Не поле перейти

 - И как же она тебя называет? Папа?
 - Нет, дядя Вова
 - Больно?
 - Больно.

Затаенный вздох.  Он передо мной, большой, сильный. Побелели и поредели стянутые когда-то в узел черные кудри, погрубел тоненький уточкой нос. Но по-прежнему импозантный интересный мужчина, приятный словоохотливый собеседник.

 - Юлю я впервые увидел в 5-м классе. Понравилась. Теперь не понимаю, почему. Обычная, простенькая, не лучшая ученица. Одноклассникам показал кулак: чтоб ни-ни, Юлька моя. Кулак на самом деле был кулачком из пяти тощих пальчиков. Но мальчишки поняли.
В 12 лет впервые поцеловались за бабушкиным сараем.

После 9-го из школы ушел. Учительница по русскому была такая... Смело одевалась, глубокое декольте. Мы не столько объяснение слушали, сколько на грудь ее поглядывали. Я и поспорил с ребятами, что раздену ее прямо на уроке. Ребята не поверили, на смех подняли. Ну я и решился.

Пришла на очередной урок вся красивая, в глубоком декольте. Я ее спросил, как писать какое-то слово или предложение. Она объяснила. А я ей говорю, что она неправа, что вот в этой книге написано по-другому. «Где?» - спрашивает. Тогда, в советское время  тексты строго корректировались, ошибок в печатных книгах не допускали.

Она подошла к парте, я пальцем тычу в текст. Она наклонилась, я дернул ее за  декольте, груди вывались. Затрещину она мне дала хорошую, из класса пинком вышибла, учить меня отказалась. Я потом экстерном сдавал литературу и русский язык другому учителю в другой школе.

После окончания девятого класса директор Христом Богом умоляла моих родителей забрать меня из школы. Мол, и характеристику хорошую напишем, и отметки, где надо подправим, только уйдите. Ну, отметки подправлять не пришлось, учился я хорошо, но хулиган был отменный.

Поступил в мореходку. Не могу сказать, что мечтал стать моряком, просто поступил и все. С Юлькой прощались жарко, обещала ждать. Но доучиться у меня не получилось.

 - Помешал буйный характер. - Догадалась я.
 - Да. Обиды не мог терпеть ни от кого.  Пока не отчислили, ездил домой на каникулы. Роман с Юлькой был страстным. Но с перепиской как-то не очень. И я писал нерегулярно, и она мне не часто отвечала.

Потом была армия. Осколками задело обе ноги. После госпиталя  отправили на побывку. Иду по родному поселку, радуюсь, что жив остался, на палочку опираюсь.

И вдруг Юлька навстречу идет, девчонку за руку тянет. Увидела меня и в проулок свернула. Я за ней, а она чуть ли не бегом, девочка едва ноги переставлять успевает.

Удивился. Обиделся немного. А вечером узнал: замуж вышла. За моего друга, одноклассника Мишку. И что особенно резануло: девочка эта — моя дочь.

Друзья и родные отвлекать начали, как могли, боялись, чтоб не натворил чего.

На другой день я рванул к однополчанину в Красноярск, он постарше был, демобилизовался уже , работать начал, в гости приглашал. Дома все рады были, что от греха подальше уехал. Там, мол, остынет. А я там женился.

 - Как это? Когда успел?
 - Успел. У друга на работе молоденькую лаборантку увидел, землячку мою. Симпатичная, с высокой грудью. После техникума ее в Красноярск распределили. По дому скучала. Ну я ей тоже приглянулся. На третий день расписались, по офицерскому удостоверению можно было. На 4-й день уехали домой.

Я вспомнила его фотографию. «Это мы после росписи, из ЗАГСа только вышли» - сказал он мне тогда. Я удивилась еще, что свидетели и друзья смеются,  веселятся, а новобрачные серьезные, смотрят задумчиво в разные стороны.

Теперь понятно, откуда такая реакция. Он отрубил все концы неутихающей любовной боли. Она не знает, кто он, что он, как сложится их совместная жизнь.

Но грустит она зря. Они проживут вместе всю жизнь, и, когда случится с ней беда, он продаст все, что есть в доме, кроме самого дома, и будет выхаживать ее всеми доступными и недоступными средствами, поставит ее на ноги. Пусть она останется инвалидом, но она сможет передвигаться самостоятельно, а он всегда будет рядом.

Ну, а пока они молодые, здоровые возвратились в родные края. Он отвез ее к маме, это город по соседству, а сам отправился в санаторий долечиваться, а потом снова в часть.

Через 9 месяцев ему удалось вырваться домой и устлать цветами асфальт перед окнами палаты родильного дома. Жена показала ему их первую крошку.  Через несколько месяцев он демобилизовался.  Построил свой дом. «Родил» мальчика Вову, такого же неугомонного, шустрого, боевого, с которым уже с класса седьмого катался на мотоциклах  наперегонки. В общем, все нормально.

 - А Юля? Твоя дочь? Ты как-то общался с ними?
 - Нет. Зачем? Юля предала меня. И с Михаилом, мужем ее, моим бывшим дружком «не разлей вода» больше не встречались. Я предательства не прощаю.
 - Подожди. Почему ты считаешь ее предательницей? Ты ведь не знаешь, как все происходило. В нашу юность беременная девушка была позором. Миша спас ее , закрыл от осуждения.
 - Я ничего не знал. Почему она мне ничего не сообщила? Я бы что-нибудь придумал. Женился бы, квартиру снял для нее, угол.
 - А дочь? Ты как-то общался с ней? Помогал материально? Подарки посылал?
 - Нет, не помогал. Мешать не хотел. У них семья.  Однажды только и встретился с Юлей случайно, обменялись несколькими фразами и разошлись. Но дочка Машенька знала обо мне.  Несколько лет назад позвонила мне, назвалась. Я обрадовался, в гости пригласил. Жена не была против. Последний раз приезжала со своей внучкой. Так что я уже прадедушка, - улыбнулся он.
Она хорошо ко мне относится, по глазам вижу, но называет как чужого  - «дядя  Вова».
 - Можно мне задать еще вопрос?
 - Задавай.
 - Ты все еще любишь Юлю?
 - Нет. Правда, нет. Она забрала у меня ребенка. Мою дочь воспитал чужой человек.

Он ответил так. А я подумала, что и самому себе он не может сознаться, что жива в нем та давняя любовь. Все мы идем кривыми дорожками, путаясь, падая и снова вставая, чтоб помнить все, что с нами происходит. Потому, что «жизнь прожить — не поле перейти».