Устал

Виктор Матюк

Устал

Устал сражаться я, среди дыма и полымя проходит моя узкая и скользкая стезя,
Небесам не до меня, стеная и вопия, пытаюсь убежать от беспредельного греха,
Бегу напрасно, жить мне страшно, но я жить хочу,  приятные слова на ухо судьбе шепчу, 
Сквозь зубы шучу, что мне многое по плечу, любить хочу женщину одну,
Стремлюсь к тому, она стоит на другом берегу, студёный ветер дует в грудь,
Когда-нибудь мы вместе продолжим жизненный путь, попытаемся глубоко вздохнуть,
Но тьма и мрак, досужие мысли сразу же вернут назад! Нервы шалят, надо жить наугад,
Рад стараться, мне бы не сознаться року во множестве своих пороков! Кругом безвременье,
Два пишем, четыре в уме, не проиграть бы Сатане в кровавой битве, и не сгореть заживо в огне!
Жалость и трепет, страсть и детский лепет приводит в движение промозглый северный ветер,
Ещё не вечер, покой обеспечен, но заняться нечем, быт изувечен, хотя дышится легче во сне,
Что кричит мне старенький кречет, а потом усаживается на широком плече в холодный полдень,
Разум не свободен в принятии решения, коротки жизни мгновения,
Тлен и суета требуют терпения, я с опозданием пытаюсь отойти в тень,
Путь пройден, но никто не свободен от происков матушки – природы!
Хватит водить хороводы, отдельные эпизоды к остальным приобщены,
Им бы дождаться весны, а там, как карта ляжет и что голос судьбы подскажет?!
На ногах унты из волчьей кожи, с ним в полный голос говорит стынь и холод,
Я же жить хочу спокойно, умереть бы мне достойно, но в мыслях престарелых раба и королевы
Нет помыслов иных, как дописать художественный триптих  об изъянах своих и чужих!
Ветер  только по вечер в тёмной подворотне затих, не снимая треуха с левого уха,
Чувствую стужу, она всюду навевает грусть и скуку, мне бы подать ей тёплую руку,
И передавить себя посреди замёрзшего пруда, чтобы впредь никогда конская узда
На сдавливала угол раскрытого настежь рта! Как назло всё сикось-накось пошло,
Суровый голос молодого патриота летит по узкому коридору,
Он на выходе догоняет собачью свору, снимает маржу,
И втихомолку смотрит на мышеловку в углу, взгляду всё по плечу!
Частенько интерьер чужих домов приоткрывает намерения пошлых мужиков,
Пусть любовь спасает грешный мир, нам бы в своём выборе не ошибиться,
Мелькают незнакомые лица в переливах света, кружится планета в тумане неба,
Душа не принимает подачек трепетного неба, но толпа кричит: «Игрищ и хлеба!»
Эти крики не смогу до конца жизни забыть! Память об этом трубит и трубит,
Никак не прерывается связующая нить, карта бита – нечем крыть! Их роман был недолог,
Грехов ворох сделал глубокий вдох, едва не свалился с обеих ног, между авторских строк
Блеснул зелёный огонёк, появился едва заметный дымок, загорелся известный людям порок,
Брызнул сок с лица наземь, природа ответила грешнику отказом, но не сразу, а опосля,
Плоть разгорячена, нет дыма без огня! Прозвенел звонок, он звучал, как си-бемоль,
Господи, уволь и отврати, в свободное плавание талант отпусти! Жизнь сохрани,
Потерпи, если можешь, своим рыком ты душу растревожишь, и ничем ей не поможешь!
Только крылья сложишь, застынешь в очаровательном полёте, будто на эшафоте,
По грешной плоти пройдёт дрожание, это отразится на судьбе, страх сгорит вовне!
Зачесался  нос привычно, на носу появился цвет горчичный, как не привычно кричать зычно
Страсти вослед, что на нашей дороге цветов и шипов нет, пришлось грешным делом
Пожертвовать чужим изнеженным телом, и начертить мелом на чёрном полотне,
 Что мысли все давно уже распяты на деревянном кресте! Бог вовне, а любовь пришла извне!
Она вторглась подобно Сатане в крем-брюле, остались расчёсы на высоком челе,
Ночью привиделось мне в глубоком сне, что я воли – хозяин, а совести – слуга и раб,
Мне бы выжить кое-как, труден каждый шаг, сделанный впопыхах, взмах судьбы
И мы наземь повержены, но не порабощены, при тусклом свете ущербной Луны
Вышли на зелёную равнину с мыслью единой: если не мы, то кто
На себе примеряет чужое пальто? Беспокойство быстро не прошло,
Для меня не безразлично, что мысли хаотично одурачивают приличных людей,
Толкают их взашей из вотчины своей! Какое мне дело до слов пустых?
Почто я должен страдать из-за них? Из души вырвался страшный крик,
Из-под земли ударил кристально-чистый родник, он огромной высоты достиг
Через миг, потом долу поник, скопище интриг пригнуло его к земле, он увидел пики вершин,
Но не достиг до их высоты, мужчину ослепил солнечный блик, к мягкому нёбу прилип язык,
Для чего мы живём, почему делаем ход конём, опалив душу искромётным огнём?
Тьма сгустилась за окном, через краткое время потух огонь, исполненный долг под вопросом,
Он не пользуется спросом! Взгляд отстаёт от жеста, ему не место здесь, где воля небес
Превышает совесть и честь! Быт и нравы к себе приобщает лукавый, Боже правый,
Помоги избавить душу от неправды, я выпил граммов двести, и впал в знакомое детство,
Мою память не освежил никто, мне же всё равно, когда же я взойду на горное плато,
И сниму с себя железное тавро! Пытаюсь с улыбкой с кровати вставать,
Мне что-то мешает вприсядку танцевать, делать физзарядку могу,
Однако ногу высоко не задеру! Стали годы короче, что ни год, то прочерк,
С детства знакомый почерк делает росчерк пером, пальцы веером и стужа за окном!
Не звонит телефон, без толку валяется он, жара и одурь пристроились поодаль,
Не далеко и не близко от степной былинки, её цветные снимки опубликованы
На половине страницы, там, в синей дымке исчезло всё, что непосильным трудом приобретено!
Жизнь исковеркана, тень от интеллекта упала на нижнее веко, я – не калека,
Мне далеко до приличного человека, гетман Мазепа – наш идеал,
Его царь Пётр в землю когда-то втоптал, прервался многосерийный сериал,
Допит до дна хрустальный бокал игристого вина, раскосые глаза впились в знакомый овал,
Былой опыт восторжествовал, уверенность пришла, вынырнув из-за угла, новое амплуа
Было встречено на «ура», толпа торжествовала, а свеча страсти горела в душе вполнакала!
Даже в этом грустном пейзаже люди наши счастливые оттенки найдут, вникнув в суть, поймут,
Что словесная муть исчезнет через пару минут, рука потянется к графину, нечего тянуть резину,
Для мужчины пожилого хорошо бы выпить спиртовую настойку из болиголова, ничто не ново,
Давно забытое старое входит в воды мутные, пытаясь скрыться в толпе, в суете да не в обиде!
Надо было видеть, как кривотолки летели по околотку на старенькой двуколке в самоволку!
За ними гнались молодые волки, разлетались осколки по стезе, рыдали все, страсти обнаглели,
Они грешные души полонили, суть любви исказили, её заживо похоронили, у неё век недолгий,
Стоит раскрыть на окнах тяжёлые шторки, как тут, как тут раздастся пустой звук,
Отбившийся от рук, его не обнаружив, себя обезоружив, рок пошевелит губами,
Истина под небесами, а мы в себя влюблены, у нас любовниц масса,
Они на фоне унылого пейзажа смотрятся великолепно,  и верят слепо
Каждому слову мужчине свой век прожившему нелепо! Он родом из вертепа,
Над ним сияет голубое небо, под ногами пылится земля, она для меня, как ближайшая родня!
Страсти плетут свои интриги, они влияют на состояние забулдыги, он не читает приличные книги,
Для него «Энциклопедия хулиганствующего ортодокса», как увядшая роза, парадоксов мать
Пытается истину на изгибе тропы двумя руками поймать за толстый зад,
Чтобы голосу страсти внимать, но её слов грешникам не разобрать!
Всем, чем  грешим в молодости, искупаем затем в глубокой старости,
Ноги трясутся от усталости, рок из жалости уже не строит гадости, он из ревности к женщине
Как-то выражает сомнение, что молодой девушке удастся Музу удержать в девичьей руке,
Ей не откажешь в интеллекте, её можешь встретить на шумном проспекте с книгой в руке,
Её она читает наедине, скрывшись в шумной толпе! Мы влюбляемся, мы пируем,
Поём и танцуем всуе бытия, понимаем, что так нам жить нельзя, и, не моргнувши оком
Говорим ненароком женщине, вынырнувшей из-за поворота, что судьба наказывает жестоко
Грешника любого, чьё орлиное око покрылось розовой поволокой! Одно дело – лгать,
Другое – заблуждаться, можно рогом в землю упираться, орать: «Рад стараться»,
Но дебилом оставаться! Почему бездельники огорчены и везде у них враги?
Ты мне душу такими вопросами не береди, не суди и не судимым будешь,
Если свои сокровенные мысли озвучишь, потом домыслами себя же замучишь!
Не высоко ли мы себя ценим, на груди весит ценник, будто берёзовый веник,
В мелких сценах бренного бытия не можем женщине воспротивиться ни ты, ни я!
Из сил последних снимаем с женщины передник  в очередной понедельник
И начинаем неспешную речь, дабы женщину от новой похоти сберечь!
Заметь, боль в области лодыжек, служит предвестником ночных интрижек,
Чижик-пыжик, где ты был, кого ты под венец вчера водил? Тебе не надоело
Терзать до рассвета нежное женское тело, а потом есть огурцы из кадки,
Собранные на своей грядке, играясь с судьбой в прятки? Копоть керосиновой лампы
Скрывает местные таланты, в любых вариантах, даже тех, кто числится курсантом,
Или считает себя дилетантом в вопросах сложных и простых, каждый сам пишет триптих
Из букв и цифр, из слов молитв, украшающих семейный быт, их чётко выверенный алгоритм
Нельзя стремглав забыть и своё волнение от неба скрыть! Душа болит и сердце плачет,
Толпа судачит о днях мирских, не мне судить, кто и как свою позицию отстоит? 
Поменять бы баб пора, но затягивает любовная игра в путы греха немощного мужика,
Дрожит правая рука, в ней нет нательного креста, бабы и еда, еда и баба, как зов услады
Должны находиться рядом, приоритеты меняют молодые поэты, зимой одни, другие летом,
Они не встают в очередь за ответом! Человек живёт и улыбается, потом огорчается,
Без дела шатается по околотку, пьёт вёдрами водку, но он равнодушен, судя по всему,
К бытию сущему, жизнь вот-вот размажет его дни и часы по грязному оконному стеклу!
Съедаемый стремлением к познанию, пытаюсь понять секреты мироздания,
Но сущность жизни порочной чётко можно распознать из скважины замочной!
Друзья, льстя, развращают тебя, враги, браня, на путь истины наставляют меня!
Нет дыма без огня, сокровенную тайну храни внутри себя, несмотря на холод декабря,
Выпьешь среди бело дня двадцать капель коньяка, и айда туда, играясь и звеня,
Шумит река любви, от зари и до зари кровь бурлит в груди, добра от жизни не жди,
Все тропы зальют холодные проливные дожди, и даже при нормальной  температуре
Дождевые капли летят с небесной верхотуры на нежную и скромную натуру!
Не проходит головокружение от небесных тел, лишь к концу жизни разум прозрел,
Но не успел в тень отойти, не разобравшись в сути происходящего,
Пытался уйти от настоящего, не ведая, куда его приведёт длинная стезя,
Коварства звёзд мне не удалось избежать, я не смог понять судьбоносный знак Зодиака,
От темноты и мрака отделился одинокий бродяга, он бродил по диким степям Забайкалья,
Проклинал пустыни далёкого Приаралья, о них он вспоминал с печалью,
отрешившись от ратных дел, не посмел вслух озвучить собственную цель,
запутался в мыслях, как в сетях из мудрых слов и дел, и ни одну сеть распутать не сумел,
всему есть предел, его нет у бесконечного и вечного неба, советь грешную душу гложет,
Мужчина жить без бабы не может, одиночество душу растревожит так, что любой вариант
Угробит твой талант, как вражеский танк, был гранёный фолиант, был гигант мысли, 
Он написал плагиат, не попал в такт звучащей рапсодии любви, и вот ему крикнули из-за стены:
«Уходи, прощения не жди!» Пришлось уйти, не избежав утрат, он, как опытный дипломат,
Вновь пишет серьёзный диктант на старую тему, вновь в память въелась одна и та же проблема,
Не время и не час соблюдать такт, перечитывая много раз собственный рассказ о сути бытия,
Среди колдобин петляет стезя, тот, кто стар, молодым огнём пылать не может,
Это душу тревожит и страхи множит! День прожит и хорошо,
Но если выпала из жизни живое звено, значит ему не дано
Носить штаны в широкую полоску, выглядеть ярко и броско,
Изменив свою причёску! Всё на свете – божья милость,
Мне намедни приснилось, что я мысленно взлетел на небеса,
Неужто закончилась тёмная полоса? Гневить небо не смею,
Не могу осудить божественную идею, живу, как могу,
Хотя жизнь – невмоготу! Примечаю суету сует и прочий бред,
Былого непротивления свет звонит во все колокола от бела и добела,
Глядь, во ****ь, а жизнь почти прошла, не затронув любовью ни души, ни чела!
Над головой полжизни летал таёжный гнус и мошкара, пора уныния прошла,
Парня из одичавшего села судьба легко предала, а сама по рукам пошла!
Любые формы когда-то приходят в норму, они зависит от степени прикорма,
Формы должны быть такими, чтобы ты больше думал об интиме,
Чем о белоснежной пуховой перине, чтобы формы те, родившиеся вовне,
Хотелось взять на яркое содержание, чтобы оставшееся воспоминание
О словах любви и признания без слов роптания и топтания на одном месте,
Служили знаком беспутной невесте, что она приятна и стройна, умна и деликатна,
Изящна и аккуратна, не противна, как выплывшая из небытия чертовщина!
Бывалый мужчина найдёт вескую причину, чтобы умерить свою гордыню,
И в миг единый зажечь в женской душе яркую лучину, пусть он похож на кретина,
Пусть он спозаранку не делает физзарядку, жизнь по распорядку – не для него,
Он любит нежное и тёплое женское естество, если оно предано ему,
В нём он находит отдушину, с ней смело смотрит во тьму, пусть небо в огне и в дыму,
Он ложится на примятую подушку, выпьет вина из солдатской алюминиевой кружки,
Вытянется в струну им легко отойдёт  ко сну, испытает на бегу трепет и лепоту!
Лепота! Лепота! Жизнь будто начата с чистого листа, такая женщина не предаст никогда
Своего мужика, сведёт с ума даже старика, пусть он любит выпить бутылку с горла,
Но не предаст жену, за неё пойдёт в тюрьму, не позволит никому посеять ветер в семье
И пожать бурю наедине! Буря утихнет вовне, спокойствие воцарится на земле,
Прошлое сгорит в полыхающем огне так, как мысль исчезает в креплёном вине!
В словах моих вновь слышится отзвук любви, последние «прости, не уходи»
Теряет свою горечь, незаконченная повесть двух одиночеств мерцает вблизи,
Но вдали даже свет немеркнущей любви теряет отзвук былой любви,
И что ты ему не говори, как не суди и не ряди, без постоянства не может быть любви,
Суженное пространство, гульба и беспросыпное пьянство  хуже смертельного зелья,
Сотканное из этих изъянов ожерелье, замедляет речь, цель оправдывает содержание,
Без любви и слов признания не сокращаются расстояния! Слава предков
Действует лучше, чем таблетки, она прыгает с ветки на ветку,
Берёт всё на заметку, особенно склонность к греху!
Жить без него не смогу, когда ты отступаешь, напрасно время теряешь,
Вспоминаешь в деталях свой каждый шаг, зажав нервы в кулак,
Пытаешься завесу времени слегка приподнять, не получается никак
До конца осознать замыслы Творца, судьба неотделима от греха!
Досужая мысль теряет всякий смысл, когда тлен и суета трубят без конца,
Что плоть пока жива, она неспроста просит прощения у греха,
Ей трудно понять основу бытия! Не злословь, не ищи матерных слов,
Семья для тебя, как невеста и княжна! Без тебя, без тебя мне любовь не нужна,
Сквозит из открытого настежь окна, ты же споришь с людьми, лучше от них возьми
Ту боль в груди, что укорачивает жизни дни! О подвигах впредь не труби,
Люби и не груби, негаснущий свет нежной полночной любви не воспринимай в штыки!
Мы всё теряем с годами, живём в стыдобе и сраме, но ходим в белоснежной панаме,
И в полосатой пижаме ложимся к ногам очаровательной жены,
Мы в тот миг никому ничего не должны, нам бы дожить до весны,
Услышать, как поют соловьи и щебечут ночные птицы, а синицы
Летают под окном, в природе нет отказа ни в чём! Всхлип и стон
Пронзил своим острым копьём тихий речной  затон!
Судьба непредсказуема, она, как мгла иль тьма лишает ума
Бывалого мужика, он побывал в ситуациях невероятных,
Избитым возвращался обратно, по причинам понятным никто 
Не снимал его в красочном кино, он ходит в рваном трико,
 он до утра стучат в подворотне с дружками в домино!
Там темно, но тепло и не мешает никто жить, как душа велит!
Не прерывается связующая нить между годами бытия, в скопище хлама 
Проходит жизнь вся, всюду пустота, ни травинки, ни куста, ни деревца!
Преодолев все преграды, наконец, и я добрался в кровать к бабе,
Пора бы и бабе оставить грехи великого масштаба, споткнувшись на ухабе,
Доказывать самой себе, что твоя страсть ещё таится вовне! Устал я сражать,
По безлюдным окраинам мотаться, образ дикаря отродясь не видел я 
 Даже посреди безлюдного пустыря, грешу втихаря, петляет стезя,
Я же сижу у кипящего самовара с любимой женщиной на пару,
Взяв в руки семиструнную гитару, играю старинный романс,
Судьба дарит шанс вновь впасть в любовный транс,
Рассудок только в тёмное время суток поддаётся любовному порыву,
Встряхнув поседевшей гривой, ищу счастье среди поползновения негатива,
Исполняю соло, каждое сказанное мною слово звучит особо,
Пытались и мы при этом спеть романс дуэтом, получилось бестолково,
Силы и мощи лишилось музыкальное слово, у тебя и у меня нет выбора иного,
Как убрать копоть керосиновой лампы, чтобы народные таланты  в сутолоке суеты
Не выглядели, как дилетанты, распаренные от жары! Трудно без бабы на передок слабой,
Хоть кого бы, хоть куда бы, нужен массаж болезненной простате! Грех и спереди и сзади,
Взгляд бродит заснеженными полями, мысли, рождённые в стыдобе и сраме,
Сами прячутся за тёмными углами, за полями да за чистыми, ясными и искристыми,
Солнечные блики выглядят художником великим, они появляются из-за спины
 В образе пьяного возницы, пригревшегося  вблизи разухабистой девицы!
Если жизнь станет проще, мы будем получать удовольствия больше,
Чем в былые дни, когда распри и розни стоили людям козни посреди степи!
Капля камень точит, судьба прочит жизнь свою прожить в раю, на краю земли,
Где хризантемы давно уже отцвели! Страстей хоть пруд пруди, от них некуда не уйти,
Негде душу от соития спасти, бегут события, они требуют сокрытия, а фразы чистой воды
От злачной темы никак не отошли, остались внутри, что ни фраза, то ляп, как-никак
Велик  грехов масштаб у наших баб, тема ненависти и всеобщей зависти вместе с порывами лжи
Беснуется в груди, огурцы из кадки теснятся на узкой площадке, их покупали у старой бабки,
Соседки по лестничной площадке! Раздербание всего и вся в себя сполна вобрала
Проторённая с утра стезя, она отказалась от длинного языка, сначала усмехалась,
Но опосля пошла вразнос, в душе начался страшный переполох, как при ловле блох!
Ох! Глубокий вдох сулил подвох без лишних завитков, фраз и слов, плох тот солдат,
Который не стремится приобрести генеральский штандарт! Глаза горят, звёзды не гаснут,
Дни идут, часы бегут, но не меняет жизненная суть: опоздаешь, ты – труп, слюна покатится с губ,
А казацкий чуб нависнет над челом, грянет на небе гром, тебе жилось неплохо вдвоём,
Рядом шумел огромный водоём, ты без колебаний шёл по стезе страданий,
Не зная заранее, каким будет содержание беседы в соседнем купе?
В этой стороне  взгляд туманят смутные грани стеклянного двухсотграммового стакана,
До дерибана рукой подать, пришло время поддать, умирать нам рановато,
Но без мата не обойтись, без него жизнь теряет пристойный вид! Чувств в обрез,
Новый образ в душе воскрес, в этом что – то мистическое есть, дыбом поднимается шерсть
Практически везде и даже на спине, если на тельную рубаху с неё убрать,
Ты сможешь пристально созерцать, как надобно женщин ублажать,
Уложив их в скрипучую железную кровать! Страсть жгучую в стужу лютую
Ни с чем впредь не спутаю, в одеяло её закутаю, пока узлы любви и страсти не распутаю!
Влюбившись, к женщине впритык наклонившись, лично ты
Попытался заново воплотить в жизнь давнишние мечты, 
Посмотрел с высоты на себя, ты без бабла, без кола и гроша в кармане,
Будущее в тумане, а на тебя наседают любовные романы, не предупредив заранее,
 Что в твоей душе магия пристрастия ищет взаимного счастья, она пищит заумные холсты,
Но отсутствие в них кристальной чистоты, лишает силы и мощи мечты! Хочу сказать при этом,
Что мы долго жили по ленинским заветам, не верили слова молодого еврея из древнего Назарета,
Считали, что его песня уже спета! Только бесстрашные поэты писали до рассвета
 В каморке без проблесков света и во мраке темноты боялись собственной наготы,
Брошены в корзину смятые листы, уста доведены до немоты, развёрнуты стопы наружу,
Им не привыкать к холоду и стуже! Глупость и тупость разъедают человеческую сущность,
Беззубость и самодурство ведут себя беспечно, но мысль стучит как долото: 
«Тебе не поможет никто, когда ты будешь в жизнь воплощать свои мечты!
Из тьмы на брезжащий свет тебе никогда не долететь, надо думать и сметь,
Чтобы успеть распутать бесовскую сеть до конца, на всё воля Творца,
Ему принадлежат наши души и сердца!» Вот только беда и судьба
Никогда не уводят взгляд от стыда, пришли холода, давно уже нет в душе тепла,
За околицей воет и стонет зима, в заплаканных очах – тоска, но душа всегда молода,
Она бы ушла бог весть куда, бежать-то некуда, везде непроходимая тайга, долотная гниль и вода!
Быль жития людского бежит от шума городского,
От простого к сложному приходиться наощупь идти 
По ложному пути при свете гаснущей свечи, Фаворский свет горит вдали,
Водная гладь испускает пузыри, прозри, вместо земли одни пустыри,
На них стоят старинные монастыри, ржу клюют воробьи,
Воры и упыри убивают отчизну изнутри!
Горят фонари вдоль глубокой балки,
Машины с мигалками отбиваются палками 
От бесноватой толпы, увы, от людской молвы им не уйти!
Господи, Ты нас прости, привкус сладкой халвы нам подарили волхвы,
Но мы здесь жить, обречены и с нищетой обручены, мы - не волхвы,
Мы - трудолюбивые и честные хохлы, нам бы, нам бы уйти на дно,
Там бы, там бы пить вино и выжить всем бедам назло! Не повезло,
Дальше что? Пока нам местные злодеи стальные цепи куют,
Душа ищет тихий приют, он и там и тут и здесь, на всё воля небес!
Бесконечен этот процесс, боль сердец ставит жирный крест на суете сует,
Не трудно узреть на грешниках отсутствие одежд, виден грех любого,
И только божье слово, как огромный перл вынырнул из-за небесных сфер,
Но не успел разглядеть за рванью туч яркий солнечный луч, призвавший на помощь волну,
Чтобы она проторила стезю к богатству, уму и добру! Среди рыхлых волн слышен крик и стон,
Их голос становится глуше, на небо уходят страждущие души,
Быть может, бог им там поможет,  и они вновь будут бить баклуши,
Стезя становится всё уже и уже, голос простужен, но певуч,
А ты похож на ходячий труп, вот-вот развяжется пуп!
Забудь о себе, не вспоминай о роке, совести и судьбе,
Бог стоит на той стороне, мы – на другой, земная твердь подо мной,
Вот-вот вздыбится земля, а что станет опосля? Не уполномочен небом знать я,
Куда приведёт нас тропа, на ней много серо-чёрных пятен, проблески бугров и вмятин
Не приметит кретин, он один застыл среди оледеневших вершин, он меряет на свой аршин
Синь заоблачных небес, проиграв битву вчистую, пытается объять даль необъятную,
Такую понятную, такую превратную, я же полночи не сплю, авось, к утру связку слов накоплю,
С себя узду сниму, хочу, чтобы она после сна стала бледней греха! Голь на выдумку мудра,
Она говорит строками моего стиха! У него нет начала и нет конца! Я начну издалека
Петь песню степного ручейка, душу заела тоска, так живёт полматерика!
Путь река жизни так впадает в океан страстей, что среди людей жалкие остатки ****ей
Вдыхают елей, они хотят поскорей избежать очередей в мраморный Мавзолей!
Язык без костей, слово, как воробей: выскочит – не поймаешь,
Что-то на земле своей найдёшь, но больше всего потеряешь!

г. Ржищев
5 декабря 2021г.
14:50