827. Хуторская чертовщина. Рухнувшая печка

                Изъездив за долгие годы своей жизни степь вдоль и поперек, Савич взяв направление в сторону своего хутора, чтоб сократить дорогу до своих полей, часть которых у него было засеяно озимой пшеницей, частично им вспахано, а ещё оставалась широкая полоса невспаханной земли.
             А помешало ему это сделать  начавшаяся заваруха с боевыми действиями, момент был упущен, и земля ушла под зиму невспаханной.
         Но это дело поправимое, если с умом подойти и правильно организовать работы.
              Сейчас его волновало не это, а поле с озимыми, по которому ещё до всходов пшеницы изрядно потопталась конница.
              И надо было такому  случиться, что именно по этим полям, а не верстой влево или верстой вправо, было ходить в атаки, топча многочисленными копытами поле с  его посевами.
           До других ему и дела нет, а вот своего труда жалко, столько вложено и на тебе всё впустую.
          Подъезжая ближе к своему наделу, Назару не верилось увиденному своими глазами, уж чего  - чего, а этого он  даже и не помышлял увидеть,  поле – то зазеленело, да ещё как зазеленело.
             Вот она неожиданная радость, глаза видели, а в голове ещё были сомнения, уж не видит ли он причуду и обман природы, как мираж.
         Прикрикнув на своих лошадок, чтоб поторапливались, уж появилось большое желание подъехать ближе и рассмотреть всё основательно.
             Чем ближе он подъезжал к своему полю, тем учащённей билось сердце, ни какого обмана не было, поле действительно смотрелось зелёным ковром, с не большими  прорехами редких всходов.
         Но и раньше такое случалось, не всё зерно борона присыпает землёй, тут как не старайся, а частично оно окажется наверху.
         Ещё удивительней было то, что там, где был след от конских копыт, зерно всё равно дало всходы, вон она сила жизни, заложенное в крохотном зерне.
           Как тут не подняться настроению, когда после таких неудач этого дня и вдруг такое везение, если не будет суховея и градобоя, то собранного зерна даже с этого поля ему хватит с лихвой и даже останется про запас. 

             Вскоре Назар обратил внимание, что в степи он не одинок, эти соседи хохлы и вовсе дружно хозяйничали на своих полях, внутри даже появилась зависть к ним, понимают люди, что каждый погожий день дорог.
              К удивлению Савича, а это уже вызвало в нём некую раздражительность, чьё – то поле явно успели забороновать.
           Даже ёкнуло сердечко от мысли, а не поле ли это Григоренко, не объявился ли случаем Павел, вот кого он больше всего не желал видеть.
            Но нет, он немного ошибся, это будет надел Маньки Малиничкой, вот же стерва – баба и когда только успела.
            Проборонила только поле или же чего успела посеять?
      Любопытство просто раздирала Назара, он не сдержался и свернул, чтоб лично убедиться, так ли это или же он ошибается.
           Проезжая вдоль поля, Савича прямо душила жаба зависти, а так как его натура всегда видеть в чужом глазу соринку и принижать умение других вести хозяйственные дела, стал вслух бормотать:
-Ну что за бездарность, разбросала ячмень, что курам в базу.
-Ну надо же равномерней, не можешь сама, найми опытного человека.
- Чтоб взятую горсть от себя и сквозь растопыренные пальцы щедрым посулам разбросить.
- А проборонила, что курица погреблась, всё зерно осталось на прокорм птицам.
-Не бабское это дело мужскими делами заниматься, каждому господь наделил свои обязанности исполнять.
- Так только, дуром зерно рассыпала по полю, и будет теперь ожидать, когда урожай вырастит.
-Тьфу, срамно даже смотреть, всё вкривь да вкось.
- Хоть присмотрелась бы, как у людей дела делаются.
-А вот это обезьянье подражание, так только, чтоб земля в использовании была.
          Но Назар врал, врал сам себе, чтоб как – то  возвысить себя в своих же глазах,  находя оправдание своему самолюбию, которое шевелилось у него внутри терзающем червячком зависти.
           А тут на другом краю поля, шли полевые работы и это свои же хуторяне вели сев и боронование, Савич так и ухватило возмутительное негодование на самого себя:
-Надо же было по свой глупости споганить такой благодатный день.
-Уже бы к этому времени отсеялся.
-Нет же, нечистый понёс меня чёрт знает куда и зачем.
- Ну надо хоть какое – то соображение иметь, уже мозгами своими пора думать,  мог и другой день выбрать для этих целей.
-Размечтался как Иван – дурак на печи, да не подумал, что у сына свои намётки на жизнь.
- Ну правильно, чего ему здесь целый день мудохаться, когда  можно в чистоте и тепле припеваючи жить, позволяя себе не утруждаться, бултыхаясь, как вареник в сметане.
-Одно теперь можно утверждать, что Витяшка подался скверному влиянию станичной жизни, для него работа в отцовском хозяйстве подобна каторжным работам.
-Вот и не хочет возвращаться, а разве я его с детства этому учил?
-Но видно мои наставления пошли ему не впрок.
-Вроде Николай более толковый и сообразительный, да видно судьба ему выпала такая скверная.
-Кто его знает, может ещё всё обойдётся.
-Сашку тоже втянули, как вола в большевицкую телегу, пора бы и взбрыкнуть, да переметнутся на сторону победителей.
- Сгубит ведь себя не за понюшку табака.
- А ведь какие рисовались картины, думалось подрастут, а тогда как возьмёмся всем гуртом, да подымимся, будем жить единой семьёй, хозяйствуя большим коллективом.
- Глядишь, со временем поженил бы всех, да каждому бы по хате поставили, а там бы и хозяйство развернули.
-А оно вон как вышло, но с другой стороны своя выгода появилась, главное рот не разевать без надобности, а наглым образом под себя грести.
-Завтра прямо до рассвета прямиком сюда, а чтоб особо с утра не возиться с вечера погружу зерно и бороны.
-Эх, не забрей Андрюшку Конюсина новая власть в армию, можно было хлопца  подговорить в оказании помощи, парень безотказный и свой, проверенный по тайной организации.
-А что до его папашки, так этот живёт в ожидании возвращения если не барыни, то её наследников, чтоб на пару с Семёном Мазякиным пойти обратно в услужение.
-Да видно не торопятся хозяйва возвращаться к своим развалинам, выжидают прихода окончательной победы.

              Савич и не заметил погрузившись в свои размышления, как подъехал к выкопанным окопам тянувшимся с востока на запад по гребню водораздела.
          Оглянувшись назад, оценивающе посмотрел на уходящую под небольшим уклоном к югу степную равнину, которая щедро освещалось  лучами солнца.
         Будь его воля, всё бы это он готов прибрать к своим рукам, ну, на крайний случай в общее пользование артелью, которой заправлять будет именно он.
             А все эти окопы взять да  и срыть, нет, не по хозяйски получается, пусть останутся наподобие канавы, чтоб в степь можно было проехать только двумя дорогами, а любителям до чужого добра препятствием было.
           А вот и южный склон  с дорогою к хутору, здесь только - только начала скромно пробиваться трава, а кое – где в овражках ещё лежит не по таявший снег.
             Глянул Савич оценивающим взглядом и на противоположную сторону за балкой, огромная целинная степная земля с легким наклоном к солнцу, которая могла давать урожай недельки на две ранее, чем скажем равнинная её часть.
           Глянул Назар и на балку когда – то здесь протекающей многоводной степной реки.
          Вот где собралась самая плодородная земля, которой не страшны ни какие засухи и суховеи, только вот нет к ней хозяйского подхода, всё как – то тяп да ляп, тут кусок, там кусок, а надо бы по разумнее всё распределить.
             Родной хутор показался Савичу с вершины водораздела с явной выраженной щербатой ущербностью.
            Такого  контраста уже не наблюдалось, когда вокруг лежал снег и только чернота сгоревших дворов, казалось подобием гнилых зубов.
          Но, невелика беда, так считал Назар, даже как – то с пользой будет, пройдёт несколько лет и на месте пожарищ поставят новые хаты, но только жить там будут обычные труженики хуторяне, почитающие прежние порядки.
             Лёгкую жалость испытывал Савич, глядя на развалины конюшни, по дурости уничтожили  такое важное строение, чтоб подняться до уровня последних лет как в пребывании бывшего помещика Кузьмы Ильича в управлении поместьем, как и в плане коневодства, вряд ли выйдет.
            Где – то в самой глубине души Назар и был рад, что прогнали помещиков, разорив их усадьбы, при их управлении особо было не развернуться, а теперь новое время и глядишь,  будет возможность самому подняться до их высот в плане благосостояния.
         Натянув вожжи и придерживая лошадей, Назар поехал под уклон спуска, сразу почувствовалась разница в климате, если там на верху солнце чувствительно грело ему в спину, до здесь на склоне чувствовался холодок.
          Удивительное дело, чем ближе он съезжал по склону к развалинам усадьбы, тем заметнее становилось теплее, да и уклон стал заметно ровнее.
          Мельком глянув в сторону развалин усадьбы, Савич не довольно дёрнул головой в сторону, осуждая хуторян за их воровские повадки, хотя сам лично для себя упёр не без помощи родственных связей и магарыча, добротный амбар, который теперь красовался у него у хозяйственных построек.
              Проехав перекрёсток четырёх дорог, решил сократить себе путь и проехать на хуторскую улицу проулком.

              Ехал себе Назар и ни о чём дурном даже и не помышлял, а заехав в проулок, из любопытства всё время поглядывал во двор Викентия Охрименко.
            Хозяйственный мужик здесь жил, зря время не терял, служа не только кучером у барина, а затем и у барыни, да ещё при этом все хозяйственные дела в усадьбе были в его подчинении.
          Главное, что во время сообразил и пополнил своё благосостояние, уж сколько успел прикарманить, можно только догадываться.
            Чего в том дворе выглядывал Назар, а боялся конкуренции со стороны Викентия, не дай бог ему вернуться домой и тогда всё может переиграться по совершенному иному плану.
           Подъезжая всё ближе к улице, Савич даже слегка всем корпусом повернулся ко двору Охрименко, чтоб особо шею не поворачивать и как он мог забыть, что с другого бока осталось  пожарище от хаты Ищенко с единственно стоящей печкой, под которой пряталась от огня старая ведьма Фёкла.
           Ведь до сей поры ни кто так и не талдычил по хутору, куда подевалась угоревшая от дыма столетняя старуха.
          Вдруг раздался неожиданный грохот обрушившихся кирпичей и к верху поднялся столб чёрной сажи, кони от внезапности и испуга вначале бросились в сторону, а затем, рванув с места, помчались прочь.
         Назар едва не свалился в бричку и каким – то чудом усидел на лавке, сразу сообразив, что его кони понесли.
            Натянув на себя вожжи, что было сил и упёршись одной ногой в передний борт, почти завалившись назад, с побагровевшим лицом Савич продолжал тянуть вожжи на себя,  выкрикивая:
-Тпру, тпру!
-Стоять, кому сказал стоять!
-Тпру, тпру!
             Но кони, задрав головы вверх, галопом  несли Назара из проулка через улицу, бричка подскакивала на неровностях, соскочи короб с крючка поворотного круга и бричка развалиться пополам, а там и до беды не далеко.
           В считанные секунды лошади пронесли Назара через  улицу, налетели на ворота, где проживал брат Василя Барнуты, Пётр, подцепив на дышло и сорвав вместе со столбами, пронесли их через двор мимо хаты в хозяйственный двор.
            И не будь на  пути напуганных коней сарая, ещё неизвестно, что могло случиться дальше, вынесли бы к самой круче, а там кто его знает, как дальше бы дело вышло.
             Но самое главное везение всей этой кутерьмы, что в момент неожиданного въезда Савича во двор со сносом примитивных ворот, на пути ошалевших коней не оказалось домочадцев Петра Барнуты.
           Савич всё продолжал тянуть вожжи на себя, не веря тому, что всё уже закончилось, и лошади окончательно встали.
         С оторопелостью в глазах, Савич продолжать нервно покрикивать:
-Тпру!
-Тпру, окаянные!
-Чего взбесились?
-Вот я вам заразам задам, уж задам так, что запомните надолго.
        Словно грибы после дождя, появилось как из под земли почти всё семейство Петра, а его жинка Лидка со страху заголосила, ещё находясь в хате, увидев, как мимо окон с грохотом пронеслись кони с бричкой.
           Да и сам Назар ещё толком не осознавал, что такого произошло с ним и его конями.
          Тупо соображая, Савич было попытался сдать назад и выехать со двора, но кони упрямились, топтались на месте, недовольно фыркали, вздёргивая головами.
              Ворота, а это самый примитивный вариант, три продольных толстых жерди, две вертикальных, да по диагонали подобие горбыля, ну и два кривых столба, всё это было подмято лошадьми и разбросано по двору.
             Одуревшая с испугу Лидка причитала на всю улицу:
-Ой, люди добрые, да что это твориться!
- Прямо как Дундук влетел, снёс ворота людям!
-Да куда же смотрели твои бесстыжие глаза?
-Видно, спьяну перепутал дворы.
-Ну и ехал бы к себе.
-Мы – то чего тебе плохого сделали!
-Вот как теперь быть без ворот, заходи кому не попадя, бери добро, да и выноси на улицу!
             
                На крики Лидки стал подтягиваться хуторской народ,  в ожидании интересного представления.

           Появился и Пётр, глава семейства, небрежно  поднял с земли оторвавшийся столб, отбросил в сторону.
            Приближаясь сзади брички, поднял сломанную жердь и держа её двумя руками перед собой, с грозным видом и со сдвинутыми вместе бровями, строго спросил:
-Ты это чего Назар, в моём дворе делаешь? Вон, урон мне устроил.
-А я человек не богатый, мне лишнего гвоздя негде взять.
- Да цыц ты курва, орёшь на всю улицу, что свинья поросая.
-Иди вон в хату, да делами займись.
- А мы мужики сейчас сами разберёмся.
          Обернувшийся Назар слегка струхнул, больно грозный и хмурый вид был у Петра, мало ли чего у него на уме, сейчас возьмёт, да и долболызнет дрючком по голове.
                И ни кто его за это не осудить, таково оно состояние аффекта.

02 – 03 декабрь 2021г.