Глава 16. На хазар

   
       В трудах и заботах прошли пять лет. За это время, расширяя новгородские земли, Рюрик захватил новые,  основав там города  Белоозеро, Ладогу и Изборск. Посадил в них своих посадников  и создал дружины.  Для этого набрал охочих людей и  затребовал от Орма  из Роскилле   две сотни сотни варягов, на трех новых драккарах.  Теперь  его войско было  сильнее киевского. С Аскольдом заключили мир.
       Обезопасил князь и свои западные границы, выдав  Хелли за свейского конунга Фродо. Тот, желая познакомиться с Новгородским князем, навестил его и влюбился в ставшую красавицей девицу. Рыжеволосую, стройную и с голубыми очами. Сестра ответила взаимностью. Конунг попросил ее руки, брат  дал согласие. Теперь Полоцк стал союзником, и зять держал свое слово.
       Укрепил Рюрик также самодержавную власть, отрешив бояр от управления делами. Поводом явилось восстание, учиненное Жидовином с Гурятой и его сыном Вадимом Храбрым, при поддержке волхвов, жестоко им подавленное. Всем  зачинщикам срубили головы на площади, отобрав имущество в городскую казну. Семьи продали в рабство,   капища волхвов сожгли, а самих изгнали.
       Теперь все решения князь принимал единолично. Вече собиралось, как правило, по его велению  и лишь в исключительных случаях самочинно.
       Впрочем, новгородцы этому не противились. Город рос, становился краше  и богател. Новые земли исправно платили подати, развивались торговля,  ремесла, сельское хозяйство и скотоводство. Торжище   увеличились вдвое, новые причалы не вмещали   кораблей иноземных гостей.
       Они  доставляли  заморские товары - арабские пряности и шелка с коврами, ромейские вина оливковое масло, франкское оружие, брони, резвых аргамаков* из степей, всего не перечесть. К себе же везли новгородские зерно с рожью,  драгоценные меха, бортевой мед, пеньку, соль из варниц* и многое другое.
       Тревожили восточные границы. На них, как и на киевские, регулярно нападали хазары. Разоряя  города с посадами, вытаптывая посевы, угоняя стада и беря жителей в полон.
       И вот теперь Рюрик, собрав в каменных покоях своего городища соратников, держал там совет. Покои, через год после похода на Киев, Осмомысл возвел вместе с зодчим из Царьграда, предложившим свои услуги.
       Они впечатляли  византийской архитектурой  и изысканностью, став  княжьей резиденцией. С высокой,  башни открывался вид на недалекий Новгород с переброшенным на другой берег  Волхова  мостом, шумное под стенами  торжище, луга с березовыми рощами и далекие синие леса.
       Стрельчатые окна главного зала   с цветными витражами, наполняли его причудливо играющими    лучами майского солнца, за  длинным столом, покрытым парчовой скатертью  сидели  пятеро.  Во главе стола в   резном кресле с высокой спинкой  Рюрик  в  легком шелковом кафтане  шароварах навыпуск и мягких сафьяновых сапогах, по обе стороны    Тишила с Болеславом, Осмомысл и Хорик. 
       Напротив стоял прибывший  из Ростова  гонец от Шварна,   рассказывая о нападении    на город  хазар.   
       - Так говоришь, он  еще обороняется? - выслушав, спросил князь.
       - Когда уезжал, отбили  второй приступ, господин. 
       - Сколько дней  добирался?
       - Неделю. Загнал трех коней.
       - Сколько у степняков войска? - вскинул бровь Тишила.
       - Боле тыщи. И все конные.
       - Можешь отдыхать, - отпустил князь гонца, а когда тот вышел, приказал Болеславу трубить сбор.
       Из рассказов Осмомысла Рюрик знал, что хазары многочисленный и воинственный степной народ, проживавший   на обширных землях от Итиля до Днепра. Постоянно нападает на соседей   и берет с них дань.   Имеет своего царя, зовущегося каганом  и города-крепости Саркел с Тьмутараканью, откуда совершает свои набеги. Бьются хазары конно, в лаве. Пеший строй им неведом. Отличные наездники и стрелки, поклоняются богу Яхве*.
       В утренних сумерках от причалов  отчалила флотилия драккаров и ладей с новгородской дружиной, числом, равным  захватчикам, с полусотней лошадей на борту. Тишила остался на хозяйстве.   Из Ильменя водным путем, вздев красно-белые паруса и помогая веслами, плыли  пять дней, на закате шестого вошли в озеро Неро  поросшее   вокруг дремучими лесами, направившись к устью  впадавшей в него светлой реки.
       На ее правом низменном берегу виднелись остатки сожженного палисада над невысоким валом, в небе каркало воронье.  У березовой рощи в отдалении, где виделись   пятна остывших кострищ,  темнел свежей землей насыпной курган. От него в  просеку уходила истоптанная лошадьми дорога со следами  колес и  множества копыт.
       Бросив якоря стали высаживаться.
       Рюрик, приказав Болеславу  выслать  по сторонам конные разъезды, вместе с Хориком, Калле и десятком викингов, поспешил  к валу. Миновав проход в нем и то, что было надвратной башней с воротами, перебрались через завал из бревен и камней.  Изнутри пахнуло смертью и тленом.
       В разных местах  на улицах    меж обугленных домов   валялись  тела  горожан: зарубленных мужчин, растерзанных обнаженных женщин и младенцев с разбитыми головами.  От них, злобно скалясь, разбежалась стая  волков, жравших мертвечину. Повсюду валялся домашний скарб, тряпье и предметы обихода.
       Отвердев лицами и сдерживая дыхание,  вышли к стоявшему на взгорке обгорелому  детинцу. За  разбитой воротной створкой, на широком дворе, в темных наплывах застывшей крови лежали тела  дружинников.  Меж ними сломанные мечи     копья и расщепленные  щиты. Было видно, тут шел упорный бой. Такая же картина была и внутри  разграбленных  палат.  Там над убитыми роились мухи.   
       - Шварн, -  наклонился  над одним из тел Калле.
       Посадник в порубленной кольчуге   лежал,  широко  раскинув руки,  с   открытыми, глядящими в никуда глазами. Рюрик подошел и тяжело опустился на одно колено.
       - Как же так, старый товарищ?  - закрывая их, провел ладонью    по  мертвому лицу.  Затем встал, - заверните в плащ, берем с собой и уходим (вышел наружу).
       На берегу, где  уже строилось войско, подскакавший  кауром жеребце Болеслав доложил, один из разъездов обнаружил неподалеку в лесном урочище   прятавшихся там людей. Ими оказались седобородый кряжистый старик с топором за поясом и два отрока.
       Старик с внуками (звали  Рапша) оказался бортником.  Они были на промысле, когда напали хазары и уцелели. Все трое с опушки  наблюдали за осадой,  та шла  неделю, на вторую город пал.
       - Побили песьих детей ростовчане немало, - рассказал  Рапша. - Вона сколько лежат  под курганом, -  мотнул в сторону головой. - Но их   была целая орда, не совладали. Спалили город дотла и разграбили. Тех, что не убили, увели в полон.
       -  Многих увели?  - вскинул бровь Рюрик.
       -  Сотни три будет, князь. 
       -  И давно ушли?
       -  Позапрошлым  утром, вон по той дороге,  - указал на просеку. 
       -  Куда ведет?   
       -  В той стороне брод через  Пежерму. Идти до него  шесть дней.
       - А если по воде? - спросил Хорик.
       - Не боле одного.
       - Реку знаешь, отец? - покосился на старика Рюрик.
       - Как не знать? По молодости  сплавлял по ней плоты к городу.
       - В таком случае сделаем так - принял решение. -  Оставляем здесь ладьи и сотню людей, пусть хоронят  убитых. Ты, Болеслав (положил воеводе руку на плечо),  идешь с дружиной вдогон, а мы на драккарах   по реке к броду. Там перехватим хазар с полоняниками  и завяжем бой. Вы ударите сзади.
       - Слушаюсь господин, -  вскочил тот в седло   и стал отдавать команды.
       Через час пешее войско с разъездами впереди втянулось в просеку. От берега отвалили и стали подниматься вверх по реке пять   драккаров. На  корме головного «Змея», рядом с Хориком и князем  стоял  Рапша. Майские ночи были светлые, весла дружно пенили воду, шли ходко. К полудню  достигли  брода.
       Находился  он на выходе из долины, с поросшими осинами и подлеском  склонами. Выгрузились, отогнав  суда в указанную стариком протоку, затененную камышами.  Князь тут же  отправил   по дороге обратно  конный разъезд во главе с Калле, приказав   отойдя на   версту укрыться  в лесу для наблюдения    и сообщить о приближении  врага.
       Когда те  унеслись вперед и скрылись  меж уходящих вдаль сосен, они с Хориком  распределили силы:  на склонах, по обе стороны,  укрыли сотню  лучников с изрядным запасом стрел, остальные три  расположили у брода. Ширина долины в этом месте составляла  пятьдесят два шага, обороняться решили в стене щитов, выстроив ее четырьмя    рядами. Первый  копейщики,  второй и третий  латники с мечами и топорами, последний - пращники со свинцовыми шарами.
       Вслед за этим выставив стражу,   подкрепились  всухомятку и завалились в тени спать. По небу  плыли  легкие  облака, над водой чиркали ласточки, кругом стояла вселенская тишина. 
       Проснулись на закате, окрасившем  горизонт в багровые тона. Разъезд  не давал  о себе  знать, потянулись  часы ожидания.  Сменили караулы, в чуткой дреме прошла ночь, наступило утро.
       Ополоснувшись в реке, поели холодной мучной болтушки, когда солнце поднялось чуть выше зубчатой стены лесов, издали донесся стук копыт.
       - Идут! - осадил коня  рядом с  вышедшим вперед князем, берсерк. - Скоро  будут здесь.
       -  Добро, -  обернулся  к Хорику. - Строй людей!
       Тот отдал команду. На склоны побежали два викинга, остальные надев шлемы и оправляя снаряжение, выстроились в боевой порядок. Поднявшись в седла, князь с Хориком  объехали его, Рюрик довольно хмыкнул. Вернулись назад, остановившись перед первым рядом, стали ждать.
       Наконец, быстро приближаясь, вдали показались несколько точек, превратившихся во всадников. Подскакав на полет стрелы, развернулись и умчались  обратно.  Вскоре в том месте заклубилась пыль, из нее, заполняя долину, хлынула темная масса.   Слышался  стук копыт, легкий ветер донес запах  конского пота, прогорклого бараньего сала и немытых тел.
       На том же расстоянии, сбавив ход, остановилась,  к  преграждавшим путь    варягам порысили три всадника. В середине, на белом аргамаке, закованный в сталь с конским хвостом на шлеме  молодой безбородый воин. Сбоку  с бунчуками на копьях  два богатыря. Все с темными лицами, ускоглазые, на боках кривые мечи.
       - Я  хазарский  князь Ильхам!  - осадив коня в десятке шагов от новгородцев, подбоченившись, - проорал на  ломаном словенском  молодой. - Кто такие,  и  зачем стоите на пути!?
       - Я  князь этих земель Рюрик, -  последовал ответ.-  Забрать твою жизнь и моих людей.
       - Ха-ха-ха! - закинув  шею с острым кадыком степняк,    и,   резко прервав смех, злобно ощерился. -  Я втопчу всех вас в землю,  а тебя посажу на кол, сын шакала!
       - Попробуй, - пожал Рюрик плечами.
       - Чу! - развернув аргамака Ильхам, и стеганул камчой (унеслись обратно).
Издалека донеслись лающие команды,  орда снова пришла в движение.
       Князь с Хориком  разъехались по флангам,  Рюрик взмахнул латной рукавицей. Щиты викингов с грохотом сдвинулись, передний   ряд,  уперев копья в землю, наклонил  их вперед.  Два за ними блеснули лезвиями мечей и топоров, последний завращал пращами над головами.
       А храпящая конная масса уже накатывала. Под копытами гудела земля, «ур-рах!» несся над ней многоголосый вой,  сверкали кривые мечи и наконечники копий .
       В следующий миг со склонов  вниз понесся рой стрел,  а из стены щитов  туча шаров. Они вышибали  наездников из седел, ломая конечности и пробивая головы, впивались в бока и крупы лошадей.
       Затем раздался  дикий визг  -  орда сшиблась со стеной щитов,  закипел смертельный бой.
       Напоровшиеся на выставленные  копья  лошади вставали на дыбы, сбрасывая наездников  под  копыта остальным. Следовавшие за ними прорывались во второй ряд, латники заработали мечами и топорами. Из последнего  в гущу нападавших продолжали нестись свинцовые шары, бывшие на таком расстоянии смертельными. Нарастал ливень стрел   с флангов.
       Потеряв  сотни полторы убитыми  орда, развернувшись, отхлынула назад,  к  видневшемуся  вдалеке обозу. Варяги же хладнокровно добили раненых,  оттащив   десяток своих  к воде, где теми занялись Осмомысл со  знахарями.
       Между тем  хазары  перестроились (гнусаво завыли рога), конница  поначалу шагом, а затем  перейдя  на рысь, начала вторую атаку. В этот раз ей удалось потеснить стену щитов. Та,  стала прогибать, спас положение Калле. 
       Голый по пояс, орудуя   топором,  он  свалил  прорвавшегося во второй ряд могучего вида хазара,   а затем стащил  с седла и огорошил обухом в лоб второго. Рюрик, потеряв в первой атаке коня, сраженного вражьей стрелой,   рубился с ним рядом.
       И неизвестно, чем бы все кончилось, подоспела   дружина Болеслава.  Она  появилась у обоза и  с ревом ударила степнякам в тыл. Те заметались, ища выхода, его не было. Сзади напирали  дружинники,  варяги  в стене щитов,  получив подмогу,   двинулась вперед.
       Через  час все было кончено. 
       Посеченные  враги    валялись по всей долине, меж них бродили кони, небольшая группа в   центре  продолжала отбиваться. В ней был хазарский князь со своими телохранителями. Один за другим  те пали, а на князя, накинув аркан, выдернув из седла.
       Тот дико визжа, продолжая отбиваться, пока не заломив назад руки,  связали и   подтащили к Рюрику, сидевшему на хазарском жеребце.
       -  Ну что?  Вбить в землю нас не получилось, -  чуть наклонился  тот с седла. - А то, что обещал мне, получишь сам.
       - Ты не смеешь! Я племянник кагана! - стал рваться  пленник из крепких рук.   
       - Да хоть родной сын, - усмехнулся  Рюрик, разворачивая коня.
       По  долине бродили  победители, относя в  сторону убитых товарищей, подбирая оружие и  сдирая  доспехи  с мертвых хазар.   Князь  подъехал к скорбному ряду, насчитав  двадцать шесть    дружинников и семерых викингов. Сняв шлем, молча наклонил голову.
       Рядом раздался стук копыт, подскакали Болеслав с Хориком, осадив коней. Сообщили,   освобождено три сотни  угнанных  ростовчан и захвачен обоз.  Вместе направились туда.
       При виде князя   изможденные пленники  вставали с травы, на которой сидели,   кланяясь, благодарили. Тот милостиво кивал. В захваченном  обозе, состоявшем из  многочисленных хазарских арб,  обнаружилось награбленное добро, запасы проса с ячменем,   вяленое мясо.  В отдалении жевало жвачку стадо волов  и блеяла отара.
       Рядом с арбами  стояли три десятка  хазарских рабов в тряпье и  с железными ошейниками.  Тоже низко поклонились.
       - Словене среди вас есть?  -  остановил рядом коня Рюрик.
       - Я, - протолкался  вперед один. Лет тридцати, высокий и с отрубленными ушами.
       - Кто такой и откуда?
       - Милонег. Из Любеча*. Захватили отроком в полон.
       - Где уши?
       - Бежал от хазар господин, поймали  (потупился).   
       - Их земли знаешь?
       - Знаю. Три раза  менялись хозяева. Второй был купец. Много ездил с ним по  становищам и  вежам*.
       - Определи его в дружину, Болеслав, сгодится. Затем приказал разбить стан и в первую очередь  накормить полоняников.
       Следующим утром дружина с обозом и стадами  двинулась по дороге назад. За ней отплыли драккары,  приняв на борт  вызволенных. Позади в долине остались   хазарские тела, на которые слетались стервятники, а  у брода   высокий дубовый кол, на котором медленно умирал их князь, тяжело ворочая глазами.
       По прибытии  в Ростов  дружина  с оставшимися жителями (к ним добавилась еще сотня прятавшаяся  на болотах) занялась восстановлением того, что осталось.
       В лесу застучали топоры, стали возводить новый палисад с башнями, углублять ров  и  строить избы. Закончив, князь оставив  в городе гарнизон из двух сотен дружинников и десятка варягов, посадником   назначил Калле.
       - Держи Ростов крепко, - обнял на прощание. - Позже пришлю тебе  еще  людей   и  запасы продовольствия на зиму.
       - Будь спокоен, князь, не подведу, - заверил старый товарищ.
       В Новгород вернулись к жатве, урожай вышел отменный. После его сбора  в Ростов ушел десяток ладей с хлебом и  охочими  там поселиться смердами  числом в пять  с лишним сотен. На обзаведение каждому семейному, из княжьей казны выдали по гривне, холостым  по половине.
       А потом пришла весть о новом набеге степняков  на пограничный с киевскими землями посад   в сотне верст от Смоленска. Его тоже сожгли, стариков и малых детей убили,   всех остальных  угнали в рабство. Это привело Рюрика в ярость, князь вместе с Тишилой и Болеславом стали  готовить  поход на Хазарский каганат.
       Для начала  отправили   туда  несколько купцов с товарами и Милонега, чтобы те разведали дороги, силы супостата и когда лучше  выступить. 
       Затем  Рюрик навестил в Полоцке  зятя - конунга Фродо, предложив участие в походе и часть  военной добычи. Тот дал согласие. 
       К зиме  из  степей  вернулись новгородские купцы, разведав все, что надо. А еще принесли весть:  следующей весной хазарский каган  идет  войной на волжских булгар, не желавших платить дани.
       - В самый раз напасть на узкоглазых и посчитаться, - мрачно  блеснул глазами Тишила.
       - А заодно освободить  пленных   и взять добычу, - добавил Болеслав.
       Купцов    тут же отправили к Осмомыслу, который  внимательно всех выслушал, достал пергамент  и с их слов  тушью начертил   карту. Где отметил   пути    и   крупные города:  Саркел в устье Дона, Тмутаракань  близ  Скифского моря, а также    другие.  На следующий день  он  отнес  рисунок князю, тот  его внимательно изучил.
        - Обширное   у них царство, - поцокал  языком. - Но охоту ходить в наши земли, басурманам отобьем.
        Зимой Рюрик  выезжал на охотничьи ловы, устраивал пиры с дружиной, много время проводил с семьей. Вечерами же в жарко натопленных палатах читал труды Сенеки и Геродота в переводе Осмомысла, продолжая познавать мир. На святки в гости к князю санным обозом  приехал зять с Хелли чему несказанно обрадовались Любава  со Златой, все приняли участие в гуляниях.
        Катались на санях, смотрели пляски скоморохов и кулачные бои, женщины навещали лавки заморских гостей с  красным товаром.  Этими днями Рюрик с Тишилой, Болеславом   и   Фродо оговорили все детали похода.
        Начали его в самом начале весны, дорога предстояла дальняя. Новгородская  и  Полоцкая  дружины общим числом  две с половиной тысяч воев, на драккарах и ладьях  прошли в верховья Днепра, встретившись в обусловленном  месте. Оттуда по  Десне и Сейму сплыли в Дон,  направляясь к Саркелу.
        По мере продвижения к югу его берега раздвигались, течение становилось все более медленным и плавным. Менялась и растительность. На смену  хвойным лесам пришли лиственные, а потом  открылись привольные, с пасущимися в них стадами сайгаков и диких коней степи. В зеленых плавнях жировали дикие кабаны, разноголосо  орала и кормились птица,  под водой косяками ходила рыба.
        - Да, привольные земли для житья и хлебопашества, - всматриваясь в бескрайные просторы, говорил Тишила. - Тут можно растить урожаи втрое больше наших.
        Несколько раз  приставали  на ночь к  пологим берегам, выставляя караулы и посылая в степь разъезды. Один такой притащил  схваченного пастуха, и тот через переводчика (им выступил Милонег)  рассказал, что Великий каган  с ратью, уже месяц     назад  выступил  на волжских булгар. В  кочевьях и степи пусто.
        Утром седьмого дня вошли в устье Дона, обширное и полноводное, с множеством заводей,   проток  и мысов. На одном  высились желтые городские стены с башнями, под которыми  у воды шумел восточный базар. 
        На  идущих в голове драккарах часто забили гонги,  крыльями   замелькали весла. Флотилия,  полетела  туда. При ее виде   началась паника, в открытые ворота повалили люди, заревели брошенные верблюды и ослы.  Тяжелые  створки  стали закрываться,  но их заклинила орущая толпа. Стража принялась  отпихивать ее копьями и щитами.
        А лавина атакующих, ревя, уже неслась  с пристающих кораблей.
        На плечах обезумевших жителей, она ворвалась в город, растекаясь по улицам и рубя  выбегавших из казарм  воинов.  Небольшая их часть,  отступив к цитадели в центре,  заперлась там, принявшись метать  сверху стрелы. Прикрываясь щитами, нападавшие подтащили к ним таран.
       - Гой-да! -  раскачали его  два десятка  крепких рук.
       С пятого удара  воротные створки рухнули,    клин атакующих во главе с Рюриком и Болеславом  ворвался  внутрь. На  мощеном плитами дворе, выставив копья  и мечи их ждали  остатки гарнизона.
       - Бей!  - рубанул топором по  опущенному забралу  одного князь, стена щитов заработала клинками. Валились убитые, стонали раненые, она неуклонно двигалась вперед. Защитники бились отважно, но силы были неравными.
       Потом среди  них  раздался гортанный крик.  Высокий, в золоченом шлеме воин   бросил  наземь кривой меч и опустился на колени. То же проделали   остальные, числом  около сотни.
       - Кто будешь? - тяжело дыша, опустил окровавленный топор Рюрик. Тот, склонив голову,  произнес несколько слов.
       -  Отыщите Милонега, -  не поняв, обернулся к воеводе князь.
       - Я здесь! -  раздался  неподалеку возглас. Из второго ряда, в кольчуге и с шестопером в руке протиснулся бывший раб.
       - Спроси, кто он такой? - повторил вопрос. 
       Дружинник, шагнув  к хазару   что-то залопотал, тот  в ответ.
       - Это начальник гарнизона Умар, господин, просит пощады.
       - Передай, мы пленных не убиваем. Взять их  под охрану.
       Захваченный город  оказался сказочно богатым. Хзарский каганат успешно воевал, расширяя свои владения, по водным и караванным путям туда доставляли рабов, сокровища и товары.
       В подземных казематах цитадели   хранились бочонки золотых монет   серебряных слитков и ларцы с драгоценными  камнями,   а на городских  складах   в хранилищах и лавках - шелка с коврами,   специи, вина  и драгоценные меха.
       Все это сразу же стали грузить  на корабли флотилии и захваченные  у причалов купеческие суда. Туда же поместили и освобожденных невольников  - киевлян с  черниговцами  и новгородцев.
       Незадолго до  отплытия  в княжий шатер на берегу вошел Милонег и, поклонившись, сообщил, его просит о встрече  Умар.
       - Приведи,- дал Рюрик  согласие.
       Того доставили в сопровождении двух стражей. Начальник гарнизона  повалился ниц  и протягивая к князю  руки, стал о чем-то просить.
       -  Молит  взять его со своими воинами на службу, - перевел бывший раб.-  Ибо когда вернется каган, всех повесит.
       -  Хорошо (сложил на груди руки). Да будет так. Бились они достойно.
       Дорога назад заняла  времени вдвое больше. В первых красках осени  флотилия под ликующие крики горожан, отшвартовалась у стен Новгорода...