Праздник

Пятая глава "Обычной небольшой истории"
 
 Предыдущая глава: http://proza.ru/2021/11/24/502

 Прорезать вдо-о-оль, сверху-вниз… Три раза. И три-четыре раза -  снизу начав, срезать  у картошки один пласт-основание, за другим… Пласты всё меньше к верху. А потом, начать резать, отделять по пласту, разделённому уже на много маленьких квадратиков, но, конечно, слипшихся, ведь варёная картошка - она такая!.. Доводя нож до самой доски, отодвинуть его чуть-чуть,
 -  тогда, как раз, хотябы часть этого пласта распадается на квадраты. В основном верхняя, а нижняя сохраняется, невозмутимо и стойко. Как будто бы, с чопорным выражением - так это и видится… И, потом уже, отделять следующие, следующие срезы, пока не уйдёт вся половинка варёной каршки. Не станет картофельной кучкой-горкой квадратиков.  Катя делала всё это, как научила её мама, только, пока, чуть более неумело. Но, всё-равно, это доставляло ей огромное удовольствие!
 - Ну что? Дорезала? Помощница!.. - спросила мама, улыбаясь, потому что уже дорезала всё остальное для салата за то время, пока Катя, от души наслаждаясь процессом, нарезала одну картошку. 
- Ага... - кивнула помощница и, уже спешно, сделала ещё два движения ножом, превратив, наконец, всю свою картофелину в груду квадратиков. Она довольно взглянула на начальника-маму и протянула ей доску со своим шедевром, ручками, жёлтенькими, чуть не по самый локоть и покрытыми жёлтой картофельной трухой, уже успевшей немного подсохнуть, пока Катя, героически не справилась с одним вареным корнеплодом. Ей казалось, теперь, что, конечно же, проделав такую груду работы, она уже, наверное, заслуженный герой труда и, наверное, заслуживает, конечно же, уход на покой - хорошую пенсию. Ну, или, хотя бы, минут сорок мультиков сегодня вечером. Но, несмотря на это, ей не хотелось, ещё пока, никуда уходить - ни на пенсию, ни, даже, к себе в комнату. И она сказала,
- Мам, можно я ещё что-нибудь помогу?.. 
  Мама посмотрела внимательно и чуть не вздохнула... Потому что Катино "что-нибудь помочь", уже отняло у неё, в первый раз, время на то, чтобы объяснить, показать, проверить, понять, что нужно всё ещё раз объяснить, потом дождаться, когда же Катя наконец это сделает, потом переделать за ней... Вобщем, отняло это и много времени,и один из ножей, и одну маленькую разделочную доску для Кати, а теперь, как мама уже видела - видимо, ещё и отнимет много воды и мыла для Катиных рук... И, непонятно, вообще, сколько ещё всего отнимет её следующее "помогание"?.. Такой "грабёж",  и в обычное время был не очень-то приятен, а когда, теперь, нужно было готовиться перед Паниным Днём рождения, так и вообще... мог учинить такое, что кроме, наконец-то, гениально нарезанной Катей картофелины, и им, и гостям, совсем нечего будет есть!.. А, между этим, скоро должен был уже вернуться с работы папа. Как посмотреть, конечно - "скоро" это должно было наступить лишь часа через три, но салат, мясо, пюре, торт и ещё с десяток всяких закусок, с которыми маме, всё ещё, предстояло повозиться, очень даже сокращали всё это время. Чуть-ли не до десяти минут. Мама посмотрела на Катю и обреченно вздохнула. Про себя, конечно. Катя была так радостна и, явно горела желанием творить новые шедевры кулинарии. Так смотрела, выспрашивающе, на маму, чуть не задыхаясь от воодушевления и восторга. Как такой неудержимой и неутомимой маленькой энтузиастке можно было отказать? Мама посмотрела на тарелки, кастрюли и сковородки, в которых уже лежали разные блюда - где-то, уже готовые, где-то, почти готовые, а где-то - только ещё задуманные, и опять вздохнула тяжело. На этот раз - уже не про себя, ведь кастрюли и сковородки вряд ли могли на неё обидеться. У них для этого слишком плотный график. Мама, опять, обернулась на Катю. Та стояла, всё с тем же настроем. 

-  ...Н-уу, давай, тогда, мыть руки... Сейчас, ещё минут десять и можешь со мной вместе торт украшать. - хотя, про себя, мама, конечно, и предполагала, что вряд ли это можно будет назвать "украшением", и очень вряд ли поможет торту стать красивее. Скорее, даже возможно, наоборот. Она ещё раз посмотрела на лежащую сверху в салате картофелину, теперь уже - кучку вареных картофельных кубиков, которая успела стать немножечко вялой и присохнуть во время Катиной работы над ней. Картошка, кажется, тоже, всем своим вялым и присохшим видом показывала согласие с маминым предположением, и, видимо, даже кивнула из последних вялых сил, свалившись в этот момент в выемку в кастрюле, и став уже не высокой горкой, а немножко рассыпанной покатой. Но, что же тут делать?.. В любом случае, лучше ведь, когда ребёнок очень хочет что-то сделать хорошо, пусть, в результате, и не совсем-то делает... Чем, когда он и не хочет?.. 
 Этот вопрос мама задавала себе опять и опять, когда, только разровняв на торте сливочный крем специальным шпателем, ловила на себе всё такой же, не лишившийся ни чуть энтузиазма за последние двадцать минут, Катин взгляд. Ну, что тут делать?.. 
- Ну, что будем делать?.. - спросила мама. И Катя начала придумывать. 

 Папа повернул ключ. Всё из комнаты, кажется, понеслось вихрем в коридор, вслед за мамой с Катей. И не только Фантик, который так бежал за ними, что уши у него аж взлетали вверх, а потом, опускаясь вниз, хлопали его по щекам. Нет... Кажется, мимо Кати нёсся вихрем шкаф, телевизор, кресло и они так спешили, что превращались в мутные кривые полосы. Да и до того, как Катя побежала в прихожую, вещи стали вести себя странно - рулон их с мамой плаката, нарисованного за пару дней до того, выпадал, то и дело, из поля зрения, хотя Катя и держала его в руках, потому что, видимо, он и сам был чуть не в панике от того, что, как Катя и говорила, сбивчиво, прямо рядом с ним - "Скоре-е!.. Мама!.. Быстрее, быстрей!.. Скорее надо!.. Сейчас он зайдёт!.. Сейчас уже...", и плакат, который слышал эти слова, но только воспринимал их на свой счёт, ответственно начинал скорее двигаться,  и продолжал, нервно трясясь, видимо, паниковать и когда оказался, как в Катиных, так и в маминых руках, он дрожал, как желе и вырывался из рук, пока Катя и мама пытались быстро его развернуть... сворачивался, и падал, как будто терял сознание. Видимо очень впечатлительный попался. Катя отвернула левый угол плаката, раз уж на это выдалось ещё пол секунды, пока папа открывал дверь. Теперь это казалось целым часом - так быстро и много всего успели они с мамой за первые полтора поворота ключа, что ещё пол поворота растянулись на долго... Мама подошла и тоже взяла край плаката. 
 - Давай. - сказала мама и они замерли. Прошла ещё долгая, получасовая секунда, пока папа потянул ручку вниз, она с щелчком и скрипом поддалась, всё замерло так, что аж до звона, даже и сама дверь, железная, которая скоро открыла маленькую щель... А потом, когда всем громоздким металлическим блоком, дверь, сначала, замерла, она же вдруг с невероятной лёгкостью распахнулась, так, как будто для этого совсем не понадобилось времени... И пространство, как будто, тоже не участвовало в этом: весь железный массив, как бы, чуть не мигом переместился из предыдущего положения в следующее и оказался уже не в раме двери, а у столика с зеркалом. И тишина, тоже, без промежуточных этапов, как бы, не перетекая из тихого в громкое, не становясь немного громче и громче, с каждой секундой, просто, разом взяла и превратилась в звук. Очень громкий звук из двух голосов и он гласил: "С Днём рож-де-ни-я!!!". И плакат, который всё ещё трясся, но уже весело и не по своей воле, а потому что мама с Катей трясли его и, то вскидывали вверх, то приопускали вниз, тоже, соглашался с этими голосами, криком, потому что он, хором вместе с ними, тоже гласил: " С Днём рож-де-ни-я!", только более сдержанно, упуская дефисы между отдельными слогами, ведь он кричал это в письменном виде, а в письменном виде все, обычно, культурно пишут слова без дефисов в неположенных местах. Кроме, конечно, авторов, некоторых, не очень культурных, которые слишком уж сильно хотят передать то, как маленькие девочки и их мамы радуются и поздравляют мужей и пап с Днями рождениями, и чуть не сами прыгают на коврике в прихожей, и не трясут плакат, и не кричат на бумаге вместе с ними. А, может, поэтому "С Днём рож-де-ни-я" звучит так громко?.. Что у папы аж закладывает уши и звенит в них, та-ак сильно!.. Так много звона, что он уже не умещается внутри у папы и он начинает высыпаться наружу звенящими золотыми монетками заливистого смеха - самой дорогой валюты в мире, хотя и такой же, как и серебрянные маленькие слитки, которые часто появляются из глаз... и золотой песок счастья, улыбки в глазах, и алмазы редко произносимых слов, таких, как "Я люблю"... как все те сокровища, которые не захочешь обменять ни на какие денежные единицы.
 И папа смеялся, начал обнимать маму и Катю, все эти звуки слились воедино и даже радостный лай Фантика, который, вообще, был пёс сдержанный, но сейчас бегал вокруг и поддерживал всеобщую радость... И, даже не поверилось бы, показалось бы очень странным, вспомни теперь хоть кто-то из них, что совсем рядом, на кухне, в полуметре коридора, стулья, кастрюли, шкафы, вытяжка, стояли на своих местах. И даже занавески свисали почти без движения... в тихой теплоте включенной люстры, в тишине... и были, сами, тихими, как и тот снег, что медленно, большими хлопьями опускался вниз за окном. В это бы не поверилось, что есть где-то в мире такая тишина, и, вот, ведь, совсем рядом!.. Около такого шума и звука! Только Катя посмотрела туда, немного повернув голову, на пару секунд - кухня молчала. Молчала тёплым жёлтым. И Кате подумалось, что, наверняка, вот так же будет и сегодня поздно вечером, когда их праздник уже закончится и все пойдут спать... Но, пока, ведь он ещё не окончен?.. Всё ещё, в самом разгаре? Так, в чём же разница?.. Раз всё такое же будет и когда закончится праздник?..  

**

 Катя и папа встречали гостей в прихожей. Каждый раз, если кто-то входил, открывалась дверь, но больше она совсем не замирала и не срывалась с одного места, как клочок пуха, оказываясь мгновенно на другом. Может быть - только для Кати, которая была в прихожей... Может быть, для тех, кто был по ту сторону двери, она и делала то же самое, по крайней мере, очень вероятно - для самого первого папиного друга с работы, который так радостно появился, что, кажется, в их квартиру ворвался сам ветер с улицы, а не друг, и засыпал их принесённым с неё снегом - целым снегопадом из поздравлений, смеха и приветствий. Таких, как:
- Ну!.. Поздравляю! Будь здоров, счастлив... Чтоб детки ра-адовали!.. - и, улыбаясь, потряс Катю за верх её косичек на головке. Катя рассмеялась и папа. 
- Поняла?.. Чтоб радовала! - сказал папа, грозя Кате пальцем, - Попробуй только не радовать!.. - и тоже смеялся. 
А гость смеялся и радовался больше всех, и, вообще, весь он - и весь его этот звонкий голос, смех, и куча всего в руках - яркого, нарядного и разноцветного, делало его похожим на сам праздник. Если бы Катю попросили сейчас нарисовать или показать, как же выглядит настоящий "праздник", она бы наверное, показала им, или нарисовала, в меру сил, этого самого гостя. 
 В руках у него чего только не было - и большой букет, сразу в нескольких целофановых обертках, как это часто делают на букетах, для того чтобы сверху была, к примеру, фиолетовая обертка, как и на этом букете, а под ней была бы серебряная, тоже, как на этом букете, и она выглядывала бы из-под первой блестящими треугольниками - беловатыми пиками между фиолетовыми, а из-под неё, тоже пиками, только ещё меньшими, третья - ещё какого-нибудь цвета. И в этой тройной одежде уже - розовые, белые и жёлтые астры, походящие на укроп веточки-палочки, красные пластиковые ягодки, наколотые на пластиковые тёмно-зелёные палочки,и всё это - такое душистое, такое, что вся эта свежесть, водой, кажется, сейчас же, разлетается, разбрызгивается по комнате, и, чтобы, хоть как-то сдержать это пышное неистовое празднество цвета, свежести, аромата (а букет был, правда, большой - переполнялся цветами, был очень тяжёлым и полный лепестками, травинками, ветками, ягодами), нужна была такая большая плотная многослойная упаковка. Да и лента внизу, у основания букета, кажется, с трудом удерживала вместе такое большое колличество черешков - стеблей, тяжёлых твёрдых палочек. И ещё в руках первого гостя был торт - он тоже блестел большим, огромным количеством пластиковых граней, узоров и выемок, бесчисленным, от них, множеством ярких отсветов, отблесков, и нарядный массив шариков, оборок из крема, извилистых "ленточек" бело-розово виднелся сквозь блестящий ярко светящийся пластик. Гостя самого почти не было видно за этими яркими, благоухающими и свежими подарками. Он выбрался из-за них, отдал папе в руки, держать дальше за ленточку, обвившую его, торт... вручил букет... Добрался со словами про "деток"до Катиных косичек, потом говорил ещё что-то, потом, заминаясь немножко, и смеясь, полез в портфель и начал доставать оттуда какие-то брошюры... Катя сначала не поняла - что это такое. Но потом он сказал:
- Держи, маленькая красавица!.. А это тебе!.. - и отдал их Кате. И она поняла, что это были раскраски и журналы, которые ей всегда так нравились. И Катя была в поразительно хорошем впечатлении, а в каком же ещё можно быть?.. Когда тебе, прямо на голову, и даже не в твой День рождения, падают буквально, такие прекрасные подарки?!.
  Мама выглянула из кухни всего на минутку, хотя это так только говорится, что на минутку - на самом деле, немного меньше, только, чтобы поздороваться и услышать:
 - Очень, очень приятно!.. А я - Алексей, коллега по его работе!.. Очень приятно!..
И услышать, как папа говорит: "Ну, букет, наверное, я передам хозяйке!.."  и "Конечно, конечно! Это - для королевы вечера!.." , и поблагодарить, и извиниться за то, что ей нужно, пока ещё, "на чуть-чуть убегать" и "доделывать там, на кухне", увидеть краем  глаза, убегая, как папин друг, сбивчиво, но радостно что-то произносит и достаёт что-то из портфеля... И не увидеть уже, как он, всё-таки, достанет из портфеля книгу - большую, в красивом переплете, и вручит её папе. 
 А папа, конечно, очень благодарил и любовался, видимо, тем, какая же это большая и красивая книга. А потом сказал:
- Вот! Теперь буду умным!.. - и улыбнулся, - Ну, или по крайней мере постараюсь! Спасибо, Лёш!
 А потом - когда первый папин гость ушёл мыть руки туда, куда указал ему папа (а так как он не сразу сориентировался, то, ещё и Катя начала со знанием дела и с удовольствием подсказывать) - потом, пришёл второй гость. Он был спокойнее, довольно ровно, но улыбаясь поздравил папу. Он подарил ему красивую открытку, которую сам подписал, папа благодарил, они вместе с Катей подсказывали - куда пройти, чтобы вымыть руки... особенно старалась Катя, ведь ей очень это понравилось - она чуть не подпрыгивала, чтобы показать - где у них ванная. Хотя "чуть не" говорится только ради сохранения за Катей репутации уравновешенного и спокойного ребенка. На самом же деле, это "чуть не", даже и не имело места в реальности. А потом пришел третий гость. Он немного нервничал, постоянно оглядывался то туда, то сюда, хотя в прихожей было и не так много интересных мест, на которые можно бы смотреть. Он, согнувшись вниз немножко, поздоровался с мамой, которая появлялась из кухни, чтобы приветствовать каждого из гостей... А потом подарил папе какую-то дорогую коричневую жидкость в картонной красивой коробке, внутри которой была стеклянная красивая бутылка и два бокала. Катя отметила про себя, что из таких стеклянных емкостей - низких и на ножке, будет очень неудобно кушать молоко с хлопьями... Но папа, все равно, конечно, благодарил своего третьего гостя. И потом, когда Катя и ещё чуть-чуть порадовалась тому, что, оказывается и третьему гостю нужно было мыть руки, переполненная теперь радостью, пошла вместе с папой на кухню, где все уже собирались за столом. 
 Там все шумели, радовались, били бокалами, один о другой (а такое расточительное отношение к вещам очень Катю удивляло), иногда кто-то вставал и говорил, сначала поздравляя папу и желая ему много хорошего, а потом, ни как не обосновывая свою точку зрения, просто объявлял, что он за папу, или, иногда ещё, за маму, а когда-то - и "за то, чтоб все у вас было хорошо!", и остальные, тоже, в ответ подтверждали и говорили, что они тоже " за папу" и "за маму", и снова, при этом не жалея мамину и папину посуду, били ее, одну о другую. А Катя, с трепещущим чувством восторга поглядывала на салат и каждый раз, при мысли о нем, сама выпрямлялась на стуле, даже без маминой просьбы, и с ровной, как никогда спиной оглядывала окружающих, и каково же было ее воодушевление, и как же радость не знала меры, когда мама сказала, накладывая всем салат, что его помогала делать Катя!.. Конечно же мама тактично не упомянула, в какой мере она помогала, но папа, кажется понял и так, ведь он, очень точно описав все ближайшее будущее, совсем так, как оно и представлялось Кате, сказал:
- Что?.. Неужели? Правда?.. Н-у-уу, так нам с тобой скоро и совсем ничего делать не придется!.. Будем сидеть, отдыхать - вон у нас уже Катя какая!.. И готовит... И... Скоро ещё и на работу вместо меня станет ходить! А-а?.. Нужна Вам в сослуживцы такая толковая сотрудница?!. 
 И папины друзья, конечно же ответили, что очень нужна и стали сразу же, сегодня же, звать Катю к себе, на что папа решительно возразил, что пока им такая умелица нужна и дома, самим, и все они начали говорить дальше о многом - о работе, о жизни, и Кате очень нравилось слушать эти взрослые разговоры из которых она поняла, что у всех папиных гостей, тоже есть дети, почти такие же, как она и жены, как мама, кроме, вроде бы, только второго гостя. У него, кажется, их пока не было. А потом, мама внесла торт. И все аплодировали и снова поздравляли папу, и хотели уже, чтобы он задул свечи, но папа сказал:
- Ох!.. Спасибо, спасибо!.. Какой красивый!.. - торт, и правда, был красивый, как ни боялась мама, что маленькая и не очень смышленная Катя его, всё -таки, испортит, - А чего это, я буду один задувать?.. У нас целых два торта! Так и чего же, тогда?.. Давайте все вместе пожелаем и задуем!.. А-а?.. На всех хватит. И мне, даже приятнее будет, что у всех желания сбудутся... Если, конечно, сбудутся. От этого... Я в это, конечно, не верю - что свечку задул и всё... Но, знаете, это же всегда хорошо... просто в такие моменты, начинаешь, вдруг, думать: "а и правда?.. Что же мне больше всего нужно?" А когда об этом задумаешься, то и делаешь потом всё... Сам... больше, чтобы всё это в  жизнь воплотить. Ну?.. И, даже не отнекивайтесь!.. Давайте, нет, нет, я так хочу!.. Правда!..
  Все подули, окружив торт и подчинившись воле именинника. Все - и мама, и Катя, и трое папиных гостей с работы - друзей или коллег, и... Свечи погасли. Но только на секунду, которую все провели, сначала замерев, а потом захлопав. А мама - в ожидании, слегка улыбаясь, поглядывая на папу... И-ии, свечи снова зажглись. Это такие специальные свечи, которые зажигаются сами много раз, ими можно легко поднять настроение имениннику, как сейчас подняла настроение папы мама. Все продолжили хлопать, но слабее, уже рассмеявшись. И папа тоже рассмеялся и сказал:
 - А-а-а!.. Ну?.. Вот!.. Хотели разыграть, а попались сами?!. Ну-ну, теперь вам со мной... Отдуваться!.. Ну, на-ле-та-а-й!.. - и все, смеясь, стали дуть ещё раз, - Кто плохо загадал желание? А ну-ка перезагадывайте!.. - и все дули на свечки ещё несколько раз, - Новая секунда - новое желание!.. - смеялся папа. 
 А потом они начали есть торт, точнее, сразу два, и Кате очень понравились оба. Но особенно - свой, их с мамой.
- Н-н-у!.. А что?.. - сказал папа, садясь за стол, - Человек не будет совсем, прямо, счастлив, если ему будет хорошо, а вокруг всем - нет. Только его, собственное желание, возьмёт и сбудется а у всех остальных - никак?.. Не-ет, гораздо лучше, когда у всех вокруг всё хорошо! - весело говорил папа, пока они садились за стол и резали торт, - А, тем более... Современный мир? - сказал папа серьёзней и, немного со скорбным выражением. 
 - Да-а... - ответил первый папин друг, - Сейчас мир туда катится, что его общее состояние ни как не может не сказаться на каждом. Будь у тебя хоть тысячу раз всё хорошо, не будет, всё равно, пока весь мир гнут под палку... - папа молча кивал и склонив голову резал торт. 
- Ну, а если весь мир и не хочет ничего делать, так что же, и мне, теперь, страдать?.. - засмеялся второй друг папы. 
- Да-а, если б, конечно, нам всем вместе взяться, как... За эти свечки!.. - ответил первый, тоже весело, - То, мы бы уж за-ду-ли!.. - и он весело погрозил пальцем, - Этот огонь!.. Фашизма... - и он чуть погрустнел, - Да, это, конечно... Но, если бы вместе сразу взялись - да что бы они сделали?.. 
- Ничего. Ничего бы они... - сказал папа. - Это мы все думаем, что мы против них не можем ничего, а на самом деле - это они, против нас. Сколько их?.. И нас - сколько!.. 
- Да, просто каждый человек зависим. - сказал третий гость, - У каждого есть, что ценить и, вот за это держишься... И не так легко отступить... 
- Да, вот сделаем стачку, как я и предлагал - если наберутся у нас люди осмысленные... Посмотрим - что-то им даст возможность сразу новый штат набрать?.. Что им останется? Да не будут заставлять больше никого, и всё... Они же на нас держатся!.. Вот, если бы сразу все, везде забастовки устраивали... Да, кто бы, что сделал? 
- Да... - сказал папа и тихо застыл немножко, кажется задумавшись, над своим столом. 
- Лёш, я... - заговорил третий гость, - Я, конечно, понимаю... И сейчас не время, но... Ты извини... Я, видимо не смогу. Я, я всё понимаю, но и ты пойми - у меня семья, дети... Не могу я. А так - поддерживаю, конечно... 
 На секунду повисла пауза. Всё замерли, кроме только Кати, которая с любопытством вертела головой, глядя то на одного из них, то на другого. Папа тоже замер и стоял неподвижно, как будто бы обмер. Мама незаметно посматривала на него. 
 - Нет, конечно... - спохватился и заговорил первый папин друг, - Конечно, Игорь, конечно... Я рад, что ты просто понимаешь. Это - самое главное. 
 - Ну?.. - сказал папа очень весело, - Подставляйте тарелки!.. Будем пробовать этот кулинар-рр-ный шедевр!.. - он не смело, хотя и очень весело, оглянулся на маму. Она поправляла скатерть и приборы на столе, но слегка, как бы, глядя только краешком глаза, улыбнулась. Но почему-то не казалось, что маме очень весело - скорее она, тоже, о чём-то сильно задумалась. 
 А папа спрашивал:
 - А как это вы придумали такой торт интересный? - торт, и правда, был очень интересный, - Пазлы такие!.. Как вы их нарисовали-то?.. 
 На торте, на белом, воздушном креме были рельефы, выдавленные в форме пазлов. Где-то они были, где-то не были - и всё вместе это образовывало замечательный узор. Сверху, кое-где, мама с Катей насыпали яркой посыпки, и торт в итоге выглядел очень весело и ярко - с разноцветными частичками на белых, кремовых пазлах.
 - Э-то Катя решила, что, раз у папы любимое занятие - пазлы... - засмеялась мама, кивнув, посмотрела на папу, так, что аж всё потихоньку засмеялись, - То надо торт делать тоже с пазлами!
 - Пап, мы прикладывали пазл к торту и он - вот такой след оставляет!.. - полушепотом чуть не захлёбываясь от радости, что можно, наконец, рассказать всё папе, стала излагать Катя.
 - Да, Катя ради папы пожертвовала парой деталек из своего нового пазла... - улыбнулась мама папе шутя. 
 - Ну-уу, спасибо!.. Умелицы мои!.. - сказал папа и поцеловал маму, - Но, скоро у меня любимое увлечение, надеюсь, будет уже аккордеон!.. Мне, ведь, жена подарила аккордеон!.. Представляете? Это очень здорово, только как вы будете мне на следующий год торт в виде аккордеона делать, а?.. - сказал папа и поцеловал, уже и Катю и маму, - Ну, на следующий День рождения, я уже вам всем постараюсь сыграть! 
 - Да всё просто - чего там делать этот торт?.. Аккордеон к к нему при-иложат!.. - шутил второй папин гость, - Всё по старой схеме! И отпечаток останется!.. 
 - Да, у мамы очень хороший подарок... - намекнула Катя папе потихоньку. Папа намёк понял. 
 - А и у тебя - отличный!.. Знаете, мне дочь целое собрание своих собственных произведений подарила!.. У ме-ня, теперь, есть своя картинная галерея!
 - Да?.. Да вы что? - удивился первый гость, - А сколько стоит билет на экспозицию?.. 
 - Сегодня, в честь моего Дня рождения акция. Вход свободный. 
 - Что, правда?.. - удивился первый друг, став совсем похожим на какого-то интеллигентного человека, но почему-то, очень смешного... Таким похожим, что даже интеллигентно поправил несуществовавшие очки на носу. - Неужели?.. Да я же гонялся за пОдобной кОллекцией мнОго лет!.. Позвольте ка, позвольте ка взглянуть?.. 

 Катя вся аж тряслась и замирала от волнения, когда перебирала стопку со своими рисунками и пыталась быстро найти из них самые лучшие, которые точно бы оценил первый папин друг. Они были в комнате - Катя, папа и друг. Пока что Катя пыталась отобрать жемчужины из своей коллекции, папа с другом осматривали стены, на которых уже красовались некоторые её шедевры. 
 - О-ооо-о!.. - воскликнул папин друг и, словно бы, схватился за всё ещё так и не появившиеся очки, и откинувшись назад, так, что стал, как будто бы немного пузат, и всей своей позой стал ещё всё больше похож на очень интеллигентного, но смешного, при этом, человека. - Бел-и-с-с-симо!.. Это Вы, друг мой?.. Наверняка? Здесь явно видятся чисто Ваши черты!.. - и друг указал папе на картинку с тремя человечками, один из которых, с огромными глазами, которые даже не везде поместились на голове и с немного кривыми палочками-ножками и ручками, по его мнению, был папой. 
 - Да!.. Ну, просто, ведь, фотографическое сходство, согласитесь?.. - спросил папа, подталкивая весело, легонько своего друга. 
- Мне кажется, здесь художник, скорее отражал... Передавал какие-то... Вобщем, мыслил образами!.. У меня есть один знакомый мастер... Четырёх лет. Он очень похоже, однажды изобразил меня на своём полотне!.. Наверняка - это общий образ, собирательный... который характеризует в понимании юных авторов современного человека-папу... 
- Да Вы что?.. - удивлялся папа и начинал смеяться. 
Катя, воодушевленная немного уж подобными словами, которые придали ей уверенности, нашла несколько нужных рисунков и начала показывать их папе и его другу. Друг очень восхищался и говорил много чего приятного всякими заумными терминами, которых Катя не очень-то понимала, но от которых ей было ясно, что она создаёт что-то важное, а папа всё время смеялся. В какой-то момент, по папиному указу Катя пошла относить рисунки на полку, друг стал говорить сразу серьёзнее и тише, хотя иногда и начинал смеяться. Вобщем, стал говорит так, как это иногда делал и сам папа. 
 - Слушай... - сказал папин друг, начав, зачем-то приподнимать и отпускать обратно волосы у себя на голове, хотя они и так у него выглядели достаточно красиво, - Слушай... Ты, это, не участвуй. Не надо с нами... Всё равно у нас будут многие, кто не станут. Так, почему же ты?.. Должен... У тебя - семья, вот... Я это начал, это моя инициатива, и если хочешь мне помочь... То не надо. 
- Да, Лёш, нет, я... 
 - Нет, даже, знаешь, как - я тебе, прямо запрещаю. Если хочешь быть за меня, то слушай... Не надо. Я, лично, сам этого не хочу.. 
- Лёш, ну и что, что семья?.. У тебя же тоже?.. 
- Всё! - оборвал папин друг и весело вскочил, хлопнув себя ладонями по коленями, - Хватит нам тут произведения искусства рассматривать!.. Так у папы и весь День рождения пройдет! Айда на кухню, дальше праздновать!.. 
 И гость, первым, выбежал на кухню, потом - Катя, и папа, тоже задумавшись, вышел за ним. 
День рождения папы продолжался очень хорошо, и Катя радовалась так, как будто бы это был её собственный. Вокруг все разговаривали, смеялись и Кате очень нравилось слушать. И торты - оба, тоже были очень вкусными, а посередине стола стоял огромный, свежий букет, с которого свежесть и яркость распространялись, кажется, во все стороны, как и лепестки-пики астр, которые брызгали, как фейерверк, всюду вокруг, из-под трёх ярких оберток из целофана. 
 А потом, когда все разошлись, Катя начала рассматривать журналы и раскраски, которые ей подарил папин друг... И там было столько всяких разных интересных страниц, что, казалось, не хватит и много много дней, для того только, чтобы рассмотреть их все, а не то что - вдоволь налюбоваться. 
 Но скоро мама сказала Кате, что уже поздно и позвала ее ложиться спать, а Катя вздохнула и оставила журналы до завтра...
Так праздник и закончился почти, точнее, заканчивался он уже где-то в ночи, в потемневшем тихом мире, когда и Катя и ещё многие, уже сладко спали и только люстра, вытяжка, шкафы и шторка на кухне, тихо смотрели в окно и смотря, разглядывали эту ночь и думали ещё о чём-то таком праздничном...


Следующая глава:
http://proza.ru/2022/01/03/1333

;;;;;