Павлинье перо

На берегу полноводной реки, среди густой вечнозелени, раскинулось поместье известного путешественника. Долго он по дальним странам скитался, а когда вернулся в родные места, решил создать дома сад диковинных птиц.

Сказано — сделано. Собрались в усадьбе и венценосные журавли, и  свиристели , и попугаи , и фазаны , и колибри, и амадины , и лорикеты, и зеленоголовая иволга. Кого там только ни было!

Один павлин чего стоил! Как выйдет на опушку, как раскроет оперенье, самоцветы меркнут! Сверкают изумрудные перья с агатовым глазком на кончике — завораживают.

Но радость общения с красотой заканчивается сразу, как только павлин клюв открывает! До чего неприятные звуки издают эти дивные птицы!

— А хочешь, — спросила однажды красавца серая ворона, — я тебе голос помогу сменить? Будут все не только твоим опереньем восхищаться, но и пением!

Откуда эта ворона приблудилась, никто уже и не помнил. Скорее всего, всегда она тут жила, ещё до того, как усадьба новая появилась. Сначала её прогнать пытались, но не тут–то было. Сумела хитрая птица поразить хозяина своими уменьями, он её и оставил. Да и как прогнать, если ворона утро каждое начинает со слов: «Слава Слава! Слава! Виват!» Подойдёт к окну и кричит.

Приятно! Мало того, так соседей передразнить сумеет, что у хозяина настроение на весь день хорошее. Хитрая бестия! Не зря во всех сказках вороны — первые помощницы злых сил.

— Конечно, хочу! Я же из рода куриных, почему не пою, как петух?
— Хорошо, я тебе помогу. А что взамен?
— Что попросишь, всё твоё!
— Перья! Отдай мне свой наряд, а я тебе голос подарю чудесный.

Павлину предложение вороны пришлось по душе: зачем ему оперенье красивое, если все на него злятся из-за любого, издаваемого им звука. Молчать приходится!

Забрала Врана красивые перья, сложила в гнездо, а сама полетела к колдунье, живущей в дальней пещере у старых гор.
Что они там делали, как ворожили, нам знать не надо, но, когда утром павлин проснулся, первый делом запел побудку вместе с яркохвостым петухом. Но, надо признаться, намного радостнее, чем хозяин курятника. Куры оторопели: почему двое поют, кого слушать?

Петух обиделся насмерть и пошёл с самозванцем воевать, да не один, позвал фазанов, куропаток и цесарок.
Напало куриное войско на новоявленного вокалиста и давай его щипать да гонять по двору.

— Не пой чужих песен! Знай своё место! Самозванец! Перьев нет, значит, не павлин, голос чужой — не петух.

Ушёл незадачливый певец в дальний угол поместья, забился там в стог сена в сарае от греха подальше. Спасибо, что цел остался. Ещё повезло, что кухарка подкармливать беднягу взялась, а то бы и сгинул.

Ворона же прицепила к своему хвосту павлиньи перья, ходит по именью, похваляется: «уж и умная она, и красивая, нет в здешних местах ей равных».

«Погодите, глупые птицы, ещё чуть-чуть и назначит меня хозяин вашим управителем. Уж я тогда вспомню, кто меня гнал да серой ведьмой называл!»
 
Охватила населенье птичьего двора тоска: а вдруг и правда беда случится —
ворона хитрая так дело повернёт, что всех в лучшем случае место в супе ждёт,
а в худшем… даже и думать не хочется.

«Что делать? Хозяину жаловаться бесполезно: он Врану ценит за её таланты.  Куда идти?»

Ничего птицы не придумали. На их счастье во двор залетела стая маленьких
воробышек, живущих на опушке леса близ села.

— Это же так легко, — в ответ на тревожные вопли постояльцев диковинного сада прочирикал самый упитанный воробей, — позовите матушку Сову, она быстро воспитает хитрую Врану.

Отправили гонцов за Совой в ближайший лес, но пока её искали и уговаривали прилететь, времени много прошло.
Ворона успела развернуться.

Навела напраслину на самых красивых птиц, будто они, неблагодарные, козни против хозяина замышляют. И так мастерски представила придуманные ей разговоры - заговоры, голосом каждого обвиняемого сумела проговорить пакости несусветные, что путешественник поверил наветам. Продал самых редких птиц по объявлениям, кого-то в село спровадил, кого-то в клетки на дальний двор отправил. Одни куры и куропатки в усадьбе остались, на их сером фоне Врана засверкала павлиньим опереньем с удвоенной силой.
 
Долго бы ещё такое продолжалось, но Совушку всё же уговорить удалось, хотя она старая была да ленивая, только бы ей спать.

Как только хищница появилась на горизонте, Врану как ветром сдуло, даже перья прихватить не успела. Так и улетела незаметно: серая в свинцовом небе, не углядишь.

Сова тут же уснула на ближайшем дереве с чувством выполненного долга, а в усадьбе наступило спокойствие.

Хозяин, чувствуя свою вину, возвратил прекрасных птиц из вынужденных ссылок. Тут все вспомнили, что давно павлина не видели. Стыдно им стало.
Отправились всей компанией на поиски.
И уж так обрадовались, что нашли беднягу живым и здоровым в дальнем сарае.

Вывели отшельника на свет белый, тут он и понял, что всю зиму в одиночестве
провёл. Весна на дворе. В лужах солнце пёрышки золотые полощет.
А он про своё оперенье и забыл, идёт понуро, хвост по земле волочит.

— А что же ты, Пава, красоту свою прячешь? — спросил его радужный фазан.

Обернулся павлин, а сзади перья самоцветные. Новые выросли! Распустил красавец пышный веер, разбежались изумрудные блики, отразились агаты в вешней воде.
Чудо–чудное!
Хотел царь птиц запеть от полноты чувств, но поостерегся, вдруг опять ему
от петушиной семьи попадёт.

«Нет, уж! Кому что дано: кому голос приятным, а кому внешний вид великолепный. Спасибо за то, что есть! А чего нет, того не очень и хотелось.
Некогда болтать и песни глупые распевать: моя судьба — свет белый красотой своей радовать.»

Подумал так павлин и пошёл по двору.
Пусть мир любуется!