Капитальный ремонт или демонтаж сознания

…Выборы депутатов Государственной Думы, 1904 года от Рождества и не известно – чьего созыва, проходили в состоянии особой значимости и с соответствующей такому поводу нервозностью.
Оголтелый пролетариат ещё не успел разгуляться во хмелю революционной вакханалии, однако, уже немало захмелел от Марксистской идеологии, естественно – в извращённо-утрированной интерпретации шизонутых агитаторов и пропагандистов.
 Крестьянство временно безмолвствовало, сосредоточенно пропивая последние гроши в скорняжных кабаках, выжидая таким манером зычного клича и призыва к бунту за счёт организаторов.  Мужичью всегда было прохладно, кому бить морду, особливо с похмела, а с халявного перепоя – тем паче.
Офицерьё играло в «Русскую рулетку» холостыми патронами, зато героически перезакладывая друг другу последние портки и выигранные в карты награды.
Жандармерия и городовые куражились на славу, предрекая своим гнилым нутром непременную смену власти. А по сему, не слишком лютовали во время задержаний и допросов, потому как – неосмотрительно выбитые бродяге зубы, особенно во время радикальных перемен, весьма вероятно обернутся в ближайшем будущем, хорошо, если расстрелом! А если, не дай бог, заставят работать? Как, скажите на милость, возможно заставить честно жить и трудиться тупорылую псину, которая, известно, акромя казённой цепи да мослов хозяйских – ничего и добыть-то самостоятельно не могёт! Разве что ростовщиков поборами обложить, или к мануфактуре какой присосаться, как клоп вонючий? Всё одно – как добыто, так и пропито! Можно было, конечно, пощипать птицу пожирнее – фабрикантов там или растратчиков с банкирами. Но… Сие было не можно! Там испокон века кормились чины начальственные! А оне, только повод дай, не то что шапку с одной головы собьют, но и затолкают тот картуз с кокардой в то самое место – куда, разве что, проктолог глаз свой кажет!
Короче говоря, все слои гражданского общества существовали в относительном перемирии, стараясь не особо раздражать друг друга в ожидании перемен.
Интеллигенция же предавалась своему излюбленному занятию – методично сходила с ума, сводя с ума любую приблизившуюся тварь божью. Это уж, как полагается…

…Земская психиатрическая лечебница под началом Губернской Управы уже более недели, как находилась в состоянии слабо контролируемой тревожности и предчувствия неминуемой лютой беды. Причиной тому было личное распоряжение столичного Генерал-Губернатора, следуя которому, надлежало организовать в соответствующей манере участие в выборах членов Государственной Думы – пациентов той самой лечебницы для душевно истощённых граждан.
По случаю серьёзности жизненного момента из казны было выделено аж полторы тыщи рублёв золотом, которые употребили по своему обыкновению: треть вернули взад плательщику в лице мздоимца Откатчикова, треть презентовали уездному Голове Скорняжкину, а остатки успешно пропили с главным психом, ой-прошу пардона, доктором психиатрических наук Мамашкиным. Гулянка та была весьма впечатляющей и по праву могла войти в энциклопедию, как отчаянные бесчеловечные пытки над, как выяснилось, действительно безграничными возможностями людских организмов, не обременённых заботой о хлебе насущном.
Во хмелю, естественно, идей высказывалось в превеликом избытке. В успехе же самого мероприятия, ровным счётом, никто не сомневался. С горем же пополам опохмелившись, стали чесать затылки в поисках Соломонова решения мудрёной задачки – каким таким макаром осуществить, вперёд оплаченный, ремонт отчаянно ветхого здания лечебницы, когда из казённого бюджета осталось, разве что на десяток свечей! И то – все ушли бы «за упокой»!
Но доктор Мамашкин не зря провёл свои года в психушке! Да и диплом-то свой умудрился удачно выменять у Думского секретаря на своё честное благородное слово «не щадить живота своего, разумеется, в случае чего»! А стало быть, нередко случались проблески и в его «дипломированном умишке».
Проведя экстренное совещание с подчинёнными, психиатр Мамашкин выдал оным самые, что ни-наесть, чёткие и конкретные указания. Общий смысл той пламенной речи сводился к тому, что «ежели вы, сучьи зблёвыши, не управитесь с капитальным ремонтом к сроку – то «Варфоломеевская ночь» и «Утро стрелецкой казни» покажутся вам всего-навсего лёгким недоразумением, типа сифилиса у морфинщицы по фамилии Не*****!
Для пущей наглядности и острастки доктор Мамашкин врезал по зубам своему заместителю Затупкину и обложил охреневающий электорат семиэтажным матом, послав всех к нечёсаным мудям.
После испарения слушателей в пространстве, доктор Мамашкин вежливо пригласил в кабинет свою секретаршу, а по совместительству сорокапятилетнюю старую деву Серафиму Ильиничну, которую цинично «отодрал», куда попало, прямо на рабочем столе. Только после этого давление в жилах Мамашкина нормализовалось и тот уснул блаженным сном, не натянув на задницу измятые портки.
Окрылённая нагрянувшим откуда-ни возьмись счастьем, Серафима Ильинична ещё долго приходила в разум, благоухая распластавшимися по столу гениталиями. Всё же, с трудом вернувшись в себя, развальцованная дива рассовала себя в панталоны и удалилась шатающейся походкой на своё рабочее место – пофантазировать о столь редких и необычных ощущениях. 

…Мамашкин клич был принят к обязательному воодушевлённому исполнению, но со специфической изобретательностью, присущей, пожалуй, только этому странному учреждению.
Быстро смекнув, что одной только задницей секретарши главврач в гневе не ограничится, сотрудники «дома принудительного раскрепощения» пустили в ход весь накопленный арсенал «изысканных врачебных навыков
Особо-буйных быстренько обкололи деза-морфинами и галапередолом, предусмотрительно взяв с них подписку о неразглашении сей вселенской тайны. Психи, и без того народец подневольный и вялый к сопротивлению, а тут и вовсе потекли слюной и заблеяли чумными козлятами, дружно приступив к исполнению барской придури.
Следующим этапом этой шизоидной компании стала добыча строительных материалов и малярных жидкостей. Тут уж были привлечены все находящиеся на воле урки, из числа сочувствующих и не брезгающих барыжным движем. Гвозди, доски, молотки – были удачно выменяны на спирт и морфий. В нагрузку и «от души» был презентован центнер розовой олифовой краски, странным образом не доехавшей до столичного Института Благородных Девиц.
Психи похватали молотки и кельмы, задвигавшись каждый по своей орбите. Работа закипела с божьей помощью, хоть и с горем пополам.
Настал черёд общения с, назначенными из числа интеллигенции, избирателями. Таких в психушке насчитали ровно три палаты, плюс один новенький – Хан и Великий Князь ханства Казыхании, скрывающийся в лечебнице от своих кредиторов, в лице несостоявшихся кандидатов в депутаты Государственной Думы. Как именно угодил в психушку Хан-Казыхан, было неизвестно, потому как обстоятельства сии составляли врачебную тайну – которая, как и любая врачебная тайна, не интересовала никого, кроме самих врачей и ими же эксплуатировалась в полном соответствии с клятвой Гиппократу.
Интеллигенция, по своему обыкновению, восприняла новый посыл властей в штыки. Мгновенно свёрстанный «на коленке» «Манифест Психопата» нашёл жаркий отклик в страждущих сердцах коллег по духовному чистилищу и, естественно, вызвал бурные эмоции со стороны санитаров. Чумные дурни в белых, замызганных щами халатах – похватали в руки деревянные киянки и принялись устрашать непокорных, как умели: кому сулили кедровые ванны – взамен на покладистость, кому клялись не трогать в часы принудительного сна и не бить с самого спросонья, кому вежливо предлагали не выёбываться от греха подальше, не то грудная клеть не сдюжит вторжения пудового кулака. Всем прочим, кто обделён высокородным именем, просто отвешивали подзатыльники по поводу и без.
В России так бывает, а точнее – так есть и будет: милость барская, равно как и опала, напрямую зависят не от заслуг или виновности, а от наследственной предрасположенности к карьерному росту и степени неприкосновенности, гарантированной чином и рублём!
Однако, убедившись в том, что предварительные ласки не чают перспектив, младший медицинский персонал пожаловался старшему и более образованному. Те в свою очередь прибегли к научному подходу, выписав изысканный рецепт на латыни матом. Вышло вполне себе забавно. В соответствии с рекомендациями, санитары распорядились: помешенным, из числа трудящихся на благо заведения, грохотать молотками во всю дурь, без перерывов на обед и ночной сон. Узникам же наивной совести отменили седативные препараты импортного производства, а также местные стрихниновые порошки и капли валерианы.
Эффект был явным, но тревожным. И без того расшатанная и неустойчивая психика интеллигенции подверглась круглосуточному аудио-террору. Образованные оппозиционеры скрежетали зубами и сверкали обезумевшими взглядами под несмолкаемый грохот молотков, разносящийся громоподобным эхом по всему зданию и отдававшийся ритмичной, нарастающей пульсирующей болью в черепушках пациентов.
За две недели такого неистового противостояния все обитатели «жёлтого дома» с розовеющими внутренними стенами – имели весьма забавный вид.  Санитары упивались в усмерть, окончательно теряя и без того бесчеловечный облик. Обдолбанные морфием, психо-козлы лупили молотками с нарастающим остервенением, даже не думая прекращать свой тантрический ритуал. Интеллигенция готовилась к полной и безоговорочной капитуляции, но, что характерно для Российской интеллигенции, ждала предложения от властей – чтобы скурвиться, но уже с приличным видом.
Главврач Мамашкин регулярно заслушивал доклады своих подчинённых, и уже по два-три раза в день вызывал к себе секретаршу. Серафима Ильинична млела от бурного служебного романа. Пыл отчаянного сердца разговелой старой девы не мог унять даже проктолог, визиты которого стали регулярными. Женский голод – он вам не тётка! Пусть жопа порвана в лохмотья и рот кровит по уголкам, зато никто не сможет упрекнуть в отсутствии внимания со стороны мужского пола. Пусть запоздалого и принудительного внимания, но так необходимого для ощущения всей полноты жизненных красок!
Неизбежно время шло к решающему дню. И он, тот день, настал, как водится, не кстати, застигнув всех в самый, что ни есть, врасплох…

…Главврач Мамашкин в последний раз выслушал доклад подчинённых и довольно кивнул головой. В ту же секунду в кабинете возникла Серафима Ильинична, уже без приглашения, но зато по зову пламенного сердца.
В это время заместитель Затупкин продолжал отчаянно ныть о проблемах с интеллигенцией.
Окончательно задурившая Серафима Ильинична принялась вальяжно задирать подол юбки, презрительно бросив в сторону Затупкина:
-- Выдайте вы уже этим блаженным спирта из прошлогодних запасов! Авось угомонятся!
-- Прошлогодние остатки вы за последнюю неделю извели на компрессы и примочки! – недоброжелательно отозвался Затупкин – Я поражаюсь! И куда только в вас столько лезет-то? Вы же с виду приличная женщина!
-- Кто? Она? – удивился Мамашкин, скидывая штаны и кивая на покрасневшую от смущения секретаршу.
-- И потом…-- не унимался Затупкин – Спирт! Интеллигенции? Это же ни в какие ворота уже не лезет!
-- Действительно…Не лезет… -- сосредоточенно пропыхтел главврач, пристраиваясь к секретарше.
-- Да что вы всё церемонитесь? – игриво возмутилась Серафима Ильинична – Вы же, как-никак, руководитель! Жёстче нужно! Жёстче!
-- Помилуйте, голубушка… -- взмолился Мамашкин – Как же тут можно жёстче, если пока совсем никак?
-- Так что делать с интеллигенцией? – не сдавался Затупкин.
-- Тьфу-ты, ну-ты! – ругнулся главврач – Ещё хуже стало!
-- Да куда ещё хуже? – настаивала Серафима Ильинична – Представьте себе, что-нибудь этакое…
-- Что же я, душа моя, могу себе представить? – сконфуженно отдувался Мамашкин – Я как подумаю о том, что его высокопревосходительство собственной персоной с минуты на минуту пожалует…Так хоть ты в петлю лезь! Ей-богу!
-- А быть может я вам наскучила? – оскорбилась секретарша – Так вы мне прямо в лицо это и скажите! Будьте мужчиной, в конце концов!
-- Побойтесь бога! Серафима Ильинична! – взвыл главврач – Ваше лицо уместно только при лечении заикания! И то! Больным потом приходится психику месяцами восстанавливать!   
-- Ах так? – воскликнула оскорблённая дама – Вы хам! Хам и вяло-член!
-- Это я-то хам? – неожиданно взбодрился Мамашкин – Это я вяло-член?
-- Ой! Ого! Святые угодники! – заверещала секретарша.
-- Так что делать с интеллигенцией? – окончательно взбешённый происходящим, взревел заместитель Затупкин.
-- Так их! И вот так их! – натужно стонал Мамашкин – А, не дай бог, не проголосуют…Тогда вот так!
-- Ай! Мамочка! – возопила Серафима Ильинична – Только ведь заживать начала!
-- Тьфу! – брезгливо сплюнул Затупкин и поплёлся к выходу из кабинета – Срамота!
-- Иди-иди! И если что не так… -- заорал вне себя от плотского неистовства Мамашкин – То я тебя! Сучий ты потрох!
-- А-а-а-ай! – завопила пуще прежнего секретарша – Затупкин! Не тупи! Мне ещё потом после проверяющих за вас за всех тут отдуваться!

…Как это часто бывает в подобных обстоятельствах – когда что-то делается через жопу, даже психиатрия бессильна!
Пока главврач Мамашкин спускал свой нервный стресс в Серафиму Ильиничну, а его заместитель Затупкин потчивал интеллигенцию спиртом – сам Генерал-Губернатор со своей свитой, во главе с Министром Юстиции, прибыли в учреждение, никем не встреченные.
 В России подобные конфузы, если и случаются, то довольно редко – так как всегда влекут за собой весьма скверные последствия!
Не смотря на абсурдность обстановки, но руководствуясь исключительно чувством долга и щепетильностью политического момента – столичные чины немедленно приступили к исполнению своих обязанностей. Всему персоналу было велено не отвлекать главврача от, несомненно, дел государственной важности, а голосующих из числа условно излечимых – просить в порядке живой очереди и как есть!
Заместитель главного врача Затупкин исполни генеральскую волю дословно и не задумываясь о последствиях. Такое случается, когда умишком скуден, так ещё и начальнику насолить – ой-как охота!
С первого же избирателя мероприятие, как и всё подобное, превратилось в театр абсурда. Дело было вовсе не в том, что выборы депутатов проходил на территории психиатрической клиники. Во все века избирательная компания в России была единственной возможностью для населения хорошенько потрепать нервы властям!
Интеллигенты-психопаты и стесняющиеся – в полной мере подтверждали данную историческую догму.
На головы, пока ещё правящих чинов, изливалась вся, неудержимая в день голосования, душевная боль граждан, не нуждающихся в светлом будущем! 
Интеллигенция, к слову будет сказано, всегда имела весьма условное родство с народом, предпочитая быть патриотами на митингах и конференциях – но никак на полях во время сенокоса или уборки урожая!
Зато вынести мозг любому Генерал-Губернатору наш Российский интеллигент сумеет с маниакальной настойчивостью и с превеликим удовольствием!
За каких-то пару часов члены избирательной комиссии едва смогли оприходовать десяток бюллетеней, зато философских выкладок и лекций на общие темы было прослушано за курс пятнадцати ВУЗов разной направленности!
Психов, страдающих различными формами интеллигентности, беспокоило решительно всё! По чём торгуется нынче пуд пшеницы на Английской и Американской биржах? А если есть резон, то – как закупиться фьючерсами в долг?
Правду ли говорят, что Пушкин шепнул перед выстрелом на дуэли: «Господи! Где это я? И что за железяка у меня в руках?»
Из чего гонит брагу Распутин и что это за картавый имбицил морочит людям голову за деньги Европейских банкиров?
Каким калибром предпочтительнее расстреливать  социалистов и в каких ценных бумагах хранит свои накопления лично Генерал-Губернатор и иже с ним?
Кто заварил всю эту кашу с притеснениями евреев за их же деньги, и почему эти «притесняемые» от этого находятся в постоянной прибыли?
Какой идиот назначает на высокие государственные посты неучей и дегенератов? Вас, ваше высокопревосходительство, это, сам-собой, пока не касается!
Когда же, наконец, мы столкнёмся с кометой? Или она уже передумала?
Почему рабочие заводов вечно чем-то не довольны? Денег хотят? Они что там? Не понимают? Не время пока рабочему жировать!
Отчего так скудеют нравы и падает мораль? Проститутки уже начинают шептаться – а они просто так не беспокоятся!
Что в конечном итоге всем нужно от нашей Матушки-России?  И если всё настолько плохо, то забросьте нас, интеллигентов-патриотов, в их заморские притоны – и тогда они точно поймут, что такое катастрофа и антисанитария!
В самый критический момент, когда у всей столичной делегации начали сдавать нервы и мутнеть сознание, в зал для голосования ворвался запыхавшийся главврач Мамашкин.
Немая сцена – «Виноват, бывает…» -- длилась ровно пять секунд, после которых Генерал-Губернатор кивком велел всем выйти вон, и оставить его наедине с этим горе-руководителем. Сию просьбу присутствующие исполнили с охотой и надеждой на справедливое возмездие. И оно-таки не заставило себя ждать.
Только двери торжественной залы были предусмотрительно заперты на два замка, а все заинтересованные навострили слух – раздался грозный ор Генерал-Губернатора:
-- Ты что же это, шельма, мне тут устроил? Твою же бога-душу-мать! Сгною в Сибири! Мерзавец! Сымай портки, скотина!
-- Вы не имеете права! – робко возразил голос Мамашкина.
-- Застрелю! Сымай портки, паскуда! – настаивал генеральский бас.
-- Вот-с…Извольте-с…И что же теперь? – всё же сопротивлялся заикающийся стон Мамашкина.
-- Я тебе покажу, тварь ты убогая, ремонт за казённый счёт! Ты где эту мерзость отрыл? Сволочь! Эта розовая блевотня на стенах за версту смердит!
-- Пытался уложиться в бюджет… -- огрызался Мамашкин.
-- Пытался? Уложиться? – загрохотал угрозой генерал – На колени! Тварь!
-- Не вели казнить, батюшка! – отчаянно взвыл голос главврача.
-- Какие выродки руко-жопые у тебя ремонт-то делали? Отвечай, собака!
-- Ай! Больно! Что же вы такое творите? Ваше бродь! – донеслись рыдания Мамашкина. – Вы же женатый!
Из толпы подслушивающих раздался сердобольный голос Серафимы Ильиничны:
-- Расслабься! Расслабь булки-то, родненький мой! Порвут же так срамоту твою, потом не заштопаешь!

Генерал-Губернаторская «экзекуция» продолжалась всю ночь…до утра…под ошалевшее молчание сотрудников лечебницы…и с несколькими перерывами на перекур.
На самой зорьке генеральская особа отбыла с первыми петухами. Психов разогнали по палатам…А в лечебнице той ещё долго жила байка-присказка:

-- Голос каждого психо-интеллигента -- архи важен! Но! Ничего не решает! А по сему, видимо, бесполезен!

Но это здесь и сейчас – в уездной психушке образца 1904 года от Рождества, где вставить смачного пистона начальнику может только особа Губернского пошибу. Видимо так их калиброванная натура устроена…
Однако, я искренне надеюсь на то, что лет через сто…В годах эдак в двухтысячных с «дцатью» на конце – ничего подобного невозможно будет представить себе, даже в шизоидном сне психопата! Не-во-мож-но!
По крайней мере, имею я на сие чаяние – дюже большую надёжу!
Не должно быть в 21-м веке таких «капитальных ремонтов» и «демонтажа сознания»…

15.09.2021