Адрана. Хроники войны. кн. 2 Империя под ударом

Глава 25

Звон выбитого где-то в глубине дома стекла, смешанный с топотом и лаем, поверг всех в изумление. В зал ворвалась пятерка доберманов. Короткая черная шерсть на их холках стояла дыбом, с желтых клыков капала пена. Эти псы способны были перегрызть глотку кому угодно.

- Зачем ты оставила их в доме, Инель? – Закричал Ганус. – Они взбесились!

Инельгердис не успела ответить. К окну с той стороны прилепилась уродливая темная фигура. Крылья были растопырены, а круглые, как блюдца, глаза блуждали, ни на чем не задерживаясь, но, казалось, видели сразу всех. Одновременно с этим загрохотали в дверь, будто тараном молотили.

- Берегись! – крикнул Ребера, и с мечом бросился на тварь, которая лезла в дверь с галереи.

Как они проникли, и сколько их в доме? – вопрос повис в воздухе. Рядом с Реберой оказался Хосе. Ридик на своих колченогих ногах вертелся, как бес, нанося твари удары кинжалом. Собаки вцепились в монстра, и Агриппа увидел, как Хосе, перескочив через псов, всадил меч в тварь по самую рукоятку. Во дворе маячили выродки. Ганус и Прохор выпрыгнули в окно и скрылись из виду.

Агриппу разозлило то, что все были вооружены, один он оказался с пустыми руками. Стук в дверь не прекращался. Собаки рычали и царапали дубовые доски. Агриппе показалось, что дверь может сорваться с петель, и ему стало жарко при одной только мысли об этом. Он бросился туда. Кто-то схватил его за рубашку, и он резко повернулся. Это была Инельгердис.

- Не ходи, - сказала она.

- Брось, о чем ты говоришь! Они выбьют дверь.

Но она отрицательно покачала головой. Агриппа убрал ее руку и отпихнул добермана, чтобы снять засов.

- Черт! Что ты делаешь! – крикнула она. – Ты хоть представляешь, что может произойти?

Он пожал плечами.

- Если бы я только знал.

- Ладно, - сказала она. – Откроешь дверь и сразу отходи.

Агриппа услышал над самым ухом характерный щелчок. Оборачиваться не было нужды, он уж и так видел здесь целый склад стрелкового оружия. Рванул дверь на себя. В первую секунду показалось, что там нет никого, что просто на улице сумерки. Однако это было не так. Весь дверной проем занимало отвратительное чудовище. В отличие от мух, двигалось оно горизонтально, и было похоже на покрытую шерстью личинку на суставчатых лапах. Оно сделало попытку схватить Агриппу, но жесткий удар заставил его отклониться назад. Теперь хорошо был виден его хвост, лежащий на ступенях.

Инельгердис выстрелила, и продолжала стрелять, заставляя монстра корчиться и разбрызгивать зеленоватую жижу. Агриппе казалось, будто все происходит невероятно медленно, а звуки выстрелов доносились до него точно издалека, точно треск сухих сучьев. Собаки выскочили на крыльцо, и с рычанием и воем рвали монстра.

- Закрывай! - услыхал он.

Агриппа резко захлопнул дверь. С улицы доносились свист и скрежет чудовищ.

- Черт! Черт! Черт! – твердила Инельгердис, выщелкнула пустую обойму, загнала новую, и дослала патрон.

- На! – сказала она.

Агриппа ощутил в своей ладони тяжесть пистолета, и сжал ребристую рукоятку. Осторожно приоткрыл дверь. На крыльцо взбирался уже другой монстр.

- Вечные боги, - пробормотал Агриппа и быстро взглянул на Инельгердис.

Она держала пистолет в вытянутой руке, и глаза ее были, как морозная ночь. Они выпускали пули одну за другой, монстры истекали кровью, а собаки завершали дело.

- Берегись! – крикнула девушка, и Агриппа едва успел отскочить. Еще один монстр вырастал из-под крыльца, демонстрируя свои суставчатые рапы и ряды жвал. Агриппе пришлось расстрелять всю обойму, прежде чем чудовище рухнуло поперек ступеней. И продолжал нажимать на курок, слыша лишь сухие щелчки. Чудовище зашевелилось, повернуло голову и сделало попытку подняться, опираясь на хвост.

Инельгердис окликнула Агриппу. Она стояла с опущенными руками и беспомощно глядела на него. Последнюю обойму она расстреляла еще раньше. Агриппа засмеялся, беря за ствол пистолет и кидая к ее ногам. Дверь была широко распахнута. Он оглядел зал. Взгляд его упал на двуручный меч. Агриппа ринулся вперед, сорвал его со стены и, подскочив к монстру, отсек ему голову. С последней тварью было покончено.

Они осмотрелись. Сквозь пороховой дым им предстала весьма неприглядная картина. Три мертвых туши загромождали крыльцо, из них, не переставая, вытекала желеобразная масса, распространяя отвратительную вонь. Инельгердис фыркнула и зажала нос. Все было не так уж плохо, но и у людей тоже выявились потери. Две собаки убиты, а еще одна стояла поодаль, тяжело поводя боками. Она мелко дрожала после схватки, и весь левый бок ее был вымазан кровью.

Вдруг Инельгердис отступила на шаг и громко рассмеялась. Агриппа вопросительно на нее посмотрел. Она указывала на меч, который он все еще сжимал в ладони. 

- Как тебе это удалось? – Сквозь смех проговорила она. – Это старинный меч. Он не заточен! Он туп, как дерево!

- А твои пистолеты? – угрюмо отозвался он. – Откуда они? Из Кузницы?

- Обижаешь! - Инельгердис подбоченилась. – В Кузнице только легальное оружие! – Теперь она стояла вплотную к наемнику. – Да и откуда ему взяться у простого трактирщика,  – добавила она, понижая голос, и жмуря свои дикие глаза.

Издевается, подумал Агриппа.

- Идем. – Он за руку потащил ее в дом.

В зале стоял полный разгром. Столы были перевернуты, стулья, подсвечники, какая-то расколотая утварь валялись хаотично. Только огонь по-прежнему весело переливался в очаге. На галерее слышался топот, по лестнице сбегали мужчины с клинками наголо, почти все в нижнем белье. Вид зала говорил сам за себя, но противника они не видели, и зло и растерянно таращили заспанные глаза. Прохор пытался им все объяснить, глаза его лучились, на губах появилась прежняя усмешка. Агриппа про себя отметил, что все произошло значительно быстрее, чем он себе представлял.

- Справились? – Проговорил Ридик скрипучим голосом, обращаясь к Инельгердис. Своим огромным сапогом он сгребал осколки стекла.

- А то как же! – Сдержанно отвечала она. – А вы?

- И мы…

Похоже, горбуну очень не понравилось то, что он услышал. А услышал он звуки выстрелов!

- Интересно, кто это визжал, как девчонка? – сказала Инельгердис, не сводя насмешливого взгляда с Ридика.

- Я думал, это ты.

- Вот еще! – Она фыркнула и сделала надменное лицо.

Затем сложила руки и оглядела комнату. Ей больно было видеть все это. Она любила свой дом. Взгляд ее упал на лестницу, где, белая как снег, в ночнушке и кружевном чепце, стояла круглая Марта. На ступеньках без сознания валялся Траян.

- Все в порядке, мама, -  звонко сказала Инельгердис. – Возвращайся в постель.

Голос дочери привел в чувство бедную Марту. Она схватилась за необъятную грудь, охнула, споткнулась о Траяна и, подпрыгивая как мяч, скатилась со ступенек. В смятении она бегала по залу, собирала какие-то черепки и тут же бросала, поднимала стулья. Кинулась к мужу.

- Ганус! – воскликнула она и обняла его.

Сцилла сжал ее плечи. Марта тут же оставила его. Подбежала к Прохору, заглянула ему в лицо. Трясущимися руками ощупала дочь и вдруг сдавленно всхлипнула.

- И что ты такая! – сказала она в сердцах. – Как они! Но они – мужчины! Ты же девочка!

- Мама, - процедила сквозь зубы Инельгердис. – Мама, ты не одета. Здесь полно мужчин.

Агриппа вытер меч и вернул обратно на стену. В поле зрения попали туши чудовищ, и он спустился со ступеней, чтобы как следует осмотреть их.

- Это какая-то иная форма, - сказал Прохор, присвистнув. – Я не видел таких прежде.

Агриппа обернулся.

- Вероятно, это те же твари. Они трансформируются. Как знать, может быть, это не последняя ступень их развития.

- Я бы выпил сейчас вина, - сказал Прохор. – Пойдем обратно в дом.

Он не казался встревоженным. Напротив, держался уверенно, точно ничего не произошло. Ну, разве что исчезла усмешка, уголки рта опустились, как у взрослого мужчины, рукав рубашки испачкан, под ногтями грязь.

- Сколько тебе лет, парень? – спросил Агриппа.

Прохор пожал плечами. Пнул мертвую тушу носком сапога. Он явно не хотел отвечать. Он был не из тех, не из избалованных столичных юношей, золотой молодежи, что до семнадцати лет носят детские бриджи с лентами, а к фехтованию относятся как к модным танцам. Агриппа видел перед собой воина, северянина, воспитанного в суровых условиях, способного самостоятельно принимать решения и следовать им. Из дома вышли наемники и фермеры во главе с Ганусом. Они были потрясены увиденным.

- Ну, ты как? Пойдем, что ли? – сказал Прохор.

- Иди. Я сейчас, - отвечал Агриппа, думая о своем.

Прохор цыкнул слюной и, заложив руки в карманы, взбежал по ступенькам. Агриппа стоял, не обращая ни на кого внимания. День мерк, с почти белого неба падали, кружась, редкие снежинки. Ганус о чем-то спросил, и Агриппа ответил. Ко всему происходящему примешивались другие образы: вот Инельгердис с пистолетом в руке, Сцилла у края настила вглядывается в туманную пустошь, вот Траян в тяжелой дохе сходит по лестнице Башни мимо обнаженных женщин-гладиаторов. Ганус заговорил о лошадях, и Эрнсту Агриппе живо представилась увязшая в грязи черная карета и шестерка лошадей, спины которых сечет дождь.

- Все ж таки попали мы в переплет, срань господня! – На крыльце стоял Ридик. – Полный абзац! – Он сплюнул под ноги и вдруг с каким-то отчаянным весельем глянул на наемника: - Что, приятель, накрылась наша Бест-Карина. Рай на земле…

 Агриппа пошел в дом. Внутри все было по-прежнему, все тот же разгром, за исключением одного - столы и стулья были выстроены в прежнем порядке. У огня, вытянув ноги, со стаканом в руке сидел Траян. Лицо его было мучнисто-белым.

- Эрнст! – позвал Прохор.

Агриппа подошел. Под ногами хрустело. От высаженного окна тянуло холодом. Тем временем Прохор налил ему вина.

- Сейчас мама накроет на стол, - сказал он.

Агриппа огляделся. Ему показалось странным, что нигде не видно Бенджамина.

- Где твой брат Бен? – спросил он.

Прохор помотал головой. Бена опять накрыло, объяснил он, но скоро брат будет в порядке. Он не в себе, ничего с этим не поделаешь.

- Бен вернулся домой около полугода назад, - сказал Прохор, - война сильно изменила его. Теперь у него крыша набекрень.

Агриппе показалось, что парень хочет увидеть его реакцию. Агриппа мог сказать что-нибудь незначащее или промолчать. Но молчать он не собирался и поэтому заметил:

- Война изменила многих.

Подошла Инельгердис, молча забрала у брата стакан и сделала пару затяжных глотков. В руке она держала длинную изогнутую трубку. Агриппа был поражен – не часто в Эгине увидишь курящую женщину.

- Они убили трех собак, - мрачно констатировала она.

- Зато люди живы, - заметил Прохор.

Инельгердис пропустила его слова мимо ушей.

- Красивая трубка, - сказал Агриппа.

До этого она смотрела в сторону окна, откуда в комнату летели сухие снежинки, а тут повернула голову и мрачно взглянула на Агриппу.

- Выходим ночью. Нужно подготовить людей. Я возьму собак.

Она выпустила голубоватый дымок и ткнула трубкой в сторону Прохора:

- Бенджамин к ночи вернется. Поведем с собой волков. Это даст нам шанс пройти. Даже если монстры будут болтаться в пустоши, вряд ли нападут.

- Бен в порядке? – переспросил Агриппа.

- Да.