Полустанок

         Было жарко и нудно, как это бывает в душном купе летом и без   интернета. Поезд стоит на непредусмотренном  полустанке, и неизвестно, когда тронется. За два предыдущих часа мы, двое мужчин и три женщины, все годящиеся мне во внуки, в крайнем случае, в дети, утыкались то в проносящийся мимо нас пейзаж, то в мобилки. И даже подремали невпопад. Потом, ясное дело, сонливость и связь у всех попропадали, а тут еще этот безлюдный полустанок с непредвиденной остановкой. И мы, маленькая такая аудитория, воображая, что остальным не заметно, стали разглядывать  соседей. В какой-то точке взгляды пересеклись. И все засмеялись. От этого в купе стало комфортнее, и я привычно попробовал захватить внимание аудитории. 
- Надо полагать, что вернуться в сеть нам предстоит не скоро. Так не организовать ли нам свой чат? Купейный?
          Теперь все вопросительно уставились на меня. Типа, как это?    
- Да, да, чат. Поболтать в реальном времени. Не скрываясь, и не боясь сказать лишнее. Часто ли вы слышали публичные откровения? Без купюр?
          Все согласились, что всякого много говорили и слышали, но чтобы откровенничать –ну, знаете...
- А в купе мы можем себе это позволить. Ведь  случайно встретились, и больше никогда такого не повторится. Попробуем?
          Все оживились, и снова согласились. А я обратился к симпатичной особе, сидящей напротив:
- Сударыня! Не кандидат ли вы в депутаты?
- С чего бы это? – возмутилась сударыня.
- В моём городе на каждом столбе уже висит по кандидату. На плакатах.  Есть очень похожая на вас. Я и подумал…А почему бы и нет? Вы бы наверняка и навеки побороли у нас коррупцию!
- Ни за что! Нельзя! - снова возмутилась попутчица.- Без неё мы бы уже давно протянули свои конечности! И раз пошло на откровенность, я и есть коррупционер. Коррупционерка. Или коррупционерша?
          Возле нашей открытой двери появились первые посторонние зрители.
- Это как?,- спрашивает оттуда мужчина. - Разве коррупционеры в купе ездиют? Мало берешь, што-ли?
- Я не беру, я даю. Берет мой муж. Семья у нас так сконструирована. Если попадемся – у нас все по совести. Сколько он наберет, столько я потрачу на взятки. Ничего себе не оставляем. У меня записано. Малышу – в сад. Дочке – в школу. Про поликлиники молчу. Моя диссертация – вообще тушите свет! Продолжать? А без коррупции ни у кого ничего бы такого не было!
- У нас же случился рынок, -перебила её  Валентина, хозяйка полки надо мной.- Заплатил – и на твоей улице праздник! Денег нет – не рыпайся, пока не наскребёшь. Не можешь наскрести – терпи, и не тявкай.
- Так что? Бороться с коррупцией вредно?
Публика в проходе захлопала. Не ожидал. Ведь ни лайков платных, ни комментов!
- А что вы про себя скажете? - это поддержаная народом остепененная коррупционерша спрашивает меня.
          Рассказал, что графоман. Что в своих рассказах я самый классный герой. Что лайки пересчитываю, а гифки терпеть ненавижу...Некоторые тут же записали фамилию и адрес в фейсбуке.
- Продолжаем,-говорю, обращаясь к смуглой неразговорчивой женщине. Подруга Валентины, азиатский тип, звать Бибигуль. - Какой язык для вас повседневный? Судя по внешности, никак не государственный.
- Помиляєтеся, пане! Казашка я, з Алмати. А як одружилася, вже десять років я україночка.
          Для всех, кроме Валентины, её украинский был полной неожиданностью.
- Розкажіть, як це сталося?
- Ну як? Як з усіма. Закохалася в заїжджого парубка. Сім’я його україномовна, посада моя методична. Прийшлося вчитися. Легко! Вечорами всі разом дивилися багатосерійні фільми. Після двадцяти двох серій «Повернення до Едему» з’ясувалося, що я не зрозуміла лише одне слово.
- Яке? – спросила коррупционерша.
- Завагітніла. Хто - не пам’ятаю, а слово закарбувалося.
- Стало у нагоді?- в смысле, пригодилось?
- Ще й як. Чотири рази!
          Снова аплодисменты из коридора.
- Скажемо відверто, всі в захваті! – пытаюсь резюмировать. Но зря.
- Не всі, -говорит грустно,- дехто з моїх родичів діточок навіть бачити не хочуть.
          Возникает пауза. И тут лопается терпение законного мужчины из нашего чата:
- А я Джеймс Тарасович. Можно попросту, маленький Джим.
Публика сразу заржала. Потому что вы помните  Юзика из Квартала? Так маленький Джим гораздо крупнее.
И Джеймс Тарасович объяснил, что вообще так написал С.Маршак, переводя стихи Алана Милна «Джеймс, Джеймс, Моррисон, Моррисон, а попросту маленький Джим…».
          Расталкивая  народ, голову в купе просунула проводница. И строго поинтересовалась, как этому Млину пришло в голову называть ребенка именем, мало распространенным на территории её железной дороги?
- Житейская история,- охотно стал отвечать Джеймс. Дед мой был английским террористом.
          Такого даже я ни разу в жизни не слышал.
- Да-да, не шучу. Ему поручили ликвидировать Иосифа Виссарионовича! Оказалось, дед под видом британского инженера проник в Киев, сошелся с моей бабушкой, и они что-то там мутили. Конечно же, доблестные контрразведчики их вычислили. Деда заслуженно отправили в расход. А куда еще? Бабка на Севере родила маму. И завещала назвать внука в честь ее любимого Джимми. Зато я справедливость восстановил! Специально родил сына, чтобы звали его    Иосифом Джеймсовичем.
- В Англии бывали?
- Да, в Лондоне полно наших родственников. Я там подрабатываю гидом. Одна биография чего стоит! Странная, сложная страна. Коррупция в законе!
- Вот поживем еще немного, -раздумчиво сказала Валентина, - станем побогаче. Будем тоже рожать по четырех деток . И, если захочется, позволим себе всякие глупости, типа английской коррупции. Или переживать за тиранов. Или четыре языка сделать государственными, включая хоть казахский. Чтобы не горевали чьи-то родичи. Трохи почекай, Бібігуль, бо треба багато грошей, щоб створити чотири комплекти офіційної документації. А если вы  напишете про нас рассказ, предупредите читателей, что вы все это сами выдумали. Ладно? Кажется, поехали?
                Сентябрь,2020