Момент истины

В начале 80-х годов я работал заведующим рентгеновским отделением городской больницы № 11 в Хабаровске и совмещал работу дежурным врачом-травматологом в травмпункте этой же больницы. Только вот основная работа у меня была в стационаре, а травмпункт в это время перевели с первого этажа здания стационара в только что построенную поликлинику в Южном микрорайоне города.  Транспорт ходил в те годы крайне плохо, поэтому я часто, особенно летом, в хорошую погоду ходил в травмпункт пешком, благо времени между окончанием основной работы в 14 часов и началом дежурства в 17 часов было много.  По пути я почти каждый раз заходил в гости к моему земляку Александру Борисовичу Красношапка. Его жена была учительницей и дружила с моими родителями, тоже учителями в северном поселке Херпучи.  К этому времени она умерла от онкологии, Красношапка жил один, был на пенсии,  и всегда радовался, когда я к нему заходил в гости. Обычно он дожидался меня в дни дежурств, чтобы со мной пообедать и пообщаться.

Всю жизнь он проработал в торговли потребкооперации, и у него была хорошая домашняя библиотека.  Я такой библиотеки не имел, и поэтому брал у него книги почитать.  И однажды он дал мне журнал «Роман-газета», где впервые был напечатан роман Владимира Богомолова «В августе 44-го».  Я начал его читать в первую свободную минуту  от пациентов травмпункта, что бывает не очень часто, и был так захвачен сюжетом, что к утру прочитал все произведение.

Уже тогда я пожалел, что по такому захватывающему роману не сделана экранизация. Поэтому, когда в начале 2000-го года прочитал, что 9 мая будет показан фильм, снятый в Белоруссии по произведению Богомолова, с нетерпением ждал начала показа.

К этому времени я еще пару раз прочитал роман (Красношапка мне отдал роман-газету, услышав мой отклик на прочитанный роман) и знал многие эпизоды вплоть до слов героев.  Конечно, я не представлял, кто из артистов будет играть капитана Алехина, старшего лейтенанта Таманцева, лейтенанта Блинов, т.е. разыскников контрразведки «Смерш», подполковника Полякова и генерала Егорова из Управления контрразведки фронта, и какое-то время присматривался к ним, но в общем пришел к мнению, что и Миронов, и Галкин, и Колокольников, и Феклистов, и Алексей Петренко вполне такие, как я их представлял. Да, по сравнению с романом были упущены некоторые эпизоды и факты, но в целом фильм мне понравился. Хотя из-за разногласий между Богомоловым и режиссером Пташуком фильм вышел под названием «В августе 44-го», а не «Момент истины».

Недавно я узнал, что, оказывается, в 70-е годы на «Мосфильме» уже снимался фильм под таким названием по роману Богомолова, но по каким-то причинам он не был доснят, и его не увидели зрители.  Знал я и о том, что автор романа Владимир Богомолов весьма тяжелый в общении человек, знал его биографию и даже читал незаконченный его роман про Красную Армию на Чукотке в первую послевоенную зиму 1945-46 годов.  И недавно наткнулся на интересный материал про фильм 1975 года.

В августе 44-го... / Момент истины. СССР, 1975. Режиссер Витаутас Жалакявичюс. Сценарист Владимир Богомолов (по собственному одноименному роману). Актеры: Сергей Шакуров, Анатолий Азо, Александр Иванов, Бронюс Бабкаускас, Борислав Брондуков, Николай Трофимов, Михай Волонтир, Елена Сафонова, Сергей Сазонтьев, Борис Щербаков и др.

Организатор кинопроизводства, педагог ВГИКа, заслуженный работник культуры Российской Федерации Борис Криштул начал свою творческую кинокарьеру еще в 1960 году, когда поступил на заочное отделение экономического факультета ВГИКа и получил работу администратора съёмочной группы фильма А. Роу «Вечера на хуторе близ Диканьки». Далее Б. Криштул работал администратором на съемках фильмов «Софья Перовская», «Возмездие», «Красная палатка», «Чайка», «Егор Булычев и другие», «Это сладкое слово — свобода!», «Право на прыжок».

В 1970-х – 1990-х годах Б. Криштул был директором таких известных фильмов, как «Фронт за линией фронта», «Экипаж», «О бедном гусаре замолвите слово», «Выигрыш одинокого коммерсанта», «Поджигатели», «Взбесившийся автобус» и др.

Одна из ярких страниц творческой биографии Бориса Криштула – работа директором фильма на съемках экранизации знаменитого романа Владимира Богомолова «В августе 44-го» («Момент истины»), который снимался в 1975 году, но, увы, так и не дошел до зрителей.

Вокруг этого фильма до сих пор ходит множество легенд. Опубликованы и интервью актеров, сыгравших в нем главные роли – Сергея Шакурова (Шакуров, 2021) и Александра Иванова (Иванов, 2020), воспоминания писателя Владимира Богомолова.

Борис Криштул любезно согласился дать интервью о съемках этого фильма киноведу Александру Федорову. Ниже я привожу это интервью.

Александр Федоров: Я с большим интересом прочел главу из Вашей книги (Криштул, Артемов, 2002), посвященную съемкам фильма «Момент истины». В ней Вы подробно описываете конфликт между автором романа «Момент истины» («В августе 44-го») писателем Владимиром Богомоловым (1924-2003) и режиссером Витаутасом Жалакявичюсом (1930-1996). С марта 1975 года Вы работали директором съемочной группы этой экранизации, и, разумеется, были посвящены во все детали событий. Вы приводите в своей книге также следующий фрагмент из письма писателя генеральному директору студии Н.Т. Сизову: «Вся беда режиссерского сценария в том, что режиссер имеет самое отдаленное, неверное представление о людях и событиях, которые должен изображать, и при невмешательстве студии упорствует в своих заблуждениях и своем невежестве. Ни к чему хорошему эти заблуждения режиссера и его незнание предмета изображения привести не могут. С уважением, В. Богомолов, 22-06-75»).

Борис Криштул: Конфликт между писателем и режиссером стал разгораться буквально сразу после того, как В. Богомолов прочел режиссерский сценарий фильма. Вместо того, чтобы обсудить его с нами, Богомолов почему-то изложил свою позицию в письме на имя Генерального директора студии. Такой поступок обидел режиссера. Жалакявичюс «встал в позу» и попросил меня оградить его от контактов с Богомоловым. Между тяжелым молотом и массивной наковальней оказался я. Как подавить назревающую склоку? Сколько ни пытался внушить писателю, какой замечательный режиссер ставит фильм, в ответ слышал одно и то же: он не понимает... не воевал... не в теме... Режиссер же в отношении автора был лаконичен и ограничивался преимущественно непечатными словами.
После показа Владимиру Богомолову рабочих материалов фильма я по его лицу понял – материал ему не понравился. – И это контрразведчики?! – с пафосом воскликнул Богомолов. – Небритые, в грязных гимнастерках (будто забыл, что именно такими описал их, неделями ползавших по лесам и болотам). Ваш режиссер не воевал, он не знает того, о чем делает фильм…

Александр Федоров: В нескольких публикациях в печати (и в Вашей книге тоже) приводились следующие строки писателя из письма генеральному директору студии «Мосфильм» Н.Т. Сизову: «Поскольку режиссер при невмешательстве студии упорствует в своем невежестве, в своих заблуждениях, считаю необходимым предупредить студию, что если в режиссерский сценарий не будут внесены все необходимые поправки, я не смогу нести ответственность за идейное содержание и художественность картины, и у меня останется только один выход: снять свое имя с титров. С уважением, В. Богомолов, 22-06-75»). Из чего вроде бы следовало, что писатель махнул рукой на фильм и устранился. Так ли это?

Борис Криштул: Увы, нет. Хотя поначалу так и казалось.

– Владимир Осипович, может, поставим титр «по мотивам»? – спросил я Богомолова. Он тут же согласился и заверил меня, что «отойдет в сторону», не будет в титрах... На прощание бросил – в общем, делайте что хотите…

Но осенью 1975 года нам пришла телеграмма из Москвы: «Съемки приостановить, режиссеру и директору срочно прибыть в Москву». Оказалось, что, узнав, что В. Богомолов подал на нас в суд, 26 ноября 1975 года Сизов подписал приказ № 705 о приостановлении производства фильма. В его преамбуле значилось: «В связи с возникшими творческими разногласиями по отснятому материалу между автором и режиссером-постановщиком фильма «Момент истины», а также из-за смерти Народного артиста Б. Бабкаускаса…».

5 декабря 1975 года прошло заседание Московского городского суда по иску В.О. Богомолова о запрещении съемок фильма «Момент истины» на киностудии «Мосфильм». Суд постановил: «Производство фильма приостановить и без согласия автора никаких съемок не производить. Попытаться автору и киностудии найти приемлемое решение и продолжить работу, дабы не допустить убыточных расходов киностудии».

Кстати, в своем ныне опубликованном дневнике В. Богомолов вновь возвратился к судьбе картины Жалакявичюса, и что меня больше всего удивило – ни разу не вспомнил о суде, как будто его и не было! Писатель утверждал, что истинная причина закрытия фильма – смерть исполнителя роли генерала Егорова. Конечно, уход из жизни прекрасного литовского артиста Б. Бабкаускаса был тяжелым ударом для съемочной группы, но наш фильм погиб не потому, что не стало артиста – живую картину талантливого режиссера своими руками «похоронил» выдающийся писатель Владимир Богомолов.

Александр Федоров: Довелось ли Вам видеть официальный текст договора, в котором В. Богомолов передавал права на экранизацию «Мосфильму»? Были ли в этом тексте пункты, позволявшие писателю – в случае его несогласия с конечным результатом – подавать на студию в суд? Или наложить вето на съемки?

Борис Криштул: Мы снимали в 1975 году, а в мае 1973 СССР вступил в Женевскую Конвенцию по охране авторских прав (Всемирная конвенция…, 1952). Это и сподвигло писателя подать в суд.

Александр Федоров: Были ли потом, после суда, еще какие-то попытки спасти фильм?
Борис Криштул: Недели через две после суда состоялось специальное заседание секретариата Союза кинематографистов СССР, на котором именитые режиссеры с пафосом клеймили Богомолова и защищали коллегу Жалакявичюса. Но изменить позицию автора уже не смог бы и Генеральный секретарь ООН. Через два года деньги были списаны в убыток киностудии, и истаяла последняя надежда на то, что Богомолов все-таки одумается. «Клиника», – как выразился мой заместитель, сдавая на хранение костюмы и реквизит незаконченной картины… Возможно, Богомолов в чем-то и прав. В конце концов, он хозяин своего произведения. Но в том, что миллионы зрителей лишились возможности посмотреть прекрасную картину (все, видевшие снятый материал, в этом уверены), вина лежит на Богомолове. Пусть это останется на его совести…

Александр Федоров: История советского кино знает немало случаев, когда рабочий материал незаконченного по каким-либо причинам фильма студия сдавала на хранение в Госфильмофонд. Ведь уже тогда было ясно, что речь идет о работе выдающегося режиссера. Почему Вы тогда, в 1976 году, не настояли на том, чтобы все отснятые материалы «Момента истины» оказались на полках Госфильмофонда?

Борис Криштул: Это всегда решение руководства киностудии.

Александр Федоров: Вы один из немногих, кто видел весь снятый В. Жалакявичюсом материал «Момента истины». Каковы были Ваши личные впечатления? От игры актеров, режиссуры, изобразительного ряда? Если бы этот фильм был бы все-таки завершен, то стал бы он (учитывая огромную популярность романа) чемпионом кинопроката, превосходящим по числу миллионов зрителей «Пиратов XX века»?

Борис Криштул: Я знаю много примеров, когда материал называли гениальным, а готовый фильм получался посредственным, и наоборот. Помню, как хвалили материал фильма «Красные колокола», «Память», и как ругали материал фильмов «Баллада о солдате», «Белорусский вокзал», «Гори, гори моя звезда»… Это все равно, что судить о скульптуре Родена по руке, уху или башмаку… Целиком надо смотреть!

Александр Федоров: Киновед Вячеслав Шмыров рассказал, что его сокурсница по ВГИКу, киновед, а ныне продюсер – Ирина Кузнецова – говорила ему, что ее отец – известный оператор Анатолий Кузнецов (1928-2006) – долгое время хранил в своей квартире какие-то снятые им материалы «Момента истины», а перед смертью передал их художнику-постановщику фильма – Левану Шенгелия (1921-2009). Так что, как знать, может быть, заветные коробки с пленкой до сих пор хранятся у сына Л. Шенгелия – режиссера Георгия Шенгелия? Может такое быть?

Борис Криштул: Говорят, что кроме как у Н.В. Гоголя, – рукописи не горят…

Ноябрь, 2021 года

В заметке были указаны сноски на интервью исполнителя роли Блинова в том фильме Александра Иванова, и я разыскал этот материал того же Александра Федорова, который привожу дословно.

Актерская кинокарьера Александра Иванова была довольно короткой – с 1974 по 1986 год. За это время он успел сняться в двух десятках фильмов, в основном – в небольших ролях («Выбор цели», «Псевдоним: Лукач», «Близкая даль», «Жизнь прекрасна», «Сашка», «Из жизни Александра Блока», «Красные колокола», «Досье человека в "Мерседесе"» и др.). Но его главная роль в экранизации знаменитого романа В. Богомолова «В августе сорок четвертого…» («Момент истины»), увы, так и осталась неизвестной зрителям…

В начале марта 2020 года я опубликовал небольшую заметку под названием «В августе 44-го...» / «Момент истины» (СССР, 1975): фильм, который уже никогда не увидят зрители», которую на моем канале «История кино» (на Яндексе) прочитали около 350 тысяч читателей.

О подробностях съемочного процесса этого, к несчастью, уничтоженного фильма в настоящее время практически нет никаких воспоминаний. Существующие публикации, как правило, сводятся к описанию конфликта между режиссером фильма В. Жалакявичюсом (1930-1996) и писателем В. Богомоловым (1926-2003).

Какова же была моя радость, когда мою заметку прочел и откликнулся на просьбу дать интервью Александр Иванов - исполнитель одной из трёх главных ролей - лейтенанта Блинова.
- Как Вы попали на съемки фильма «Момент истины»?
Начну немного издалека. Окончив в Краснодаре школу с золотой медалью, я поступил в Московский институт нефтяной и газовой промышленности, участвовал в институтской самодеятельности. Учась там на третьем курсе, случайно узнал, что нужны статисты в массовку телесериала «Хождение по мукам». Так я впервые оказался на съемочной площадке и даже сыграл маленькую эпизодическую роль. И вот после окончания съемок ко мне подошла бывшая сокурсница Сергея Бондарчука Адиба Ширахмедова и предложила мне поступать во ВГИК, потому что в этот год в мастерской Сергея Бондарчука был недобор, оказались вакантные места, и мэтр искал талантливых ребят… Так, совершенно неожиданно для себя, осенью 1973 года я оказался на вступительных экзаменах дополнительного актерского набора в мастерскую С. Бондарчука, успешно прошел творческий конкурс и был принят на первый курс. Для подстраховки первый месяц я даже совмещал учебу в двух вузах, но потом окончательно определился, сделав выбор в пользу ВГИКа.

Я полностью втянулся в учебный процесс… И вот однажды меня снова нашла Адиба Ширахмедова, которая тогда работала вторым режиссером у Жалакявичюса, и предложила мне прочитать сценарий фильма по роману «В августе сорок четвертого…» и при этом обратить внимание на роль лейтенанта Андрея Блинова. Я взахлеб – за одну ночь – прочел и сценарий, а потом и роман, который был тогда очень популярен, и, конечно, загорелся желанием сыграть в этом фильме.

Вскоре были назначены пробы: реплики на них подавал мне сам Жалакявичюс, и в итоге он выбрал на роль лейтенанта Блинова именно меня. А Адиба Ширахмедова уговорила Сергея Бондарчука (который во ВГИКе был не только Мастером, но зав. кафедрой актёрского мастерства) предоставить мне годичный свободный график посещения занятий для съемок в двухсерийном фильме «Момент истины», который снимался в основном в Литве (Вильнюс, Друскиникай) и на натурной площадке «Беларусьфильма» в Смолевичах.

- Видели ли Вы до съемок в «Моменте истины» предыдущие фильмы В. Жалакявичюса?
Да, я видел фильмы Жалакявичюса, особенно сильное впечатление на меня произвела его картина «Никто не хотел умирать», и как я потом понял, именно в этой правдивой, жесткой, аскетичной, мужской стилистике режиссер снимал и «Момент истины». По-моему, получилось даже сильнее, чем в «Никто не хотел умирать».

- Как В. Жалакявичюс проводил с Вами репетиции? Каковы были его требования к актерской игре? Как, вообще, проходили съемки?
На момент съёмок мне было двадцать лет, и стараниями режиссёра все стремились к отображению правды жизни. Посмотрите на лица мальчишек на старых фотографиях, которые ушли на фронт со школьной скамьи. Разве они похожи на юнцов? Война отложила свой трагический отпечаток. Отлично сработали и костюмеры, гримёры и реквизиторы. Нам подготовили поношенную, «видавшую виды» форму. В этом плане была ориентация на старые фотографии военных лет, а не на уставные правила.

Например, в сцене первого выхода группы в лес был запечатлён «ритуал» подготовки: наша троица сдавала Хижняку документы, вложенные в пилотки, ремень с пряжкой и автомат. В правый карман помещался «Вальтер», за брючной пояс дореволюционный «Наган», и в левый карман ТТ, который на сленге особистов именовался «колотушкой» – как эффективное ударное оружие в рукопашной. Кроме того, мы всегда были в хорошей физической форме – с нами практически ежедневно занимался самбо и тактическими приёмами контрразведки ветеран-особист отставной полковник Блинков, который был консультантом на съемках. Я у него спросил как-то: «А зачем ТТ, ведь это не прицельное оружие?». Он ответил, что, во-первых, он положен офицерам по уставу, а, во-вторых, - это незаменимое оружие ближнего боя. Всё делалось на очень серьёзном уровне не в пример нынешним «опереточным» кино-поделкам про войну.

Вот представьте – первый выезд съемочной группы на натуру, в лес. Туман, пять часов утра, восход солнца только начинается. И вот полуторка, за рулем которой - шофёр Хижняк (Б. Брондуков), выезжает на поляну, останавливается… Брезент кузова откидывается, оттуда выпрыгивает Алехин (С. Шакуров) и командует: «Лейтенант Блинов! За мной!». Я бегу следом. Поляна пустая. Я, озираюсь, вокруг - никого, говорю: «Капитан Алехин! Капитан Алехин!». Тишина… И вдруг сзади сильные руки перехватывают мне горло и начинаю душить… Я сопротивляюсь, моя рука заламывается, а камера снимает мое лицо, прижатое к земле, на которой видны кустики спелой земляники, специально посаженные реквизитором… И вот камера медленно-медленно скользит по моему лицу, землянике и переходит на руку героя Шакурова. А дальше его крупный план и спокойный голос: «Тише, лейтенант, лес шума не любит»… Таким образом, вся сцена была построена режиссером на действии, и обыграна фраза моего героя, адресованная Таманцеву: «Почему не нравится этот лес? Ягоды кругом, грибы».

Уже ближе к финалу была еще одна ключевая сцена – режиссер попросил, чтобы на съемки эпизода прочесывания леса военными отпустили ребят из школы прапорщиков – румяных, мордатых. Они в новеньких гимнастерках сидели за длинным деревянным столом, а с краю сидел и ел свою кашу мой персонаж – худющий, подтянутый «волчара». И тут из штабной палатки выходил подполковник Поляков (Николай Трофимов), вызывал лейтенанта Блинова и снова отправлял его в лес с Алёхиным и Таманцевым, когда из Ставки уже была дана команда о начале общевойсковой операции…
Здесь В. Богомолов сделал Жалякавичюсу замечание по поводу поведения моего персонажа, который, получив приказ от подполковника, разворачивается не по уставу. Я же психологически оправдывал поведение своего персонажа в этой сцене тем, что он до этого чувствовал себя как бы отстраненным от финала операции по поимке диверсантов, находился в тревожном ожидании. И вдруг – такой шанс! И Блинов в радостном порыве позволил себе на секунду позабыть об уставе…

Вообще, подготовительный период в «Моменте истины» был довольно долгим. Сначала снимали сцены проходов и проездов по улицам Вильнюса (потом из-за брака – неправильной проявки импортной цветной пленки – эти сцены пришлось переснимать), это помогало нам входить в атмосферу фильма и постепенно психологически готовило нас к съемкам в ключевых эпизодах. Пленка была Агфа и Кодак – дорогое удовольствие по тем временам, дублей режиссер делал немного – два-три, не больше, но до этого были кропотливые репетиции… В итоге из-за пересъёмок всей «литовской» экспедиции Желакявичюс не укладывался в график, из-за чего художникам иногда приходилось подкрашивать желтой краской листву деревьев, чтобы они принимали осенний вид и давали возможность растянуть съёмочный период на натуре до осени …

Я тогда был горяч, занимался единоборствами, всё стремился делать сам. И однажды – во время съемок прыжка из окна второго этажа в проезжавший «Додж» – подвернул ногу, и был нещадно отруган Жалакявичюсом за то, что отказался от дублера.

В. Желакявичюс всё время эмоционально заряжал нас, актеров, он объяснял роль больше не словами (как известно, он говорил на русском с литовским акцентом), а жестами, пластикой. Он был выдающимся режиссером, который видел каждый кадр во всей его образности, включая актерскую речь, мимику, пластику, композицию, световое и цветовое решение. Он всегда четко знал, чего именно он хочет добиться от всех участников съемок, и умел донести свое видение до каждого из нас. Когда мы с ним смотрели на монтажном столе рабочие материалы фильма, он делал мне очень точные замечания относительно нюансов моей роли, добиваясь от меня полного «вживания» в характер персонажа.

- Как сложились Ваши отношения на съемках с режиссером и с актерами? Ведь многие из них уже были знаменитостями, а Вы в ту пору были совсем молодым актером.
В. Жалакявичус ко мне относился очень тепло, в Вильнюсе познакомил меня с тамошней творческой элитой – кинематографистами, художниками, скульпторами… Актерский ансамбль «Момента истины» был выдающимся. По части актерского мастерства я много почерпнул у Сергея Шакурова, Анатолия Азо, Николая Трофимова, Борислава Брондукова. Практически все лето 1975 года мы провели вместе, сдружились. По отношению ко мне, начинающему актеру, с их стороны не было абсолютно никакого высокомерия мэтров. Мы общались на равных.

Получилось так, что Б. Брондуков снимался тогда в двух фильмах одновременно – в «Моменте истины» и в картине Эмиля Лотяну «Табор уходит в небо», поэтому ему приходилось в Вильнюсе постоянно перебегать с одной съемочной площадки на другую…А мы ходили к нему «в гости» и смотрели, как там пели и танцевали цыгане…

- Широко известно, что В. Богомолов был недоволен показанным ему отснятым материалом фильма: «И это контрразведчики?! Небритые, в грязных гимнастерках... Форма у офицеров не выглажена, подворотнички несвежие, а сапоги заляпаны грязью. … Под этим фильмом свое имя ставить не дам. Меняйте фамилии героев... В общем, делайте что хотите!». Более того, он написал письмо директору киностудии «Мосфильм» Н.Т. Сизову: «Уважаемый Николай Трофимович! 1) Я не возражаю против продолжения студией работы по экранизации «Момента истины» В. Жалакявичюсом или с приглашением другого режиссёра (как предлагает студия) при условии сохранения основной идеи романа, системы образов и предотвращения оглупления и вестернизации персонажей. 2) Как я Вам сказал 16.II.1975 года, повторял неоднократно и подтвердил позавчера в письме Главному редактору Госкино СССР Д. Орлову, я согласен на любое использование отснятого в прошлом году студией материала без указания в титрах моего имени и упоминания о моём романе».

- Что Вы можете сказать по этому поводу? В частности, о «вестернизации персонажей»? Знали ли Вы во время съемок фильма о конфликте режиссера и писателя?
Да, я узнал об этом конфликте, когда съёмки были остановлены, хотя с самим В. Богомоловым не встречался. Разумеется, можно сказать, что в «Моменте истины» была некая, выражаясь современным языком, «вестернизация», так как Жалакявичюс (в отличие от версии режиссера М. Пташука) стремился уйти от буквализма в трактовке романа, перекладывая его страницы в действие. Но, к примеру, Никите Михалкову легко разрешили в «Своем среди чужих…» снять настоящий вестерн. А жесткая правда «Момента истины» вызвала неприятие… Ну, например, в финале фильма был кадр, когда камера снимала лежащего с пробитой головой Алехина (немецкий диверсант обучен был бить на убой), а на кровь уже слетались мухи, и не было понятно – жив он, или нет… Да, это жестко, но это правдиво…

На мой взгляд, Жалакявичус видел в героях некие прототипы, а именно: Алёхин – словно известный шахматист - аналитик, мастер расчётов разных вариантов и ходов. Таманцев, Тамань... герой, статный, уверенный, мощный. Блинов - первый блин комом… Через ошибки и просчёты молодой, зелёный, но на ходу набирающийся опыта, что и привело его к финальной развязке, где он подстрелил главного врага. А в целом - три богатыря, каждый своеобразный, но вместе - сила. И тут не до лекала с вестернов - это было глубоко и по-нашенски…

- Видели ли Вы материалы фильма?
- Съемки фильма были уже фактически завершены. И даже больше. Осталось снять только одну штабную сцену с генералом Егоровым и ещё что-то в павильоне Мосфильма, и после смерти Б. Бабкаускаса искали актёра-дублёра. Время для этого было – строилась декорация на «Мосфильме». Вот тут всё и началось… А фильм в черновом варианте был практически готов. Сроки сдачи картины торопили, так как всё, что сняли в Вильнюсе и Друскининкае пришлось переснимать, как я уже говорил, из-за брака проявки. Тут подключились друзья Жалакявичюса с Литовской киностудии. Группа уже к тому времени переехала на натурную площадку «Беларусьфильма» в Смолевичи. И я ночью переезжал из Литвы в Белоруссию и обратно, так как в Литве переснимались все проходы и проезды Блинова по городу режиссёром Грикявичюсом и оператором Печурой. Из-за уходящих сроков в экспедицию привезли монтажный стол и командировали монтажёра, и Витас монтировал весь материал на выезде. Я смотрел материал на монтажном столе с режиссёром, был также просмотр бракованного материала, чтобы я потом смог учесть недочёты при пересъёмке.

В Москву мы вернулись уже с практически готовым фильмом. Я пропустил год занятий и сразу окунулся в учёбу в ожидании вызова на озвучание…

- Как и когда Вы узнали о том, что съемки фильма остановлены? Какова была реакция съемочной группы?
Вся наша съемочная группа была настроена на максимальный результат, все были уверены в том, что мы участвуем в съемках выдающегося художественного произведения. И когда нам осенью 1975 сообщили, что съемки «Момента истины» законсервированы (такая тогда сначала была формулировка), это, конечно же, огорчило всех…

- Поддерживали ли Вы какие-то дружеские отношения с режиссером и участниками съемок после 1975 года?
Увы, как-то всё распалось… Мы ведь уже предвкушали будущий успех «Момента истины» – фестивали, встречи со зрителями и пр. А потом были настолько огорчены, что даже говорить и вспоминать о нашем «проекте мечты» было больно… Это нас, наверное, и разлучило… Правда, с Еленой Сафоновой мы потом еще не раз встречались во ВГИКе, куда она поступила на актерское отделение…

- Видели ли Вы экранизацию романа В. Богомолова 2000 года?
- Попытался смотреть, но сразу понял, что у М. Пташука фильм получился иллюстративным, многословным, по-моему, значительно хуже, чем у Жалакявичюса. Да и актёрский состав, мягко говоря, уступал нашему…
- Понимали ли Вы тогда, что роль лейтенанта Блинова может быть Вашим звездным актерским часом?
Конечно, понимал. И я был исполнен гордости и радостного ожидания, когда в 1975 году своим собственными глазами видел на стене одного из центральных кинотеатров своего родного Краснодара рекламную афишу «Момента истины» со свой фотографией в роли лейтенанта Блинова. Разумеется, если бы этот фильм вышел на экраны страны в 1976 году, его ждал бы триумфальный успех. И моя актерская биография сложилась бы наверняка иначе…
- А что было после окончания Вами ВГИКа?
К сожалению, С. Бондарчук – в отличие от С. Герасимова – почти не практиковал съемки своих студентов в собственных фильмах, хотя однажды я снялся со своим Мастером в небольшом эпизоде в фильме И. Таланкина «Выбор цели», а потом он пригласил меня на небольшую роль коменданта Зимнего в его «Красных колоколах», где моим партнером в одной из сцен был Франко Неро…

Таким образом, на курсе я первым получил главную роль, но в результате на защите диплома в 1977 году показывался только в спектакле (роль Гаева в «Вишневом саде») без киноработ. Но после удара, нанесенного запретом фильмы «Момента истины», я не сломался, играл в Театре-студии Киноактера, работал в кино, на дубляже.

У меня был еще один актерский шанс – съемки в фильме, посвященном столетию Александра Блока («И вечный бой… Из жизни Александра Блока», 1980, режиссер Д. Барщевский – А.Ф.). Я снялся в заглавной роли, очень много надежд возлагал на эту работу, рассчитывая, что эта картина будет событием. Но, к сожалению, фильм получился режиссерски, иллюстративным и никакого общественного резонанса не вызвал…

А потом я покинул «Мосфильм» (последний фильм с моим участием был снят в 1986 году) и ушел трудиться в Русскую Православную Церковь. Сначала работал церковным садовником, затем стал заниматься экологическим ландшафтным дизайном при благоустройстве московских храмов и Свято – Троицкой Сергиевой Лавры. Эти работы были отмечены наградами конкурса «Лучший дворик Москвы». Далее мне удалось воссоздать традиции изготовления лампад из цветного стекла, фарфора и бронзы: сейчас мои работы есть практически во всех Христианских храмах по всему миру, в том числе в Иерусалиме и на Афоне. За церковные заслуги награждён орденами Русской Православной Церкви, медалями и грамотами различных выставок церковного искусства, так что можно считать, что в церковной среде я самореализовался…

Интервью брал Александр Федоров, март 2020 года

Нашел я и большое интервью на радио у Тихомирова актера Сергея Шакурова, который играл капитана Алехина в том первом фильме.  Интервью 2012 года очень большое, о творческом пути Шакурова от А до Я, поэтому я даю лишь фрагмент его.

ТИХОМИРОВ: Уважаемые друзья, в студии появился замечательный актер, Актер с большой буквы - Сергей Каюмович Шакуров.


ШАКУРОВ: Я не могу сказать, что я вот прям… Вот идет, допустим, картина с моим участием и мне звонят и говорят: "А ты знаешь, там по такому-то каналу идет "Любимая женщина…" или "Страдивари", нет, я не переключаю, потому что я иногда смотрю кино свое старое, которое уже забыл, я даже не помню, что я там делал. Вот у меня была с Жалакявичюсом картина, мы ее снимали в Буэнос-Айресе, два месяца сидели. Я даже забыл, как она называется. Я знаю, что там играл главную роль, но про что - не помню. Потом же мы сняли с ним "Моменты истины".

ТИХОМИРОВ: И так он не вышел на экраны?

ШАКУРОВ: "В августе 44-го" офигенную картину снял, просто чумовую. Я сыграл Алехина. Такой роли у меня вообще не было. И никто ее потом не увидел. Жалакявичюс очень жесткий мужик и он с автором поссорился, и картину в конечном итоге закрыли. Там было недоснято буквально 5-10 минут экранного времени. И она долго лежала, лежала и, в конце концов, потом ее смыли, потому что никто не занимался этой судьбой. А могли бы восстановить.

ТИХОМИРОВ: Я слышал, кто был на черновых просмотрах, говорили, что это просто…

ШАКУРОВ: Это моя лучшая роль. Алехина я так сделал интересно!

Вот такой фильм не вышел на наши экраны из-за нежелания найти компромисс между известным режиссером и автором популярного романа.  И теперь мы его уже никогда не увидим.