Люди и лошади

Глава четвёртая

Работа над сценарием заняла целый месяц.
Вольпин и Эрдман чуть ли не каждый день по телефону сообщали Юдину о написанном, зачитывая удачные, по их мнению, эпизоды,  а он изредка давал советы,  оставляя им полную свободу действий.
И вот, наконец, работа закончена, и режиссёр пригласил сценаристов к себе на дачу, чтобы отметить это событие.
День выдался жаркий и безветренный. Трое мужчин не спеша шагают по берёзовой аллее, ведущий к даче режиссёра.
-Долго ещё? - спрашивает Вольпин, изнемогая от жары.
-Вот за тем поворотом будет улица, где мой дом, - показывает Юдин, одетый в белую тенниску, холщовые брюки и лёгкие парусиновые ботинки. За его плечами объёмистый рюкзак,  полный под завязку.
-Вот эта улица, вот этот дом, вот эта барышня, что я влюблён... - затягивает Вольпин, - ну, духота, сейчас помру от теплового удара.
-Я же говорил тебе, Миша, - вытирает пот со лба Эрдман, - что мы едем за город, а ты одел костюм и рубашку с галстуком.
-На кичмане я ходил в ватнике и сапогах, - он ударяет себя ладонью по щеке, убивая комара, - поэтому хочу остаток жизни быть одетым как свободный человек. А комаров здесь также много как на зоне в тайге. Но там безжалостная «мошкА», летающая тучами. - Он начинает напевать: - С одесского кичмана сбежали три уркАна... Кстати, любимая песня вождя...
-Поэтому я пригласил вас к себе на дачу, чтобы Миша мог рассказывать нам разные байки, не опасаясь прослушки, - говорит Юдин.
-А это не байка, - обижается Вольпин, - мне сам Лёдя Вейсбан рассказывал, по-вашему Утёсов. Он по заказу вождя на правительственном концерте исполнял. Можете спросить у него.
-Мы верим, - соглашается Эрдман. - Константин Константиныч, ну где же ваша вилла?
Они вышли, наконец, на улицу и следуют вдоль заборов дачных участков.
-Стоп, снято, - говорит режиссёр, останавливаясь у одной калитки. - Заходите, гости дорогие.
-Нам закрыть глаза, чтобы не ослепнуть от вашего роскоши барского особняка? - язвит Вольпин.
-Миша, это действительно был хороший дом, но сейчас - «индийская гробница», - пропускает гостей вперёд Юдин, - видели «трофейный» фильм  с таким названием?
-Не имел чести, - отвечает Эрдман, - смотреть эту фильму, чтоб не расстраиваться, сравнивая отечественные поделки с Холливудом.
Гости проходят зарослей орешника и оказываются на лужайке, где стоит двухэтажный деревянный дом с верандой по всему периметру нижнего этажа.
-Это что же за архитектура? - восхищается Эрдман. - Первый раз вижу такое.
-Дом принадлежал какому-то старорежимному дельцу, который увидел такой дом за границей, то ли в Ницце, то ли ещё где, - поясняет режиссёр. - Но там всегда солнце, а здесь лес, поэтому не срослось. Он забросил дом, а потом революция, ну, и сами понимаете...
-И как он вам достался? - закуривает Вольпин.
-После съёмок фильма «Девушка с характером» мне внезапно из Моссовета предложили обзавестись дачей, - отвечает Юдин. - Я и использовал часть гонорара для этого. Но это было давно...
-И - неправда, - заканчивает Эрдман, - давайте скорее сядем, нальём и приступим к делу.
-Давайте, - поддерживает Вольпин, - «Заздравную чашу до края нальём...»
-Миша, - замечаем Эрдман, - если бы у тебя был голос, хотя бы как у Лёди, ты бы стал вторым Утёсовым.
Юдин достаёт ключ, отпирает дверь, и они входят в дом.
-Жена здесь периодически наводит порядок, - сообщает он, - но только на веранде и в двух комнатах — спальне и моём кабинете. Второй этаж в захламлённом состоянии, как и остальные комнаты внизу. Но не будем о грустном.
Он снимает рюкзак и достаёт из него выпивку и закуску. В многочисленных свёртках нарезанная белуга, осетрина и сёмга. В других пакетах — языковая и копчёная колбаса, ветчина и окорок, огурцы и помидоры. Белые калачи и буханка чёрного хлеба. Пара бутылок «Столичной», «Херес» и «Мадера».
-Вы скупили половину «Елисеевского»? - ухмыляется Вольпин. - Потратили, я чай, весь аванс?
-Почти, - махает рукой режиссёр, - не будем о грустном.
Он разворачивает пакеты с закуской на столе, затем достаёт из комода три гранёных стакана и три вилки.
-Вы, фронтовики, наверно, пьёте стаканами? - замечает он. - С чего начнём?
-Конечно, с водяры, - глотая слюну, говорит Эрдман. А тарелки, с которых мы будем есть, в доме есть?
-Вы ещё и поэт, - говорит Юдин и достаёт из рюкзака стопку бумажных тарелок, - купил в сосисочной ЦПКиО.
Эрдман вынимает из кармана  большой складной нож и нарезает хлеб.
Режиссёр разливает бутылку, затем все поднимают стаканы и чокаются.
-Ну, вздрогнули! - говорит Юдин. – Закусываем и говорим о сценарии.
- Хорошо, - соглашаются гости.
Пьют водку стоя, не прерываясь, а затем садятся и едят с большим аппетитом.
-Стоп, снято! - командует режиссёр, - а теперь за работу.
-Вы что же так и будете нас режиссёрскими командами гонять: мотор, свет, стоп, снято? – спрашивает Вольпин.
-Конечно, - отвечает Юдин. – А вот признайтесь мне, друзья, что в сценарии вы очень тонко  насмехались над советской властью и лично над…
Он замолкает, а сценаристы, застигнутые врасплох, растерянно смотрят на режиссёра.
-И где же? - спрашивает Эрдман.
-Да не боись, робяты, - смеётся Юдин, - у меня в 1937 году брат расстрелян, как и у тебя, Миша. А тебя, Николай, Ангелина Степанова спасла. Давайте начистоту. Решим, как нам посмеяться над «Гуталином» и не пропасть по одиночке!
-Кинстантин Кинстантиныч, а вы откуда знаете зэковское «погоняло» вождя? - ласково спрашивает опьяневший Вольпин, - так на зоне политические его называли.
-Знаю, я же режиссёр, - Юдин круто посолил огурец, - а у меня консультанты всякие... И ещё, друзья. Давайте на ты, а то как-то от бывшего зэка Вольпина слышать «Кинстантин Кистантиныч» мне не по кайфу.
-Так ты что же, Костя, «музыку блатную» понимаешь? - удивляется Вольпин.
-Не всю, но чуть могу «кумекать по-свойски», - отвечает тот.
Сценаристы с удивлением слышат эти слова.
-Только не «юзИть», братва, - Юдин хрустит огурцом. - Но будем говорить по-русски, а то Коля, наверно, не всё понимает.
-Ну почему же, - Эрдман закуривает, - тоже общался. А один раз за меня зэки «мазу держали». Но не хочу вспоминать. Переходим к делу. Начинай, Костя.
-Сценарий хорош, но местами не правдоподобен, - закуривает режиссёр.
Вольпин и Эрдман смотрят друг на друга.
-Ну вот, например, когда они в тире. Стреляют из «духовушек» - понятно. А затем работник тира  предлагает им пострелять из пистолета, да ещё боевыми патронами. Такого же не может быть.
-Да, не может. Такое оружие запрещено. Но как нам намекнуть зрителю, что Белецкий не тот человек за кого себя выдаёт?- оправдывается Эрдман. - Да и Вася Говорухин, тоже не простой человек. Он внедрён на конезавод контразведкой НКВД. Это всё выясняется в конце фильма, когда его награждают орденом в Кремле.
-Ведь главными зрителями будут Гуталин и Лаврентий Палыч, - поддерживает Вольпин. - Это же кино, Костя. Есть же поговорка: «как в кино».
-Хорошо, - соглашается режиссёр, - примем, что Вася Говорухин хорошо стреляет из пистолета.
-Особенно в затылок, - ухмыляется Вольпин, - натренировался «на исполнении» врагов народа.
После этих слова воцарилась тишина.
-А почему вы его назвали Василием? - не унимается режиссёр.
-В честь сына вождя — генерал-лейтенанта, командующего авиацией Московского военного округа Василия Иосифовича Сталина, - затягивается папиросой Вольпин.
-Понятно, - соглашается режиссёр, - принято.
Некоторое время все молчат и курят.
-Может по второй, - предлагает Вольпин, - но по чуть-чуть.
Выпили ещё по 50 гр.
-Дальше, - Юдин достаёт из стола пепельницу и гасит папиросу. - Вы там тонко намекаете на репрессии. У вас жеребёнок, названный Буяном, родился в 1937 году.
-Да, - отвечает Эрдман, - в самый пик репрессий, которые задели и нас. Мишу только чудом не расстреляли: ему «шили» покушение на вождя. Могу ещё добавить. Афишы скачек у нас датируются 1939 годом, когда заключён Договор о дружбе и границах между нашим вождём и фюрером всего немецкого народа Адольфом Алоизовичем. После этого на конезавод попадает Белецкий, когда у нас началась дружба с немцами.
-Фамилию Белецкий вы дали ему, чтобы ассоциировалось с белогвардейцами? - опять закуривает Юдин.
-О, Костя, ты начинаешь понимать наш то-он-кий замысел, - растягивает слова Вольпин. - Настоящая фамилия Белецкого, а он оказывается офицером немецкой разведки, - Фукс. В переводе с немецкого — лисица. Значит хитрый. Немецкий майор Швальбе означает по-русски — затрещина. Денщик Шульце — сельский староста.
-Очень интересно, - говорит Юдин, - а наш русский человек поймёт? Один у него будет ассоциироваться со швалью, другой с «фуком», когда играют в шашки и ошибаются.
-А ещё, Костя, - вступает Эрдман, - наречие «фуксом» означает «неожиданно». Если народ не поймёт, дело его.
-Ладно, соглашусь, - итожит Юдин, - далее.
-Далее — везде, - говорит, зевая, Вольпин, - как в электричке: далее — везде.
-Далее, - повторяет Юдин, - вы слямзили из фильма «Подвиг разведчика» выражение «За нашу победу», когда Кадочников пьёт с немцами за победу. А у вас Белецкий про звук летящего немецкого самолёта говорит - «наш». Его поправляют, говорят, что это фашист.
-Ну, мы потихоньку, полегоньку внушает зрителю, что это враг, - объясняет Эрдман. - Мне кажется, это удалось.
- Хорошо, - соглашается Юдин, - принимаю. Я «посмеюсь» над «гуталином» следующим образом. У нас немцы будут говорить на чудовищном немецком языке, хотя на озвучание можно было бы взять переводчиков.
-И ты, таким образом, хочешь посмеяться над вождём? - сомневается Эрдман.
- Больше мне нечем, - хмурится режиссёр, - да ещё в конце, когда Вася отцепляет вагоны с нашими девушками, обряжу его в матросский тельник, хотя он никогда не служил во флоте.
-Сильно, - язвит Вольпин.
- А у вас, - обижается Юдин, - немцы, чтобы обезопасить эшелон, прицепили вагоны с девушками в конец состава. Это же полная глупость...
-Да, глупость, - соглашается Эрдман, - но как эффектно. Вася бежит по крышам вагонов, стреляет, снимает всю охрану. Освобождает девушек, среди которых его невеста. Каково?
- Блеск, - отвечает режиссёр, и все смеются.
Затем возникает небольшая пауза.
-Моя задача, - начинает Юдин, - как «приключенского» режиссёра, все эти недостоверные сценарные вымыслы поставить в достоверные условия.
-Я слышал про тебя, - говорит Эрдман, - что если бы тебе надо было снимать про Северный Полюс, ты бы поехал и туда.
-Я предлагаю выпить за это, - предлагает Вольпин. - Ну что, наливаю?
Он разливает остатки водки по стаканам, и убирает пустую бутылку под стол. Мужчины чокаются и выпивают.
-Скажи, Костя, - Эрдман подцепляет на вилку кусок жирной осетрины и почему-то внимательно рассматривает его, - Скажи, Костя, ты, как всегда, хочешь снимать своих любимых актёров?
Сценарист оправляет рыбу в рот, жуёт и закрывает глаза от удовольствия.
-И особенно актёрок? - добавляет Вольпин. - Серову, Целиковскую, юную Верочку Орлову? Скажи нам как на духу...
-Нет, - отвечает Юдин, - все актёры будут новые.
-Опа, - наконец прожевал рыбу Эрдман, - что так? Девочки не «давали» режиссёру? Или он ищет свежак?
-Не будь пошлым, Коля, - защишает режиссёра Вольпин, - действительно надоели одни и те же лица. И — рожи. И великий Ста...
Он как бы испуганно зажимает рот ладонью.
-С Серовой и Целиковской у меня ничего не было, - цедит сквозь зубы Юдин, и снова закуривает.
-А вот не верю, - изображая пьяненького, жестикулирует руками Вольпин, - не верю, как говорил незабвенный Кинстантин Сергеич, сами понимаете, Ста…, - и через паузу, вызванную икотой повторяет: -Ста-ни-слав-ский.
-Зря. Как на духу, - делает мощную затяжку Юдин. - Валечку после гибели её мужа лётчика Серова,  вовсю обхаживал Костя Симонов. Кроме того, Сталин очень уважает Валю. Он её и жену Чкалова Марию отечески опекает. Всегда приглашает на свои дни рождения в узком кругу. Серову усаживает справа от себя, а Чкалову — слева. И никаких приставаний. Валечка мне сама рассказывала. Если бы я к ней полез, то ни сидел бы здесь с вами.
-Хорошо, - соглашается Эрдман, - а Людочка Целиковская?
-А ты мне расскажешь про твои отношения с Гелей Степановой? - парирует режиссёр.
-А чё рассказывать, - улыбается Эрдман, - было всё. Это я запомню на всю жизнь. Вы не представляете...
-Коля, - вскакивает Вольпин, - я как «жельтмен» заклинаю тебя: без подробностей.
Юдин и Эрдман с удивлением смотрят на него.
-Разыграл, разыграл, - смеётся сценарист, - я такой же, как вы, селадон. Но в моих адюльтерах нет ничего романтического. Сразу «у койку». Вот...
-А мне Люда сказала, когда я пытался завязать с ней отношения, - улыбается Юдин, - на всё согласна, но через ЗАГС. Согласна на всё, но со штампом в паспорте. Ну а затем её обаял Миша Жаров. Бросил свою семью и женился на ней. Ладно, не будем…
-Нет будем, - говорит Эрдман, - а Верочка Орлова?
-Всё, товарищи, всё, - режиссёров непреклонен. - Будут новые актёры и актрисы. На роль главного героя я наметил Сергея Гурзо.
- Из Герасимовской «Молодой Гвардии», - кивает головой Эрдман. - Хороший парень. Неужели из «известных» больше никого?
-Хочу Колю Грибова, - отвечает Юдин, - голос мне его нравится, очень убедительный. И фактура нам подходит. Будет идеальным стариком-тренером.
В роли одного из немцев — Ростислав Плятт. Прямо вижу его с моноклем и стеком в руке. А героиню будем искать... Ну, всё, друзья, пора сворачиваться и домой.


(продолжение следует)