Проводы

Проводы
  Пархом выдал свою младшую дочь Нату за гарного заезжего хлопца, Леху Хвылю. Прошло время, уже пошли внуки, но родители зятя Лехи почему-то упорно не хотели ехать в гости к Пархому.
 Но прошло еще время и в ворота Пархома кто-то постучал. Пархом сегодня был трезвый, поэтому ничего за забор метать не стал, а он имел привычку, если кто-то незнакомый стучится в ворота, бросить на того через ворота несколько лопат свиного навоза. Но поскольку сегодня Пархом был трезвый, то он просто обложил стучавших трехэтажным матом и пригрозил спустить с цепи собаку. По растерянным голосам из-за ворот стало ясно, что те незнакомцы, боялись больше самого Пархома, чем его собаку.
 Когда матерная брань Пархома пошла по очередному кругу вышел Леха: - «Дядя Пархом, это же мои родители приехали знакомиться».
Пархом быстро прошел в дом, налил и сразу же выпил без закуски полный стакан самогонки и слегка покрякивая от только что полученного удовольствия отворил новоявленным сватам ворота. Те были люди серьезные, приехали на своей машине и, как это говорится не с пустыми руками. Машину тут же загнали во двор и принялись разгружать. Богата плодами земля украинская и мешок картошки, полмешка лука и буряка, еще чего-то объемного и под занавес мешок сахарной свеклы оказались в сарае Пархома. «Мы чо, нищеброды какие – подумал Пархом – этого добра у нас у самих завались, у меня вон все колхозные поля под боком, всё вокруг колхозное, всё вокруг моё». И все привезенное добро тут же высыпал свиньям. Смущенный сват, не ожидавший такого поворота событий, нырнул в багажник своей машины и тут же показался с полной двухлитровой бутылью первача, который гнал всю предыдущую ночь.
  Пархом довольный таким поворотом событий выдал обширную матерную тираду, но уже с новым подтекстом и тут-же, как черт из табакерки выскочила его жена Вада с булкой черного хлеба и крупно нарезанными кусками сала.
 Пархом повторил свою матерную тираду и из той же самой табакерки выскочила Ната, молодая жена и такая же молодая мать, правда с длинным шлейфом воровки и проститутки, который вился за ней по всей деревне, держа в руках две банки с солеными огурцами и помидорами.
  Сват, понимая, что его посыл услышан и правильно понят, начал тут же разливать самогонку по откуда-то появившимся граненым стаканам. Пархом памятуя, как это делал Ванька Купырь громко икнул, и чтобы сваты поняли, что имеют дело с интеллигентным человеком выдал цитату от Ваньки Купыря. «Употребление спиртного без тоста это просто пьянка, а под тост, это праздник» и теперь уже вспомнив Влада Семёру произнес первый тост за женщин.
  Сватья выпив стакан самогонки, пустила слезу от счастья, в какой приличный дом попал их Леха. Ей за всю ее долгую и трудную жизнь никто таких тостов не произносил. Тосты следовали один за другим, и двухлитровая бутыль как-то незаметно опустела. Ну, а если нету самогона, нету и банкета. «Это даже не пьянка, а какая-то безалкогольная свадьба» - подумал Пархом, отвесил жене увесистого леща по ее хилому заду и та все поняв, трусцой побежала в дом и таким же аллюром через пять минут вернулась обратно, держа в руках трехлитровую банку с самогонкой. Все сразу оживились, Пархом со сватьей уже начали обниматься, Вада поставила банку с благословенным напитком на стол, примостилась на колени к свату. Эта идиллия продолжалась не более получаса, и сваты начали собираться в обратную дорогу. Пархом объяснил, что у него еще полно самогонки, он же человек интеллигентный и к встрече дорогих гостей готовился основательно.
Допив остатки самогонки и в два голоса посетовав, банки какие-то маленькие стали делать, никак на нас стекло экономят. А чего его экономить, его же из песка делают. И никто не успел опомниться, как машина сватов оказалась за воротами. Пархом не раздумывая закрыл ворота и повесил на них огромный амбарный замок, доставшийся ему еще от его деда.
  Лёха поняв, что он то здесь главный виновник торжества, но он как-то остался в стороне и решил исправиться. И исправился, Пархом не успел еще раз икнуть, а у Лехи в руках оказалась литровая бутыль первоклассного шмурдяка. Пархом порадовался за своего зятя, который только начал разливать шмурдяк по стаканам, как за воротами опять раздался стук. «Какая это падла не дает нам покоя, невозможно нормально поужинать и по старой привычке подтащил тачку с только что извергнутым из свиных недр навозом, принялся перебрасывать его через ворота на этих незванных гостей. За воротами молчали, но, когда Пархом повторил свою матерную тираду, отозвались женским голосом: - «Пархом, это я твоя сватья. Мы только выехали от твоих ворот как нашу машину сбил проезжающий мимо огромный грузовик, груженый камнями. Мужа моего по всей видимости камнями прибило насмерть, а я успела убежать».
 В голове Пархома одновременно проскользнуло несколько умных мыслей сразу, чему он и сам даже не поверил и потому не смог сразу определиться, что делать. То ли пустить сватью и идти полюбоваться на новоиспеченного уже мертвого свата. Но подумав, что его начнут спрашивать, с кем пил сват, что пил и сколько. Но тут за воротами раздался мужской голос местного участкового: - «Пархом это твой гость раненый лежит на дороге? Там на огромной скорости мчатся огромные грузовики и могут его просто переехать. Тогда уж никакая бесплатная медицина его не спасет. Пархом матюгнулся, так как сразу сообразил, последствия могут быть любые и перемежая нормальные слова матерными сообщил, что его сват как полчаса назад уже уехал и не надо ему Пархому создавать проблемы.
 За воротами раздался скрежет тормозов груженой тяжелой машины и теперь уже прозвучала из-за забора матерная тирада участкового. «…Все-таки …машина его переехала, теперь …разбирайся, кто это и откуда он здесь появился...