Закат прекрасного, как день, камергера Салтыкова-4

«Погребен в своем селе Арзамаском»

Удивительно, что сведения о такой «бурной» и насыщенной событиями жизни Сергея Васильевича внезапно обрываются высказыванием Екатерины II о «пятом колесе в карете». Действительно, до недавнего времени историографы не могли найти о последних годах жизни Салтыкова никаких достоверных цитат ни в переписке, ни в мемуарах современников, ни, тем белее, в официальных документах. О нем словно забыли …   
«Русский биографический словарь» в статье о С.В. Салтыкове как-то застенчиво указывал, что якобы по слухам он стариком (!) уехал во Францию и там пропал без вести во время французской революции.
Согласитесь, довольно странное утверждение, но, с другой стороны, учитывая непоседливый характер легкомысленного камергера-дипломата, то почему бы и нет? Но опять же ни одного письменного источника на этот счет обнаружено не было. 
По другой версии Сергей Салтыков дожил до времен Павла I и, по сведениям Н.И. Греча, скончался в 1807 году. Но то была «проходная» фраза из записок литератора Греча, сведения в которых не всегда отличались достоверностью. Также странно, что, имея близких родственников среди многочисленного рода Салтыковых, Сергей Васильевич до 1807 года не удосужился быть ими помянут.

И вдруг, о радость! В начале 2021 года появляется новое сообщение о нашем герое. И это не просто слух, а сведения, основанные на внушающем доверие источнике – метрической записи, сделанной в московской церкви. «Википедия» так излагает эту новость:   

«В действительности последние годы своей жизни Салтыков провёл в Москве, где и умер 24 сентября 1784 года, о чем свидетельствует метрическая запись в церкви Св. Анастасии Узорешительницы в Охотном Ряду».

Видимо, при оцифровке одной из метрических книг, специалисты наткнулись на эту запись, которая и цитируется Википедией следующим образом: «В доме князя Михаила Васильевича Долгорукова действующей генерал-поручик и камергер Сергей Васильевич Салтыков умер от роду имея 62 года погребен того же месяца 27 числа в своем селе Арзамаском».

Казалось бы, наконец, можно считать вопрос закрытым и, грустно вздохнув, перевернуть последнею страницу жизни нашего героя …

Но вот, если вчитаться в текст этого сообщения, то возникает пара вопросов. Во-первых, настораживает довольно странный оборот: «действующей генерал-поручик и камергер». Вроде не было в русской армии таких званий как «действующий генерал-поручик». Вполне естественным являлась бы запись «отставной генерал-поручик». Но вот чтобы «действующий» ...?
Во-вторых, если сия метрическая запись относится к сентябрю 1784 года, а возраст почившего указывается как 62 года, то нужно считать годом его рождения 1722-й. Но раньше таковым считался 1726 год, что подтверждается словами Екатерины II из её «Записок»: в момент появления при «малом дворе» в 1752 году камергер Сергей был 26-ти лет от роду. Кроме того, подобный расчет возраста нарушает известную семейную конфигурацию, когда его брат Петр - 1724-го года рождения - считался старшим сыном генерал-аншефа Василия Федоровича Салтыкова.

Но, благодаря стараниям авторов статьи в Википедии, мы может изучить вызывающую вопросы метрическую запись почти в подлиннике – по ссылке можно перейти на её оцифрованное изображение.  Поэтому с интересом это проделаем …

На пожелтевшем листе – прошло более 200 лет, -  затейливым, но вполне четким почерком сделаны записи о рождении и смерти московских обывателей, являвшихся, видимо, прихожанами церкви Св. Анастасии Узорешительницы, что стояла в Охотном Ряду.  По крайней мере, сия книга являлась документом, регистрирующим место и даты известных событий.
Листы книги разделены на два столбца: в левом записи о рождении, в правом – о смерти.
Записи, как положено, пронумерованы по порядку, причем каждый столбец имеет свою нумерацию и указание месяца. Следует сказать, что записей не так много. Например, под заголовками «В Августе» сделаны две записи о рождении и одна - о смерти. Текст написан соответствующим времени и месту – православное духовное учреждение  XVIII века, - почерком  с присущей тому времени орфографией. Причем делавшее записи лицо не всегда соблюдало правила пунктуации – практически отсутствуют знаки препинания, а имена собственные редко выделяются заглавными буквами.

Например, вот запись от августа за номером 10 с датой «20» (с сохранением  орфографии оригинала):
«в доме князя михаилы васильевича долгорукова у жительствующаго города подольскаго деревни опруги  (или «опруби»  –  неразборчево) крестьянина михаилы нефедова умер сын Петр которому от роду было две недели погребен тогоже числа на кладбище ваганьковском».
В этой записи без всякого пиетета к его сиятельству князю – владельцу дома, - с заглавной буквы было записано только имя умершего младенца – Петр. Остальной текст написан скорописью без знаков препинания.

А вот еще запись от 18 ноября за номером 12: «живущий в петровских банях бригадира феодора  алексеевича Апраксина крестьянин Алексей феодоров умер. Которому от роду было 15 лет погребен тогоже числа на кладбище в сущеве.». Запись сделана тем же почерком, с теми же грамматическими небрежностями. 

В обеих записях обращает на себя внимание то, что оба ново преставившихся были похоронены в день смерти на московском или подмосковном (для того времени) кладбищах. При этом они были крестьянского сословия, а метрические записи сделаны по месту, так сказать, церковной регистрации: территориально и дом князя Долгорукова, и Петровские бани относились, по-видимому, к этому церковному приходу.

Между процитированными записями в том же разделе, обозначавшем содержание метрической записи - «котораго месяца и числа и колики лет кто умер и где погребен», - можно прочитать текст, который нас, собственно, интересует.

Характерным почерком выведено: "В сентябре".
В записи за №11, в столбце «числа» указана дата «24», далее тем же почерком записано:
«В доме князя михайлы васильевича долгорукова жительствующий генерал порутчик и камергер сергей васильевич салтыков умер от роду имея 62 года погребен тогоже месяца 27 числа в своем селе Арзамаском.».
 
Лаконичность и завершенность этого текста, казалось бы, не должны  оставлять никаких двойственных толкований. Жил генерал-поручик (в тексте согласно терминологии того времени указано «порутчик») и камергер в доме князя Долгорукова, как и его сосед крестьянин Михайло Нефедов, жил-поживал, да вдруг умер 62-х лет отроду. Преставился Сергей Васильевич, согласно этой записи, 24 сентября, а вот похоронен 27-го того же месяца, но не в Москве на Ваганьковском кладбище, как крестьянский сын Петр Нефедов, а в своем селе, причем почему-то «Арзамаском».
Метрическая запись, сделанная уполномоченным на то неким Федором Ипатовым, который внизу листа  и расписался - «руку приложил»,  - уравняла и крестьянских детей, и «генерал порутчика и камергера» - их имена написаны со строчных букв. Что же касается процитированного  в  Википедии слова «действующей» - то это уважаемые авторы статьи просто не разобрали почерка Федора Ипатова.

Только вот как могло так получиться, что делавший запись о смерти, случившейся 24 сентября, Федор Ипатов знал, что похоронен  генерал и камергер именно 27 сентября, да и ещё в далеком от Москвы селе «Арзамаском»? Причем почерк оставляет сомнение, написано название села со строчной или же с заглавной буквы. Да и как могли доставить тело усопшего в находящийся за 500 верст от Москвы Арзамасский уезд по осенней распутице за два-три дня? Ведь согласно современному календарю похоронен Салтыков 8-го октября, а в октябре по российским дорогам  настолько быстро передвигаться было весьма затруднительно …

Но попутно возникает еще вопрос, связанный с местом кончины: «в доме князя михайлы васильевича долгорукова». Действительно, на Охотном Ряду был и есть дом, построенный  тогдашним главнокомандующим Москвы (так называлась в то время должность городского генерал-губернатора) князем Долгоруковым-Крымским. И это здание – Дом Благородного собрания, ныне называемый Домом Союзов. Зажатый со всех сторон громадами административных зданий этот Дом - конечно же, перестроенный и реконструированный, - является поныне редким образчиком блистательного русского классицизма. Но первоначально он строился князем Долгоруковым для себя как городская усадьба, предназначенная для жительства семейства вельможи екатерининской эпохи.

А мог ли С.В. Салтыков являться – как сказано в метрической записи, - лицом, «жительствующим» в этом Доме? Дело в том, что главнокомандующий Москвы князь Долгоруков-Крымский скончался за два года до смерти самого Салтыкова, а в 1784 году этот Дом был выкуплен московским Благородным собранием у наследников князя. Поэтому вопрос о фактическом  «жительстве» Сергея Васильевича именно в доме князя Долгорукова на Охотном Ряду на дату его, Салтыкова, смерти остается открытым. 

Так как же трактовать процитированную метрическую запись, к которой у нас возникло столько вопросов? Как мог Салтыков «жительствовать» в доме, который в самый год его смерти был передан московскому Благородному собранию и затем подвергся существенной перестройке? Почему его нельзя было похоронить, как обычного обывателя, на каком-нибудь московском кладбище? Откуда автор метрической записи знал, что почивший в бозе Салтыков был похоронен на третий день после смерти в его «селе Арзамаском»? И как можно было доставить гроб по осенней распутице на значительное расстояние за такой короткий срок? Причем вполне допустимо, что название «Арзамаское» на самом деле означает региональную принадлежность села, а не его фактическое название. В Арзамасском уезде Ниже-Новгородской губернии вроде как находилось село, принадлежавшее, возможно, или самому С.В. Салтыкову, или его родне.

Согласно находящейся на этом же листе метрической книги записи за №10 в том же доме «князя михаилы васильевича долгорукова» жительствовал и «города подольскаго деревни опруги» крестьянин Михайла Нефедов, который потерял сына Петра. Т.е. можно предположить, что дом князя Долгорукова был, говоря современными терминами, «местом регистрации» для некоторых московских обывателей, а не местом их фактического проживания.

Весьма вероятно, что в то время Сергей Васильевич фактически проживал в принадлежащем ему или  обширному семейству Салтыковых селе, расположенном в Арзамасском уезде, где и скончался 24 сентября 1784 года.  Метрическая же запись появилась как отражение того печального факта, что один из жительствующих (зарегистрированных) на Охотном Ряду московских обывателей оставил этот мир.
Что касается возраста усопшего – 62 года, то это, скорее всего, ошибка совершившего метрическую запись Федора Ипатова, или же лица, доставившего в церковь Святой Анастасии Узорешительницы печальное известие о смерти Салтыкова. Считая годом его рождения официально признанный 1726-й,  можно заключить, что прожил «генерал-порутчик и камергер» на этом свете 58 лет и скончался в далеком от степенной Москвы, а тем более от блистательного Санкт-Петербурга, селе, находившемся в Арзамасском крае.
Но если "жительствующий" на Охотном Ряду С.В. Салтыков фактически скончался в "селе Арзамасском", то почему метрическая запись сделана в московской церкви? Разве по месту смерти не было возможности "зарегистрировать" это печальное событие? Естественно предположить, что "московская" запись была инициирована заинтересованными лицами, чтобы явить основание для открытия наследственного дела и иметь возможность выдать вдове почившего в бозе камергера или другим его наследникам соответсвующий документ в Москве, не утруждая их поездкой в далекий Арзамас.

Увы, не сохранилась  могила «прекрасного,  как день» Сергея Салтыкова и нет камня, на котором можно было бы прочитать примерно следующее:
«Остановись, прохожий!
Здесь человек лежит на смертных не похожий …».