Сказка-быль про Кошку-мать и кота Болдырева

      Давным-давно, не в каком-то, захудалом царстве-государстве, а в небольшом селе, стоял, на отшибе, у небольшой реки, совсем маленький-маленький дом. И жила в том домике, вовсе даже, не маленькая семья. Хозяйка-бабка, Хозяин-отец, Хозяйка-мать и трое маленьких Хозяйчиков-детей.

    И было у этих Хозяев в доме две кошки. Вернее, один кот, и кошка тоже одна. Кошки эти, в отличие от хозяев, не были между собой, никакими родственниками, ни ближними, ни дальними.

     Скорей всего, одного котеночка, сердобольная соседка, подкинула под калитку, такое нередко случалось в селах. А другого, Хозяева-дети, притащили с другого конца села, потому, как он им понравился очень.

     Шло время, котята выросли, и настала пора кошек по именам нарекать. Совсем негоже безымянным тварям жить. Заглянул как-то старший, из Хозяев-детей, в глаза рыжему-рыжему коту. Ведь именно в него превратился маленький котенок и воскликнул тогда громко Хозяйчик-старший:

      - Хозяева! Да вы только посмотрите в глаза этому коту, они, точь-в-точь, такие же светлые, как у нашего деревенского шофера Болдырева, когда он пьяным становится.

     На что Хозяин-отец, который совсем недавно, сидел в компании с этим Болдыревым, глянул на кота, не совсем, правда, трезвым, карим глазом своим, и глубокомысленно провозгласил:

     - А что? Оченно, даже, похож на него. Подтверждаю.

     Ни сном, ни духом, не догадывался настоящий Болдырев, что у него в деревне появился рыжий двойник, а коту рыжему, так  вообще было начхать, как его теперь, звать-величать, будут.

    Второй котенок вырос в большую серую кошку. Когда она впервые принесла потомство, правда, от которого Хозяйка-бабка быстро, и по-тихому, избавилась, получила, совсем простое  имя – Кошка-мать.

      Вот Кошка-мать и рыжий кот Болдырев, как и подобает в сказке, стали жить-поживать, в доме, вместе с Хозяевами своими. Главной начальницей, на этой кошкоферме, стала, умудренная годами и опытом житейским,  Хозяйка-бабка. У этой бывшей колхозницы, еще тех, сталинских времен, никто в доме сильно не забалует, а кошачье племя, и подавно.

    Из двух консервных баночек, широких и неглубоких, скорей всего, из-под кильки, она соорудила своим подопечным, плошки для молока. Да, в то сказочное, советское время, все деревенские кошки употребляли молоко. Некоторые, даже вместе со своими хозяйками, ходили коров доить, наивно полагая, что своим присутствием процесс доения ускорят.

        Но Хозяйка-бабка, недаром слыла женщиной строгих правил. Плошка молока от Хозяев, то есть лично от нее, это то, на что вы можете рассчитывать. Остальную кормёжку для себя, добывайте сами! Дыру в подпол вы прекрасно видели, а там у вас мяса – есть не переесть, мышки, хомячки разные. Лови, не ленись, только.

      Кошка-мать с такой постановкой вопроса не спорила. Ныряла в дыру регулярно, даже в избе было слышно, как носилась она там за ними, как издавали предсмертные вопли и писки эти твари хвостатые. В зубах их, нередко, Кошка-мать, для отчета, Хозяйке-бабке приносила.

     Но это Кошка-мать. А рыжий Болдырев, свернувшись калачиком на теплой печи, думал совсем иначе. Нет, совсем не барское это дело, где-то в подполе, среди гнили и затхлости, да в кромешной темноте вдобавок, пропитание искать себе.

        Разве только по нужде своей сходить, чтобы на улицу не проситься, это еще, куда ни шло. Но Хозяйка-бабка дело свое знала туго. Она с самого начала заприметила, что рыжий Болдырев, самый, что ни на есть, лентяй из лентяев.  Лучше он будет клянчить у Хозяев-детей, что-нибудь вкусненькое, тереться об их ноги под столом, пока втихаря не получит желанное.

       Но, как только Болдырев шмыгнет в дыру, Хозяйка-бабка, припасенным загодя валенком, раз,  и заткнет ее тут же.
 
     - Посиди теперь у меня там, рыжий. А жрать захочешь, то и ловить мышей начнешь. А не то они тебе чего-нибудь откусят.

      Хозяева-дети, увидев валенок, в дыру засунутый, спрашивают у Хозяйки-бабки, для чего это он там сидит, валенок этот?

    - Это ваш рыжий кот попросил меня  заткнуть дырку за собой. Мол, сейчас будет войну вести против хомяков, беспощадную, так чтоб ни одна тварь, при отступлении, не выскочила.

     В большом сомнении Хозяева-дети разошлись, но спорить с Хозяйкой-бабкой не стали. Себе дороже может выйти.

    А Болдырев молодец! Посидев пару раз в темном карцере, он смикитил, что лучше уж  помёрзнуть на улице несколько минут, нужду свою, справляя, чем в подполе сидеть. И в дырку впредь, – ни усами своими, ни лапами.

       Каждую осень, деревня сдавала на мясо, свой, крупно-рогатый, скот, много скота сдавали, а еще больше с фермы совхозной, колоннами машины уезжали с коровами, телятами, даже с лошадьми, в кузовах, на мясокомбинат.

      Взамен, в сельповский магазин привозили, совсем не часто, деликатесный продукт, под названием – колбаса ливерная. Ну, что поделать, такое время сказочное было тогда. Деревня, им - мясо, а они деревне - ливер.

     Хозяева-дети, в зимнее время, еще как-то грызли эту колбасу, выплёвывая, попадавшиеся кусочки рогов и копыт. Но в теплое время года она никому  в рот не лезла, даже им.

     Купила как-то летом в сельпо, Хозяйка-мать, палочку колбасы этой. Всем семейством, кое-как, осилили за обедом, только половинку. Остальную часть завернули в бумагу и в шкапчик положили, в посудный, что к стенке кухонной был прибит. Холодильников, в то сказочное время, еще не было в деревнях.

       Утром, старший Хозяин-сын, обнаружил, обгрызенный кусок этой чудо-колбасы, уже под столом кухонным. Делать нечего – надо проводить дознание, и с пристрастием. Хотя дознавателю и без расследования было ясно, что запрыгнуть на шкапчик, стянуть колбасу, и не разбить ни одного стакана, может только серая пройда – Кошка-мать.

      Рыжий увалень Болдырев и допрыгнуть то не сможет, даже если там и вкусная колбаска лежала бы. Но расследование должно быть честным и беспристрастным, так думал старший Хозяин-сын, он же, дознаватель, беря Болдырева за шкирку.
 
      - Признавайся, ты стащил колбасу из шкапчика? Ты, тоже жрал ее? – и бесцеремонно ткнул рыжего кота Болдырева несколько раз мордой в этот огрызок.

     Кот не сопротивлялся, он только облизнул, свои, запачканные ливером, усы, а когда его отпустили,  прилег рядом с молодым Хозяином. Всем своим видом Болдырев говорил, что если бы он знал, что это такая срамота, да он бы ни в жисть, кошачью свою, к ней не притронулся.

    Кошка-мать повела себя совсем иначе. Она и смотреть не стала на эту несъедобную колбасу, оцарапала всеми когтями своими горе-дознавателя и пулей скрылась в подполе.

     - Всё мне ясно, - сказал Хозяин-сын, он же давешний дознаватель, смывая кровь с рук своих.

     - Достала со шкапчика колбасу, конечно же, Кошка-мать. Ела ее вместе с подельником, Болдыревым. Колбаса  им не понравилась, иначе сожрали бы ее всю, без остатка. Рыжий Болдырев вину свою признал, и посему будет прощен и помилован. А вот с Кошкой-матерью еще надо подумать, какое ей наказание вынести.

      Да никакого наказания, конечно же, не последовало, в дальнейшем, хоть и долго еще болели, оцарапанные руки, Хозяина-сына.

     И вот глядя на эту парочку, все Хозяева дивились их кошачьему поведению. Вроде и вместе, в одной избе живут, но рядышком, их никогда не видели. Спят в разных местах. Если один, в ногах, у Хозяйки-бабки на кровати, вторая, на печке, или еще где. Не ругались, не дрались. И хотя время от времени появлялось потомство у Кошки-матери, но все жильцы, в том числе и сам Болдырев, считали, что он то, здесь, совсем даже не причем.

     Хотя, случай один, поверг, всех без исключения, Хозяев, в шок небольшой. Дело было, или зимой, или весной ранней. Снега тогда навалило очень много. Между домами были протоптаны только узенькие тропинки, где не только двум мужикам, не разойтись, но даже встреча наших, Кошки-матери и кота Болдырева, закончилась для последнего, край плачевно.

      Скорей всего, у нашего рыжего ловеласа, была любимая пассия в соседнем доме, за речкой. Частенько видели домочадцы своего кота Болдырева, в компании с  соседской кошкой, изящной и грациозной, черно-белой кошечкой. Скорей всего, поэтому и отношения с Кошкой-матерью были у рыжего, скажем, так себе. Живем под одной крышей, и, как говорится, ничего личного.

       И вот ближе к обеду, когда половина Хозяев были на улице, а вторая половина прильнули к окнам в доме, на узенькой тропинке, разыгралась настоящая драма.

      Рыжий Болдырев, весело насвистывая, ведь сказка же, возвращался из-за речки, по этой узенькой тропочке, в самом распрекрасном своем кошачьем расположении духа, как вдруг увидел на ней, поджидающего его, Кошку-мать.

      Не подозревая ничего плохого, мало ли куда сожительница направилась, Болдырев, нос к носу приблизился к Кошке-матери, пытаясь мирно разойтись, как тут же получил молниеносный удар  лапой, с выпущенными когтями, прямо по своей рыжей морде.

      Присев от неожиданности, кот Болдырев опупел, прям таки, от такого вероломства. А Кошка-мать продолжала бить его своими хлесткими ударами, по морде, по ушам, по носу. Самое интересное, избиение кота проходило в полной тишине, если не считать звуков, от ударов по рыжей морде, которая совсем недавно, ну просто светилась от счастья.

      Молчала Кошка-мать, молчал и кот Болдырев. Избиение закончилось так же неожиданно, как и началось. Оба, как будто и не произошло ничего минутой ранее, друг за дружкой, по снежной тропке, двинулись к дому.

     Происшедшее, со всех его сторон, обсуждали все Хозяева. И старые и молодые. Но к единому выводу так и не пришли. Предположения звучали разные, от ревности, знать, накипело у бедной выше крыши. Терпеть, мол, дальше такое бл…, сил не было никаких. Вплоть до кратковременного помутнения рассудка  у Кошки-матери.

    А коту Болдыреву досталось тогда крепко. Удивительно, как еще глаза целыми остались. Уши порваны, нос покарябан, на лбу висят засохшие кусочки кожи, Хозяева-дети, потом ножницами отстригали, лечили, беднягу, всеми силами своими.

      Ничего, всё зажило и заросло, как в сказке, на коте. Стали и дальше жить, поживать, как ни в чем не бывало. Это ведь всего несколько моментов из сказки нашей. А сказка ведь на этом не закончилась. Как и жизнь наша.