Киевская элитная гимназия

Полгода я заменял одну даму, коллегу по университету, в киевской элитной гимназии, держал ей место на время её декретного отпуска. На эту авантюру меня подвигло отчасти и любопытство. Мне было удивительно: к 2006 году русский язык был уже вытеснен из киевских школ. На весь город оставалось пять русских школ, вдвое меньше, чем школ с английским языком обучения. И вдруг - где? - в элитной гимназии русский язык оставался востребованным.
В первый же мой контакт с директором я поинтересовался этим феноменом. "Нечему удивляться, - ответила она. - Меню дисциплин заказывают родители, а они, даже те, кто не любит Россию, детям своим не враги: понимают, что с русским им будет  легче продвигаться по жизни, чем без него. И русскую классическую литературу они тоже заказывали на русском, а не в переводе на украинский, как преподают в обыкновенных школах".
Не знаю, насколько детям приходилось по вкусу меню, но пятая - шестая часть из них вовсе не умели писать ни по-русски. Впрочем, как и по-украински. «V druк» - так, например, один из восьмиклассников писал слово «вдруг». Семь классов он оканчивал в Англии, но потом его родителям пришлось возвратиться в Киев. Было немало таких, для кого английский был первым родным языком: слово «mummy» они слышали от своих родителей раньше, чем «мама». Нет, их родители не были иностранцами, просто ради ребёнка они жертвовали своим русско- и украиноязычием и в домашней обстановке использовали английский язык.
Были у меня и способные, и высоко мотивированные ученики, так что работать мне в классах было не скучно. Учителям украинского приходилось намного труднее: в отличие от русского языка, мова у элитных подростков имела рейтинг почти нулевой. Никогда я не слышал, чтобы на переменке кто-то из них заговорил друг с другом на украинском. Даже те, чьи ранцы были обвешаны оранжевой мишурой, говорили только по-русски.

В коридорах гимназии всё было синё и фиолетово. Глянцевые плакаты рассказывали о счастье быть европейцем. Столько было на них белоснежных улыбок, что, если не вчитываться в лозунги („Європейський Союз – це права людини!”, „Європейський Союз – це рівні гендерні права!”, „Європейський Союз – це рішуче „ні” адміністративно-командній системі!”, „Європейський Союз – це найвищий рівень освіти та культури!” и т.п.), то можно было подумать, будто вся гимназия увешана рекламой какой-нибудь зубной пасты.
Всю эту наглядную агитацию подарило посольство одного из европейских посольств. Европейские дипломаты были гостями частыми и желанными в этой гимназии.
- Ваше покоління буде жити в Європі! – по требованию директрисы с этой фразы учителя должны были начинать каждый, буквально каждый урок. Как будто ею заклинали детей.
Наподобие Ленинской комнаты в советских школах здесь был оборудован «кабинет Европы». Синие стены, синее знамя, сам воздух, казалось, здесь с густо-синим оттенком.
Огромный плакат на стене: какой-то учёный-поляк с американской улыбкой обещает: единая Европа сумеет отстроить новую Вавилонскую башню. На полном серьёзе, так и написано огромными буквами, и никто из детей не сомневается: Вавилонская башню в Европе будет построена, и будет в ней свой уголок для Украины. «Вы думаете, получится?» - спросил я однажды десятиклассников. «А как же! – удивились они. – Ничего нет невозможного в век научно-технического прогресса».
Вы не верите, вы думаете, это хохма. Да нет же, честное слово! Они действительно вознамерились строить невиданный зиккурат – новую Вавилонскую башню!

Проходили в седьмом классе «Тараса Бульбу».
Я зачитывал на уроке:
«Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают  только,  чтобы  при  них  были хлебные стоги, скирды да конные табуны  их,  да  были  бы  целы  в  погребах запечатанные меды их.  Перенимают  черт  знает  какие  бусурманские  обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля,  да  и не короля, а паскудная милость польского  магната,  который  желтым  чеботом своим бьет их в морду, дороже для них  всякого  братства.  Но  у  последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть  и  у  того,  братцы,  крупица  русского  чувства.  И   проснется   оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы  руками,  схватит  себя  за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело».
Слушали внимательно, но понимали по-своему. «Гнушаются языком»? Ну да, это значит, что все разговаривали на русском, а украинский оставался в загоне.
- А Гоголь, - спросил я, - на каком писал?
- На русском.
- Так что же он сам себя так обзывал?
- Да, он был самокритичным, - ответил один.
- Кто на каком хочет, тот на таком и пишет, - сказал другой.
- Гоголь был предателем! – вставила третья. - Шевченко же писал на украинском! А почему Гоголь не мог?
Я попробовал возразить:
- Шевченко, вообще-то, прозу тоже писал на русском. И дневники на русском. Две трети всего, что он написал, написано было на русском.
Не поверила.
- Этого не может быть! Это его в КГБ перевели на русский язык!
И смех и грех!

В девятом классе спросил:
- А вы знаете, где Гоголь родился? На территории какой области?
Молчание.
- Эти места называют «сердцем Украины».
- А-а-а! – взметнулось сразу несколько рук. – Это Львовская область!

Десятиклассница возмущалась:
- По какому такому праву Куинджи выставлен в музее русского искусства?
- А где же, по-твоему, он, грек из Мариуполя, говоривший по-русски и считавший себя русским художником, должен быть выставлен?
- Это не важно, кем он себя считал! Он родился на территории нынешней Украины, значит должен был выставлен в музее украинского искусства!

Шестиклассник Максим Меерович был не совсем типичным учеником. Наверное, потому, что его воспитывал дедушка.
Однажды он подошёл ко мне на переменке и задал вопрос:
- Как вы относитесь к украинской армии?
Я ответил:
- Я офицер запаса советской армии.
Он на это:
- Я тоже служил бы в советской армии, а в украинской ни за что не хочу. Тогда страна была, а сейчас – говно.
- Ты чего при учителе выражаешься?
- А что, разве не правда?
В другой раз он спросил меня:
- А почему западенцы разговаривают на таком ужасном суржике?
- Вообще-то, сами они считают, что на суржике говорят восточные украинцы.
- Ну да, - не поверил. – Наш язык красивый. Это у них чёрт те что, а не язык!

На протяжении двух последних недель первой четверти лучших старшеклассников забирали с уроков. Готовилась суперпрезентация о достижениях гимназии для инспектора из Совета Европы.   
И вот инспектор приехал. Прочитал лекцию о счастье жить в Европейском Союзе, а на презентацию не остался. Её всё же провели, но непонятно было, кому гимназия себя презентовала.
Директриса была в этот день Европой разочарована.

Из сочинения десятиклассника:
«Я считаю, что героем нашего времени является бизнесмен. Потому что он независим, самодостаточен, всегда уверен в себе. Он носит классический деловой костюм и этим ещё больше подчёркивает свою деловитость и респектабельность. Бизнесмены занимаются по призванию серьёзными вопросами и должны быть прагматичными. Поэтому, с моей точки зрения, они герои нашего времени».

- Remember! Your generation will live in Europe! – Учитель английского развалился в кресле, закинув ноги на стол и отхлёбывая  кофе из чашки. – What does mean Europe for you?
Учащиеся, до этого сосавшие из бутылок кока-колу и спрайт, выкрикивают с мест:
- It’s a continent!
- It’s a developed economic!
- It’s a pretty people!
- It’s a freedom of speech!
- Modern cars!
- It’s a «кайф»!
- Oh yeah! – в джазовом экстазе рычит учитель. – Well done, Karina!
Дети ликуют. У них клёвый учитель, настоящий "типа американец". Правда, у него нет педагогического образования, но зато он шесть лет прожил за океаном: в конце 80-ых сбежал с советского траулера в американском порту и попросил политического убежища. Убежища, правда, не дали, но ему всё-таки удалось там на несколько лет зацепиться.
- То, что у него нет педагогического образования, даже и хорошо. Зато он абсолютно раскрепощенный. Главное, что он видел ту жизнь своими глазами, - довольна им директриса. Кстати, заслуженный педагог Украины.

Урок географии.
- Северная Корея – это диктаторский режим, милитаризованная экономика и отсутствие каких-либо прав человека, - отвечает у доски отличник Руслан. – Сравнение Северной Кореи с Южной свидетельствует о преимуществе западной модели развития над советской.
Учитель: - А можно провести такую параллель: Северная Корея – это восток Украины, а Южная Корея – это наш запад?
Руслан: - Конечно, можно. Западная Украина больше напоминает Европу, а Восточная – Советский Союз.
- И чем это соревнование двух систем закончится?
- Пример двух Корей показывает, что неминуемо победит европейская, то есть западноукраинская, модель.
- Молодец! Ставлю тебе двенадцать!

Десятый класс. Зарубежная литература.
Марина: - А зачем было стреляться на дуэли? Разве нельзя было по-хорошему договориться? Зачем обязательно стреляться?
Марья Андреевна: - Тогда представления о чести были другие. Честь считалась превыше всего, и оскорбления смывались только кровью.
Максим: - Я с вами не согласен. Честь никогда не считалась превыше всего. Во все времена человек старался приспособиться к внешним обстоятельствам. Сейчас из-за перенаселения и экологических проблем приспосабливаться стало намного сложнее.
Марья Андреевна: - А чем ты объяснишь то, что сейчас никто не дерётся на дуэли?
Максим: - Тем, что люди стали культурнее. Уровень культуры повысился. Прогресс, понимаете?
Ирина: - Люди стали реалистами. Раньше они как будто играли в честь, в благородство. Им скучно, наверное, было без телевидения, радио. В общем, очень мало было развлечений.
Марья Андреевна: - И поэтому они дрались на дуэлях?
Ирина: - Ну нет. Просто они как дети были. Вот когда дети играются в песочнице, они, там, город строят, но никто же из взрослых не верит, что это настоящий город. Так и тогда было. Честь – это такая игрушка была для них, понимаете?
Максим: - Даже в Библии сказано, что человек должен приспосабливаться к жизни, а не витать в облаках. А еще они с жиру бесились. У них продукты были экологически чистые, они ели мясо без гормонов и без антибиотиков.
Майя: - Тогда куриного гриппа не было!
Максим: - Они не боролись за выживание! Им всего хватало, и всё было качественное: и питание, и вода, и воздух. Поэтому они и игрались в игры: «Мадам, извольте пригласить вас на танец!»
Марья Андреевна: - Разрешите пригласить.
Максим: - Ну, они тогда так говорили: «Извольте». «Извольте покушать». Выпендривались, в общем.

Педсовет – одноактная пьеса продолжительностью три часа, состоящая из одного непрерывного монолога, декламируемого директрисой.
- Дорогі друзі, я знову змушена говорити про проблеми. Я не знаю, коли настане і чи настане взагалі той день, коли я зможу говорити на педраді тільки про хороше. Це дуже прикро, але кожного разу я змушена починати з проблем. І оскільки наша солов’їна мова не придатна для такої розмови, я, з вашого дозволу, перейду на російську.
На самом деле ей просто легче изъясняться на русском.
- Так вот, дорогие друзья, я вам прямо скажу – можете на меня обижаться, можете говорить, что я мегера, - но я всё равно скажу: так дальше нельзя! И я больше терпеть не намерена! Я буду принимать решительные меры! Гимназия – моё детище, я его выстрадала вместе с моим мужем, и не хочу, чтобы его загубили недобросовестные педагоги.
За этот год от нас в другие гимназии перешло уже восемнадцать человек, к нам же перешло всего семь, повторяю, семеро детей! Мы проигрываем конкуренцию, вы понимаете это? Мы по-прежнему не достигли европейских стандартов в самом главном: в отношении к детям. Мы никак не можем понять, что времена тоталитарной педагогики закончились, что теперь в школе хозяева не мы, а дети. Мы их коучи, а не менторы, и процесс обучения по-европейски – это коучинг, а не авторитарное подавление личности.
Скажите, как я должна реагировать на то, что наша многоуважаемая Валерия Михайловна говорит Н-ко: «Ты нравственный урод!»? На следующий же день ко мне приходит его отец (а вы знаете, кто его отец и как много он делает для нашей школы), так вот он приходит и начинает меня буквально размазывать по стене, и самое главное, что мне нечего ему возразить, потому что он абсолютно прав! Согласитесь, люди добрые, он прав!!! Нельзя оскорблять ребёнка! И вот я вызываю Валерию Михайловну в надежде, что она извинится, так сказать, загладит конфликт, а вместо этого она закатывает отцу Н-ко истерику и – в моем присутствии! - обзывает его последними словами. Это что такое, я вас спрашиваю? Вы же рубите сук, на котором мы все сидим! Вы аккуратно каждый месяц получаете зарплату, довольно приличную по сравнению с обычными школами, но вы же знаете, чего мне это стоит! Вы же знаете, что государство не дает нам ни копейки! Мы живем за счет своих учеников и за счет спонсорской помощи таких, как Н-ко. Так что если в следующем месяце вы не получите вовремя зарплату или если я вынуждена буду урезать вам ее, благодарите за это Валерию Михайловну…
И так далее, и так далее…

Фиолетовый от наглядной агитации спортзал. Несколько старшеклассников качают мышцы на тренажерах, кто-то висит на перекладине, двое играют в настольный теннис. Одиннадцатиклассники Андрей и Максим отдыхают на скамейке.
Вдруг – джазовый рык, усиленный эхом, сотрясает спортзал:
- Мэксим! Ha-ha-hah! I’ll strike you dead now! – учитель английского машет двумя ракетками, вызывая на дуэль Максима. – I’ll strike you dead, naughty child!
- Во! – отвечает ему отсечкой по локтю Максим.
- Hah! Hah! Hah! I’ll tear your ova away!
В спортзале поднимается невообразимый гвалт. Всеобщее ликование.
- А что, педсовет закончился?
- Yeah!!! – Англичанин на ходу сбрасывает пиджак, потом рубашку, оставаясь в одной футболке.
- Что-то быстро сегодня.
- Yeah!!!
- Василий Васильевич, а потом вы со мной сыграете?
- Yeah!!! Yeah!!! Yeah!!!
В дверь заглядывает директриса. Она улыбается. Дети не обращают на неё никакого внимания.
Учитель английского и Максим начинают партию. Оба играют отлично.

2006