Дом

Этот серый двухэтажный дом в центре Донецка в последнее время неизменно привлекает моё внимание. Ещё бы! Ведь это дом моего раннего детства!
Когда папа наконец-то закончил с отличием Донецкий индустриальный институт имени Н.С. Хрущёва и был, как отличник, оставлен работать на кафедре «Горные машины» в качестве ассистента, ему, как молодому специалисту предоставили квартиру в Донецке по адресу: ул. Складская , 51. Тогда вокруг дома, особенно с его тыльной стороны был сплошной пустырь. Дом стоял на перекрёстке и от него начинался проспект имени Богдана Хмельницкого, ведущий вниз к Крытому рынку. Сейчас эта улица носит звучное имя Университетская, а проспект так и не переименовывался с тех пор. И когда я сегодня проезжаю по Университетской в маршрутном такси, то пассажиры всегда просят остановить «у Богдана».
Тетерь тут кишит и бурлит центр города. А меня всегда охватывает ностальгическое чувство потери чего-то невозвратного и недосягаемого. Внутренний двор этого интересного дома был обсажен акациями с искривлёнными стволами, и мне запомнился чугунный кованый заборчик вокруг двора. Вот мама собирает меня гулять во двор и, завязывая мне на шее бант приговаривает: «Инночка, ты не забыла, что ты живёшь на улице Складская, 51?» Вот я в детском садике и до сих пор помню аппетитный запах каши, примитивные раскладушки для дневного сна и…опять кованый чугунный заборчик с претензией на ажурность. Теперь уже не знаю, где находился этот детский сад и уже не у кого спросить… Остались милые и тёплые воспоминания детства…
Мы жили на первом этаже этого серого дома. Я и сейчас могла бы найти двери и окна нашей квартиры. Квартира была коммунальной, на три хозяина. Помню просторный прямоугольный холл и три двери, ведущие в комнаты. Налево – небольшая кухня, слева от кухни – ванная комната. Наверное, до войны тут жил какой-то профессор Донецкого индустриального института. В архивных документах этот дом упоминается как «Дом Профессуры». Мы жили в самой большой комнате, мама даже предложила перегородить комнату огромной ширмой из тяжёлого материала, и за ней сделать спальню. Помню, как папа, укладывая меня спать, постоянно поглядывал на часы и просил, чтобы я побыстрее засыпала, так как ему надо было идти встречать маму со второй смены. Мама работала в вечерней школе № 2, которая находится сейчас также в центре Донецка, на главной улице имени Артёма, в аккурат напротив областной библиотеки имени Н.Крупской. И я засыпала. А проснувшись утром, всегда удивлялась, что все уже дома.
Рядом с нами в чуть меньшей комнате жила семья Чередниченко. Глава семьи – Пётр Ильич Чередниченко, также работал на какой-то другой кафедре, его жена – Нина Сергеевна работала врачом. Мои родители очень сдружились с этой семьёй, а я частенько гостила у их маленькой дочери Леночки. У этой Леночки, в отличие от меня, было полно всяких игрушек: и раскладные книжки, и детская посудка, и красивый плюшевый кот в сапогах, которого Нина Сергеевна купила на последние деньги. Помню, мама всё возмущалась: как это можно – отдать последние деньги за игрушку. Но кот действительно был очень красивый, особенно его красная бархатная шляпа и шпага. Он чинно сидел у них на диване, и нам разрешало играть с ним очень осторожно.
А мои родители были более заняты обустройством квартиры. Помню, папа постоянно произносил с восхищением: «А мы купили ЗЕРКАЛЬНЫЙ диван! И упирал на слово «зеркальный». И я всё не могла понять, что значит «зеркальный». Посреди комнаты появился овальный стол, стулья с кожаными сидениями (один из стульев до сих пор пылится где-то в авдеевской кладовке) и зелёные с красными полосами дорожки.
Так как я в детстве отличалась большой энергией, то, бывало, закрывалась в ванной комнате и прыгала, пока меня не покидали силы. Когда я уже была взрослой, то в одно из посещений нашей семьи Нина Сергеевна напомнила мне эту проделку и говорила, что я выходила из ванной вся красная, запыхавшаяся и говорила: «Ну эта пыгалка просто лезет из меня!»
Да, родители очень были дружны с семьёй Чередниченко. И даже когда мы уехали в Авдеевку, а они переселились в Луганск, наши семьи периодически встречались, гостили другу друга, и на КАЖДЫЕ праздники Пётр Ильич ВСЕГДА присылал  поздравительную открытку с неизменным обратным адресом: «Ворошиловград (или Луганск), семья Чередниченко». Мама постоянно возмущалась, что они не писали подробного адреса. Сколько таких открыток хранится в шкафу а моей Авдеевке! Но чему надо отдать должное, так это то, что мои родители и семья Чередниченко, ВСЕГДА обращались друг к другу на «Вы» и по имени-отчеству. Это для меня тем более странно, зная острый мамин язык и её уникальную способность давать точные и образные клички знакомым и соседям.
Но вернёмся в Дом профессуры. Третья семья, которая жила рядом с нами – это была мать с двумя взрослыми дочерьми. Её имя-отчество я уже забыла. Дочери были совершенно разные на внешность: одна, Майя – красавица с густой русой косой до пояса, а другая – невзрачная и невысокого роста, полноватенькая. Моя мама всё восхищалась красотой Майи, а её мать души в ней не чаяла. Помню, как Майя выходила  на кухню в байковом клетчатом халате, что-то спрашивала, говорила, а я просто заворожено смотрела на её волнистые волосы, толстую русую косу, прекрасные зелёные глаза, обрамлённые густыми ресницами. Майя была неизлечимо больна туберкулёзом. Все это знали и жалели бедную Майю. И даже я, маленькая девочка, это знала.
Когда мы уже жили в Авдеевке на нашей второй квартире, однажды зимой к нам приехали Чередниченко и, помню, как Нина Сергеевна поведала трагическую новость: Майя умерла в больнице. Её мать была безутешна, а другая, дочь стала упрекать мать, что та её не любит… А ещё я запомнила, как Нина Сергеевна рассказывала, что во время похорон стоял страшный мороз и живые цветы замерзали буквально за несколько минут… Этот рассказ произвёл на меня очень тягостное впечатление…
В начале 50-х годов, в Донецке, тогда Сталино, мы жили в постоянном страхе: не проходило и дня, чтобы кого-то не убили или не зарезали. Волна преступности захлестнула тогда всю страну. Каждый день, на кухне взрослые делилсь такими жуткими новостями. Помню, Пётр Ильич рассказывал, что вполуподвальном помещении нашего дома нашли мужчину, задушенного галстуком, а в соседском подъезде ограбили квартиру и у хозяйки вовремя сна вытащили из-под неё даже перину.  И все удивлялись, как это можно так крепко спать…
…Теперь этот дом находится в самом центре Донецка на оживлённом перекрёстке, напротив – троллейбусная и автобусная остановка; над двумя этажами в 70-е годы надстроили ещё два этажа. Так что с фасада можно и не узнать. И только если заглянуть во двор, то приходят какие- то неясные смутные воспоминания. Теперь этот двор кажется таким маленьким: давно уже нет той кованой ограды и той песочницы, в которой я играла в далёком раннем детстве. И всё же этот двор и этот преображённый дом всегда будоражит меня и навевает милые и чуточку грустные воспоминания.