Из Германии в Германию. Путевой очерк

Листая старые записи. 1995год.

Уже год, как я переехал из Санкт-Петербурга в Западную Германию. Несмотря на мои ничтожные знания немецкого языка, мне удалось найти работу по своей специальности, техником по медицинским аппаратам. Шеф, пожилой бюргер, хотя и взял меня на работу, но всё-таки сомневался в моих способностях адаптироваться к местным условиям труда. Он принимает решение послать меня на неделю для стажировки на филиал нашей фирмы в бывшую ГДР. Важно было, что шеф филиала, три года, ещё при советской власти, проработал в Сибирских деревнях, в качестве инженера, руководящего установкой доильных агрегатов. Предполагалось, что моё недостаточное знание немецкого языка будет компенсироваться его знанием русского.

Проезд по Западу был не столь интересным, и я начну описание с Лейпцига, первого на моём пути города бывшей ГДР. Там я должен был сделать пересадку на местную электричку. Современный вокзал в четыре этажа, два из которых находятся под землёй. Время между поездами около часа, и я решил перекусить и прогуляться по городу вблизи вокзала.

Перед отъездом мой местный приятель, посетивший родственников ещё в коммунистической ГДР, предупреждал, чтобы я был осторожен при посещении мест общепита. Его тогда больше всего поразило, что в городских столовых ГДР вилки и ложки были алюминиевые, а в котлетах было больше хлеба, чем мяса.

Памятуя рассказ приятеля, хотелось съесть чего-нибудь такого, чтобы не очень отравиться. Зашёл в буфет на нижнем этаже вокзала. Буфетчица, милая дама с маской грусти на лице и вызывающе ярко накрашенными губами, налив мне в металлическую мисочку чечевичный суп, поставила её на прилавок. На мой вопросительный взгляд, буфетчица взяла из подноса позади себя, ложку и воткнула её в суп! Видя, что я не трогаюсь с места, буфетчица, взяв той же ладошкой, что только что брала деньги, кусок хлеба и кладёт его на тонкий край миски с супом. Хлеб недолго балансировал на тонкой грани между поверхностью стойки и супом. Выбрал суп.

Поев, вышел из здания вокзала. Два больших дома, обхватывали с двух сторон широкую площадь. На левом была огромная надпись "Добро пожаловать в Лейпциг", на правом доме была та же надпись, но на русском языке.

Местная электричка. Народа в вагоне было не много, в основном молодёжь, которая ничем не отличалась от ребят на Западе.

Клаус, шеф филиала, сорокалетний толстячок  невысокого роста, в очках, встретил меня на вокзале городка Елдьстерверде. Радушно улыбаясь, он обратился ко мне со словами на русском: "Хороший побывал путь? Раз, два, три и сиски на бок!" Русский он изучал, как я уже рассказывал, в Сибирских деревнях, и его русский язык состоял в основном из матерных прибауток.

До гостиницы мы ехали на машине. Здесь я начал чувствовать, что это совсем другая Германия. Дорога шла вдоль неопрятных кукурузных полей, изобилующих плешинами. Я заметил Клаусу, что  кукуруза у них совсем ещё не выросла, в сравнении с теми полями, которые я видел, проезжая по ФРГ. Клаус, вздохнув, сказал, что поля эти убиты ещё во времёна ГДР, когда на них работали вьетнамцы, завезённые сюда на заработки. Они относились к чужой земле бездушно. Немцы же местные не хотели на полях работать.

Моя стажировка проходила в основном в поездках с местным техником. Мы приезжали домой к пациентам, и проверяли или ремонтировали его медицинский аппарат прямо на месте.

Новостройки ГДР, это что-то особенное. Представьте себе голое поле, на нём стоят несколько шестиэтажных серых домов и ничего вокруг. Вообще, серый цвет преобладал в бывшей ГДР. Находим нужный дом, нужный подъезд, нужный звонок. Звоним. Слышим крик сверху: "Вам кого!"
Кричим вверх нужное имя, объясняем, зачем мы здесь. В ответ, из открытого окна на шестом этаже, голос: "Сейчас спущусь и открою дверь."

Едем к следующему пациенту. Мой коллега, Франк, приятный парень с хорошим чувством юмора. Он вёл машину и слушал в моём переводе русские анекдоты.

Проезжаем мимо одноэтажного дощатого сарайчика, перед которым расставлены круглые высокие столы. На сарае написано по-немецки "Закусочная". Я остался, чтобы перекусить, а Франк поехал к следующему пациенту. Там работы было на полчаса, и я должен был его дождаться здесь уже сытым.

Перед моими глазами открылась, забытая со времён моего отъезда из Ленинграда, картина. У столика, рядом с распахнутым окном сарая, стояли два пьяных мужичка. На столе бутылка водки и два стакана. Я подошёл к окну, из которого, облокотившись на подоконник, высунулся немолодой мужчина в белой куртке. Поздоровавшись с ним, спросил, не мог бы я здесь поесть чего-нибудь горячего? Буфетчик, с безучастным лицом, крикнул что-то внутрь помещения. Вскоре распахнулась дощатая дверь рядом, оттуда вышла очень полная грустная женщина, в несвежем фартуке.
"Солянку будешь?"- спросила мрачная дама.

Я ей ответил вопросом на вопрос: "А она не слишком острая?"

На что женщина, не меняя выражения лица, произнесла: "Тупых солянок не бывает!"

Я оценил её юмор и попросил сварить мне две сардельки. Вскоре буфетчик окликнул меня, поставив на прилавок тарелку с сардельками. Я жирно намазал их горчицей из стоящей на прилавке полулитровой банки и, взяв алюминиевую вилку с погнутыми зубьями, пошёл к столу.
После первого же надкуса, я понял, что сардельки сварены не полностью. А есть хотелось очень, и времени на переварку уже не оставалось. Я съел ту часть, которая успела оттаять. По-видимому, сардельки хранилась в морозильной камере ещё со времён ГДР. Объев доступное, я отнёс буфетчику тарелку, с оставшимися на ней ледяными «позвоночниками» сарделек. Мужчина, увидев это, произнёс фразу, которую, наверняка, не ожидал от себя услышать: "Если вы будете это доедать, то я попрошу доварить?"
Я улыбнулся в ответ и выпил тёпленький чай с таким, знакомым из детства запахом банного веника, как в наших столовых, времён застоя.

Но нужно честно сказать, что не всё так уж безнадёжно и убого было в той сторонушке. Ростки нового, разумного уже были видны повсюду.

Здание филиала нашей фирмы располагалось в небольшой деревушке Штольценхайн, большинство улиц которой были без какого-либо покрытия. Но здесь имелся небольшой костёл и деревенский магазинчик. Костёл был в стадии вечной реставрации, как мне рассказали, его восстанавливает один энтузиаст. Зашёл я в местный магазинчик купить колбасы и хлеба, для обеденного перекуса. Колбасу я нашёл сразу и подошёл к продавщице справиться, где найти хлеб?
Ответ женщины удивил: "Сынок, сегодня же понедельник?"

Я спросил: "А что, по местному обычаю, хлеб не едят по понедельникам?"

Женщина успокоила меня словами: "Едят, но купить его можно здесь лишь по средам."

Ещё одна примета нового времени. Филиал нашей фирмы располагался в старинном сельском доме, принадлежащем Клаусу, шефу филиала. Семье Клауса вернули всё, что они имели во владении до создания ГДР: поля, леса и постройки.

Один раз я был приглашён к Клаусу на ужин. Его жена, Зилька, сорокалетняя блондинка с крупными, но милыми чертами лица, приготовила для меня ролады, это подобие русских голубцов, только начинка из фарша, без риса. Клаусу очень хотелось говорить со мной на русском, а я же был рад совершенствовать с ним мой немецкий.
Клаус спросил, заметил ли я разницу между Западом и Востоком. Я ответил, что, да, пока небольшая разница заметна. Грустно улыбнувшись, Клаус заключил: "Вот уже несколько лет, как не стало бетонной стены, разделяющей ФРГ и ГДР, но в головах местных жителей эта стена продолжает ещё существовать."

В выходной день, я с одним местным коллегой, ездил на праздник какого-то городка. Я невольно сравнивал это торжество с праздниками на Западе. Поражала зажатость местных людей. Они даже были одеты иначе, чем на Западе. Если в ФРГ люди на подобные праздники одевались свободно, улыбались, громко болтали даже с незнакомыми. Здесь же народ был сдержанный, между собой разговаривали негромко, ощущение такое, что пришли они на праздник не по доброй воле. Если женщины ещё были одеты разнообразно, то мужчины были, в основном, в строгих костюмах, и непременно с галстуком.

Надо отдать должное, народ в бывшей ГДР, очень хлебосолен. И если на Западе, когда я бывал в домах у пациентов, то в лучшем случае, мне могли предложить, лишь стакан минеральной воды, здесь же редкий пациент, к которому мы заезжали, не угощал нас чем-нибудь вкусненьким. Ну, и конечно, после того, как узнавали, что я из России, обязательно звучала с сарказмом произнесённая фраза - "Наш Старший брат!"

Один пациент пенсионного возраста, обстановка в квартире которого напоминала богатую российскую квартиру времён восьмидесятых, меня спросил: "Ну, как вам эта, новая жизнь при капитализме? – и с грустью, сам же ответил – я имел даже автомобиль "Трабант", который я купил по особой очереди, как руководитель по спорту на большом заводе. "

Жил я в маленькой местной гостинице в Елдьстерверде. Всё там было по-немецки аккуратно. То, что у них гостит русский постоялец, конечно, они знали, и как приятно было на второй день увидеть в меню на завтрак блюдо "Яйца по-русски". Так они называли варёные куриные яйца под майонезом. Наверно у хозяина это блюдо вызывала ассоциации связанные с Россией.

Неделя моей командировки подошла к концу. Я познакомился там со многими интересными людьми, и даже получил приглашение от Клауса, переехать работать к нему на филиал. Я обещал подумать над его предложением.

Поезд пересёк границу с бывшей ФРГ. В окне я видел уютные городки, аккуратные поля, красивые костёлы...