Пушкин цедит и вкушает мгновения радости и счастья

«Грамотная эксплоатация 37-мм авиационной автоматической пушки НС-37 подразумевает поражение воздушных и наземных целей точным прицельным огнём», - так сказал себе капитан Пушкин.
Настроение было приподнятым.
Открывшаяся взору панорама поля боя воодушевляла, и он приступил к работе. Предусмотрительно, по опыту, открыл фонарь (в первый раз не открыл и чуть не задохнулся от пороховых газов), нашёл жертву-страдальца, опустил, с доворотом и кренчиком, нос (уголок - градусов шестьдесят), прицелился и, снаряд за снарядом, отсекая по два, дал по растущему в размерах «панцеру».
Отдавало сильно, мощь орудия физически ощущалась. После каждой пары начинало уводить, хотя скорость была свыше пятисот.
Он так старательно расстреливал танк, что, увлёкшись, чуть было не прозевал с началом вывода. Но успел. Потому как это был Як-9Т. Машина лёгкая, маневренная, не инертная - чутко реагирующая, и хорошо управляемая.
По всему было видно, что из шести выпущенных снарядов один-два влетели чудненько - в район двигателя. Пушкин ясно видел вспышку на корме пыльной немецкой консервной банки.
Снаряды были осколочно-фугасные и потому капитан на многое на рассчитывал, а просто получал удовольствие от процесса.
Он развернулся с небольшим набором, сориентировался, нашёл потерпевшего и обнаружил, что цель его вовсе не горела. Не сильно расстроившись, он решил добавить, но обнаружил ещё два «панцера», ранее им не примеченных. Угол не позволял ему стрелять по слабой броне сверху («под килем» было триста метров и шёл он полого), и он, выбрав дальний танк (или САУ... там, на адреналине, не разберёшь), решил, на удачу, тому садить в борт, по каткам, и куда придётся, пусть это и нерационально.
Чуть замешкался с прицеливанием и, уже сблизи, метров с трёхсот, дал короткую (давать длинную с этого адского карамультука было нецелесообразно ввиду увода с линии прицеливания и ограниченной ёмкости ленты - всего тридцать патронов).
Видно было, что первый снаряд лёг чуть с недолетом, второй правильно, а третий срикошетировал от брони и улетел вправо-вверх.
Неожиданно танк взорвался. Аккурат тогда, когда Пушкин начал энергично выводить. Рванул картинно. Чёрт его знает, что там рвануло, может на броне что лежало, а может баки с бензином.
Истребитель от волны вздрогнул, будто на кочку наскочил. Запросто могло и самому достаться. Сашка даже сказал себе: «Ни хера себе! Божечки, вот это я попал!» - он осмотрел плоскости: дыр не было, давление масла, бензина в норме.
Стал в вираж и глянул на кострище. От факела отделились две фигурки - два маленьких нацистских факела: «Мама! Мама! Мне очень больно!..» - наверное кричали фигурки.
«Ничего, ничего…» - ответил им Пушкин.
Было очень приятно.
Приятно видеть, когда ты что-то делаешь, что-то очень нужное и полезное, для людей, для Красной Армии, для любимой советской страны, и у тебя получается хорошо.