Роман-с об интрижке с Каллиопой

А я все чаще замечаю,
Что меня как будто кто-то подменил.
О морях и не мечтаю,
Телевизор мне природу заменил.
Что было вчера - позабыть мне пора
С завтрашнего дня, с завтрашнего дня!
Ни соседям ни друзьям. Никому
Не узнать меня! Не узнать меня...
© Матроскин, кот простоквашинский

           Всё чаще замечаю и я, что романтическое во мне испаряется, как бы удаляясь всё дальше и дальше, словно звёзды расширяющейся вселенной. О стихах и не мечтаю (хотя - было время навалились  гурьбой агенты Каллиопы, не давая ни вздохнуть ни охнуть – и откуда что бралось? - да отстали разом и теперь уж тревожащие попытки помыслить поэтическими образами оборачивались во мне некими банальностями; всё, дружочек – видимо ты своё сказал). Может быть соседям и друзьям это и не заметно, но уж сам-то я знаю свой диагноз: – Клио своей  въедливостью ко злобе дня всё больше занимает меня. А чего же в этом хорошего; кому тепло от моих менторских сентенций на эту тему? Да ведь и не жарко же.
          Тем более, как сказал один поэт, «смешно с всемирной глупостью бороться». Да ведь ещё случается так, что борец так увлечётся процессом, что, опередив всех, неожиданно для себя, вдруг да окажется глупцом-то и наипервейшим.
Так это или не так – попробуй уследи.
          Хотя, что уж себя-то беречь от напасти. Как не предохраняйся, а вот налетит, внезапно, шквал, да так что: - Свистать всех наверх! - да по вантам и по реям – пошёл убирать паруса. И только стаксель штормовой поставишь бывало, чтобы только не болтаться в дрейфе при житейском урагане.
          Не этот ли косой нынче вытянул меня туда, где прозябают, словно брошенные детки, былые откровения, теперь словно украденные у самого себя:

В круговерть мелких тем, погрузивши себя обречённо -
Как в тылу неприятеля - тайною явью живу.
Как случайной красотке - едва ли уж столь утончённо -
Иногда свою грешную страсть отдаю.
Так приходят стихи – ненароком – случайно и редко
Взволновав на минуты взыскательный нрав.
Как за солью взаймы к вам приходит соседка.
Чуть присядет, обмолвится словом, мгновения жизни забрав.
В  это время  вдали прозябают любимые дети –
Это строчки сюжетов лежат без движенья – о том моя грусть.
Вряд ли вырастут сами они.  Но моя кругосветка
Ведь должна же закончиться. Значит – вернусь…
…Как они подбегут! - вперебой свои жгучие тайны
Мне рассказывать станут – сбиваясь – спеша.
Обниму их, но взглядом окраинным
Буду видеть,  что рядом стоит, не дыша,
Та, кем жил я всегда на путях неприкаянных,
Что была путеводной звездой много лет.
Светоч жизни моей – возьмёшь ли моё покаяние -
Мой единственный – лучший - один нераскрытый сюжет.

         О ком это я? Да всё о ней же, которую повстречал  в пору, когда всё на свете объединяется для того только, чтобы наполнить нас чарами обольщения, а уж они входят в нас и ввергают нас в безрассудства. Безрассудны бываем тогда,  но полны сил, чтобы вступить в схватку за обладание друг другом, и так победить для того лишь,  чтобы стать узниками побеждённого. Из  этого смешения смыслов и происходит то, что произошло меж ними. Долгая жизнь вместе, непростая, наполненная всеми теми коллизиями, которые изобрело человечество за тысячелетия общения меж собой. От границ обожания до ненависти простирается здесь поле единоборств, или плодородная пашня – родительница плодов – ещё так можно сказать о месте их схваток на жизнь. С удивлением он находил в ней неисчерпаемый кладезь совершенств, в ней, жестокой красавице, строптивой и упорной в достижении собственных сумасбродств. Это казалось иногда невыносимым, и хотелось бежать от всего этого, но для того лишь, чтобы тотчас же почувствовать – нам не жить друг без друга.
           Это она научила меня время от времени передвигать мебель, создавая этим экономичным способом как бы новые интерьеры.

Мне бы беспрестанно благодарить её за науку. Но ведь чувствам поэта не прикажешь: - К ноге! Нет, нет да  этаким чёртиком из табакерки выскочит фантазия на тему не смены декораций, а как бы первобытных твоих страданий алчушей души. И тогда уж вообразишь как

С тобой вдвоем - в толпе - мы прожили момент
Той странной близости, к которой шли так долго.
Тому десятки лет, как я все ждал ответ
Своим немым мольбам, в которых было мало толка.

И вот теперь - сбылось - так близко - ты и я,
И слышу я слова твои, журчащие потоком.
Извивами  счастливого ручья
Струится благодать из юного далека.

Да что же это вдруг? - все будто не со мной:
Смысл долгожданных слов все меньше мне доверен.
Нелепый  звуков строй проходит чередой
Но их не понимаю я. Наверное, утерян

Всесильный драйвер карты звуковой,
А новый кто ж уступит?
И глаз, и губ. О, нежный образ твой -
Он здесь, со мной - все также недоступен.

           Но проходит год за годом. И уж они-то наполняют тебя таким обыденным содержанием, такой рутиной дел свершившихся, незавершённых и вообще прошелестевших мимо, что ничему романтическому не осталось, казалось бы, и места в регистрах приходно-расходной книги – одни только выцветшие чеки повседневных приобретений назойливо вертятся под рукой. И сидишь, бывало с ними, очумевший от мелочных проблем, и даже поиском путей выхода из них лень заниматься.
        Лень.
             Лень.
                Лень…

             …Но  едва уловимым дуновением нанесёт вдруг тревожность неуместного свойства. И встрепенётся ретивое в суеверном страхе. Что?

Что весёлый огонь молодого костра
В небо выстрелил жгучие звёзды -
Неужели вернулась былая пора
Где не ведомо было  жестокое «поздно»?

Тёплый ветер ночи из далёкого края
Твоё имя принёс мне с печальным укором -
Мол, забыл, греховодник, дыхание рая
О котором, небось, тосковал с голодающим взором.

Этот рай был земной - назывался тобою:
Нестерпимой, желанной, томительно пьяной
Вкусом снега, июльской  бессонной жарою,
С ароматом девической кожи, не знающей раны

Той измены моей - хоть невинной - но злой
Ненароком вошедшей в меня, ненароком…
…Да уже навсегда. Но обрёл ли покой
Господин Се Вкусивший, терзаемый роком?..

Значит, нет! – если вскинулось сердце в груди.
И раскрылись глаза в суеверном испуге:
-Что заставило вас оказаться в пути,
Эти волны былого, сейчас вот  замкнутого круга?!

Впрочем, надо ли говорить о том, что

Какое  это бедствие - случайная любовь!
Не та, что состоит из быстрых пенетраций
На стареньком, продавленном матраце...
А та, случайная, когда заставит кровь

- Заметив Её издали, взглянуть  в  глаза и умереть
Для всякой суеты и вожделений.

Она составлена из трепетных мгновений.
Шагов. Сойтись и разойтись.
И всё - Её не встретишь впредь.

Как падший метеор, гори теперь в звучащем небе
Синкопами, капризным затуханьем терций.
Оставив знак беды в кричащем сердце: -
А было ль это всё? Иль так в реал приходит небыль.

          Всё-таки, думаю я, это и правильно что мой небесный покровитель  отвратил меня от греха сочинительства. Не случись тому, уж наворотил бы я такого, что со стыда можно было бы сгореть. А так ничего – жить можно без угрызений совести. Вот бы ещё со злобы дня перенаправить себя в тихий сад размышлений многозначительных, да пустопорожних. Ведь и в пустоте же можно отыскать смыслов, достаточных для поддержания огня в костре праздного времяпрепровождения.

         А, между тем, как бы вечереет и над краем пустынного неба заалели облака

Неужто Гималаи предо мною? Нет! То клубы облаков
Холодным заревом мерцают на востоке,
Всплывая, словно льды, лишённые оков,
Что вяжут их с землёю. Издалёка
Явились вы сюда, когда сгустилась синь
Над зеленью лесов в крупицах позолоты?
- Каков сюжет для элегических картин!
Что за нужда - мне знать? Не лучше ли охоту
К раздумьям праздным вновь в себе закрыть,
Спустивших с горних тем к гастрономическим утехам
Знакомою тропой. Так посему и быть!
Дрожа, в преддверии успеха,
Гляжу как вновь чаинок  лепестки
летят, - шурша, - в бурлящий кипяток,
- О, как они безвольны и легки! –
Янтарным светом наполняя терпкий сок.
Теперь без церемоний наслаждаюсь чаем…
…Сознание ушло… Ты сгинул в одночасье
В купели вечера, никем не замечаем…
…Вот лёгкий взмах крыла… Ну, что?  А, просто  это – Счастье.
Случайно пролетело в поисках гнезда,
Меня задев и тотчас же, в испуге,
Умчалось в даль.  Лишь одинокая звезда
Спокойно озирает безмятежную округу.

            И посреди всей этой кутерьмы надреальных сущностей, в самом её центре, одиноко медитирует человек, вполне довольный собой, ведь даже древнеиндийская культурная традиция наделяет сочинителя первой сотни стихов высоким званием Поэт. Это необходимое условие. Да и достаточное – скажу уж теперь и я.

А между тем -

Глухая ночь. В округе только звезды
Едва заметны в пелене тумана
 И сразу не понять, как - рано или поздно
- [Компьютер] рвет мою мучительную рану
 Уж было затянувшуюся коркой,
Защитной повседневности глухою,
 Которою спасаемся от орков,
 Из леса выбегающих толпою...

          Да хватит уже причитать! Ведь ночь на исходе. Пора бы уж и отдохнуть.

03.12.2021 4:24