Елизавета Григорьевна Смоленцева. Часть вторая

2.     Из школы № 13 сто медсестёр-свердловчанок повезли на вокзал и дальше, как рассказывала сама Елизавета Григорьевна: «Нас посадили в товарные вагоны, но повезли не на фронт, а на восток, в Читу».  Там она стала работать в самом большом госпитале в Чите - 321-м  фронтовом военном окружном клиническом госпитале, ордена Красной Звезды.  В нём была регистрация раненых.  Вообще, в Чите работали 13 госпиталей, и по области к 1945 году – 30 госпиталей, располагавшихся во всех крупных населённых пунктах по линии железной дороги.  Снова факты, требующие пояснения, почему свердловских медсестёр отправили в противоположную от фронта сторону, и почему на востоке страны было так много госпиталей и так далеко от фронта?  Дело в том, что с начала войны, когда пошли миллионы раненых, госпиталей катастрофически не хватало во всей стране, и госпитали в годы Великой Отечественной войны открывали там, куда доходила железная дорога.  Так, например, в Свердловской области была развёрнута третья по объёму госпитальная база в стране.  В самом Свердловске работали 49 эвакуационных госпиталей (сокращённо – эвакогоспитали), и ещё 111 в других городах области и на крупных железнодорожных станциях.  Под госпитали шли все больницы, школы, клубы и вообще все здания, которые можно было быстро переоборудовать под эти цели.  Так самый большой в Свердловске госпиталь № 414 на 1600 коек располагался в Доме промышленности (огромное здание, известное каждому свердловчанину).  И так было во всех городах по всей стране.  В Чите в кратчайшие сроки были развёрнуты эвакогоспитали в клубе «Красный Октябрь», во всех школах и сколько-нибудь пригодных зданиях.  Заводы, фабрики и мастерские на местах стали срочно выпускать: медикаменты, препараты, лекарства, всевозможное медицинское оборудование, физиотерапевтическое и рентгеновское оборудование, утки, судна, операционные столы, столы для перевозок, носилки, костыли, транспортные шины, жгуты, бинты.  А также гематоген, глюкозу, печёночный экстракт – всё для выздоровления раненых.  А чтобы они хорошо питались, к госпиталям обязательно прикреплялись колхозы и совхозы, которые обеспечивали доставку свежих продуктов. 
     Почему и каких раненых везли за тысячи километров с фронта в Читу?  В каждой роте на фронте обязательно находились санитары.  Главная задача санитаров – не лечение, а организация эвакуации с поля боя.  Обнаружив бойцов, получивших ранения, санитары обязаны были оценить вид ранения и степень его тяжести, оказать первую доврачебную помощь (перевязать) и вытащить с передовой в тыл роты в безопасное место.  Затем санитары, не позднее 6 часов, должны были отвезти раненых на медицинском транспорте в батальонный или полковой медицинский пункт (ПМП), который разворачивали от двух до пяти километров от передовой.  Там находились уже настоящие врачи-офицеры, фельдшера и много санитаров.  Задача врачей была оказать более качественную врачебную помощь и по степени тяжести определить, куда дальше транспортировать раненого.  Тем, кому требовалась квалифицированная хирургическая помощь, предстояла дорога дальше, в медсанбат – самое главное звено первичной медицинской базы Красной Армии.  Медсанбаты (ДМП), обязательные в каждой дивизии, располагались в 6-10 км от передовой.  И раненые должны были быть доставлены в медсанбат не позднее 12 часов.  Чем раньше сделать операцию и оказать необходимую врачебную помощь, тем больше у бойца шансов на жизнь и возвращения в строй.  За этим строго следили, но случалось по-всякому.  Вообще, военные медики считали, что наилучшие прогнозы даёт помощь, оказанная раненому в медсанбате в течение шести-восьми часов после ранения.  По послевоенным обобщённым данным, на дивизионных медпунктах оперировали почти три четверти раненых! 
     Но медсанбат не был и не мог быть настоящим госпиталем: в его задачи не входило вылечивание раненых – только квалифицированная помощь им и сортировка, от которой зависело, в каком госпитале бойцы окажутся в итоге.   Далеко не всегда у врачей медсанбата была возможность оперировать в полевых условиях.  Во время крупных сражений, когда потери были велики, и на стол медсанбата попадал только каждый шестой или седьмой раненый, остальных отправляли дальше, в армейский тыл, где действовали хирургические полевые госпитали.  Полевой подвижный армейский госпиталь (ППГ) – второй армейский этап системы медицинской помощи  РККА.
     Был и третий госпитальный этап – эвакогоспиталь в тылу фронта, и четвёртый этап – эвакогоспиталь в составе медицинской базы страны. 
     Эпитет «эвакуационный» означает, что в этот госпиталь приходилось эвакуировать раненых из тыла дивизий и армий.  В эвакогоспиталях (ЭГ) лечились те, кому не смогли помочь дивизионные или полковые медики.  На уровне тыла армии происходила окончательная сортировка раненых по тяжести ранений.  В эвакогоспитали попадали тяжелораненые, которые нуждались в срочной госпитализации, и которым требовалось специальное лечение.  Как правило, чем глубже в тылу располагался госпиталь, тем меньше был процент вернувшихся из него в строй: сюда попадали самые трудные пациенты, которым нужно было прежде всего сохранить жизнь.
     Во всей этой цепочке медицинской помощи хирурги и операционные сёстры стали самыми востребованными, и их катастрофически не хватало.  Поэтому не удивительно, что квалифицированную операционную сестру Елизавету Григорьевну, выпускницу одной из лучших медицинских школ страны, и подобных ей сестёр в первые дни войны направили в Читу, где нужно было быстро создать базу для самых сложных хирургических операций.  Сколько делалось операций, и в каком режиме работали хирурги?  Один маленький пример: хирург  Максим Старосельский – будущий главный хирург Читинской области, за годы войны сделал шесть тысяч операций, он шёл за операционный стол, если была хоть малейшая надежда на успех.  Елизавета Григорьевна вспоминала, что в госпитале, в котором она проработала с июля 1941 г. по февраль 1942 года: «И ноги обрезали, и руки обрезали, и на голове операции делали, и каких только операций не делали!»  За шесть месяцев, с января по июнь 1942 года, в строй из читинских госпиталей вернулись  1730 человек, уволены из Красной Армии по инвалидности  1257 человек, умерли  15.  Общее количество бойцов, возвращённых в строй, составляло 61% - этот показатель считался очень хорошим для тыловых эвакогоспиталей.  И в этом есть лепта Елизаветы Григорьевны. 
     Я пытался найти в интернете фотографии читинских госпиталей – их почти нет, а те, что есть, очень плохого качества.  Вообще, фотографий госпиталей Великой Отечественной очень мало, зато множество фотографий царских госпиталей времён Первой мировой войны.  На них больно смотреть: сердце кровью обливается от сознания, что мы потеряли - огромные помещения, высотой, наверно, в три этажа, гигантские окна, через которые льётся море света, невообразимой сложности операционные столы, над которыми находятся на приличной высоте мощные лампы с огромными отражателями, всё насыщено какой-то невероятной медицинской техникой, вокруг каждого хирурга десятки операционных сестёр.  Снимков разных госпиталей Царя Николая Второго много, и все они выглядят примерно так, как я описал, то есть даже для наших дней они смотрятся, как какое-то недостижимое фантастическое будущее.  На снимках Великой Отечественной войны: помещения маленькие, потолки низкие, света мало, операции на обыкновенных столах, вокруг хирурга обычно три-четыре операционные сестры.  Со стороны медицинского обеспечения Царская Россия оказалась подготовлена к войне значительно лучше, чем СССР, но и раненых столько не было.  Да и немцев Царь Николай Второй остановил значительно раньше, чем Сталин.  Но все победы Николая Второго над немцами большевики сумели отдать задаром, предать и проиграть (хотя Сталин не имел отношения к этому предательству).  Я это всё не в укор Сталину пишу, всё же Царь Николай Второй был профессиональным военным, которого с детства учили лучшие в мире военные профессора, а Сталин доходил до всего сам – отсюда и разница в потерях в этих двух войнах - 25 миллионов человеческих жизней!  Как вы помните, в Первую Мировую войну всех русских - военных и гражданских погибло 2 миллиона 250 тысяч, включая всех погибших в плену и всех умерших от ран уже после войны.  Но Сталин хорошо учился.  В организации госпитальной системы РККА есть большая заслуга и лично Сталина.  Только не на пустом месте возникла советская госпитальная система, она выросла из очень хорошей царской госпитальной системы, и создавали её бывшие царские врачи (они же учили и Елизавету Григорьевну).  А о том, что оказание медицинской помощи в Красной Армии было на должном уровне, свидетельствует тот факт, что за годы войны медики вернули в строй 17 миллионов раненых и больных.  Чтобы представить себе масштаб этого подвига, достаточно сказать, что средняя численность  РККА в 1941-1945 годах составляла примерно 5 миллионов человек – значит, стараниями военной медицины в войска вернулись три Красных Армии!  А с фотоснимками больше всего повезло свердловскому чудо-госпиталю  № 414  (на 1600  мест), который находился в Доме промышленности.  Найдете и посмотрите эти снимки – очень интересно!
     «Приписали нас к госпиталю в Чите, - вспоминала Елизавета Григорьевна, - меня оставили операционной сестрой, раз я уже ей работала.  Как формируется дивизия, так десять человек из наших [свердловчанок] берут на фронт.  Как уж там они выбирали, я не знаю.  А меня не брали потому, что у меня первая группа крови, и когда кому-то из раненых нужна была кровь после операции, меня тут же рядом клали и делали прямое переливание крови.  Потом давали стакан чаю с сахаром и отпускали домой до утра.  А утром опять на работу».
     Рассказ  Елизаветы Григорьевны  слишком краткий, опять требуется пояснение, особенно для молодёжи.  Мне попался текст, удивительно подходящий к месту, из книги военного хирурга.  Елизавета Григорьевна вряд ли смогла бы так складно рассказать, но всё, здесь изложенное, она видела сама, когда работала в госпитале в Чите и в других госпиталях, и когда вытаскивала раненых с поля боя, вкладывая в это дело все свои силы.  Думаю, она подписалась бы под каждым словом военного врача, который писал:
«На фронте больше всего раненых гибло от кровопотери и шока.  Шок – это своеобразное тяжёлое нервное потрясение всего организма, наступающее в связи с ранением, размозжением тканей и огромной потерей крови.  Если своевременно не перелить раненому кровь, шок приводит к смерти.  Быстрая потеря сравнительно небольшого количества крови значительно опаснее, чем потеря довольно большого количества крови, изливающейся медленно.  Установлено, что быстрое падение у раненого кровяного давления с нормальной цифры 120 миллиметров ртутного столба до 75 миллиметров большей частью смертельно.  Дежурному персоналу госпиталей поэтому вменяется в обязанность следить за кровяным давлением раненых и при его падении сигнализировать об этом хирургу.  При значительных потерях надо переливать большие дозы крови – от 500  до  600  кубических сантиметров.  Это количество вводят обычно за 25-0 минут, и раненый преображается: лицо его оживляется, на щеках начинает играть румянец, возвращается голос.  Перелитая кровь заместила потерянную, заполнила сосуды, оживила кровообращение – раненый спасён!  Тут же хирург устраняет источник кровотечения.
     Переливание крови выполняет ещё и другую задачу.  Предположим, раненый спасён от непосредственной угрозы смерти.  Но это ещё не всё – его надо оперировать, а он слишком слаб для этого.  Вот тогда опять прибегают к переливанию крови, благодаря ему улучшается состав крови и состояние раненого, и становится возможной операция.  Переливание крови полезно раненому и в послеоперационном периоде.  Допустим, сделана операция, удалён осколок, но наступило неприятное, иногда неизбежное осложнение – нагноение раны, вызванное инфекцией.  Организм раненого ослаблен, сопротивляемость тканей понижена.  Вот тут-то приходит на помощь так называемое стимулирующее (возбуждающее) действие переливания крови.  Наконец, переливание крови способствует также более быстрому заживлению ран. 
     Статистика показывает, что среди раненых, которым была перелита кровь, смертность на  30 % процентов меньше, чем среди таких же раненых, которым переливания не делали.  Таким образом, значение этого метода для обороноспособности нашей родины неоспоримо.
     СССР опередил в деле переливания крови все страны.  В 1940 году в нашей стране было сделано  200 000 переливаний крови.  Мы имели достаточное количество врачебных кадров, чтобы своевременно обеспечить переливанием крови раненых бойцов.  Перед началом второй мировой войны в СССР было 7 институтов переливания крови.  За один лишь  1940 год были обучены переливанию крови десятки тысяч врачей и медицинских сестёр.  Росли кадры, владеющие методикой заготовки и переливания крови.
     Во время Великой Отечественной войны к полям сражений, к армейским центрам распределения крови по сотням радиусов стекались поезда, автомобили и самолёты, на которых доставлялась консервированная кровь.  По масштабам переливания крови раненым наша страна превзошла все воюющие державы. …
     В войсковом районе кровь переливалась каждому более или менее тяжёлому раненому.  Чем раньше делается переливание крови, тем лучше результат.  По данным некоторых армий, при переливании крови тяжело раненым с явлениями шока в полковых и батальонных пунктах процент выздоровлений достигал  78, а при более позднем переливании таким же раненым в медико-санитарных батальонах этот процент равнялся всего лишь  50.  Понятно, как важно перелить кровь обескровленному раненому.  Бледный, как простыня, тяжело дышащий, в забытьи лежит он на носилках.  Жизнь едва теплится в нём …  Но вот всего четверть литра крови вошло в его кровеносные сосуды, и он на глазах врачей оживает.
     Для обеспечения работы медицинских пунктов, находящихся у передового края обороны, туда доставляется кровь только универсальной нулевой [она же первая] группы и в ампулах, с полным набором стерильной системы.  Здесь некогда определять группы у раненых, здесь дорога каждая секунда! …
     Широко применялось переливание крови и в госпиталях глубокого тыла.  Чаще всего переливание производилось при вторичных кровотечениях из ран (на почве разрыва сосудов), при септических осложнениях с целью поднять сопротивляемость организма. 
     Велики были масштабы дела переливания крови в нашей стране во время Отечественной войны.  Во главе этого дела стояли такие энтузиасты, как директор Института переливания крови проф.  А.А. Багдасаров и генерал-лейтенант медицинской службы действительный член Академии медицинских наук  В.И. Шамов. …
     За весь период Отечественной войны по Советскому Союзу было заготовлено много тонн консервированной крови».
     Почему же, если имелось много тонн консервированной крови, у Елизаветы Григорьевны брали кровь для раненых посредством прямого переливания?  Причём это было много раз.  Думаю, в первый год войны (когда всё это происходило) консервированную кровь отправляли в первую очередь на фронт, а в новые госпитали в Забайкалье кровь поступила далеко не сразу.  Во время ВОВ частота переливания крови по отношению к числу лечащихся составляла: на ПМП – 2%; ДМП - 25%; ППГ – 22%; ГЛР – 8,8%; ЭГ – 48%.  То есть почти половине раненых переливания крови были проведены в эвакуационных госпиталях.  Следовательно, показания к переливанию крови у этих раненых возникали не сразу после ранения, а являлись результатом осложнений ранений.  61% бойцов, возвратившиеся в строй из госпиталей Читы, выздоровели, в том числе и благодаря переливанию крови.  Таким образом,  Елизавета Григорьевна отдавала свою кровь за Победу в самом прямом смысле слова!  Она никогда не жила для себя, вся её жизнь была для других, за свою долгую жизнь она помогла очень многим людям.  Даже группу крови ей Бог дал такую, чтобы она подошла всем тяжёлым раненым.  Она и после войны была почётным донором.
Продолжение следует.