дураки всегда так рационализм называют.»

 — Головоломка сложилась, – прохрипел Брас и отобрал дневник у волшебника.
 — А у меня чего-то ничего не сложилось, – почесал затылок Володя. – Какой-то брат, какая-то вдова, непонятный это раколизм…
 — Смотри, работяга, – обратился к нему варяг, пока Казамир украдкой продолжил чтение дневника. – Был в соседнем княжестве колдун, он что-то плохое наколдовал, и его брат об этом узнал.
 — Так…
 — Не перебивай. Чтобы не сдаваться страже, колдун как-то подставил брата и того повесили. С горя жена повешенного прокляла нашего колдуна, сама того не понимая. Мать же его, узнавшая о предательстве, сообщила служилым, а колдун взял и к нам сбежал.
 — Ага-а-а…
 — И, видимо, здесь проклятье подействовало, и безрассудная бестия стала убивать людей по окрестным сёлам, упиваясь кровью, – добавил Казимир.
 — Вот тебе, речной щенок, урок: «от наказания не уйдёшь», – хохотнул Брас и щёлкнул Володьку по носу.
 — А ежели уйду?
 — Тогда жизнь накажет, как вот этого, – ответил варяг и похлопал голову волкодлака по затылку.
 — Друзья, в дневнике остались интересные формулы, я их с собой заберу, вы не против?
 — Только остальное сожги, а так делай что хочешь, "учёный".

 Так и поступили. Обратно ещё вчерашние собутыльники, а теперь настоящие боевые товарищи, шли быстро и с гордо поднятыми головами. Каждый испытывал чувство выполненного долга, а Брас, несший трофей, был до ужаса доволен тем, что он не просто седой воин с драккара, а настоящий укротитель волкодлака. Об этом, будучи порядочным варягом, он рассказывал почти всем своим сослуживцам, приходившим к нему в гости и спрашивающим о непонятном трофее – то-ли волчьей голове, то-ли уродливой человеческой. Не мог о своём приключении не рассказывать и речник Володя, потому все до единого посетители той портовой забегаловки из начала истории в скором времени выучили её наизусть. Казимир же, хвастался не сколько фактом убийства бестии, сколько найденными редкими формулами и виртуозным умением накладывать защитные чары, что изредка, по большим праздникам, и демонстрировал купцам в таверне у центральных ворот, когда конец пиршества был не близко, а денег уже не хватало.

 Об одном друзья условились никому не рассказывать, откуда этот волкодлак появился и кем он был. Не раз странные люди выпытывали на это застольях, но никто (вне зависимости от степени опьянения) секрета не выдал, ибо не хотел допустить разгула жречества и предательства боевых товарищей, пусть и непреднамеренного.