Том 1 Глава 21 Бунт

Анри спал сном праведника — крепко и спокойно. После каких-то хаотичных картин всяких ядовитых тварей, он увидел море — ласковое, игривое, залитое солнцем. Вот только почему-то смотрел он на него не со шканцев «Победоносца», а с балкона губернаторского дворца. Рядом стояла улыбавшаяся контесса Исабель, а на её руке сидел большой красный попугай с длинным синим хвостом. Сеньорита Исабель подняла свободную руку и нежно погладила Анри по щеке. Её красивые, манящие губы были так близко, что он невольно поддался искушению и потянулся к контессе. Неожиданно со стороны дверей послышался шорох, а на лицо девушки пала тень. Радостное выражение контессы сменилось недоумением. Она повернулась на шум. Анри проследил за ней взглядом и в дверях увидел леди Энн Хэмптон. Дочь английского генерал-губернатора, которая уже долго будоражила его мысли, медленно двигалась к нему, протягивая руки и шурша белым платьем. Вдруг попугай на руке контессы Исабель захлопал крыльями, пронзительно закричал и полетел к леди Энн. Лицо любимой исказила страшная гримаса. Анри попытался ухватить попугая за ярко-синий хвост, но тот вырвался и продолжил угрожающе надвигаться на леди Энн. Тогда Анри привычным движением руки нащупал рукоять заткнутой за спину даги, рванулся к англичанке на помощь и…

Проснулся.

Ласковое утреннее солнце дотянулось до его лица, нежно касаясь щеки. Где-то далеко в лесу перекрикивались обезьяны, а небольшое облако комаров уже кружило над лицом, не решаясь, однако, испробовать его на вкус. «Надо бы заполучить у Хуана это его вонючее снадобье», — пришла в голову первая связная мысль, окончательно вернув его из мира грёз.

Вспомнив, что старик ушёл в ночь, Анри поднялся и сразу же увидел Хуана. Тот сидел на корточках перед костром. Рядом с ним лежали длинные бамбуковые стволы, а напротив сушились шёлковая рубашка и колет, растянутые на воткнутых в землю палках. Увидев, что испанец проснулся, старик показал рукой на бамбук:

— Я принёс воду, сеньор!

Анри подошёл и присел рядом:

— Твоё снадобье принесло мне облегчение. Я бы хотел купить его.

Старый охотник, сушивший свою маштлатль на вытянутых к огню руках, зацокал языком:

— Я брал его для тебя, сеньор. Оно твоё, — и, откинув дымившуюся ткань, вытащил из поясной сумки глиняный горшочек и подал Анри.

Эль Альмиранте потянулся за мешком и бережно уложил чудесное средство. Подчинившись порыву благодарности, вытащил баночку с солью и предложил Хуану:

— Вот, возьми. Мне кажется, для тебя это значит намного больше, чем для меня.

Удивлённый такой невиданной щедростью, старик опустил маштлатль и с благоговением взял подарок обеими руками.

— Когда я найду женщин, наш договор потеряет силу, — наблюдая, как осторожно Старый Змей укладывает драгоценный подарок в сумку, произнёс Анри.

Старик кивнул.

— Ты уже решил, куда пойдёшь — к майя или ица? — Анри изучающе посмотрел на индейца.

— Нет, сеньор. Духи моих предков пока не навели меня на новый путь, — майя приподнял маштлатль и снова подставил её огню.

— Может, это потому, что тебе незачем уходить? — испытующий взгляд испанца упёрся в насторожившегося индейца. — Ты заслужил моё уважение, Старый Змей, и я хочу предложить тебе работу.

— Нет, сеньор. Я благодарен тебе, но, когда ты найдёшь своих женщин, я уйду, — решительно произнёс Хуан и поднялся. — Надо возвращаться. Нас ждёт ещё далёкий путь.

— Ты знаешь, где миссия, в которую повезут испанок? — Анри тоже встал.

— Нет, сеньор. Но я помогу тебе найти правильный путь в любом направлении, которое ты укажешь.

— Ну что же, тогда для начала вернёмся в Белисе. Собирайся.

— Да, сеньор, но прежде мы должны наполнить твой деревянный сосуд водой, — с этими словами Хуан поднял один из бамбуковых стволов и крепко ухватил его: — Прошу тебя, сеньор, руби здесь.

Анри вытащил из земли саблю и с размаху ударил клинком по указанному месту. Свиснув, сталь прошла сквозь ствол, почти не встретив сопротивления.

Откинув отрубленное, индеец наклонил оставшуюся часть ствола над анкерком и в бочонок потекла прозрачная желтоватая жидкость.

Не прошло и часа, как анкерок был заполнен, вещи собраны, а Анри с державшимся за стремя Хуаном огибал мыс леса, разделивший долину.

В лагере царило ленивое спокойствие. Однако часовые бдели:

— Эль Альмиранте вернулся! — понеслось над прогалиной, распугивая птиц.

Возле укрытия Анри поджидали дон Себастьян, Антонио и теньенте Контрерас.

— Рад вас видеть живого и во здравии, альмиранте, —приветствовал его аристократ. — Надеюсь, вы принесли нам приятные вести.

Анри кивнул:

— Так и есть, команданте. Поднимайте людей, мы идём домой.

Теньенте Контрерас скривил губы язвительной ухмылкой:

— И что же приятного в этой новости? — и, убрав с лица гримасу, злобно добавил. — Наше задание не выполнено!

Анри опустил взгляд и поинтересовался, стараясь сдержать раздражение:

— Ваша милость знает, где на реке Белисе находится старая миссия?

— Нет, — угрюмо бросил идальго Контрерас. — А вы что, желаете исповедаться?

— Я намереваюсь забрать оттуда сеньору Паулу и её служанок, — отчеканил Анри, не поднимая глаз.

— Женщины там? — тихий голос дона Себастьяна помешал теньенте снова проявить остроумие.

— Ещё нет, но будут через два дня. И, надеюсь, не только они. Касик пообещал выдать того, кто ответственный за убийства на асьенде. Кстати, доктор, — повернулся Анри к сеньору Антонио, — по словам касика, одна из женщин больна чёрной рвотой.

Услышав это, доктор побледнел.

— Это очень опасно? — обеспокоился Анри.

— Очень, — сухо ответил тот и нахмурился. — Похоже, у нас тоже есть заболевший. Пока что я не уверен, действительно ли это чёрная рвота. Признаки появились лишь вчера вечером и пока рано судить, но если мои опасения подтвердятся, то нам нельзя в город. Лишь один Господь знает, сколько из нас ещё заболеет, но, если мы принесём эту лихорадку в Белисе, он будет обречён!

Анри ещё никогда не видел Антонио таким удручённым.

— По-вашему, мы должны оставаться здесь и ждать смерти? — возмутился теньенте Контрерас.

Доктор Эрнандес опустил голову:

— У нас нет выбора, — с обречённым видом поднял глаза на Эль Альмиранте и мрачно добавил: — И это не все плохие новости, сеньор Анри. — и на мгновение замолк, словно готовился изречь приговор: — Ещё двое находятся при смерти — одного из наших пехотинцев укусила змея, а солдат губернатора наелся тех ядовитых яблок и так корчился в муках, что мне пришлось дать ему опиум.

Анри в отчаянии снял шляпу и кинул оземь.

— Где эти люди? — вдруг вмешался Хуан.

— Ты умеешь лечить? — недоверчиво проворчал сеньор Антонио.

— Нет, — невозмутимо ответил индеец, — но я могу сказать тебе, кто из этих двоих останется жить, сеньор.

— Хорошо, пойдём, — кивнул доктор Эрнандес и вдруг замер, уставившись на Эль Альмиранте: — Что у вас с лицом?

Анри недоумённо провёл по лицу рукой. Только после возгласа доктора заметил направленные на него удивлённые взгляды офицеров и непонимающе посмотрел на сеньора Антонио.

— Я сейчас, подождите, — бросил тот на бегу, скрываясь в укрытии.

Вернувшись, доктор протянул маленькое зеркальце. Анри всмотрелся в сияющую гладь — его загорелое лицо стало ещё более тёмным и приобрело красноватый оттенок.

— Кажется, я знаю, отчего майя такие краснокожие, — вернул зеркало, кивнул в сторону индейца, и пояснил: — Это от мази, которую подарил мне Хуан.

— Какой ещё мази? — поинтересовался доктор.

— Мази, которая спасла меня от зуда и новых укусов летающих бестий. Если хотите, сеньоры, она и ваши лица сделает красными, но избавит от мучений, — и Анри стал отвязывать мешок.

Больше всех снадобьем заинтересовался сеньор Антонио. Получив в руки маленький сосуд, он неторопливо открыл его и понюхал. Резкий запах заставил доктора поморщиться и чихнуть.

— Нанесите содержимое на лицо и разотрите, — посоветовал Анри.

Взяв на пальцы немного снадобья, доктор недоверчиво размял его и осмотрел, осторожно принюхиваясь.

— Вы позволите, альмиранте? — прервал раздумья сеньора Антонио дон Себастьян. Получив согласие, команданте протянул ладонь, и доктор с видимой неохотой вложил в неё сосуд.

— Не пугайтесь, когда почувствуете жжение. Оно уйдёт вместе с зудом, — предупредил Анри, вспомнив свои первые ощущения.

Аристократ кивнул и решительно покрыл лицо тягучим сильно пахнувшим средством.

Сеньор Антонио, получив снадобье обратно, более не раздумывая, последовал примеру дона Себастьяна. Закончив, закупорил сосуд и отдал Анри. Затем позвал индейца и направился в сторону большого навеса, вокруг которого за прошлый день появилось немало малых.

— Ваша милость не желает попользоваться? — Анри протянул теньенте Контрерасу кувшинчик, но тот лишь брезгливо поморщился и отправился вслед за доктором Энрандесем.

Оставшись наедине с доном Себастьяном, Анри увлёк его под навес поближе к костру и рассказал всё, что узнал от касика, не забыв упомянуть и о заключённом с майя договоре.

— Что вы намерены предпринять в сложившихся обстоятельствах, Анри? — задумчиво постукивая по эфесу шпаги, спросил аристократ.

— Нам нужно идти, — твёрдо произнёс Анри, чувствуя, как к нему возвращается уверенность. — И надо продумать, как мы понесём пострадавших - я не оставлю их тут умирать.

— С теми, что отравлены, я согласен, но как быть с опасениями доктора? Мы не смеем подвергнуть город риску эпидемии!

— А я и не собирался этого делать, — пожал плечами Анри. — Помните карту в кабинете сеньора Альвареса? На нашем пути, примерно в шести лигах от Белисе и пол-лиги южнее дороги, есть монастырь францисканцев. Я намерен доставить больных туда, а заодно и расспросить монахов о миссии на реке Белисе. Если же они не знают, где она, мы узнаем это в Белисе. К тому же, если под сенью святого Бонавентуры у нас появятся ещё больные, мы и их поручим опеке братьев. Разве может для них быть более пригодное место, чем святая обитель ордена, взявшего на себя обет заботиться о больных?

Подумав, Себастьян кивнул:

— Пожалуй, это самое мудрое решение, которое можно было найти. Осталось доставить больных к братьям-францисканцам.

Мужчины поднялись и направились к солдатам, сидевшим вокруг огня без привычных грубых солдатских шуток, сдобренных громким хохотом.

Разглядев индейца, резко выделявшегося среди одинаково одетых испанцев, Анри устремился к нему. Лейтенант Контрерас, заметив дона Себастьяна, оттолкнул доктора, что-то говорившего ему, и шагнув навстречу, гневно крикнул:

— Всё, с меня хватит! Я забираю своих людей и возвращаюсь в Белисе!

— Вы, идальго, кажется, забыли, что находитесь под моим командованием, — дон Себастьян не повысил голос, но лицо его мгновенно окаменело.

— Под вашим командованием мы тут все передохнем! — сорвался на фальцет теньенте, всё более возбуждаясь.

— Если вы немедленно не прекратите истерику, я прикажу арестовать вас, — прикрикнул на него дон Себастьян.

Не обращая внимания на слова команданте, идальго Контрерас повернулся к одному из своих пехотинцев:

— Кабо, командуйте нашим людям сбор! Мы уходим!

— Да, сеньор теньенте! — глухо ответил ветеран, кинул на Анри виноватый взгляд и махнул рукой в сторону одного из костров:

— Отряд, седлать лошадей! — затем кашлянул, собираясь с духом, и, не поднимая глаз на дворянина, несмело спросил: — А как быть с Масиасом, ваша милость? Ему совсем худо, он не то что в седло, он и на земле сесть не сможет!

Теньенте Контрерас уже повернулся спиной к Анри и дону Себастьяну, собираясь уйти, но вопрос кабо остановил его.

— Пусть об этом идиоте позаботится дон Себастьян со своим плебейским альмиранте! — презрительно бросил идальго и направился к одному из навесов.

Команданте потянулся за шпагой, но Анри остановил его, дёрнув за рукав и окрикнул идальго Контрераса:

— Стойте, теньенте! Если вы сделаете ещё шаг, мой стилет остановит вас навсегда.

Идальго замер и обернулся. Его лицо исказила кривая усмешка:

— Человек, побоявшийся проливать кровь, угрожает мне смертью?

Вместо ответа Анри неспешно опустил руку в голенище, нащупывая спрятанный там стилет. Солдаты, привлечённые спором командиров, стали медленно окружать их. Кое-кто потянулся за оружием.

Лицо идальго побледнело.

— Вы не посмеете, — прошипел он, — Вас за это повесят!

— За свои поступки я готов отвечать и перед законом, и перед Богом, ваша милость, —Анри перехватил тонкое лезвие стилета пальцами. — А вы готовы держать ответ перед Всевышним за свои деяния?

— Вы заплатите мне за это, я клянусь! — взвизгнул идальго Контрерас.

— Сначала будете расплачиваться вы, теньенте. За бунт, — дон Себастьян подошёл к идальго и протянул руку: — Вашу шпагу, сеньор Мигель! Вы арестованы за неповиновение и попытку дезертирства.

Идальго Контрерас скользнул взглядом по своим солдатам. Они застыли на местах и явно не горели желанием умереть за него. Теньенте, не скрывая бешенства, отстегнул шпагу и швырнул под ноги дону Себастьяну. Сразу же несколько пехотинцев в тёмно-синих колетах окружили его, а Педрито поднял шпагу и с почтением подал команданте.

— Свяжите его и оставьте под одним из навесов, — приказал дон Себастьян и осмотрелся. Заметив сархенто Пласу, скомандовал:

— Сезар, поднимай людей! Пусть собирают лагерь. Мы уходим!

— Да, сеньор команданте, — склонил голову старый вояка. Как только над прогалиной полетел его зычный голос, пробудивший притихшие джунгли, лагерь ожил.

Доктор Эрнандес хотел что-то возразить, но Анри положил ему руку на плечо:

— Чем вы так испугали теньенте, сеньор Антонио, что он резко изменил свои намерения и вместо того, чтобы отправиться на поиски деревни, решил сбежать в Белисе?

— У нас есть ещё один заболевший, — доктор указал рукой на недалёкий навес. — Я более чем уверен, что это чёрная рвота, — сеньор Антонио поднял на Анри глаза, полные отчаяния: — Доставив больных в город, мы принесём ему смерть.

— Они исцелятся при надлежащем уходе? — тихо спросил Анри, убирая руку с плеча доктора.

— Выживут — возможно, но вряд ли они вернутся к службе. Эта болезнь подрывает здоровье навсегда, — сухо ответил сеньор Антонио.

— А какие шансы у отравленного и укушенного? — повернулся к индейцу Анри.

Но вместо индейца снова ответил доктор:

— Наш краснокожий проводник уверил меня, что Лоренсо выживет, ибо змея, укусившая его, была ещё мала, но двигать рукой он сможет очень нескоро. Надеюсь, что Хуан прав, однако сейчас Лоренсо опять потерял сознание, и у него сильный жар. Так что, если вы не передумаете идти в город, в седле ему не удержаться, даже если он и придёт в себя. Что же касается отравившегося, то, по словам Хуана, сок яблок смерти разъел его внутренности и проник в кровь. Но я и сам уже вижу, что беднягу ждёт неминуемая и жуткая смерть. Всё, что мы можем сделать для него — это избавить от мучений ударом милосердия.

Анри нахмурился и обратился к индейцу:

— Чем ты можешь подкрепить свою уверенность?

— У человека, которого укусила змея, две чёрные точки на синем пятне. Вот здесь, — майя показал пальцем место у самого запястья. — Это укус сурукуку. Эта змея может быть очень большой. Но та, что укусила твоего человека, ещё не выросла. У большой сурукуку большие зубы. От них был бы большой след. Если бы его укусила большая змея — он бы умер. От молодой сурукуку он будет долго болеть. Очень долго, но не умрёт. Другой человек ел маленькие яблоки смерти. Я не знаю, сколько, но я знаю, что их сок попал в его кровь. Его глаза уже плачут кровью, значит, жуткий огонь пылает в его внутренностях и растекается по жилам. Сок злого дерева медленно пожирает его изнутри. Он будет умирать в муках, истекая кровью из всех отверстий.

— Если всё так, как ты говоришь, почему же я не слышу его стенаний? Никто не снесёт такой боли молча, — недоверчиво покачал головой Анри.

— Я дал ему опиум. Этот бедолага выл от боли и извивался, как змея на углях! Он даже раскусил «утешитель[1]»! — вмешался доктор Эрнандес.

— Как долго ему осталось жить? — спросил дон Себастьян у майя.

— Думаю, он умрёт до заката. Или ночью. Но восход он уже не увидит. В этом я уверен.

Мужчины переглянулись.

— Должен ли я окончить его мучения, альмиранте? — тихо спросил команданте.

Анри задумался: «Взять на душу грех и ускорить кончину бедняги или дать ему умереть в муках, как задумал Господь? Если положиться на волю божью, то что лучше — ждать здесь ещё одного утра, подвергая опасности остальных, посылая их в поисках дров и еды в заполненные ядовитыми тварями джунгли? Или же немедля отправиться в путь, надеясь, что Господь за перенесённые страдания даст бедолаге возможность умереть под молитвы монахов?» ...

Анри посмотрел на дона Себастьяна:

— Не будем решать за Господа, кому и сколько суждено страдать, а кому нет, — и повернулся к доктору Эрнандесу:

— Сеньор Антонио, как велики ваши запасы опиума?

— Достаточно, чтобы держать этого страдальца в милосердном сне.

Анри снова взглянул на дона Себастьяна:

— Ну что же, команданте, Провидение тому солдату даёт шанс умереть под молитвы братьев. Так что не будем брать грех на свои души.

Дон Себастьян склонило голову:

— Да, альмиранте!

Ани повернулся к Хуану:

— Ты поможешь нам сделать носилки для больных?

— Если ты объяснишь мне, что это, сеньор — смиренно ответил майя.

Анри начертил стилетом на земле две прямые линии и соединил их зигзагом.

— Что вы задумали, сеньор Анри? — доктор Эрнандес подошёл ближе. Вид его был мрачен.

— Я хочу уложить больных на носилки, прикрепив их к сёдлам мулов и ещё засветло достичь монастыря святого Бонавентуры. А вас, сеньор Антонио, я прошу в дороге следить за несчастными и вовремя умерять их боль. А пока соберите свои вещи. Надеюсь, мы покинем это место ещё до полудня.

Доктор Эрнандес сосредоточенно кивнул и перекрестился:

— Да поможет нам Всевышний! — поцеловал палец и пошёл в сторону укрытия.

Присутствовавшие, кроме Хуана, также наложили на себя крестное знамение.

Анри повернулся к команданте:

— Да, дон Себастьян, надо предупредить людей, чтобы они тщательно осмотрели свои вещи и себя. В этих лесах полно всякой дряни, что едва заметна оку, но не менее опасна, чем эта таинственная сурукуку. И не забудьте проделать то же самое, — и, взглянув в спину удалившегося доктора, добавил: — А я пока пойду и скажу это сеньору Антонио.

Аристократ кивнул и подозвал к себе сархенто Пласа.

Над лагерем полетели команды, и люди засуетились, стали стягивать одежды и помогать друг другу осматривать себя.

То и дело до Анри с разных мест долетали возгласы удивления или ругательства, свидетельствовавшие о том, что осмотр не был излишним.

После того, как сеньор Антонио и дон Себастьян с помощью Анри завершили с осмотром и в огонь полетели клещи, найденные на сапогах команданте и чулках доктора, дон Себастьян отвёл Эль Альмиранте в сторону от любопытных ушей:

— Анри, как ваш друг и подчинённый я не позволил себе спорить с вами прилюдно, но ваш поступок задел меня, и потому я бы хотел знать: почему вы опять не позволили мне убить негодяя и очистить стадо от паршивой овцы?

— Поверьте мне, Себастьян: меньше всего на свете я бы хотел задеть вашу честь и достоинство. Именно поэтому я не допустил дуэли. Вы же не собирались просто так проткнуть его, верно?

Дон Себастьян кивнул:

— Верно. Я не убийца, что бьёт из подворотни. Если бы теньенте Контрерас отказался подчиниться, я вызвал бы его на дуэль, чтобы не провоцировать битву наших людей против людей губернатора.

— А разве такая причина имеет исключение в запрете дуэлей? — Анри встретил недовольный взгляд аристократа.

— Нет, — нахмурил брови дон Себастьян. — Но негодяи должны отвечать за свои поступки.

— А разве я не этого добивался?

Команданте отвёл глаза. Черты его лица смягчились:

— Убив идальго на дуэли, мне предстояло бы оправдываться перед королём. Но я уверен, мои веские аргументы способны смягчить Его Величество. А вот вас, Анри, после короткого суда просто повесили бы.

— Я знаю, Себастьян. Но я не мог допустить, чтобы перед судом, даже королевским, стояли вы. Я дал вам слово, что мои действия не кинут тень на вашу честь. Тем более что в инциденте есть моя вина — если бы меня тут не было, идальго Контрерас проглотил бы свой гонор и не позволил себе воспротивиться.

— А каково было бы мне, если я дал слово быть вашей защитой, но не смог бы спасти вас от гароты или виселицы? Вы же не вытащили стилет лишь для того, чтобы похвастать им? — дон Себастьян вернулся к своей привычной манере говорить, но в глазах его был укор.

— Если бы пришлось, я бы пустил его в дело, — кивнул Анри. — Но что-то подсказывало мне, что идальго не очень нравилась перспектива умереть не на дуэли, а от руки плебея. И мысль о том, что меня потом казнят, его явно не утешила. К тому же я боялся, что ваша дуэль сильно подорвёт дух отряда, который и так упал. Разве нам с вами нужны стычки между солдатами и дезертирство?

Себастьян понимающее кивнул:

— Вы опять доказали мне свою мудрость, Анри. Но прошу вас — в третий раз не останавливайте меня!

— Даю вам слово, Себастьян! — Анри склонил голову и положил руку на сердце.

Аристократ кивнул и дружески тронул плечо Эль Альмиранте:

— Идальго оскорблял не только меня, но и вас. Поскольку вы не дворянин, а я дал слово защищать вашу честь, как свою, у меня есть в два раза больше причин, вызвать идальго Контрераса на дуэль. Так что она неизбежна. Но обещаю вам, Анри, что не нарушу закон и потребую разрешение на поединок в суде. А пока, думаю, будет не лишним поручить нашим пехотинцам приглядывать за солдатами губернатора, — и пошёл в центр лагеря выискивать сархенто Сезара Пласа.

Рисунок 10. Сурукуку (бушмейстер) - самая крупная змея из семейства гадюковых, длина ее тела достигает 4-х метров.

Солнце едва успело пройти половину пути от вершин деревьев до зенита, как больные уже лежали на носилках, прикреплённых между мулами.

Отряд выстроился в колонну попарно. Солдат городского гарнизона рассредоточили между пехотинцами Анри. Во главе по праву проводника встал Хуан. За ним, задавая темп всем остальным, шли солдаты, ведущие мулов с носилками. Доктор пристроился к последнему из них, чтобы наблюдать за своими пациентами. Следом ехали Анри и дон Себастьян. За их спинами, время от времени осыпая проклятиями плебейское отродье, двигался идальго Мигель Контрерас и не спускавший с него глаз сархенто Сезар Пласа. Связанными руками теньенте держался за переднюю луку седла, а поводья его лошади висели на правой руке Сезара.

Тени заметно удлинились, когда неспешно двигавшаяся кавалькада вышла на хорошо знакомую каменную дорогу всего лишь в полусотне пасо от развилки, ведшей к асьенде.

Теньенте Контрерас, который последнюю сотню пасо угрюмо молчал, встрепенулся:

— Дон Себастьян, прикажите своему человеку развязать меня и верните мне мою шпагу, — его повелительный тон диссонансом вмешался в пение цикад.

Ответа не последовало. Команданте продолжил движение, даже не оглянувшись. Идальго Контрерас пришпорил коня, видимо желая приблизиться к дону Себастьяну, но недремлющий Сезар натянул поводья его жеребца:

— Не балуйте, ваша милость, а то скинет вас невзначай, а мне отвечай!

Оглянувшись, Анри увидел, как бессильная злоба перекосила лицо идальго.

Сплюнув и тихо выругавшись, сеньор Мигель после непродолжительной борьбы с самим собой вдруг сменил тон на примирительный и обратился к Анри:

— Сеньор торговец, предлагаю вам компромисс — я готов забыть ваши угрозы взамен на свободу и шпагу. Если бы мне сразу сказали, что вы не намерены оставаться в тех проклятых джунглях, конфликта бы не было. Как офицер, отвечающий за своих людей, я должен был увести их оттуда, чтобы не допустить новых потерь.

— Не я назначен губернатором командовать экспедицией и не я принимал решение о аресте вашей милости, — сухо произнёс Анри, не поворачивая головы.

— Не прикидывайтесь агнцем, сеньор торговец! — раздражённо воскликнул идальго. — Все знают, кто тут имеет власть. Но Белисе — не джунгли, закон будет на моей стороне! Или вы рассчитываете на благосклонность нашего губернатора? Неужели вы думаете, что в вопросах дворянской чести он займёт сторону плебея? К тому же в Мериде, например, могут найтись и более влиятельные люди, пожелавшие проверить ваши торговые лицензии!

— А ваша милость, стало быть, за освобождение из-под ареста готов подтвердить их подлинность перед этими влиятельными людьми? — с отрытым сарказмом спросил Анри, обернувшись, но не поднимая на теньенте глаз.

— Вашими стараниями я подвергаюсь унижению, но я готов простить вас и забыть о вас, и о ваших делишках.

— Ради ущемлённого самолюбия вашей милости я не буду умалять авторитет дона Себастьяна и в последний раз довожу до вашей милости, что не я командую отрядом и не мне решать, в каком качестве ваша милость въедет в Белисе.

Идальго снова сплюнул и громко выругался.

— Да простит вас Господь и да не услышит вас Пресвятая Дева! — раздался вдруг возмущённый голос из придорожных зарослей.

От неожиданности Анри остановил жеребца и повернулся на звук. Его спутники сделали то же самое.

Из кустов, словно большой серый гриб, вырос круглый клобук, потом показалась высокая худощавая фигура, одетая в тёмно-коричневую робу, подпоясанную верёвкой. Вслед за первым из зарослей поднялись ещё двое монахов.

— Негоже истинному католику сотрясать воздух такими недостойными словами, брат мой! — обратился подошедший ближе францисканец.

— Простите, брат, — теньенте смиренно склонил голову и перекрестился связанными руками.

— Я вижу, на вас лежит не только вина сквернословия, сеньор! — печально произнёс священник и, не дожидаясь ответа, повернулся к дону Себастьяну: — Полагаю, ваш путь лежит в Белисе?

— Нет, брат, — дон Себастьян соскочил с коня и подошёл к монаху. — Мы направляемся к Святому Бонавентуре. А как вы оказались здесь и куда направляет вас Господь?

— Похоже, нам сейчас по пути, брат мой. Мы возвращаемся в монастырь из недалёкой асьенды. Нам сообщили о нападении на её обитателей, и мы шли предать земле невинно убиенных, однако ни живых, ни мёртвых там не было. К счастью, брат Варфоломей нашёл свежие могилы, и мы провели над ними обряд поминовения. А что вас ведёт в нашу скромную обитель, сеньоры?

— Мы хотим поручить вашим заботам наших больных, — вступил в разговор Анри, спешившись. — А погибших на асьенде похоронили мои люди ещё в четверг. Они ждали вас, пока это было возможно, но…

— Увы, не мы распоряжаемся своим временем, а Господь. Он привёл нас туда вчера, и мы потратили немало времени в поисках тел. Благородство ваших людей, сеньор, достойно похвалы, но им не стоило торопиться с погребением. Католическая традиция предавать земле усопших на третий день должна быть соблюдена при любых условиях. Лишь на поле боя позволительно нарушать её, — назидательно, но мягко пожурил францисканец.

— Не сердитесь, брат. Они не хотели, чтобы тело сеньора Эухенио и его людей обглодали дикие звери. Надеюсь, души убиенных уже нашли упокоение и простили моих работников за самовольство, — Анри снял шляпу и, перекрестившись, покорно склонил голову.

— Господь милосерден, брат. Я помолюсь за вас и ваших слуг, — монах смягчился и осенил Эль Альмиранте крестным знамением. — Нынче же, думаю, мы можем продолжить путь в обитель совместно. Не зря же Господь привёл сюда вас, когда, направляясь обратно в монастырь, мы присели для отдыха. А чем больны ваши солдаты, брат? — глянув в сторону носилок, поинтересовался францисканец.

— Наш доктор думает, что у них чёрная рвота, — ответил Анри.

Лица францисканцев вытянулись, и даже под клобуками было заметно, как они побледнели. Тот, что беседовал с Эль Альмиранте, видимо, будучи старшим, повернулся к одному из стоявших рядом братьев и кивнул в сторону носилок. Выбранный монах поклонился и отправился осматривать больных.

Над кавалькадой повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь беззаботным треском цикад. Закончив осмотр, монах вернулся к пославшему его.

— Я видел лишь двоих с пожелтевшими глазами, брат Максимилиан, — сипло доложил он. — Что с остальными — не могу сказать. Я не заметил у них ни признаков чёрной рвоты, ни ранений.

— Что с ними? — брат Максимилиан обвёл глазами Анри и дона Себастьяна.

— Одного укусила змея, а другой отравлен ядовитыми плодами, — с готовностью пояснил аристократ.

Францисканец склонил голову, молитвенно сложил руки и на некоторое время затих. Затем перекрестился и, глядя на дона Себастьяна, произнёс с печалью и смирением:

— Вы приняли правильное решение, сеньоры, избрав для своих больных солдат сень нашего монастыря. Но не было бы благоразумней доставить их в госпиталь Белисе под попечительство лекарей? Чем мы, монахи, можем помочь им, кроме молитв?

От неожиданности ни Анри, ни подошедший доктор Эрнандес не нашлись, что ответить на такой завуалированный отказ. Дон Себастьян, увидев выражения их лиц, учтиво склонив перед францисканцем обнажённую голову и мягко, даже, как показалось Анри, ласково, заговорил:

— Что может быть более целительным для больного, чем молитва благочестивых братьев Ордена святого Франциска Ассизского, передавшего своим верным францисканцам не только завет заботиться о душах и телах паствы, но и умение исцелять искренней молитвой? Или я не прав, брат?

Монах снова опустил голову, но на этот раз чтобы скрыть эмоции.

— Вы правы, брат мой! Раз Господь надоумил вас отправиться под кров Святого Бонавентуры, значит, братья позаботятся о вас и ваших людях. Пойдёмте же, не будем терять время! — с этими словами брат Максимилиан махнул рукой монахам, и все трое ушли вперёд, опираясь на посохи.

----------

[1] «Утешитель» — деревянная палочка, которую клали в рот раненым, чтобы они могли закусить её и не кричали от боли. Обычно использовалась во время ампутации.

P.S. Честно говоря не вижу смысла дальше публиковать тут свой роман, т.к. не вижу к нему интереса.