Странная работа

Когда-то я был трубачом и, честно говоря, я был готов на любую другую работу. Правда, в то время Родина крайне нуждалась в менеджерах по продажам, а я не мог быть обманщиком. Ну, просто, мой дед, когда мне было три года, вбил в мою голову маленького Ленина, который теперь всегда живой и всегда со мной. Короче, не принимайте близко к сердцу. Эти маленькие Ленины из книжек-малышек советского периода — они вовсе не такие как настоящий Ленин. Маленькие Ленины, детские, так скажем, учат только доброте, честности и храбрости, а не устраивать красный террор.

В общем, днём я ходил на собеседования, а по вечерам играл джаз. Прихожу домой, а жена уже прикидывается спящей и даже не говорит мне «Привет», не целует и вообще, я понимаю, что завтра я проснусь и её уже дома не будет — уйдёт на работу пораньше… а, может  и просто уйдёт насовсем...

Ложусь я рядом, смотрю на неё, на этот дышащий человекоподобный сгусток одеяла на кровати, который так мне и доносит молчаливо: «Бездельник, неудачник, не мужчина». Полежал я, посмотрел, а потом вскочил с кровати, оделся и пошёл на улицу. А зачем? Да чёрт его знает. Купил в магазине с узбеками дешёвого коньяку после одиннадцати вечера, сигарет (хоть я и бросил курить), пакет и удалился из этой клоаки заполонённой полиэтиленовыми упаковками сухариков, печенюшек и лимонадов. 24 часа продукты…

Ночь тихая была. Улица пуста. Похолодало, но коньяк помог. Эхо-эхо-хо-ох-о. Даже эта искусственная рукотворная природа города мне шептала об одиночестве, ведь нет ни одного человека на Земле, который бы ко мне пришёл и сказал: «Донду, вот тебе работа! Та, которая тебя устроит и деньги будут, да и время на трубу». А нафиг мне эта труба? Труба… Все музыканты — гады. Как бы хорошо я ни играл — никто на работу не приглашает. Приглашают тех, с кем в шараге учились, а таких как я, знакомых просто, без образования, и даже если бы я играл как Диззи Гиллеспи — хрен возьмут. Да куда? Не в Карнеги Холл, а сраный кабак. Тут всё иначе. Связи, узы, дружба. Это так. А какая у меня дружба? Я — хер с горы. Хер непонятного происхождения. Чужой хер. Невидимый хер. Неуютный хер.

Дошёл я до железной дороги и пошёл по шпалам. Поезд поедет? Да пусть сбивает меня. Кому я нафиг нужен? Чёрт его знает сколько я шёл, возможно, часа два или три и ни одной электрички. Офонарели что-ли? Уже не работают совсем — я уже вон до леса дошёл, темно вокруг… Вижу надвигается на меня кто-то. Человек. В шляпе. В кожаном плаще… Негр… Майлз Дэвис? Ё-моё… Странно… Я пил только коньяк. Я аж споткнулся и чуть не ударился головой о рельсы.

— Осторожней, — подхватил меня Майлз Дэвис. Он говорил на чистом русском с лёгким американским акцентом — у вас не найдётся сигаретки?
— Да, конечно! — я угостил его, дал прикурить.
— Присядем — прохрипел он и сел на рельсы мигая во тьме угольком.
— А поезд? — присел я рядом
— Тут поезда не ходят — сказал он и бесцеремонно отпил из бутылки коньяк, — кхммм, замечательно!
— Да?

Мы посидели молча, глядя на чёрный Залив. А я и не знал что сказать. Я не знал что думать. Что со мной? Я мёртв и уже в аду? Это Майлз Дэвис… Он никогда не был на Карельском перешейке, что он тут делает? Да и, самое главное, он умер очень много лет назад.

— Жизнь, порой, кажется полным дерьмом, я знаю, — сказал Майлз Дэвис.
— Ага… Дерьмо.
— Вот поэтому я и хочу предложить тебе работу.

Ё-моё, какую работу? Играть на трубе? Собирать трупы? Ягоды или грибы? Продавать наркотики?

— Работа странная, но хорошо оплачиваемая. Сколько ты зарабатываешь сейчас?
— Эмм… — мне было стыдно говорить, и я немного завысил мой заработок — десяточку в месяц.
— Я предложу тебе сто-пятьдесят, делать ничего не надо — просто будешь получать деньги, но есть одно условие.

Ага, сейчас предложит съедать банку червей каждый день....

— Условие такое — ты никогда не должен сидеть, присаживаться и так далее…
— Не понял — реально не понял я.
— Деньги будешь получать по почте! — глотнул коньяка Майлз Дэвис — но помни! Только присядешь, больше денег не получишь от меня.

Пытаясь осознать что происходит, я сильно зажмурился, потом направил взгляд на Майлза Дэвиса и увидел как на меня несётся поезд. Конечно, я отскочил куда-то в кусты. Порвал каким-то образом штанину на заднице.

Я вернулся домой в совершенно ненормальном настроении. Я был весел и бодр, хоть и дорога домой была не сказать чтобы уж приятной. Шоссе, шоссе, шоссе и деревья. Порванная жопа. В смысле, штанина. И Фонари. А потом новостройки, какие-то мешки утренние двуногие ищут закладки или просто шатаются. Бабка сумасшедшая мяукала у секс-шопа. Потом дверь входная и стоит жена и смотрит на меня взглядом «Где был, а вообще-то мне пофигу».

– Гулял – ответил я.

Хотел присесть, чтобы снять ботинки, но вспомнил Майлза Дэвиса… Не стал садиться. Так скинул ботинки и пошёл спать. Как только я плюхнулся услышал, что жена сказала что я — свинья. Я не слышал от неё такого пока что… Засыпая я думал о том, что меня ждёт развод, возможно бомжевание… Или буду жить в клубе у Женьки… Или просто повешусь… Или под поезд прыгну… Главное — не садиться, не садиться… Ага… А почему я сегодня отпрыгнул от поезда? Зевнул и мгновенно заснул.

Первый месяц без того, чтобы где-то присесть прошёл совершенно нормально, но сразу появились какие-то люди, которые старались быть супер-вежливыми и всё время в транспорте настаивали на том, что я устал и мне надо присесть. Совершенно меня не парило то, что я не могу теперь зайти в ресторан, мне они были не по карману, но от работ, где мне надо было сидеть в оркестре пришлось отказаться. А это самая жирная работа. Но я отказался. Что мне их копейки? Мне Майлз Дэвис обещал… Или это было наваждение? Сон? Всё-равно, пошли бы вы нахер нафталиновое старичьё поганое! Не буду я играть ваших сраных Бенни Гудманов и прочее старьё. Хотя, за что я так с Бенни Гудманом? Нехорошо это!

Через месяц я стоял весь в поту у почтового ящика. Я долго не решался открывать его, потому что к этому все мои коллеги считали меня окончательно ёбнутым. Ключик повернулся, а там пакет втиснут толстый. Всё как и обещано 150 000 рублей. Интересно, жена ещё не ушла от меня? Не ушла.

— Смотри! — говорю
— Что это? — с недоверием она — Ого!

Вот и стали мы жить душа в душу, а у меня начали ноги болеть. И скучно стало без сидения, но я по-другому не умею зарабатывать. Я начал ездить в транспорте лёжа. Перестал стесняться. Я устал. На меня ворчали: «Сядьте, сядьте, сядьте», а я всё думал: когда же это закончится? Как же надоели деньги! Как же надоели люди! И что я вообще в этом мире делаю? Просто не сижу. Концерты играть не хотелось. Работать не хотелось.

Я уехал в лес.

Было серенько, краснели мухоморы и хрустели ветки. Пень. Чёрный пень и я смотрел на него как на источник истины. Свобода или деньги… Я присел. В этот момент появился Майлз Дэвис.

— Теперь то ты понял? — просипел он.
— Конечно, понял! — вдыхал я обновлённый воздух.
— Такие дела…