1 В глубоком будущем Гл. 1 Детский пансионат

Наташка была обычной тоненькой, стройненькой девочкой-подростком, хотя и готовилась к тому, чтобы стать женщиной, выбрав для этой цели космонавта, который пока пребывал на одном из спутников планеты Юпитер. Ничем особым внешне Наташка не выделялась, сказать, что она миленькая, было бы неверно, в таком возрасте все дети милы и обаятельны. Роста она была среднего, личико – с правильными чертами, со среднего размера прямым носиком, глазки - серые. Волосы – средней густоты, темные, но не черные, до плеч, чистые и ухоженные – благо, ухаживать было кому.

Наташке с раннего детства хотелось побывать на Останкинской башне. И вот, наконец, она стоит на остановке автобуса, а совсем близко на ярко-синем густом мартовском небе торчит башня. Автобуса, правда, давно уже нет, на остановке собралась толпа. Мелькали мысли «а как попасть на саму башню? Туда же просто так не пускают». Но главное - хотя бы до башни добраться.
 
И тут она заметила, что на обочине стоит девушка в короткой ярко-малиновой куртке и ловит проходящие машины. Девушка была без шапки. Но с такой копной густых черных волос и в самый лютый мороз не замерзнешь.

Девушка на мгновение обернулась, наверное, чтобы посмотреть, не появился ли автобус. Немножко раскосые черные глаза и увеличенные скулы выдавали примесь азиатского происхождения. Наташка узнала ее: это же святая Елена Барнаульская. Правда, взгляд ее был веселый, живой, игривый, совсем не такой, как на иконах, изображающих двух святых – Елену Иркутскую и Елену Барнаульскую.

Наташка сообразила, что Елена – это как раз тот, кто может провести ее на башню, и хотела броситься ей в ноги, как полагается это делать перед святыми. Но Елена, заметив ее, сама выпрыгнула из сугроба на обочине и Наташка увидела, что святая Елена была босая. Наташка несколько удивилась этому – вокруг никого босиком не было, наверное, в Москве так ходить не принято.

- Пошли пешком – сказала Елена Наташке, – автобуса не дождешься, да они все равно до самой башни не ходят.

- А то, что я голая – это ничего?

- Какие проблемы, со мной пропустят, – успокоила ее Елена, и продолжила: - я хотела тачку поймать, за минет доехать. Да ладно, пешком пройдемся, погода какая прекрасная.

С этими словами Елена расстегнула куртку, под которой ничего не было, и подставила яркому солнцу упругие загорелые груди. Короткая юбка держалась на широком кожаном ремне и Наташка с удивлением увидела сбоку необычно большой кожаный футляр, и догадалась, что это – мобильник. «А где же мой мобильник?» - Наташка глянула на запястье и с ужасом поняла, что свой мобильник она перед сном отклеила и бросила где-то в комнате.

Энергия бурлила в Елене и выплескивалась в каждом движении, жесте и взгляде. Прохожие обращали на них внимание, кто-то бросал осуждающие взгляды, и таким Елена строила гримасы и показывала язык. Кто-то смотрел с восхищением, и таким Елена приветливо улыбалась. Кто-то глядел с нескрываемым вожделением, и им Елена весело и с вызовом подмигивала.

Наташка засомневалась: слова про минет и столь вызывающее поведение не вязались с образом непорочной святой девы. Она хотела было поделиться своими сомнениями, обернулась к Елене и с удивлением увидела, что между ними шагает молодой курносый человек в очках. Черты лица его были мелкие и очень милые.

Так дальше они и шли втроем, и, казалось, что шли они очень и очень долго, они давно уже должны были бы дойти до Останкинской башни, а башня даже пропала из виду. Прохожие тоже куда-то подевались, только впереди стояла индианка в голубом сари. Наташка удивилась, она почему-то знала, что индианка и их молодой спутник никак не могут встретиться в одном месте, повернулась и увидела, что молодой человек исчез, они вновь вдвоем с Еленой. За спиной индианки была толпа зевак, окружившая виселицу, и Наташка с Еленой, не сговариваясь, свернули в сторону.

«Где же башня?» - подумала Наташка и огляделась по сторонам. Оказывается, Останкинская башня осталась за спиной, и Наташка решила повернуть назад, но почему-то не смогла этого сделать, и продолжила идти вперед, понимая, что впереди что-то страшное. Впереди оказался обрыв, а на дне обрыва белели кости, обвитые густыми черными женскими волосами.

В страхе Наташка поднесла к губам руку, чтобы позвонить Наталье Михайловне, она знала, что только Наталья Михайловна может ее спасти. Наташка не знала как, была лишь уверена в том, что Наталья Михайловна в любой ситуации найдет выход и придет на помощь. Но мобильника на руке не было, испуганная Наташка стала искать мобильник, нащупала полоску мобильника, с облегчением наклеила ее на руку, и собралась было звонить, но тут поняла, что все происшедшее было во сне, и она лежит на своей кровати в своей комнате. И только голограмма Останкинской башни висела над кроватью – Наташка обычно вечером включала эту голограмму. Иногда Наташка, набегавшись за день, засыпала, не успев включить голограмму, и, проснувшись среди ночи, пугалась оттого, что голограммы нет. Тогда она не ленилась включить голограмму и спокойно засыпала дальше.

Как большинство детей в возрасте от трех лет и до наступления половой зрелости, Наташка проживала в детском пансионате.

Пансионат делился на пять участков, или «зон», как называли его воспитанники. В детском участке проживали воспитанники пансионата, там же были столовая и внутренний спортивный зал. В учебном участке размещались учебные классы и лаборатории. В небольшом управленческом участке располагались служебные кабинеты, там же проживали некоторые взрослые сотрудники. Производственный участок содержал мастерские, сады и огороды, и зверинец. Отчасти назначением этого участка было обеспечение жизнедеятельности пансионата, но в большей мере назначением участка была забава для воспитанников. На участке для взрослых родственников снимали недорогое качественное жилье родители и близкие родственники воспитанников пансионата. На этом участке проживало постоянно довольно много народа – условия съема жилья были привлекательны, развитие информационно-коммуникационных технологий привело к тому, что все больше и больше народу переходили на удаленную занятость, и таким людям было без разницы, где располагается их рабочее место. Кроме того, непрерывно росла технологическая безработица. Появилась и еще одна существенная категория населения – «буси», от слова БУС – Безработица Удовлетворенного Спроса. В результате реформ академика Сергея Даниловича Аникеева, настроившего систему налогов – налога с продаж, налога на произведенное имущество и налога на приобретенное имущество, большинство изделий, от самолетов и станков до утюгов и чайников не продавались, а сдавались в аренду, оставаясь в собственности производителя. Интернет вещей обеспечивал технические возможности отслеживать состояние сданного в аренду изделия. Естественно, при таком положении производители стали стремиться к долговечности и надежности своих изделий, и материальное производство резко обвалилось. Многие производственные предприятия ничего не производили, получая доходы от аренды. Сотрудники этих предприятий или занимались перспективными разработками, стремясь создать новые изделия, которые покажутся потребителям более перспективными и привлекательными, или обслуживали сданные в аренду изделия, или становились бусями. Буси по большей части ничего не делали, будучи лишь изредка привлекаемыми к обучению и производству под заказ, получая при этом жалованье от арендных поступлений. Конечно же, государство строило правовую и налоговую базу так, чтобы бусей было больше, чем технологических безработных – так для всех спокойней.

Все эти категории населения – сотрудники с удаленной занятостью, технологические безработные и буси охотно снимали жилье на участке взрослых родственников и проживали там годами, вблизи от своих деток. Дети имели беспрепятственный доступ на любой из участков, сотрудники пансионата – на все участки, кроме участка взрослых родственников, взрослые родственники – только на свой участок. Нередко это приводило к обидам и конфликтам – родственники стремились к своим деткам, а деткам и без них было хорошо со своими сверстниками.

Понемногу Наташка пришла в себя. Кажется, что-то подобное она видела во сне и раньше, но сны, как правило, забываются. Некоторые взрослые утверждают, что сны – это воспроизведение того, что произошло за день. Наташка стала припоминать, а что же такого произошло за день, чтобы составился столь необычный сон.

В этот вечер Наташка поздно вернулась с занятий в свою комнату («камеру», как называли свое жилье дети). Хотелось перед ужином размяться в спортзале, но тогда в столовой никого уже не будет, и ужин себе придется готовить самой в той же кухне-столовой. Наташка скинула с себя надоевший за день халатик, простирнула его в ванной – стиральных машин в пансионате не было, дети сами с удовольствием и увлечением стирали свою одежду и постельное белье, совсем мелким детям с не меньшим удовольствием помогали в этом старшие. Осталась Наташка совсем голенькой, но голяком ходить по всей детской площадке, включая столовую, разрешалось. Наташка почти всегда ходила, а чаще – бегала голой, за исключением тех случаев, когда ее заставляли одеваться: на занятиях и во время поездок за пределы пансионата.

До недавнего времени Наташкины родители, будучи безработными, непрерывно проживали на участке взрослых родственников. Наташка забегала к ним по несколько раз в день, правда, ненадолго: слишком много времени уходило на учебу, игры и хозяйственные дела, которые на самом деле были разновидностью забав. Мамаши из участка взрослых родственников, наблюдая постоянно мелькавшую перед их глазами голую девчонку, отчасти уязвленные тем, что Наташка своих родителей посещает чаще, чем их посещают их собственные дети, судачили между собой, высказывая осуждающие суждения: «До чего же девка бесстыжая. Бегает сиськами размахивает, а выйдет из пансионата – всем давать начнет направо и налево. Такую и раздевать не надо – нагнул и сразу можно засовывать». Папаши сдержанно поддакивали, в мыслях представляя себя на месте того счастливчика, которому удастся засунуть свеженькой девчонке. В действительности эти суждения были неверны. Размахивать Наташке было особо нечем. Сиськи, т.е. девичьи груди, у нее размером были меньше, чем у иного раздобревшего от пива мужика средних лет. Только, в отличие от мужских, – нежные и упругие. Да и ни о какой чрезмерно интенсивной половой жизни она не помышляла – просто с детства в ней существовало откуда-то твердое убеждение, что обходиться без одежды – это удобно и приятно. Став взрослой, она в Интернете обнаружила немало обоснований и подтверждений своим убеждениям.

Обувь она тоже не носила, за свою пока еще короткую жизнь из обуви Наташка одевала только лыжные ботинки и коньки. У нее и большие пальчики на ногах отстояли в стороны как у настоящей дикарки.

Наташка выбежала из комнаты и тут же заметила направлявшихся к столовой голых детей-уборщиков с ведрами и тряпками – значит, на самом деле было пора поспешить в столовую: уборщики через камеры видеонаблюдения отслеживали момент, когда все посетители покинут столовую. Уборщиков было четверо. Старшая – Ольга, высокая худая широкоплечая рыжеватая веснушчатая девочка с суровым выражением лица. Руки у нее были тоненькие, но силы необычайной – она насухо выжимала тряпку. Светловолосый курносый крепыш Сережа был помоложе ее, Маша была примерно его возраста, девочка среднего сложения с каштановыми волосами, черноглазая. На лице Маши, или Машеньки, как все ее звали, была неизменная извиняющаяся улыбка. Чернобровая голубоглазая непоседа Катя с густыми черными вьющимися волосами была из уборщиков/уборщиц самой маленькой.

Наташка, заметив уборщиков, вернулась, прикрыла на мгновение дверь, дождавшись, когда те пройдут мимо, затем выскочила из комнаты и помчалась стремглав в обход – она знала, что после начала уборки столовой Ольга нового посетителя может и не пустить. Успела. На входе ее перехватил обрадовавшийся нежданному посетителю добровольный официант-любитель Дима и потащил к столику. Тут же подбежала девочка Таня с блокнотом в руках:

- Записываю заказ.

- Пошла отсюда, это мой столик – прервал ее Дима.

- А ты посетителей не перехватывай. Наташка ко мне шла, я ее обслуживаю.

- Так она и шла к тебе. Да никто к тебе не идет. Достала всех своим блокнотиком. Планшетником научись пользоваться.

- Это я-то планшетником не умею пользоваться?

- Сейчас порву твой блокнотик и посмотрим…

- Только тронь своим грязными лапищами мой блокнотик. Таких п.....й получишь.

- От кого? От тебя?

- Сейчас е....... тебе разукрашу…

Наташка оглянулась вокруг – взрослых поблизости не было, и она поняла, что останавливать полемику придется ей.

- Ё. вашу мать! Прекратили матом ругаться – прикрикнула она на сразу притихших детей, - ты неси две сосиски с горошком и кетчупом и кусок белого хлеба, - обратилась она к Диме, - а ты – чай с сахаром и лимоном и кусочек Праги.

Таня занесла в блокнотик заказ и помчалась исполнять…

Доесть последнюю сосиску Наташке не удалось – пока она размешивала чай, посудомойщица Ленка схватила ее тарелку и унесла, но тут Наташка уже не стала возмущаться.

Пора было идти в спортзал. В это время во внутреннем спортзале народу должно быть битком. Старшие ребята любили использовать Наташку как метательный снаряд – она была достаточно легкой и в то же время достаточно ловкой, чтобы, не покалечившись, стать на ноги, если промахнется кидающая или принимающая сторона. Самой Наташке это нравилось, но иногда надоедало, и потому она решила сбегать на уличную площадку.

На улице шел густой снег. Начался снег недавно, и Наташка с удовольствием ощутила босыми ножками прохладу плотного утоптанного снега на дорожке. А вот падающий снег холодил ее тело, и она побежала поскорее к уличной спортплощадке, где, конечно, никого не было. Видеокамеры зафиксировали ее появление, и, на ходу застегивая куртку, на площадку прибежал дежурный учитель. Учителя стало жаль, и Наташка, покрутившись немного на турнике, побежала назад к детскому участку, во внутренний спортзал. Там ее встретили с восторгом, только спросили, отчего она такая мокрая и холодная. После спортзала она, усталая, еле доплелась до своей комнаты, приняла душ, включила свою любимую голограмму Останкинской башни, включила компьютер, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям и вскоре заснула.

Вспомнив все произошедшее, Наташка пришла к выводу, что никакого основания для странного сна не было, и те взрослые, которые утверждают, что во сне мы переживаем случившееся за день, нагло и откровенно врут. Также она пришла к выводу, что мобильник снимать никогда нельзя – мало ли что может случиться. Пока Наташка рассуждала про себя, лежа в кровати, сон совсем прошел, и она пошла почистить зубы, умыться, принять душ, чтобы все-таки продолжить подготовку к завтрашним, а точнее – уже к сегодняшним занятиям.

Когда она входила в комнату, перед изображением башни появилось свежее, молодое, в меру пухленькое лицо Натальи Михайловны:

- Наташенька, проснулась?

Сразу стало тепло на душе и спокойно. Если бы Наталья Михайловна назвала ее «Наталья», Наташка в ужасе помчалась бы к учительнице выяснять, в чем она провинилась и добиваться прощения. «Наташа» было обычное обращение, а вот «Наташенька» ей приходилось слышать крайне редко. Но дальше Наталья Михайловна продолжила:

- Зайди ко мне, моя девочка… Как только сможешь…

Это было уже слишком. Так Наталья Михайловна никогда ни к Наташке, ни к другим обитателям пансионата не обращалась. С одной стороны, это было вершиной счастья, с другой стороны, когда неожиданно возникает слишком много счастья, это пугает, и Наташка тут же выбежала из комнаты в направлении служебного участка – она знала, что Наталья Михайловна постоянно находится там, и проживает в комнате, смежной со служебным кабинетом.

Наташка выбежала на крыльцо на выходе из детского участка. Было раннее утро, задолго до рассвета. Снегопад прошел, небо было чистое и черное, усыпанное яркими звездами. Все дорожки покрыл снег, который еще не успели убрать спящие пока дворники. Жутко похолодало. Помедлив мгновение, Наташка прыгнула с крыльца, ноги обжег холодный рыхлый снег, но тут же по телу разлилось тепло, и она побежала к служебному участку.

Наталья Михайловна сидела в такую рань уже в кабинете. Была она, кажется, несколько взволнована, но Наташка обратила внимание на странную вещь – правую руку Наталья Михайловна держала на толстой стопке бумажных листов – Наташка, привыкшая иметь дело с компьютерными документами, никогда еще не видела так много бумаги в одном месте, и, пораженная, не могла оторвать глаз от такой странной диковинки.

- Наташенька, Алина сообщила мне, что у тебя скоро должны начаться месячные. А ты знаешь, что по правилам ты должна покинуть пансионат.

Наташка давно уже догадывалась, что это скоро должно произойти, но ведь не сегодня и не завтра, зачем же так срочно вызывать ее в кабинет. Наверное, есть какая-то иная причина, и, возможно, связанная с этими бумагами.

- Какие у тебя планы? – продолжила Наталья Михайловна, - родители приедут за тобой? Если нет, тебя могут довезти на пансионатской машине.

Наташка на мгновение оторвала взгляд от стопки бумаги:

- Я собираюсь перейти в секс-пансионат.

- И как родители? Согласны?

- Не в восторге, но смирились…

- Вообще-то правильное решение. Я сама прошла секс-пансионат, и нисколько не сожалею. Нам запрещается рекомендовать это, даже упоминать нельзя. Глупо, конечно, но такие правила. Но раз уж ты приняла решение, отговаривать не буду. Ты себе нашла мужчину?

- Виктор Федорчук.

- Он же сейчас на Юпитере, - удивилась Наталья Михайловна.

- Уже вылетел обратно.

- Ну и замечательно, - Наталья Михайловна заметила, что Наташка никак не оторвет глаз от загадочной стопки бумаги. – Тебя, конечно, это интересует. Я, собственно говоря, ради этих записок и позвала тебя. Это же ты писала, не помнишь?

- Нет – ответила пораженная Наташка.

- Когда ты поступила в пансионат, ты такая забавная была, отказывалась носить одежду и обувь, хотя еще снег лежал  на улице. Но Алина проверила твое здоровье и разрешила, и мама с папой не возражали. А когда тебя все-таки пытались уговорить одеться и обуться, ты такое нам говорила…

- Несла чушь?

- В том-то и дело, что ты говорила все совершенно верно и очень грамотно. Но слышать такое от трехлетней крохи, поверь, было так забавно. Стыдно признаться, но мы потешались над этим, устраивали семинары, ты забиралась на стол, иначе тебя было не разглядеть, расхаживала с важным видом и рассуждала. Со временем многие поняли, что все ты говорила правильно, некоторые даже стали записывать. Но вскоре семинары закончились – ты заинтересовалась огородом и стала там пропадать целыми днями. Наверное, решила, что все важное уже рассказала, или просто поняла, что нечего метать бисер перед неблагодарными свиньями. Но удивительные вещи начались позже. Через некоторое время ты пришла ко мне, расхныкалась, сказала, что стала забывать некоторые очень важные вещи. Я удивилась: что может важного помнить четырехлетняя девочка, пыталась тебя успокоить, но никак не получалось, несмотря на все мои усилия и мой, похвалюсь, немалый опыт. Ты попросила компьютер, но непременно автономный, даже без сетевой платы, и локальный принтер. С немалым трудом, но мне удалось раздобыть такой компьютер, после чего ты закрылась в своей комнате на несколько дней, комнату я заблокировала под свою ответственность, я только приносила тебе поесть. А потом мы распечатали набранный тобой текст на бумаге, а компьютер и принтер я под твоим руководством и под твоим наблюдением унесла в глухой лес, разбила вдребезги, а то, что получилось сжечь, сожгла. Ты сказала, чтобы я эту распечатку дала тебе почитать перед выходом из пансионата. – Наталья Михайловна поднялась и протянула Наташке распечатку. Наташка при этом поразилась, что они теперь одного роста, а ведь совсем еще недавно Наталья Михайловна казалась такой высокой и огромной.

- О чем там?

- Не знаю, ты запретила мне самой читать…

- Как, и Вы выполнили такой запрет? Может, это просто детский каприз?

- Я умею отличать капризы от серьезных вещей, потому и работаю здесь, и работаю успешно. Как удается отличать – не знаю, пока это искусство, наукой еще не стало. Ну, пока, иди читай свое произведение – Наталья Михайловна ласково шлепнула Наташку по голой попе.

Наташке никогда не доводилось читать столько много текста на бумаге, и поначалу она опасалась, что не справится с этим. Но оказалось, что разницы большой нет, а в чем-то бумажный документ даже удобнее компьютерного. Добежав до своей комнаты, она тут же принялась за чтение, и первые же строки ошеломили ее. Всплыли смутные воспоминания о том, как она давным-давно, в раннем детстве, действительно набирала этот текст на огромном чуднОм компьютере. Она сразу догадалась, что показывать эти бумаги никому не следует, но здесь опасаться было нечего – в отсутствие жильца комнаты, войти в комнату постороннему можно было только в самых чрезвычайных ситуациях типа пожара или землетрясения, и только с личного разрешения директора пансионата. А когда Наташка была в комнате, зайти мог любой, но тут она успеет спрятать бумаги под подушку. Конечно, можно было бы заблокировать комнату как от всех посетителей, так и по списку, но при появлении информации о блокировке пришлось бы давать объяснения, зачем она это сделала. Так что комнату Наташка блокировать не стала, и последствия такого решения проявились достаточно быстро.

Дверь приоткрылась, и уже в следующий миг Наташка увидела, что уборщица Катя, сидя верхом на спинке ее кровати, протирает тряпкой пыль– Наташка еле успела спрятать распечатку под подушку. Ольга, Сережа и Машенька стояли посреди комнаты с ведром, готовясь приступить к уборке.

- Чего вам надо? У меня и так чисто…

- Мы только немного освежим

Разъяренная Наташка вскочила с кровати. Ольга обычно завязывала волосы пучком на затылке, чтобы волосы не мокли и не лезли в глаза во время уборки. Наташка, схватив ее за этот пучок, наклонила к полу:

- Ты хоть одну пылинку видишь? Запомни, в своей камере я сама прибираюсь…

Кати в комнате уже не было, а Машенька смотрела на сцену черными от ужаса глазами – неизменная улыбка сошла с ее лица. Сережа, сжав кулаки, собирался броситься на Наташку, но тут Машенька, всхлипнув, выбежала в коридор, и Сережа последовал за ней. Ольга резким движением швырнула Наташку на кровать и побежала следом за Машенькой и Сережей. Оттуда доносились обрывки разговора: «Машенька, Машенька, не плачь… Успокойся… Все хорошо…». Не успела Наташка достать стопку бумаги и продолжить чтение, как в комнату вошел Сережа:

- Ты за Машу ответишь…

- Тебе-то чего надо? – спокойно ответила Наташка, – я Машеньку пальцем не тронула и никогда не трону, а Ольга и сама за себя постоит.

Сережа, сообразив, что Наташка права, вышел обратно в коридор. Наташка задумалась. Если блокировать комнату – потом придется долго давать объяснения о причинах и договариваться о снятии блокировки. Тогда она решила включить предупреждение о посетителях – в охранной системе существовал режим, когда камеры видеонаблюдения на входе в комнату распознавали входящего и предупреждали обитателя комнаты о том, кто к нему входит. Вскоре система сработала:

- Анастасия Александровна Ковалева…

С Настей Наташка дружила с самого раннего детства. Хотелось Настю тоже прогнать, но они лишь недавно помирились после длительной ссоры, и не хорошо было вновь обижать подругу. История их ссоры, самой крупной ссоры за весь период их дружбы, началась с того, что Наташка получила по химии несколько двоек подряд – она пыталась давать ответы по аналогии, сообразив, что раз химические элементы близки в периодической таблице, то и все их свойства должны быть идентичны. Оказалось, что это не всегда так. Не добившись удовлетворившего ее объяснения от учителей, она стала искать ответы в поисковиках в Интернете, но там обнаружилась такая грандиозная помойка с самыми противоречивыми сведениями, что Наташка стала искать ответы на форумах. Участники форумов были, в первую очередь, озабочены конкретными текущими задачами, и на какие-либо фундаментальные вопросы отвечать не желали. Оставался только бюджетный сервер информационных ресурсов.

На бюджетном сервере любой гражданин мог разместить художественное произведение или научную работу. Если кто-то скачивал материал, автору перечислялась некоторая сумма. Одновременно некоторая сумма, значительно меньшая, поступала и на счет того, кто скачал – такое правило было введено, чтобы исключить бесконтрольное копирование и распространение скачанных материалов, не приносящее никакой пользы авторам. Кроме того, такое правило способствовало тяге населения к знаниям. Естественно, подобная система автоматически работать не может – иначе нашлось бы слишком много желающих подзаработать скачиванием произвольных материалов на мороженое или на пиво – в зависимости от возраста и предпочтения. За этим следил штат модераторов.

Когда Наташка стала скачивать слишком много материалов, с ней связался модератор Константин, пожелавший выяснить причины такой бурной деятельности. В ходе общения с Константином Наташка была поражена его эрудиции и быстрому уму – Константин моментально вникал в любую проблему и через несколько секунд давал полный и обстоятельный ответ. Наташка решила, что, когда вырастет, сама станет модератором. Настя, которая всегда относилась к Наташке как к некоему высшему существу, одобрила и с восторгом поддержала такое желание.
 
Константин понял, что Наташка действительно читает все скачанные материалы и назначил ей повышенные коэффициенты. Общение с Константином продолжилось, он сам стал рекомендовать Наташке некоторые ссылки, и Наташка стала зарабатывать приличные деньги. В пансионате деньги тратить было не на что, и она стала подкидывать деньги безработным родителям – счета родителей давно уже были в глубоком минусе, и им установили ограничения на приобретение некоторых дорогих товаров и услуг не первой необходимости.

Общение с Константином продолжилось. Оказалось, что Константин свободно разбирается и в литературе, и в физике, и в астрономии, и в истории – и вообще в чем только не разбирается, и Наташка осознала, какая пропасть лежит между ними. Тогда Наташка решила, что на модератора она не тянет, ей бы что-нибудь попроще. Настя, которая привыкла к тому, что Наташка – будущий модератор, возразила, пытаясь доказать подруге, что та недооценивает свои возможности, и путь модератора – это ее, Наташкин, путь. В попытках доказательств Настя была столь настойчива и навязчива, что Наташку это стало раздражать, и однажды между ними возникла ссора. Особенно Настю оскорбило то, что Наташка после ссоры заблокировала от Насти дверь своей комнаты, поскольку Настя по несколько раз в день приходила к ней мириться. Долгое время девочки не разговаривали …

- Привет, Настя.

- Привет. Пошли учиться?

- Я больше не буду ходить…

- Что, уже пора? – Догадалась Настя.

- Да.

- Мне тоже немного осталось. Алина сказала… Скоро на воле встретимся? Да?

- Года через полтора. Я – в секс-пансионат.

- Ух ты! А я тоже так хотела, так хотела, да мамка запретила, сказала, что порченую девку на порог не пустит.

Конечно, можно было, напоследок, и походить на занятия, но Наташке хотелось все-таки закончить начатое чтение.

Интернет – большая, грандиозная свалка информация. Но нередко найти именно то, что нужно, бывает не просто. Но Наташка все-таки, в конце концов, нашла. К сожалению, объемного изображения для голограммы не нашлось, а строить объемное изображение по плоскому Наташка не стала – так может потеряться достоверность. Поэтому она отправилась в компьютерный класс – естественно, ни принтера, ни плоттера в ее комнате не было. Когда на бумаге, вылезающей из плоттера, проявилось лицо приятного курносого юноши в очках, с мелкими милыми чертами лица, Наташка уже была полностью уверена в том, что это – герой ее недавнего сна. И, кажется, она и раньше не раз встречала его во сне.

Собравшиеся вокруг воспитанники с удивлением спросили Наташку:

- Кто это?

- Данила Спиридонов.

Наташкин ответ еще больше изумил спрашивавших. Имя мерзавца и развратника генерала госбезопасности Данилы Спиридонова давно стало нарицательно-отрицательным. При общении с незамысловатой публикой, назвав собеседника «Данилой», проще было получить по морде, чем назвав собеседника мудаком или козлом.

Данила Спиридонов подло предал двух святых дев – Елену Иркутскую и Елену Барнаульскую. Некоторые исследователи утверждали, что перед предательством этот негодяй жестоко надругался над святыми, лишив их девственности. Но Церковь этот эпизод категорически отрицала – святые непорочные девы обязаны оставаться непорочными до последних мгновений жизни.

Продолжение http://proza.ru/2021/12/05/526