Если против движения

   
У кого сейчас не болит сердце о далеком детстве, о коньках, когда слышишь, что всюду залили катки, что там катаются дети и взрослые!

Нам заливать каток не надо было, мы жили на берегу чудесного пойменного озера. С наступлением морозов оно замерзало, и катайся на льду, сколько захочется! У нас у всех были одинаковые коньки – «снегурки». Мы катались на таких коньках на валенках в конце сороковых годов. Историю появления их в нашем доме я не знаю, а помню только, как их у меня отобрали. Но об этом ниже.

 Кататься просто так, без цели – совсем не интересно. Клюшек и шайб мы не знали. Бегали наперегонки. А больше всего любили катиться «под ветер»! В нашей Алтайской степи ветров зимой, как и летом, предостаточно. Иногда очень сильных. Мы распахивали полы пальто или кто во что одет, подставляя ветру спину. Такого «паруса» хватало , чтобы разогнаться, а потом мчаться на коньках с очень приличной скоростью. Только характерное постукивание коньков о лед слышно. А озеро длинное, уезжали мы далеко от дома. Умчишься от вершины озера к его повороту, а это километра три, и радуешься!

Труднее добираться назад, против ветра. Но… Любишь кататься, люби и возвращаться! Тут своя хитрость. Надо низко-низко наклоняться. А еще бывает везение. По льду часто движутся возы, высоко нагруженные сеном.  За возом бывает завихрение, оно подхватывает. И едешь уже за счет обратного тока воздуха.

Когда стал ходить в пятый класс семилетки, коньки почти всегда были со мной. Школа -  в соседнем селе. Семья наша по тем временам относилась к беднейшим. Осенью мне иногда не во что было обуться до самых морозов. Но вот наступал сезон для валенок, и проблема отпадала. Я перекидывал коньки через плечо и шагал навстречу ветру. После занятий  он уже дует в спину. По плотно накатанным зимним дорогам катишься на своих снегурках почти до самого дома.

Помню такой год, когда перед морозами прошел дождь. Дороги покрылись сплошным прочным льдом. Становясь на коньки в соседнем селе, мы ехали домой все пять километров!  Такие были у нас «кони»!

Я не расставался с коньками до весны, до тех пор, пока хоть где-нибудь еще оставался снег. Сезонной обуви все еще не было, а на коньках можно было сохранять валенки сухими. Пока земля не оттаяла. Переходил от одного остатка сугроба к другому. А по снегу пробовал даже катиться. Но это не лед! Коньки то не сдвинешь с места, а то вдруг так заскользят, что ноги летят вперед, а сам приземляешься на спину, еле успевая подставить локти. Видя мои мучения, мои товарищи, обутые по сезону, сочувствовали мне и не смеялись, когда я шлепался.

Но потом, в самое бездорожье, объявляли весенние каникулы. За это время что-то добывали мне на ноги. Пропуская занятия иногда неделями, я все же закончил все три класса – с пятого по седьмой. 

Иногда я задерживался в школе, не шел домой вместе со всеми. Оставался поиграть в бильярд , который в конце занятий выставлял  учитель физкультуры и рисования, бывший летчик Иван Васильевич. А после игры шел домой в одиночестве.
В переулке за школой меня встретил местный юноша, которого я знал в лицо и по фамилии.

- Дай коньков покататься, - попросил он.

Я оглянулся по сторонам. Нигде ни души.

- Я на коньках домой еду. Как я дам тебе?

- Другие же ходят пешком, и ты сможешь. Дай покататься. Я завтра тебе отдам.
 
Он уже снял с моего плеча коньки и держал в руках. Отобрать я их не мог, парень был больше меня и сильнее. Звать на помощь было некого. И я сказал:

- Хорошо. Завтра приноси, я в седьмом классе.

Наивный, я почти верил, что коньки он мне вернет.

Наступило завтра, а потом еще и еще дни. Я понял, что добровольно  коньки мне не вернут никогда. Пожаловаться директору школы? Это не в моих правилах. Да и не будет он этим заниматься. Я обратился к дальнему родственнику, примерно ровеснику с моим обидчиком. Я уже знал улицу и дом, где тот живет, и просил всего лишь сходить со мной. А сам надеялся убедить парня, чтобы вернул коньки. Как ни уговаривал родственника, он не захотел ввязываться в это дело. День за днем думал я, как выручить пропажу. А тут и учебный год закончился. 
 
В шахтерском городе Осинники в Кузбассе, куда я поступил учиться в горный техникум,  зимой заливали каток и давали напрокат за копейки беговые коньки. Это на шестой год после окончания войны! Мирная жизнь развивалась стремительно! Мог ли я оставить без внимания городской каток? После «снегурок» мне легко было освоить беговые коньки на ботинках.

Как мне нравилось мчаться по беговой дорожке, скользя коньками влево – вправо и размахивая руками в такт движению. Каждый толчок ощущается, как распрямляющаяся пружина. И ты бросаешь себя вперед при каждом шаге. И чувствуешь центробежную силу на повороте. Только свист в ушах!   

Каждая нога – заряд энергии, толкающий вперед. Каждая рука – крылья, несущие в полет надо льдом! Размеренно: раз-два-три, раз-два-три! С ноги на ногу, с ноги на ногу, взмах за взмахом! Кто там впереди, чья спина? Догоняю! И вот он – молодой человек. В великолепном спортивном костюме, в вязанной шапочке. Красавец! Но ему не догнать меня! Я всех обгоняю, как и его, такого спортивного на вид. Может быть, у него сердце слабое? Да мало ли что! А мне вот дорожка кажется короткой. Не успеешь разбежаться – опять поворот. И все время против часовой стрелки.

Уже совсем мало людей на катке. А хочется что-то изменить, дать нагрузку и другим группам мышц, под правосторонний бег! И я разворачиваюсь и мчусь теперь уже по часовой стрелке. И один круг, и другой. Редкие фигуры я вижу издалека и легко маневрирую.

И вдруг – ну, откуда что взялось? Не было никого на дорожке! Стукнулся с кем-то лоб в лоб! Этого еще не хватало! Нет, не в лоб, а в нос. Я упал лицом вниз, и моя горячая кровь хлынула на лед. Лежу и соображаю:  а что делать дальше? Кровь течет, надо ее остановить…

Слышу, разговор:

- Я с кем-то столкнулся? Посмотри: там кто-то лежит.

Да их даже двое! Откуда они взялись? Я их не видел на дорожке.

- Эй, что случилось? – Меня перевернули на спину. – Это я с тобой столкнулся? Кровь из носа? Сейчас, снегу принесу.

На краю катка он набрал его и положил мне на переносицу. Снег быстро таял, стекал водой по лицу. Но парень подкладывал и подкладывал. Я уже чувствовал, что лицо замерзает.

 -  Хватит, - говорю. 

 Я сел на лед. Парень протянул мне носовой платок. Я утер им лицо, переносицу, под носом. Платок запачкался, но кровь больше не шла. Чувствуя давно не испытываемую слабость, я отправился в раздевалку. Молча сдал коньки, оделся и отправился в общежитие.

Наутро я пошел на занятие с огромными синяками под обоими глазами на пол лица. Точнее, не с синяками, а с черно-коричневыми кругами. Так и ходил недели две, и синяки прошли. 

А с того момента я сделал вывод на всю жизнь: нельзя кататься по часовой стрелке, если по правилам нужно против часовой. А потом обобщил: нельзя идти против движения! Получишь по носу! Это подтвердилось на практике. Идти «против» приходилось не раз! И даже бывал наказан.

…В армии, будучи секретарем комсомольской организации воинской части, пошел против командира и предъявил ему претензии по поводу нарушения им порядка снабжения. В результате при первой же оплошности был разжалован из сержантов в рядовые. А в самую лютую стужу и метель  отправлен с каким-то пакетом в другую часть за сорок километров на попутном транспорте. Ехал в открытом кузове. Продрог до самых костей! Я понимал, что командир, Николай Иванович Коваленко, сводил со мной счеты.

Так совпало, что к моему возвращению в части была хорошо натоплена наша замечательная бревенчатая баня. Я забрался на верхнюю полку, поддал жару так, что всех согнал на пол, и долго ожесточенно хлестал себя веником. После этого вышел во двор, подышал свежим воздухом и… Дальше - почувствовал холод на лице. Оказалось, что свалился и лежу в обмороке. Мне помогли подняться. Придя в себя, я благополучно помылся. Вот что значит здоровое сердце! Сейчас бы и не попарился так жарко, и не встал бы со снега. А тогда даже не простудился! Назло капитану!

Про работу в газете я уж не говорю. Были написаны сотни критических статей. Желающих отомстить было много. Но… тут еще нужно разобраться: шел ли я против движения или наоборот? Скорей всего – в нужном направлении, так как я был на стороне трудового народа и первичных парторганизаций. А это не противоречило политике партии, хотя местных «божков» и корежило. Потому и был неуязвим.

Правда, нос мне все же разбили. Но это было после того, как Украина стала самостийной, а я уже был пенсионером. И это уже другая история.