Просто Чехов какой - то, в - натуре

                говнотвиттеру
     " По благорасположению мятущейся души, невзадолге после фриштыка, заслышав гневающегося Мелхисидека Ионыча, поспешавшего к благочиному на праздничный обет по зароку, встренули мы, конечно, на путях Михаила Круга, коммуниста ".
      Иван Яковлич, вздев круглые очки в матерчатой оправе на идущий взябь тяжкими раздумьями лоб, строго посмотрел на умалившихся пред немигающими оловянными глазами обитателей палаты номер шесть Бальзаминовых. Мосейка вздохнул и чуть поцарапал ногтем замочную скважину. Под койкой профессора Сатановского ворохнулся массивный Дюжев.
      - Хучь и люблю я бокс с сексом, - шептал он удаляющемуся по плинтусу таракану, - а родину продавать не желаю.
      - Почем ? - метнулся к нему криминальный авторитет авторитарности в кучах, играя личиной.
      - За три аккорда джазовой синкопы, - не давал попущения опытнейший Дюжев, взывая к мужеству капитана Колбаскина.
      - Мовчите, гниды, - приказал Иван Яковлич, заменяя постепенно движущуюся по резиновой основе джазовую композицию  " Орион " знаменательной когда - то  " Металлики " на более приемлемый случаю рапсодистый напев свежеумершей старушки под гитару о горящих и кружащихся планетах. Послушал немного и посетовал : - Вот так всю жизнь проживешь, оглянешься и нет ни х...я, кроме огромных залежей навоза, что ты произвел, поглощая различную вкусную и здоровую пищу. Подкатишь эдак - ту на птице - тройке к апостолу католицизма, а он харкнет тебе в рожу бесстыжую и отправит в схизматическое умонастроению почвенного православия чистилище, искупай, скажет, грехи, делай, скажет, достойный продукт.
      - А зачем ? - удивился таракан, вкруть разворачивая многочисленные лапки на скользком повороте от плинтуса к Санаеву. - И так сойдет.
      Обитатели палаты не могли не согласиться с настроением таракана, вещества растущего, как уточнял еще Неверов до вступления в любую партию о муэрте. Они унисонно встали и принялись петь и танцевать, отмечая двадцать первый век, наверное. Никто в палате не знал точно, какой именно век за окном, так как время, привычно и настороженно сидевшее под стеклом, давно сгнило, осыпавшись секундными стрелками свысока, в память Кобзона и Ваенги покрывая вскрой зряшный циферблат, испещренный нерусскими цифрами, в чем и крылся весь ужас ситуации : ведь ежели и время тута не наше ни хрена, то что ж говорить про Лизу Пескову, например ? Как вот ей читать столь манкие сказочки, над одной из которых мистер Блондин размахивает опаской, плавно передвигаясь под иные, нежели Кобзон, напевы ?
     - А представьте, товарищи, - вопил Иван Яковлич, переступая копытцами в строгом соответствии с фигурами пасадобля, - приходишь ты вот в лабаз какой. Ладно. Там двадцать видов ковбасы, выбираешь ты по вкусу и карману, а продавщица тебе и бросает в рожу, как, бля, апостол : мол, тыр, пыр, е...ся в сраку, фашист ты, падло потребитель, потому как не желаешь за свои же бабки приобрести самую первую ковбасу.
     - Мы все фашисты, - радовался Дюжев, тут же и разлюбляя бокс, но не секс, а джаз кончился, танцевали - то они под гитарную балладу про Десятый десантный баталион ( см. выше, курсив мой ), - отчаянные домохозяйки, разгневанные горожане числом тринадцать и просто конечные мудаки - говноеды, раз просто только знаем о когда - то извергнутом нечестивцами Манифестекашина.
     - Обожди, Старшой ! - запыхавшись требовал уважения таракан, настигая Дюжева. - Не кипешуй пока. Ты вот лучше скажи, зачем Ивашка галдит ?
     Он торжествующе вел усом на виднеющийся за мутным окном раскат, вокруг которого уже шумели толпы вышедших на площадь под руководством мертвой Алексеевой сограждан, потрясая. Бледнели лукавые царедворцы, а девица Бланш Гондон так и засохла своей неказистой уё...ной маечкой, во всей красе снова и вновь доказывая наглядно всю правоту Святого Альфреда. Потусторонний заговор жидовствующих постепенно рассасывался, сокрушая фундамент Храма Сиона, одинокие тамплиеры в изложении любого актуальностью писателя робили уголек, а обычно миролюбивый коала недоумевал обилию деревьев с совершенно неправильными пчелами, соответственно делающими вовсе неправильный миот.