Парень из Шарлеруа. На полях Первой мировой

( На первой мировой )

 Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было.
                Лев Николаевич Толстой .


Описать войну, правдиво описать то ,что было в окопах не возможно . Просто не получится ..все слова, все рассказы про разорванные на куски тела, про удушливые газы , про засыпанных взрывами живьем людей , про эти жуткие аэропланы, про галереи мин и про огнеметателей не выразят и десятой доли того, что творилось вокруг . Но действительно страшно не это . Страшно то, что происходило внутри тебя . Когда человека, живую душу его потихоньку, понемножку подменяли, когда она по капельке вытекала и заменялась какой-то безразличной, холодной мерзостью, и ты уже был не ты , и вместо радости молодой и жадной жизни , вместо любви и теплых воспоминаний солнечного детства , оставалась серая усталость , ненависть и картины трех лет неестественного кошмара впечатанные в память . Кто вернет мне мою душу ?Никто. Ведь её, вроде, у меня и не забрали. Только вот в этом мире есть силы,которые охотятся за человеческой душой,толкают её вниз,сперва к безразличию,потом к опустошению и принятию зла и даже наслаждению им ,а когда зло ,допущенное в душу выжигает её,то наступает апатия и добровольное желание смерти. Такие силы особенно явственно проявляют себя на войне,проникая легко в души сотен  тысяч людей,тех,кто хоть чем то,хоть самую малость им поддался,а уж те,кто хотя бы в  серце не протестует против убийства,кто оправдывает дела своих рук и радуется пролитой крови,те совершенно точно обречены.Они могут и выжить на фронтах,а потом убьют себя сами,выстрелом в висок, наркотиками или алкоголем. Или начнут убивать,убивать без всякого повода.Я знаю,что говорю,я прошел по этим ступеням до самого низа,кроме последней,и её уже нащупывает моя нога. Жить будут те,кто имел сострадание и совесть,или очистился покаянными слезами души,но это скорее про верующих.А нас сперва лишили веры в наш век прогресса и покорения мира,а потом бросили в эту бойню.  Кто ни будь ответит за то, что сделали с миллионами молодых , здоровых, хороших людей ?... Никто и никогда .
Все те сотни тысяч и миллионы сидящие по колено в воде в грязных окопах,  неистово хотели только одного – мира . И когда их желание сбылось ,в новый, робкий и затаившийся мир хлынули волны безумцев в грязных шинелях . Людей отравленных ядом войны , людей, которых мучили и делали убийцами , несчастных людей у которых вместо сердец обгоревшие, чадящие головешки . Некоторым наверное лучше было и не возвращаться . По крайней мере их бы вспоминали как солдат , как те десять миллионов , которые не вернулись с Перемышля, Арденн, Эрзерума, Шарлеруа, Мазурских болот, Карпат, Фландрии, Македонии, с берегов Соммы, из Галиции и Пашендаля .

Каждое утро я хожу на прогулку по широкой улице между желтых двухэтажных домов . Иду я всегда по левой стороне , а возвращаюсь по бульвару . Бульвар зарос акацией и каштанами . Слева и справа от него проезжая часть ,всегда почти пустая . Редко редко протарахтит чадящий автомобиль или процокают копыта запряженной в пролетку лощади . Да по вечерам проедут конные жандармы.  По обеим сторонам дороги ровные квадраты  желтых оштукатуренных чистеньких домов . По левой стороне я иду потому что там, через четыре дома стоит замечательное заведение с узкими мраморными ступенями в полуподвал. Ступени полукругом заворачивают налево и спустившись по ним оказываешься в прохладном зале с вечно влажным полом ,кажется его протирают каждые пятнадцать минут, в конце его барная стойка , а посредине с десяток столиков под красно-белыми клетчатыми скатертями и один большой и длинный общий стол, и все такое до отвращения чистое . Здесь я выпиваю две кружки светлого и такого холодного пива , что от него ломит зубы, утром меня всегда мучает сухость во рту , здесь я здороваюсь с каждым посетителем, за три месяца я успел хоть по разу выпить со всеми . И угощали они …Да .И дружески похлопывали по плечу и жали руку . Я же герой и сердце мое , полно праведного гнева и солдатского горя  и угостить меня это почетная обязанность, право и привелегия каждого кто пьет.Я не запоминал их , я почти не обращал на них внимание  Они казались мне какими то не настоящими.Да , конечно , они вели свои дела и содержали свои семьи ,но могли ли они ,хоть кто нибудь из них, вытащить пистолет из портупеи навалившегося сверху германского офицера в то время когда он дышит вам в лицо шнапсом и гнилой капустой и пытается нащюпать ваш кадык? Могли ли они вытащить этот чертов пистолет и прострелить ему колени? А потом уйти зачищать окоп дальше , а потом вернуться и смотреть как он ползает в окопной грязи изрыгая проклятья ,а когда надоест смотреть могли бы они раздробить ему  его тупую германскую башку рукояткой его же пистолета? И стали бы потом рассказывать это своим товарищам как весёлую шутку ? Не на исповеди пастору, со слезами и раскаянием? А прямо там, в окопе,сидя на остывающем трупе этого боша и поедая консервы,объясняя подошедшим друзьям - где,собственно,взял такой чудесный трон? Если да , то мне было бы о чем с ними поговрить. А сейчас  многие добродетельные главы семейств после сытного обеда в кругу семьи читающие в слух мой рассказ скажут, что наши благородные и преисполненные рыцарского духа войска такого не делали .И худосочная женушка найдет под столом пухлую ручку муженька и сожмет её соглашаясь и дочки с носиками засыпанными угрями покивают белокурыми пустыми головками .Пусть так думают и пусть кивают, мне все равно .А еще, как то вечером выйдя из гостеприимного подвальчика,я увидел трех спешившихся конных жандармов .Они оглаживали здоровенных сытых лошадей и о чем то разговаривали . Они были молодые ,с этими мерзкими пышными усами пшеничного цвета, наследниками последней династии, чистая форма стесняла их откормленные телеса ,а у меня не было никакого оружия. Но я знал..захочу и через минуту они будут валяться на сизой брусчатке мостовой и  их кровь будет пузырясь истекать из распоротых глоток . У меня то оружия не было ,конечно не было, но оно было у них.Мне чудовищно хотелось помочиться . Я представил как растегну ширинку и начну поливать мостовую,как они сделают мне замечание , как потом подойдут и как  моча неудержимым потоком польется на их трупы. Я отошел за угол . Я не хотел раскрывать сущность войны тем кто в ней не участвовал. А кто участвовал и сами знают...война состоит из человеческой крови,человеческого дерьма и нечеловеческих денег .И вы хотите ,что бы я таким вернулся в свою семью? Подумайте - ка еще раз .Ладно...я просто еще не отошел,как не сразу успокаиваешься после канадского футбола.  В кабаке я узнаю последние новости, до которых мне нет совершенно никакого дела . Габсбургов лишили всех прав ? Не интересно . Принята Веймарская конституция ? Безразлично . Подписан Версальский договор и война завершена официально ? Наплевать. Наплевать и на это . Забыть бы вообще все что было за последние четыре года . Я прищурясь выхожу из прохладного сумрака на солнечный свет и иду по бульвару в парк , гулять по аллеям, слушать духовой оркестр инвалидов, кормить жирных уток , играть в павильоне в шахматы потертыми и выщербленными фигурами на потертой и выщербленной доске с потертыми и выщербленными стариками или читать газеты на скамейке . Впрочем ,в них я читаю только последние страницы . Война закончилась и пустые белые обзацы исчезли из газет .С отменой цензуры перестали снимать статьи прямо перед выпуском . По парку гуляет  много женщин . За четыре года вид их изменился . Юбки стали намного короче , платья показывают больше молодого незагорелого мяса . Еще бы , десять миллионов молодых мужчин полегло в окопную грязь . Многие вернулись калеками и физически и эмоционально . Конкуренция среди женщин , борьба за более менее уцелевшего самца усилилась . Женщины часто подходили ко мне и заговаривали , хотя мы и не были представлены . Но после того случая, после того раза ,когда демобилизовавшись, я заплатил за любовь,и зря потратил деньги , я не рискую повторять подобные эксперименты .  Часам к двум я возвращаюсь в полуподвал и обедаю и выпиваю. Я очень долго приучался есть не торопясь и не заказывать огромные порции . За едой я выпиваю, выпиваю прилично . Иногда я даже не помню, как добрался до своего номера в гостинице , такой же желтой и двухэтажной, как все дома здесь . Сплю. Проснувшись вечером иду в полуподвал, ужинаю, один или в компании и снова не помню, как добираюсь до кровати .Утром,когда я бреюсь,мне приходится смотреть себе в глаза.У меня стали другие глаза.Нет,цвет не поменялся. Но теперь они какие то тусклые,замутненные,выцвевшие.Какие то полуслепые. Мне не нравится ,какими они стали.Я бы брился за деньги,но я не никому не дам поднести к своему горлу бритву.
 Потом весь мой день повторяется. . Я веду себя прилично . Никаких разбитых бутылками шампанского окон обывателей , никаких ссор и разбитых лиц и никакого распевания гимна с оркестром инвалидов . Все что я вижу, дома, предметы и люди для меня как бы полупрозрачны, не совсем реальны и не могут меня ни зацепить, ни обидеть, ни заинтересовать. По сравнению с реальностью войны ,единственной реальностью этого мира , по сравнению с её обнаженной уродливой правдой , все это какой то театр , с французской труппой и двухэтажными, жёлтыми декорациями и единственный материальный предмет в этом мире мыльных пузырей тяжелый и матово отсвечивающий армейский револьвер Лепаж , лежащий в ящике моего стола в гостинице . Если я не почувствую, что готов вернутся домой ,  он поможет мне уйти и может мне удастся догнать моих друзей , от которых я отстал на берегу маленькой французской речушки , почти ручья . Я мог вернуться домой полтора года назад , или хотя бы написать им . Но какое то тягостное чувство не давало мне это сделать . Сперва я не писал потому что произошло так много ,что этого не рассказать в одном письме , а может невозможно рассказать вообще . Потом я не писал потому , что не знал как объяснить родным почему долго не писал .А потом все затянулось и писать стало глупо и не о чем . Лучше уж приехать и все . Но и приехать я не мог , пока не отстоялась муть в моей душе . Пока не вытек весь трупный яд, который там накопился .

На войну я уходил радостным идиотиком , которому выпал счастливый билет . . Помню, как стоял посреди комнаты , а все родственники меня поздравляли . С чем ? Как я потом хотел крикнуть это им в лица …Но тогда все были уверены ,что это долг, что обязательно надо идти – как будто люди это скот –  специально выращиваемый на убой .Предстоящее совсем не пугало, наоборот радовало .  Тем более газеты писали о неэффективности оружия врага , снаряды их взрываются не долетев , осколки бьют не сильнее града , а пули проходят через плоть не оставляя разрывов . А какими героями рисовали наших солдат , они ведь спешат вылезти из окопа и расталкивая друг друга торопятся подставить грудь под штык неприятеля, что бы потом гордиться своими ранами . Но враг труслив и ленив и штыки у него не заточены . Корреспонденты завидовали солдатам коснувшимся нравственных вершин , которых только может достичь человек и только в грязных окопах, стреляя в незнакомых людей, которые не сделали ему ничего плохого . Описывали красоту и живописность полей сражений , тосковали что мало побыли с войсками и клялись вернуться на театр военных действий .Ура - Патриоты !  Я убедился , нет твари опаснее и подлее ура-патриота .Ура- Патриот это не тот , кто любит Родину ,а  это тот кто ради любви к своим фантазиям и неприятию мнения других людей обманом или насильно отправит на смерть и моральное разложение сотни и тысячи людей . Они могли бы жить , а не гнить за живо от гангрены , не орать от боли в раздутых гниением животах , жить , а не выхаркивать в грязь легкие после газовой атаки ,жить , а не хрустеть зажаренной свиньей под пламенем огнемета . А ура-патриоты воевать сами не пойдут , нет . Их предназначение призывать к вершинам духа  ! Воплощать идею ! Хранить древние традиции ! И дети их не пойдут и племянники . А мы пойдем и на нашей смерти кто то заработает несколько шекелей .
Сперва, в первые дни , в новой не обмятой форме , с новой стрижкой , в окружении таких же как я молодых парней я испытывал энтузиазм и восторг , Кормили хорошо , передавали посылки от родных и посторонних сочувствующих фронту (многие незамужние девушки и замужние дамы собирали такие посылки ), даже муштра и обучение казалось мне привлекательными .
После первых боев я испытал ужас и панику , хотя боялся я больше не за себя , а за двух своих друзей . Прошло время и я смирился и просто выполнял свой долг , и не отступал без приказа , а стоял на своем месте , даже если вокруг рушились стены .
Как я выбрался из этого ада ?  Какое чудо спасло меня? Иногда мне кажется что я и не выжил , а все это …все это тягостный бред посмертия . В последнем деле  уцелел только каждый четвертый , из двух тысяч четырехсот человек осталось шестьсот , за одну только неделю у нас, удерживающих берег маленькой реки, почти ручья , враг забрал тысячу восемьсот человек . В эти семь дней меня должны были убить тысячу раз . Семь дней я ходил по трупам своих товарищей, семь дней спал в окопе ,как в не зарытой братской могиле на их телах . В эти дни мы почти ничего не ели .
И знаете что ? Сейчас этот ручей течет на том же самом месте . В той же самой стране . Ничего не изменилось . Все как и до войны . Смерть тысячи восемьсот человек , была чудовищной , кровавой и совершенно бессмысленной жертвой нашим правительствам, развязавшим войну, нашим ура- патриотам , размахивающим флагами запятнанными нашей кровью , нашим газетчикам , подталкивающим нас к этой мясорубке , как баранов к скотобойне . . .Я тут сходил на открытую лекцию заезжего профессора .Он говорил про страшный итог войны, про крах гуманизма и тупик социального развития . Кстати он верит в человечество...С чего бы? Он придумал какую то коллективную память и говорит ,что это война правильно называется войной для искоренения всех войн,но не по достигнутым итогам ,а потому,что у человечества есть единственный и последний шанс выжить. Что мы все запомним страшные итоги этой бойни с десятью милионами трупов.И человечество навсегда откажется от такого безумия .Ерунда по моему. Но...все таки хочется верить,что в нас есть этот предохранитель.Во всех нас.В человечестве.И если он прав и если она,память эта существует, то шанс наверное все же есть и внуки и правнуки  выживших на Великой войне никогда не возьмут в руки оружие . И второй великой войны не будет.