Гуманоид

Глава первая

Случилось это задолго до того, как капитан Савушкин гонял на пустыре мяч с такими же прогульщиками школьных занятий, как и он сам.
 
Инопланетный корабль совершил вынужденную посадку на краю колхозного поля. Астронавты скоренько нарубили в лесополосе березки-подростки и закидали чудо техники на манер шалаша для стрельбы токующих тетеревов большой компанией. Свидетелей приземления было два: тракторист Николай и сторож скотофермы Егорыч.
 
-  Повадились, ети их! – сплюнул в сердцах Егорыч, - Телок пужают.

Колян ответил не сразу. Он задумчиво вертел в руках гнутый привод вентилятора. Закипевший трактор виновато бычился в сторонке.
-  Как думаешь, у них такой есть?

Сторож заслюнявил окурок Беломора и сунул под картуз:
-  А хот бы и был. У этих инородцев хрен чего допросишься, - старая обида еще больше раззадорила ершистого дедка, - Прошлый раз, прикинь, я им полную корзину опят за иллюминатор предлагал! Шиш. Не дали.
-  На кой тебе иллюминатор?
-  Да он мне на хрен не нужен! Вопрос принципа. Жилы, одним словом, как есть – жилы.

Тем временем к ним подошли два зеленых человечка.
-  Мужики, в вашем Кислодрищевске мотель имеется?
А тот, что поменьше добавил:
-  и автомастерская

-  Дом Колхозника в трех верстах. Образцовый, между прочим. А запчасти по разнарядке. – съехидничал дедок.
-  Погоди, не кипятись, - Колян явно чего-то замышлял, - Поломка?

Мелкий зеленый сел на траву, снял шлемофон и почти наверняка слился с ландшафтом:

-  Как не быть? Выделяют хлам, а образцы породы требуют. Капиталисты проклятые! Ыыыгун я. Мишаня, по-вашему.
-  Колян, - тракторист протянул ладонь-лопату, - Держи кардан.
-  Дед Федор, - присоединился сторож
-  Ыыыкун, - не отстал и второй астронавт.
 Знакомство состоялось.

-  Вы что, братья? – Колян принес из кабины початую четверть.
-  Неа, - зеленый покрупнее мотанул башкой, - Когда был маленьким, звался Сыыыкун, а теперь я вырос. Сечешь?
-  Ссыкун проще. Без обид.
-  Да ладно. Можно просто Кун. Разливай.

В жаркий летний полдень, в разгар трудового дня пьется особенно задушевно. Раз другой пробьет молодой перепел: «пить-пиль-пить» и опять тишина. Ну как тут не помянуть женщин, не обматерить начальство, не погадать на ромашке.
Разморило. Пришельцы засобирались на постой.

-  Ты ключи-то от драндулета оставь. Покумекаем, чего как, - Колян улыбнулся, - Да не ссы, я в армии танкистом служил.

Глава вторая

Дом Колхозника ютился среди заброшенных полей, под сенью могучих берез и наглядной агитации. Хорошенькая администратор кокетливо оглядела интуристов и выдала ключи от общего номера.
-  Там еще двое проживают. Тоже командировочные.

Едва стихли шаги новых постояльцев, Катерина позвонила в сельсовет.
-  Зинка! К нам такие кадры прикатили - закачаешься! Как увидели, как мы тут живем, аж позеленели от зависти. А так ничего – обходительные.
-  Из Центра?
-  Откуда ж еще! Иностранцы.
-  Женатые?
-  Спросить не успела. А в паспортах не по-нашему. Скажи Петровичу, мол, мать заболела и дуй сюда. Духи городские захвати. Те, что с красной крышечкой. Если Серегу встретишь, скажи, я сегодня в клуб не приду (хи-хи) – дежурю. Пусть на рыбалку чешет (хи-хи), на ночную. Ну все. Жду.

Тем временем пришельцы добрались до номера. В комнате витали пары восхитительного запоя с легким флером разочарования. На одной койке возлежали черные семейные трусы, на другой, под одеялом угадывалась человеческая фигура.  Она стонала, мычала и брыкалась, аки плод во чреве матери. Вновь прибывшие плюхнулись на свободные кровати и, наконец, отдуваясь, разоблачились.  В этот момент фигура таки съехала с матраца и уселась на дощатом полу. Голова произнесла бодрящее «бррр» и уставилась на гостей. Бессмысленный поначалу взор медленно обрел требуемую фокусировку и ужаснулся:
-  Чур, меня! Чур!
-  Кун и Мишаня, - в свою очередь представились новенькие.
-  Ааа! – возопила фигура, - Ааа!!
-  Что вы так орете? В соседнем номере могут спать, - Кун надел шлемофон.
-  Да он пьян, как свинья, не видать мне титек Андромеды, - Мишаня брезгливо наполнил стакан хозяйским портвейном, - Хлебни. Полегчает.

Стуча зубами, фигура, не без труда, отправила лекарство по назначению.
Мишаня присел перед страдальцем и открыл счет:
-  Один, два, три, четыре

На счете «пять» фигура сделала попытку приподняться.
-  шесть, семь, восемь, девять

Фигура оторвала зад от пола, оглянулась, удивилась… на четвереньках добралась до окна, уцепилась за портьеру и, дрожа коленями, слегка выпрямилась:
 
-  Шурик. То есть – Александр Сергеевич. Коноплянский. Поэт, драматург. Почему двое? Почему без косы? Почему не белые? 

-  Белых твои предки в Черном море утопили, - Мишане хотелось спать, - Давно гуляем? 
 Шурик с вызовом закинул край портьеры за спину:
-  Над пьесой работаем. О трудовых буднях ради светлого будущего.
-  Душно тут у вас, - подал голос Кун, - А какое оно? Светлое.
-  Денег не будет.
-  Так их у вас и сейчас нет.
-  Работать не придется.
-  Дык, вы и нынче не вспотели.
-  Ээ… - Коноплянский учуял классового врага, - ээ…

Творческую натуру заклинило. Диспут грозил затянуться. Пришельцы оставили Шурика в покое и прилегли отдохнуть. Подкатила на велике Зинаида.

Глава третья

Минули годы.
Поселок городского типа Н-ск ничем особым ни в воспитании детей, ни в бытующих нравах от прочего захолустья не отличался: та же расхлябанность и вера в светлое будущее. Сами посудите: на фига напрягаться, если оно обязательно настанет? В неизбежность радужного прогноза верили поголовно. Расходились лишь в сроках: оптимисты смотрели по утрам в окно, пессимисты – на календарь.  Особо интересующиеся ходили в лес, к старцу Андрею. Мудрец жил в землянке, беседовал со зверьем, газет не читал.
 
-  Поведай, отче, а как оно – будущее создастся? Из Центра привезут?

Политкорректностью старец не страдал. Поговаривали, что в прошлой жизни Андрей Никифорович служил по партийной линии, но был изгнан из рядов за волюнтаризм во хмелю.

-  При-вя-зут, - передразнивал ходоков одичавший парторг, - Держи карман шире. Чай, не цирк какой. Само зародится. Ну, доставайте, чего принесли.

Такой ответ многих устраивал и укреплял в правоте выбранного курса. Извлекались подношения, слетались на крошки синицы. Знакомый с таинством деторождения, ученый ветеринар Самуил согласно кивал и задавал свой коронный вопрос:
-  Когда?

После чарки/другой сизого до голубей самогона мудрец добрел:
-   В положенный день и час. Эх, братцы, вот бы вас всех в лагеря упрятать! быстрее бы зародилось.

-  И баб? – настаивал Самуил
-  Тьфу на вас, на дипломированных! Лезете концами обкорнатыми, куда не просят. А хоть бы и баб! Что с того? Ась?

На этом ветеринара слегка поколачивали, и беседа продолжалась в благодушных рассуждениях о достоинствах грядущего.
 

Глава четвертая
 
Училка привычно отчитала Савушкину за прогулы сына. Закончив, поделилась новым рецептом засолки рыжиков. Потом – свинушек. Затем – опят. Провинившийся сопел носом и торопился домой, – его ждали пацаны.
На обратном пути мать говорила:
-  Сема, будешь плохо учиться, в космонавты не возьмут. Будешь быкам хвосты крутить.

Сема хотел стать космонавтом. Ему представлялось, как он сидит в глубоком кресле, в блестящем скафандре и ничего не делает. Разве что изредка помашет рукой, приветствуя мамку и членов правительства. Ну, скажет, что-нибудь в микрофон, типа: «Есть! Всегда готов!». Да и только. Не жизнь, а малина. Все дворовые мальчишки мечтали стать космонавтами. А в школу ходить – нет. А в футбол играть – да!
 
Мать штопала порванные брюки, ворчала, жаловалась отцу. Глава семейства грозил ремнем, но в ход его не пускал:
-  Семка! Вот я тебе

Парень рос. Менялись жизненные приоритеты. Он больше не желал покорять космические дали, тем паче что престижность профессии сильно потускнела. Благодаря недюжинным способностям Семен, не напрягаясь, окончил военное училище и неплохо продвигался по служебной лестнице. Ему прочили полковничьи погоны, язву желудка, гараж и двоих детей: мальчика и девочку.
В один из очередных отпусков тов. капитан решил посетить родные места.  Сходил на кладбище, протер табличку на могиле родителей ЕКАТЕРИНА И ВАСИЛИЙ САВУШКИНЫ, а вечером навестил местную достопримечательность – сторожа бывшей скотофермы деда Колю (прежний – Федор Егорович - давно помер).
 
Моложавый дедок гостя вспомнил. Городским угощениям порадовался:
-  Знатный коньяк. Забористый
-  Это виски. Белая лошадь называется.
-  Чудно, Семка. Все у них не по-людски. Вот у нас: и Андроповка, и Жирик, и Брынцаловка. Пьешь, как на политинформации. 
-  А помнишь, дядь Коля, ты хвалился, как с летающей тарелки запчасть для трактора свинтил?
-  Был грех, - усмехнулся сторож, - Только я им и насос вакуумный наладил. А привод тот им лишний. Он антенну вращал. А антенн этих у них на тарелке, итак, до хера.
 
 Черный, как висельный юмор, кот потерся о хозяйскую ногу. Получив в награду безбашенную шпротину, вернулся на печку и до конца беседы более не спускался.
 
-  Расскажи поподробнее. Что за пришельцы такие? Как вы конфликт уладили?

Польщенный вниманием пенсионер достал из комода жестяную коробку, покопался и выудил сложенный в несколько раз листок.
 
-  А не было никого конфликта. Они той же ночью улетели. Вот, на месте приземления под шлемофоном оставили. Запасной, видать.

Он развернул. Записка на оборотной стороне Памятки для проживающих в Доме Колхозника гласила:

Спасибо, Колян! Планета ваша для проживания не пригодна. Душно. Поклон Егорычу
   
- … А мужики они неплохие. Даром что зеленые. Жаль летом прилетели. Зимой у нас несильно-то взопреешь.
-  Н-да… - Савушкин надолго задумался, - Климат и впрямь душноват… Но это, как говорит наш гарнизонный прапорщик: ту хум хау*.
-  Мудрено, - сторож захлопнул жестянку и положил на место, - Не по-нашему. Да что с куска взять?
-  Не обижай, танкист, прапорОв. Без них далеко не уедешь. Скажи-ка лучше, шлемофон сохранил?

Дядя Коля впервые за вечер отворотил глаза:
-  Какой шлемофон? Ты, Семка, о чем? Грибочков подложить?
-  Да нет. Пойду я. Бывай, старик, не кашляй.


Несмотря на прохладный осенний вечер, Семен шагал в распахнутом кителе. Кое-где вдоль раскисшей грунтовки догорал в избах свет. Селяне привычно рано ложились спать.  Утром они с надеждой посмотрят в окно. А кое-кто – на календарь.
 

 *to whom how (неграмотный англ.) – кому как